«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 61 Южные рубежи галактики. Эрцог Локье. «Леденящий»

Координаты, присланные эрцогу Локьё бывшим регентом дома Аметиста, преступным Ингвасом Имэ, были хорошо знакомы всем, кто имел хоть какое-то отношение к хаттской войне.

В ней, как известно, было два центра боевых действий: система звезды Кога с её Меркурием и Землёй и… условно «южный» форпост металлических тварей Станислава Хэда — единственная планета звезды Мэн. Дайяр.

Локьё смотрел на сетку координат на интерактивной карте Юга галактики и мрачнел всё больше. Он и без карты сразу понял, что координаты указывают на окрестности Дайяра. Червоточины в сердце Содружества.

Про «южный форпост» можно было, конечно, спорить. Система Кога тоже находилась ближе к южным границам галактики, чем к северным. Но она, как и Э-Лай, всегда была автономной и не рассматривалась как ментально или экономически связанная с землями Юга.

Земля — мать всех людей — была иной, непознаваемой. Мистической, странной и страшной в своей непредсказуемости и нечеловеческих идеях, что приходили с неё в мир.

Она пугала, пожалуй, даже больше Э-лая. Ведь её население было таким же, как и в Содружестве, без чешуи и острых гениталий до колен. Потому её, наверное, и «потеряли».

В Содружестве верили, что именно с Земли идёт в обитаемый мир некая «скверна», разрушающая сознание и заставляющая верных — предавать, честных — лгать, миролюбивых — браться за меч.

Именно скверной предатели заражали людей. Они говорили, что познали особую истину, освободившую их от законов и правил. «Не нужно умных слов — дайте богатства и власти, — говорили они. — Отстаньте от нас, и мы будем жить вечно!»

Предатели — многие из них были совсем юными — честно смотрели в глаза тем, кто должен был погибнуть от их предательства. В их глазах — добрых и, кажется, даже честных — стояло: «А мы? А нам? Ведь мы же просто хотели быть счастливы и свободны, так чего же вы ополчились на нас?»

Эта животная искренность проклятых поражала. Она била из них фонтаном. Ей поддавались и простолюдины, и истники. И Совет Домов решил, что в тюрьме для этих преступников не должно быть даже охраны — только снег, холод, и дикое зверьё. Потому что оно — сродни.

Вот что дала миру планета-мать — жизнь и скверну. Она всегда стояла наособицу, как бы её ни называли: Кога, Земля.

А вот Дайяр исконно входил в южные территории Содружества. И от Коги его отделяли четыре развязки, делающие невозможным тайное сообщение.

Терраформировать Дайяр было слишком дорого, и права на заселение переуступили на 50 лет научному центру изучения Искусственного Разума.

Неприхотливые учёные развернули на каменистой земле свои лаборатории — их не пугали ураганы и перепады дневных и ночных температур.

Постепенно на Дайяр зачастили знатные люди Содружества, жаждущие бессмертия. Они мечтали прикупить там что-нибудь новенькое из препаратов для омоложения. Да и вообще любопытно было, чем там заняты оцифрованные учёные со своими помощниками — робособаками из живого железа, уникального, текучего материала, обладающего памятью.

До хаттской войны даже истники Содружества активно интересовались разработками на Меркурии. А близкий Дайяр — так просто манил их своими тайнами.

До войны Локьё и сам был лоялен к забавным искусственным системам, пытающимся копировать человека. Иллюзии машинных алгоритмов мышления разбились так давно, что эксперименты с искусственным разумом казались ему, как и многим, забавными и безобидными.

Он не учёл, что раньше алгоритм не был способен выйти из системы, создавшей его. Он только анализировал информацию, а воспользоваться анализом, вписать его в научный контекст — мог только человек.

Учёные из группы Станислава Хэда — не мёртвые и не живые — казались людям Содружества смешными уродцами.

Их жалели, как забавных кадавров. Не понимая, что алгоритм вырвался наконец на волю, получив оцифрованный опыт погибшего учёного — матрицу его личности и модели его желаний. Автономных желаний, в которых было и умение ставить задачи самому себе.

Искусственный разум сумел наконец сравнить себя с естественным, решил, что он — лучше, и потребовал от живых подчиниться его программе развития.

Живые не подчинились, конечно. Но и не ощутили опасности. И даже попытались замять программные заявления Станислава о том, что машины лучше людей.

Тогда ИР, отлично знавший историю человечества, сделал вывод, что люди подчиняются исключительно силе. И стал лихорадочно вооружаться: строить боевые корабли, базы.

Его не замечали и не принимали всерьёз, пока для производства специализированных групп «собак» не понадобились матрицы детских мозгов. Много-много тысяч детей…

Но и тут сор из избы поначалу выносить не хотели.

