«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 59 «Персефона». Карусель и фейерверк

Млич задумчиво смотрел на смоделированное навигационной машиной пространство боя: шесть тяжёлых имперских крейсеров, четыре эгидрофа и момент, когда шутки и подставы иссякли. Осталась только стрельба.

Конечно, можно было считать, что крейсеров не шесть, а пять. Один из северян в схватку не вступит точно. Корабль Долгина спрятался внутри пирамиды эгидрофов, справедливо опасаясь за свою шкуру.

Зато пять его приятелей сумели, наконец, построиться и шли в атаку, прикрывая друг друга и маневрируя внутри сложной боевой фигуры. Знакомой, к счастью, и капитану, и навигатору «Персефоны» — школа-то у сражающихся была одна, имперская.

На Севере Империи фигурам построения шлюпок и крейсеров традиционно уделялось большое значение. Так суда защищали друг друга в бою.

Выстроившись, североимперцы полагали, что стали лучше контролировать возможное нападение брандеров.

Им казалось, что шлюпке трудно теперь проникнуть в слепую зону любого из пяти судов. Они воевали на относительно спокойном Севере и не факт, что верили в южные «прыжки» из-под магнитного момента сравнительно лёгких тел.

Легенды, конечно, ходили. Но Юг, дикий Юг вообще сводил с ума рассказами про свои ненормальности. Тут тебе и эрцоги, убивающие глазами и умело сказанными фразами, и психозвери с Тайэ, и гнёзда «живых торпед» — парабов.

А потому не факт, что североимперцы сумели правильно оценить прыжок брандера Бо. Скорее, сочли его помехой навигационной машины.

Район Меркурия был опасным в плане пространственных аномалий. А потому на неожиданные прыжки всё ещё можно было рассчитывать. Как и на незнакомые северянам боевые приёмы и построения.

И всё-таки… девяти ударных единиц врага было многовато на одну «Персефону». Даже учитывая огневую поддержку хаттского «Кольца Соломона», монотонно беспокоившего северян дальними всплесками лучевой энергии.

— А где у нас брандеры? — озабоченно спросил Млич. — Чего затихли?

— Рос? — окликнул капитан рапорт. — Что с брандерами?

— Мы работаем, господин капитан, — отозвался пилот. — Идеи есть. Пробуем.

— Какие?

— Планируем выковырять Долгина из его скорлупы.

— Хорошо, работайте.

Кэп покивал сам себе. Решение Роса было стратегическим, возможно даже слишком длинным для такого короткого боя.

Из хаттов «Персефоны» — только Бо имел достаточную квалификацию, чтобы прыгнуть на брандере и вынырнуть прямо в центре пирамиды из эгидрофов. Значит, остальные три удара «в торец» пирамиды' нужно было рассчитать очень точно, чтобы утопить в антивеществе всё это воронье гнездо.

Получится ли? Хотя… Даже если один только крейсер Долгина отправится к Хэду, его люди, скорее всего, сдадутся даже малым силам противника.

Они испуганы, деморализованы. Иначе уже размазали бы «Персефону» по пространству. Достаточно трёх тяжёлых крейсеров, чтобы подавить огнём практически любого противника, тут и эгидроф не устоит.

И тактика — самая простая. Построиться треугольником и кидать энергию на щиты одиночки, пока его защита не перегрузится, а щиты не просядут. Дальше — хоть расстреливай, хоть посылай абордажную команду.

Но имперцы медлили. Мало того, они за каким-то хэдом выпустили шлюпки.

И пока сообразили, что этого делать было не надо, одну из них зажали парни из группы Эмора, а вторую расстреляли «старички» Туссекс и Ремьен, пользуясь сами скверными приёмчиками времён войны на Аннхелле.

Пришлось северянам шлюпки свои подбирать, а секунды тем временем утекали.

Дерен тем временем окончательно разделался с «иглами» и попробовал шлюпками выбить из построения один из вражеских крейсеров.

В нормальной ситуации это была совершенно убойная для шлюпок идея. Но имперцы слишком боялись брандеров. И вместо того, чтобы стрелять, они стали маневрировать, уклоняясь от наглых шлюпок!

