«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 37 «Персефона». Урок подчинения

Когда «Персефона» вышла на подходящую для боя дистанцию, всё уже было кончено. Семь её шлюпок превратили хаттскую «иглу» в оплавленный кусок металла.

В нём всё ещё что-то взрывалась, и в космос уходили фонтанчики пара и раскалённой плазмы. И непонятно было — изжарился ли кто-то внутри или пилоты сражались с кораблём-автоматом, боевой единицей, наделённой искусственным разумом?

Когда-то ИР — искусственный разум — стал вторым этапом развития ИИ, искусственного интеллекта. Который на поверку оказался всего лишь системой для сбора и каталогизации знаний.

Программы, сходные с ИИ, и сейчас использовались на крейсерах Империи и Содружества. Но лишь как костыли при сложных вычислениях, развёртывании голоплоскостей и карт, логистике. Причина этому — фонтанировала плазмой в пяти стандартных единицах от «Персефоны».

Разум — когда удалось понять и сымитировать его работу во всей её головоломной прелести — оказался слишком опасен. «Перестав быть живым, разум умер», — так учили капитана Пайела в Академии пилотов.

Информацию про хаттов там давали скупо. Военное ведомство стремилось оградить курсантов от слишком глубоких знаний о врагах человечества.

В юности капитану казалось, что было бы правильно не засекречивать знания о хаттской войне, а учить тактике и стратегии на её примерах. Анализировать знаковые сражения, уязвимости вражеских кораблей.

После он решил, что знания эти просто показались командованию бесполезными. Ведь война была выиграна не боевыми кораблями Империи, а «мутантами» из Содружества. Такими, как эрцог Локьё и тогдашний правитель дома Аметиста покойный Эризиамо Анемоосто.

Эрцоги сражались в невидимой Великой Паутине вселенских причин и связей. И победили.

Это было необъяснимым для имперцев, а потому казалось им отвратительным и ущербным.

Но только сейчас капитан «Персефоны» начинал понимать истинные причины того, почему вся информация о хаттской войне была так старательно засекречена.

Дело-то было даже не в «мутантах Содружества». А в соблазнах воссоздать искусственный разум ещё раз. Но уже так, чтобы он больше не вышел из подчинения.

В Империи всегда была очень сильна психомедицина. Здесь хорошо знали, какие страсти заставляют двуногих убивать себе подобных.

Слишком уж привлекательной была для людей Империи, а особенно для юных амбициозных кадетов военных академий, идея использовать в войне такие прекрасные и плохоубиваемые машины.

Требовалась не просто секретность — всепоглощающая ненависть к хаттам. Особенно, если знать наверняка, что часть машин уцелела.

И тогда становилось понятно, почему зона обитаемости звезды Кога — Солнечная система и колыбель людей — так тщательно охранялась патрулями Империи.

Они берегли опасный ресурс, не решаясь ни использовать его, ни уничтожить.

Разглядывая две обезображенные «иглы», капитан Пайел понимал — прошло 100 лет, и способ реанимировать хаттских недобитков был найден.

Эти «иглы», возможно, должны были принять участие в войне Империи и Содружества. И вдруг Империя, увлёкшись войной, не выдержала и сама раскололась на две половинки…

Капитан покивал сам себе. Он хорошо знал когда-то родное, а теперь уже враждебное имперское руководство. Соблазн сохранить хоть что-то от цивилизации машин был для него слишком велик.

Непонятно только одно — где твари скрывались целых 100 лет?

Хатты Гамбарской группы постепенно просочились в обезображенные войной Изменённые земли. Они нашли тропинки к родной планете, к Земле.

Но почему они упустили из виду такие весомые остатки хаттов Станислава Хэда? Где прятались все эти «иглы»? Сколько их осталось?

Или Северная Империя сумела расконсервировать и наладить производство «игл»? Здесь? Под носом у Хагена?

Как такое возможно?

«Кольцо Соломона» засуетилось вокруг одной из «игл» — хаттам Хагена хотелось изучить покалеченного врага. Может, удастся понять, как он устроен?

Капитану очень не хватало голографических чертежей хаттских боевых кораблей. Всё, что сохранилось в архивах — было обрывочно и неконкретно.

Вот нарезать бы этот кусок металла на ломтики. Сголографировать срезы. Воссоздать по ним внутреннюю структуру. Понять, что там и как? Куда бить?

Капитан вздохнул — ему оставалось только надеяться, что учёные Хагена разберутся в устройствах «игл». Два таких «жирных» куска металла! Должны же они рассказать хоть о чём-то?

Шлюпки с «Персефоны» тоже продолжали нарезать круги вокруг поверженных врагов. Капитан не стал их отзывать. Там Дерен — он понимает, что делает.

А на рапорте Рос. Мужики и без него разберутся, как вылавливать тех пятерых пилотов, кто потерял то ли разум, то ли сознание.

Пятеро. Лучшие — но слишком молодые. И даже Бо…

Всё это очень странно, но и это — потом!

Капитан уточнил на всякий случай, фиксируются ли признаки жизнедеятельности пилотов потерянных шлюпок?

Ему доложили, что все вроде бы живы, только с Бо — совсем ничего непонятно. Он престал имитировать жизнедеятельность, но, скорее всего, по-своему тоже был жив.

Капитан хлопнул по плечу Млича, уронив его в навигаторское кресло, и отправился к себе. Предстояло то, что кроме него никто не сделает — выговор с занесением в грудную клетку и гора моральных трупов.

Без этой специфической процедуры продолжать движение к Земле вместе с кораблями Содружества было просто невозможно.

В капитанской за дежурным пультом затаился Леон. Зная капитана, он догадывался, что сейчас будет.

Кэп был из тех редких людей, что не любят попусту демонстрировать силу. Но если уж доставали…

— Вызывай «Мирный» и «Лазар»! — с порога велел он дежурному.

Леон по-уставному кивнул и стал быстро набирать на инфопанели сообщение для обоих экзотианских крейсеров.

С «Лазара» ответили тут же. Как только последняя «игла» пошла фонтанчиками раскалённого металла, «шум» прекратился, и связь отладили.

— Господин капитан, приветствую! — по-имперски начал сержант в розовато-белом кителе. Такая здесь была форма.

— Абаэ, — отозвался капитан Пайел.

Он хорошо знал язык Содружества и нюансы допустимых приветствий.

Дежурный покраснел. Капитан одним единственным словом дал ему понять, что желает приветствовать не безродное нечто, а находящегося на борту регента.

Сержант тут же исчез, и экран заняло лицо Линнервальда. Видимо, он стоял рядом.

— Абэ, — ответил регент и уставился на капитана, погасив в глазах даже самый крошечный намёк на эмоции.

Он умел делать хорошую мину при самой плохой игре.

— Через полчаса капитан «Лазара» должен стоять у меня вот здесь, — сообщил капитан с таким же ничего не выражающим лицом.

Они встретились глазами, и удавки двух воль схлестнулись так, что, казалось, хрустнула палуба.

Но ответить Линнервальду было нечего. Только стерпеть атаку чужого гнева.

Воля капитана имела неконтролируемую и разрушительную силу. Он не всегда мог правильно её развернуть, не мог предсказать, чем и когда кончится вспышка.

Линнервальд, как более опытный и обученный истник, — пережидал. Силы человека не бесконечны.

Но капитан сумел его удивить. Он сбросил накат, только когда за спиной регента лопнул графин из закалённого стекла. Не помогла даже магнитная подставка, защищавшая его от падений.

— «Мирному» нужна помощь, — сказал Линнервальд, увидев, что капитан уже способен его услышать. — Там работают медики. Возможно, нам придётся переложить на «Лазар» его задачи. Я должен сначала проконсультироваться с эрцогом Локьё.