Антивещество слишком впечатлило законопослушных северян. И «пилоты-самоубийцы» — тоже.

На Севере привыкли воевать, согласно хартиям и законам, принятым после хаттской войны. Антивещество не являлось для них разрешёнными средством, но и запретить его власти тоже не удосужились. А всё потому, что во времена хаттской ещё не было технологий, позволяющих не самоубиться при разгерметизации реактора.

Теперь же вышло, что северяне недооценили риски, не учли сумасшествия южных капитанов, вся служба которых последние десятилетие была войной.

— Вот же трусы, — покачал головой капитан.

— Не будь тут Долгина, они бы сдались, — согласился Млич. — Они не верят, что у нас больше нет брандеров. Не знают, как отличить: где шлюпка, а где — летающая бомба. Но замминистра на попятную не пойдёт, и деваться им некуда. Видишь, они готовятся к атаке? А секунды просто ползут, как приклеенные… Что будем делать, а?

— Маневрировать, что же ещё? Главное, не дать им зажать нас между щитами.

Млич погонял над экраном голосхемы возможного отражения атаки: пять против одного.

— Мда, — сказал он. — Слушай, а если бы Бо проник сейчас на крейсер Долгина и взорвал его? Такое возможно?

— Что значит — проник?

— Ну он же как-то проник на шлюпку Рэмки? Это же он её загнал в бок крейсеру, а не наш малой?

Капитан почесал скулу.

— Я помню, что Бо способен перемещаться между «Персефоной» и кораблём Хагена, — сказал он. — Но не понимаю, что парни устроили в шлюпке. Это какая-то щенячья самодеятельность.

— Но ведь не Рэм же направлял брандер? Он оказался в ангаре едва не сразу после взрыва. Значит, его эвакуировали. А рулил шлюпкой кто-то из хаттов. Если не Бо, то один из близнецов-Азертов, так?

Возразить капитану было нечего, и он набрал Дарама.

— Слушай, как Бо провернул всё это с брандерами? — быстро спросил он. Имперское «пятиугольное» и очень опасное построение приближалось, и было не до разговоров. — Выходит, он может оказаться где угодно?

— Нет, — так же быстро ответил Дарам. — Бо должен пересобрать себя. Нужна информация о том, что он такое, и схема сборки. Это довольно тяжёлые файлы, даже в архиве. Это на «Персефоне» и рядом с товарищами он существует в сплошной информационной среде, где может перемещаться. Слишком далеко от привычных источников связи — нет.

— То есть он перекачал информацию о себе в навигатор шлюпки? А потом?

— Распался на теуритовые кластеры, догнал шлюпку, просочился сквозь обшивку и пересобрался внутри.

— То есть просочиться и взорвать имперский крейсер он может?

— В теории — да. Если по готовой схеме пересоберётся в ближнем космосе не человеком, а торпедой. И атакует. Без информации — он не человек, а теуритовый рой, который можно, в теории, запрограммировать на взрыв, например. А Бо можно собрать потом заново, по схемам, хранящимся на Персефоне или у Хагена. Но часть памяти и опыта сознания окажется утрачена. Будет ли это наш Бо? Ты готов рисковать?

Дарам сжал губы и побледнел. Наверное, он умирал не раз, и не раз потом ломал голову — тот, кого пересобрали — кто он и что утратил?

— А Рэмку и Итона они как вытаскивали? — спросил капитан.

— Рэмка говорит, что отстрелился от шлюпки аварийно и его обволокли теуритом. Доставили до «Персефоны» как в спасательной капсуле. Но потом сообразили, что с живой начинкой внутри — просочиться через обшивку не могут. Пока сообразили, как достучаться до ангара, Рэм и Итон чуть не задохнулись. Про кислород хатты подумали, а про то, что нужно отводить продукты обмена — нет. Я полагаю, опыт хороший, но его нужно ещё прорабатывать. А вот в плане торпеды — ты бы не торопился, а?

— Я услышал тебя, — кивнул капитан.

Он отключился и поднял глаза. Пятиугольная пространственная фигура из движущихся крейсеров Севера угрожающе приближалась. И преимуществ в скорости или огневой мощи у «Персефоны» не было.

Шлюпки Эмора и Дерена, конечно, мешали северянам. Если бы не сновавшие вокруг маленькие потенциальные убийцы, враги уже вышли бы на дистанцию, подходящую для стрельбы.

— Ну? — спросил Млич, и глаза его опасно сощурились.

— Рано, — сказал капитан, решив, что навигатор хочет попугать северян нестабильным реактором антивещества.

Показать врагам дисбаланс реакторов сейчас — это дать возможность расстрелять «Персефону» издалека.

— Ближний бой для нас — слишком большой риск, — предупредил навигатор и хищно оскалился, что-то задумав: — Но я попробую!

— Ну, девятнадцать-то минут ты продержишься? — усмехнулся капитан. — Я вон секундомер провесил, когда оставалось двадцать три минуты до хаттской подмоги. Уже — девятнадцать.

— Угум, — проворковал Млич, посылая какую-то команду в техотсек. — Ах вы, мои хорошие… — уставился он, как рыбак на слабенькую поклёвку. — Ах вы, мои тупые… Ну? Ну? Понял, что с этой фигурой не так? — обернулся он к капитану.

Тот мотнул головой.

— Это не додекаэдр, он слишком сложен! Это просто недопрописанный двойной треугольник! — рассмеялся Млич. — Три и два!

— И? — не понял капитан.

— И мы встроимся к ним шестыми! Это же не законченная фигура! Их навигационная схема сродни нашей, и должна отреагировать на нас правильно! Принять в расчёт! Машины одного класса, одного «обучения»!.. Ха!

«Персефона» вдруг резко разорвала дистанцию с преследователями, устремившись им навстречу и… закружилась, занимая словно бы под неё сделанную брешь во вражеском построении!

— Огонь! — скомандовал Млич.

— Ну ты и… — только и успел сказать капитан.

Реакторы взвыли, отдавая энергию на щиты. «Персефона» пару секунд неслась в карусели чужих кораблей шестой, обстреливая соседей, а потом резко пошла надир, ломая вражеский строй и сводя с ума чужие навигационные машины.

— О-па! — сказал Млич, успевший откинуться в ложементе за долю секунды до толчка.

Щиты завизжали, такая началась стрельба!

Навигатор «Персефоны» не вытянул просчёт и смешал картинку: крейсера северян палили, куда попало!

Млич смеялся. Щиты «Персефоны», были перегружены, но и северянином доставалось не меньше — они не понимали сейчас, где свои, где чужие!

На экране бушевал огонь. Всё смешалось: атакующие крейсеры, шлюпки… Не боевой порядок — сплошная каша.

Млич с улыбкой на губах отдавал команды. Он один понимал, что творится. В сплошном огненном рое он ощущал себя богом. Пока держат щиты, пока….

«Персефону» тряхнуло, перекашивая. Щиты уже просто выли от перегрузки. А северяне всё ещё никак не могли выйти из навигационного коллапса, и пространство кипело вокруг от их беспорядочного огня.

— Техотсек: двигатели ускорения — ноль! — вдруг скомандовал капитан. — Навигаторская: вест-вет-надир!

Крейсер разорвал дистанцию боя и понёсся куда-то, едва не теряя управление. Ещё секунда, и навигационная машина сумела, наконец, создать картину того, что было вокруг.

Капитан и навигатор замерли: прямо на их глазах пространство встряхнуло, словно бы выворачивая наизнанку и раскидывая вражеские корабли.

«Персефона», благодаря странной команде кэпа, успела выскочить из-под непонятного удара или воздействия и теперь закладывала петлю, чтобы вернуться и разобраться — а что это было?

— Аномалия? — промычал Млич.

От резкого торможения у него протекло из носа. И навигатор, закрыв лицо рукой, нашаривал салфетку, чтобы не закапать гелиопластик пульта.

Капитан сунул Мличу в руку пачку салфеток. Ему такие перевороты были до лампочки, учитывая здоровье и подготовку пилота.