Капитан приподнял бровь: это был аргумент.

Линнервальд жестом выставил из каюты двух бледных ординарцев, тенями маячивших у него за спиной.

— Зря, — сказал капитан. — Я уже достаточно спокоен, чтобы не проговаривать тебе условия вслух. Но ты понимаешь, какими они будут.

— Сорок минут, — сказал Линнервальд. — Я проясню все вопросы и пришлю к тебе капитана. Сам, если тебе это потребуется, могу посетить «Персефону» чуть позже.

— Хорошо. Что там, с «Мирным»?

— Медики работают. Но состояние команды нужно ещё оценить.

— А капитан «Мирного»? Он жив?

— Он в сознании, с ним работает психотехник. Но не по причине нападения хаттов.

— Я бы хотел увидеть и его. Если он, разумеется, на ногах и намерен продолжать это путешествие.

Линнервальд кивнул:

— Если медики разрешат, через сорок минут на «Персефону» прибудут оба капитана. Могу так же поделиться отчётом психотехников о состоянии команды «Мирного».

— Буду благодарен.

Капитан по-уставному кивнул и отключился.

Леон сипло вздохнул в своём кресле. Он хорошо переносил капитанские «нервы», но сегодня было особенно забористо.

На экране связи прорезался Млич.

Хитрый навигатор не стал присутствовать при разговоре, чтобы не получать лишний раз по мозгам. Зато теперь он весело улыбался, сложив ладони в жесте: «я аплодирую».

Капитан кивнул и ему, и рухнул в вякнувший ложемент.

— Или оба капитана будут беспрекословно подчиняться мне, или отправятся назад прямо сейчас, — выдохнул он. — Оба!

— Давно бы так, — ухмыльнулся навигатор. — Эх, а ведь и Дерен занят, и берёзу в оранжерее Келли так и не посадил… — наигранно посожалел он. — А я бы посмотрел, да… Во! В библиотеке нашёл!

Млич вывел на экран изображение светлой берёзовой рощи. Ветерок чуть-чуть трогал листья, свистели какие-то птицы…

Картинка была такая родная и близкая — все буквари начинались с похожей. Вот только берёзы почти нигде не росли. Не было для них подходящей планеты.

Капитан поднял глаза и уставился на белые в чёрных шашечках стволы.

— Никогда не видел вживую, — сказал он.

— Вот долетим до Земли, выкопаем пару берёзок, — бодро пообещал Млич. — Посадим в оранжерею! Таких капитанов, как это Марс, надо пороть. Если хоть одного из наших пацанов поцарапало!..

Концовка речи навигатора прозвучала неожиданно зло.

Парней из шестёрки Эмора старшие любили и опекали. Иначе как снести их бешеные результаты? Только как заслугу своего же наставничества.

Капитан смахнул с экрана расслабляющий пейзаж.

— Пообедать бы надо, — сказал он. — Но я слишком добрый на полный желудок. Потерплю полчасика. Мне ведь надо будет как-то обойтись без берёзы.

— Да струсят они, — ухмыльнулся Млич. — Не прилетят к тебе на ковёр. Развернутся и покатят в свои едреня. Изменённые земли — это не прогулка по газону с тросточкой.

Капитан пожал плечами. «Персефона» ничего не теряла, если «Лазар» и «Мирный» повернут назад.

Хатты не отступят — и этого достаточно. Учёные Хагена теперь отлично замотивированы. Им тоже, наверное, хочется знать, откуда на орбите Сцелуса столько недобитков?

А ещё «дикие»…

И белый катер Содружества с наследниками…

«Нет, — понял капитан, вспомнив про этот проклятый катер. — Линнервальд не отступит, не повернёт. Если Эберхард погибнет, дом Аметиста останется без наследника. Да, парень — не подарочек, а дядю его ненавидят в Содружестве. Но лучше с таким наследником, чем без него. А Лес…»

— Может, чайку? — влез Млич.