— Похоже, действительно аномалия, — сообщил он Мличу, разглядывая вражеские корабли.

Один из них как-то странно перекрутило и… Надорвало, что ли?

Навигационная машина захлёбывалась данными, пытаясь рассчитать непонятное поражение.

— Что там у наших визави? — спросил Млич, затыкая салфеткой нос.

— Покорёжило одного, но не добило, — подвёл итог капитан. — Однако мобильность он потерял. И остальные четверо суетятся. — Кэп нашёл на пульте капитанскую и велел: — Леон, водички принесли Мличу холодненькой?

Он имел ввиду компресс, но дежурный, видимо, представил себе изнывающего от жажды навигатора, потому что явился на левитирующей платформе со стаканами и графином.

— Опять компотик⁈ — нахмурился капитан.

Ему-то казалось, что всем понятно, зачем Мличу нужна холодная вода.

— Так вы же кондейку заперли, где коньяк, — растерялся Леон. — Я понял, что надо коньяк. Мы же решили, что все сейчас сдохнем. Даже экзоты. Вон же!

Он указал на голографическое поле, где зелёный контур показывал: «Мирный» и «Лазар» несутся на помощь. Даже их пронял устроенный Мличем фейерверк.

Это кэп с навигатором радовались, что враги садят щиты и энергию накопителей, устроив адскую бессмысленную стрельбу. А Леон, наверное, уже попрощался с жизнью. И экзотские капитаны — тоже. Ведь понятно было, за кого возьмутся северяне, расправившись с «Персефоной».

— Давай свой компот! — сказал навигатор, отбирая у Леона графин. — Хоть компот-то я заслужил?

Он припал к прозрачному горлышку и разом приговорил все полтора литра.

— А мне? — удивился капитан.

— А ты — иди и разблокируй кондейку, — пояснил Млич икнув. — Ещё пару-тройку минут северяне будут ломать голову, чем это их накрыло. У нас есть время принять пятьдесят успокоительных капель.

— Да я и с браслета могу разблокировать, — капитан пожал плечами и запросил техников: удалось ли зафиксировать аномалию?

— Ну и чего? — спросил Млич.

— Говорят, что с «Росстани» скинули возможную проекцию воздействия. Но что это такое — неясно. Может, аномалия, а может и неизвестное оружие.

— Кондейку, спрашиваю, разблокировал⁈ — возвёл очи горе Млич.

— Компота тебе мало, — вздохнул капитан и показал Леону зелёный маячок на браслете, буркнув. — Неси ему ещё… компота. Заслужил, что уж тут.

Имперцы больше пострадали морально, чем физически и, похоже, озлились.

Они быстро перегруппировались, бросили свой растерзанный корабль, не собираясь никого оттуда спасать, и устремились к «Персефоне», выстроившись вытянутой пирамидой.

В учебнике её называли «копьё», а в просторечии «свинья».

— А может, это был гравикарман локального действия? — спросил Млич. — Тебя-то как осенило, выскочить из карусели? Почуял?

— Сам не понял, — развёл руками капитан. — Что-то дёрнуло изнутри. Это ты у нас умный, а я…

Он покачал головой, вглядываясь в искусственно симулированное пространство.

«Мирный» и «Лазар» приближались. Реакторные пятна на обшивках обоих крейсеров показывали, что они готовы вступить в бой.

— Надо им схему боя какую-то бросить, — сказал капитан навигатору.

— Да тот же треугольник, — кивнул Млич и посмотрел на секундомер. — Теперь продержимся, думаю. Если конечно…

Он сглазил.

— Господин капитан! — тут же окликнули из навигаторской.

Но кэп уже и сам видел, что астероид 27−124–67 лопнул, и на помощь к северянам устремились две «иглы».

И тут же что-то пошло не так в пирамиде эгидрофов, где прятался Долгин.

Пока «Персефона» устраивала северянам карусель с фейерверком, шлюпки группы Дерена осторожно окружили эгидрофы. А Бо как-то сумел натаскать Азертов. Иначе никак нельзя было объяснить, почему все четыре брандера вдруг возникли внутри пирамиды!

Капитану показалось, что он сам ощутил сейчас и замминистерскую ярость, и его же ужас.

Чернота рванулась, вспучила самый крупный из эгидрофов и поползла, поползла, пожирая пространство! И Долгин не выдержал.

Заместитель министра не был боевым офицером, и нервы у него были не подходящие для маневрирования среди трёх эгидрофов и трёх брандеров.

Министерский крейсер рванулся и понёсся куда-то сломя голову. Параллельно удирая от двух десятков шлюпок Дерена, что неслись за ним, едва не с улюлюканьем.

Долгин не знал, что брандеров среди преследователей нет. Что оставшиеся три расправляются сейчас с хаттскими громадинами.

Хотя… За это время Бо мог подготовить и ещё один брандер, из рабочей шлюпки.

«Иглы» заметались, догадавшись, что дело плохо.

«Мирный» полыхнул щитами в манере Содружества, сигнализируя: сдавайтесь, или будете уничтожены.

Явился Леон с коньяком, и платформа подняла его на навигаторский балкончик.

— О, а жизнь-то налаживается, — обрадовался Млич. — А то позапирал всё, понимаешь. А если бы сегодня последний бой?

Капитан фыркнул и посмотрел на секундомер.

— Почти двадцать две минуты, — сказал он. — Будем надеяться на хаттскую точность. Ну, что там с модулями? — спросил он связиста.

Бой-боем, а провешивать связь — приказ никуда не денешь.

— Можем уже попробовать продавить, господин капитан, — пообещал ему напряженный голос.

Видимо, проблемы сегодня были и у связистов.

— Давайте, жгите, — велел кэп и снова посмотрел на секундомер. — Можно говорить?

— Пробуйте!

Капитан ещё раз окинул взглядом поле боя. Крейсер с начинкой из Долгина на всех парах удирал к Меркурию.

— Господа северяне! — начал капитан. — Сдавайтесь! У всех у вас есть семьи, дети. Мы — не садисты, поменяем вас на своих. Сдавайтесь, пока не поздно. У вас секунды совсем остались, я не шучу.

Он вздохнул и поднял взгляд на секундомер.

— Семнадцать секунд, — сказал Млич, он жевал лимончик. — Шестнадцать… Мм-ммм… Вкусно-то как. Зря ты не стал. Десять, девять, восемь…

— Господин капитан, с «Росстани» сообщают… — вклинился связист.

— Господин капитан! Белые корабли!

Сдвоенные шары боевых кораблей Гамбарской группы хаттов возникли на навигационном экране секунда в секунду, как и было обещано. Машинная точность…

«Иглы», видимо, сумели засечь собратьев раньше, и уже растворились с радаров.

— Всё! — сказал капитан северянам по связи. — Время для добровольной сдачи закончилось. Теперь решайте, как мы вас будем брать — живыми или уже как придётся? — сообщил он и выключил микрофон.

— Ты пытался, — покивал Млич. — Я оценил. Уважаю.

— Господин капитан! — окликнули из навигаторской. — Крейсер!

Крейсер Долгина… падал на Меркурий.

Шлюпки Дерена прекратили преследование и скользили по орбите, не решаясь двинуться следом.

— Самоубиться решил? — предположил Млич. — От позора?

— Долгин? — не поверил капитан, вспоминая, что о замминистра рассказывал Дьюп. — Я бы не сказал, что он — смелый человек. Хэд!..

Одна из шлюпок рванулась за крейсером Долгина и ринулась вниз, в раскалённую атмосферу Меркурия!

— Рос! — крикнул капитан. — Они там сдурели! Кто разрешил?

— Это Дерен, господин капитан, — пояснил пилот. — Он у меня разрешений не спрашивает.

— А ну, дай мне его? — рявкнул кэп и крикнул по связи: — Вальтер! Вальтер, вернись немедленно!

— Господин капитан, — доложили из навигаторской. — Сигнал пропал. Он вас не слышит.

— Дерен, мать твою! — не унимался кэп. — Да что это за день проклятый сегодня! Дерен!