— Нет, — рыкнул на него задумавшийся капитан. — Скажи лучше, чего думаешь по поводу наследников?

— Да ну их. Глянь лучше, что там с нашими ташипами?

Капитан хмыкнул и вывел над пультом интерактивную карту.

Дерен был занят шестёркой Эмора. В аварийном режиме к шлюпке можно пристыковаться, что пилоты и решили попробовать.

С «Персефоны» уже пытались принять шлюпку Итона на навигационный луч, но мешало расстояние. Не гоняться же за ней крейсеру? А шлюпкам? А почему нет?

— Вот же керпи, — фыркнул Млич, глядя, как Дерен и Туссекс обходят и подрезают шлюпку Итона

— Стоп! — капитан уставился на экран. — А Туссекса кто выпустил?

Ветерана не списывали с «Персефоны» только потому, что он возился с молодыми.

— Видимо, он под руку Дерену подвернулся. В ангаре, — пояснил Млич.

— Ну это-то я понимаю! — кивнул кэп. — Но выпустил-то его кто! У него же сосуды! Башку оторву этому!..

— Капитан, — вмешался Леон. — С «Лазара» просят принять катер.

— Что-то быстро они, — капитан посмотрел на время. Кивнул. — Принимайте!

Млич демонстративно уселся поудобнее. Велел заварить йилан.

Крейсера сошлись достаточно близко и висели в пределах качания. Гости поспеют как раз вместе с заваркой.

Капитаны и в самом деле прибыли быстро. Оба разряженные (по меркам Персефоны'), но невесёлые.

Джереми Ф. Марс с «Лазара» был в бледно-розовом с золотистыми кружевами кителе и белоснежных штанах. Капитан «Мирного» — сверху весь синевато-лиловый, но штаны белые. И морда тоже.

— Капитан Марс, — сухо кивнул капитан Пайел. — И… вы? Кто? Забыл ваше имя?..

Это прозвучало как пощёчина.

— П-а-а… — выдавил капитан «Мирного». — Пакелис Гроув.

— Зачем вы явились, если сбежали с рейда? — нахмурился капитан Пайел.

Воздух в капитанской сгустился, как бывает во время грозы.

— Эрцог Локьё велел… э-э… любой ценой, — начал оправдываться за двоих капитан Марс. — То есть… он… настаивает на продолжении миссии.

Гроув беззвучно жевал губами. Нет, он не был похож на жертву непонятного хаттского «шума». Скорее, на человека, которому только что вправляли мозги.

Кэп знал старого эрцога — тот не выносил вранья. Видимо, он в курсе, что «Мирный» нарушил уговор и сорвался с поводка.

«Эрцог Локьё велел любой ценой…» Сделать что? Найти наследника? Считают, что я не в курсе, что мальчишки сбежали?..'

Капитан «Мирного» не выдержал молчания.

— Ваши пилоты, — начал он, запинаясь. — Они… Они играют плазмой как будто в мяч. Это… — он замялся.

Светочастотный удар несложно отразить щитами крейсера, но щитами крошечной шлюпки? Да ещё и перекидывая его со щита на щит?

— Ну, извинтите, — поморщился капитан Пайел. — Других не держу. Это всё, что вы мне хотели сказать?

Бедный Гроув пошёл красными пятнами.

— Я приношу свои извинения… — начал он.

— Я не коллекционирую извинений, — отрезал капитан Пайел. Он сдерживал злость, не давая ей больше выплёскиваться, всё-таки выглядел Гроув, как в морозильнике корабельного морга. — Вы отправляетесь назад! А вы… — Он уставился на капитана «Лазара». — Вы, слава Беспамятным, от меня не бегали! Но сейчас вы поклянетесь кровью своего Дома, что дальше будете подчиняться мне беспрекословно! Или тоже отправитесь восвояси!

Капитан Марс сглотнул.

— Что такое? — удивился капитан Пайел. — Не можете говорить? Воротничок жмёт? А вы в курсе, что ваш розовый китель совсем не подходит для драки? Если сегодня хатты пляшут вокруг крейсера, завтра они проберутся к вам в рубку! Что вы будете делать?

— Я?

— Вы! Клянитесь или убирайтесь!

— Но я не могу…

— Опять мешает воротничок?

Сам кэп был одет в скромный синий комбинезон. Правда, там были нашивки за Тэрру и Джангу.

— Капитан не может подчиняться… э…

— Импл-капитану? — напомнил кэп о своём звании. — Да неужели? Или вы имели ввиду «не может подчиняться имперцу»?

— Но регент…

— С регентом мы поговорим после. Клянитесь!

— Я… Я…

— … Клянусь, — подсказал капитан. — Что буду беспрекословно подчиняться командующему рейдом импл-капитану Пайелу!

— Хорошо, — сдался капитан Марс. — Но если приказ регента войдёт в противоречие…

— То вы всё равно будете слушать меня! — рявкнул на него капитан.

Гроув закатил глаза, и кэп сдержался. Ему хотелось надавить на Марса как следует, но Хэд уже с ним. Если поклянётся…

Капитан Марс понял. Он много слышал про капитана «Персефоны» и его способность, скорее размазывать собеседника по полу, чем воздействовать на него психически.

«Пусть регент сам разбирается с этим», — было написано у него на лице, когда он произносил то, что от него требовали.

Гроув за это время слегка порозовел, и капитан Пайел решил, что хватит его жалеть. Не хатты на него напали — он сам на них напоролся, когда удрал в самовольный поиск.

— А вы, — он смерил взглядом кружавчики Гроува и его белые штаны. — Просто убирайтесь. Вас я дальше терпеть не намерен.

— Но эрцог Локьё… — промямлил Гроув. — Я принесу все необходимые клятвы…

— И какова цена вашим клятвам? Ваш эрцог дал обещание, что вы будете подчиняться мне! Вы — нарушили его!

— Но приказ эрцога я нарушить не могу!

Гроув опять пошёл пятнами, и капитан Пайел нахмурился.

— Ладно, — сказал он с затаённой угрозой в голосе. — Ваши слова ничего не стоят. Но если вы на бумаге завизируете обещание беспрекословно подчиняться мне…

— Да, конечно, — поспешно закивал Гроув.

Капитан Пайел набросал в электронном блокноте несколько строчек и распечатал на пластике. Протянул Гроуву.

Тот побагровел, но подписал. И заверил подписью, подтвердив её с личного спецбраслета.

Как только дежурный проводил обоих капитанов, на экране связи возник Млич.

— Ничего так, ты ему цвет лица подправил! — хохотнул он. — Но я не понял, какой тебе толк в его, пусть даже письменных клятвах? Они стоят не больше, чем пластик, на котором написаны!

Кэп вместо ответа повернул к нему лист.

— «Я, тупой идиот, едва не погубивший „Мирный“, клянусь…» — почитал Млич и расхохотался. — Он подписал это? Поклялся, что он — тупой идиот? Но тебе-то какой в этом толк? Регент дезавуирует любую клятву своего подданного!

— Тогда я просто предам клятву огласке, — усмехнулся капитан. — Даже если мы не вернёмся из рейда, над капитаном Гроувом будут ржать команды всех наших пяти судов. А если вернёмся — весь Юг галактики.

— Ну ржать-то да, — кивнул Млич. — Но что-то я не очень верю, что капитаны запомнят урок. Экзоты — такие экзоты… Клятва, данная имперцу — не многого у них стоит.

— Пусть только попробуют взбрыкнуть, — пообещал капитан. — К тому же скоро до них дойдёт, что поклялись они совсем не имперскому плебею…