Когда полыхнуло на Земле и Меркурии, на Дайяре ещё толком и не знали ничего про войну. Там были автономные научные группы, решающие проблемы реомоложения и оцифровки сознания.

Совет Домов, однако, отреагировал быстро. Решили вывезти живых учёных (были на Дайяре и неоцифрованные ещё энтузиасты) в специальные резервации, а искусственных — законсервировать.

Учёные отказались, конечно. У них на руках был договор на 50 лет.

Тогда Совет Домов приказал зачистить планету. Расстрелять с орбиты, чтобы не допустить такого же организованного сопротивления, как в метрополии. Там уже всё кипело.

Учёные — после и их, и собак начнут называть единым именем — хатты, сумели связаться со своими и выяснить, что происходит. Они попрятались в подземных туннелях и дали отпор.

Ресурсов у них было гораздо меньше, чем у основной группы на Меркурии, но они сражались до последней металлической собаки. Делали ракеты, растягивали импульсные сети, способные отражать светочастотные удары атакующих кораблей.

Мало того, кое-кто из знатных людей Содружества сразу попал в заложники: они посещали клиники на Дайяре и не успели покинуть планету, не поверив в намерения Совета Домов.

Их родственники снабжали хаттов, засевших на Дайяре, оружием. И не родственники — тоже снабжали. Им так хотелось жить вечно, что они не желали победы сородичей.

Жизнь — это тоже инстинкт. Именно он гонит леммингов вперёд, к сытости и простору. У бедных грызунов увеличиваются надпочечники, чтобы производить всё больше адреналина и бежать, бежать туда, где будет много места и много еды.

Вот так же и люди. Они решили, что у них вместе с Дайяром и его лабораториями, отбирают надежду на вечную жизнь. И решили воевать против своих.

Локьё потёр ноющие виски и посмотрел «в иллюминатор», где постепенно менялась картина знакомых созвездий. «Леденящий» и двенадцать крейсеров эскадры Содружества двигались к Дайяру.

Два прыжка было уже позади, оставался последний.

Разведка докладывала, что окрестности звезды Мэн с её единственной условно пригодной для жизни планетой — Дайяром — вызывающе пусты.

Эрцог Локьё ожидал, что Имэ прибудет туда с алайскими кораблями. Попробует заманить в ловушку.

Но опальный регент затаился где-то. А почему?

Дайяр теперь — нейтральная территория. Ни Э-Лай, ни Содружество, ни Империя не стали предъявлять на неё права. Делить планету было бессмысленно, что-то непонятное пока науке сломалось в ней после хаттской войны.

Огненный ветер, возникающий из ниоткуда, словно бы в память об ужасных бомбардировках с орбиты. Тени погибших и умерших во всех концах Галактики, собирающиеся туда на непонятную людям тризну.

Говорят, по ночам на Дайяре слышно плач всех убитых и погибших когда-то во всей огромной галактике.

Что огромные паутинные облака — это их волосы, и они продолжают расти, а розовато-жёлтые слюдяные ямы на месте высохших рек — следы их пальцев с обломанными окровавленными ногтями.

Чего только не на придумывают полубезумные туристы, которых тянет провести на Дайяре хотя бы одну жуткую ночь. Посидеть во тьме в железных вагончиках, как-то всё-таки уцелевших от базы учёных.

Но сейчас в окрестностях Мэна не было ни туристов, ни научников, которые время от времени предпринимали попытки выяснить, что же случилось с планетой.

Да, её расстреливали из космоса. Именно после этих жутких последствий была принята хартия о невозможности стрельбы из космоса по заселённым планетам. Которая, впрочем, много раз нарушалась на Юге.

— Стартуем, господин командующий? — негромко и почтительно произнёс дежурный. — Разведка дала добро. Если алайцы и подойдут к Дайяру, мы успеем занять самые выгодные позиции.

— Стартуйте, — скупо кивнул эрцог.

Ему было не по себе.

Двенадцать крейсеров — достаточная сила, даже если Э-лай руками Имэ заманивал Содружество в ловушку. Но спокойствия эта мысль не приносила.

Имэ явно что-то знал и на что-то рассчитывал.

Сговор Империи и хаттов? И где? На Дайяре?

Ну, допустим, на планете уцелело-таки две-три железных собаки — кто-то же воет там дикими голосами? Но как? Каким образом Имперцы смогли бы оказаться в самом сердце Содружества?

Эрцог Локьё лёг на гелевое ложе — он последнее время стал хуже переносить прыжки. Но не уснул, разумеется, а стал перечитывать отчёты Линнервальда.

С последнего прошли сутки. Связь стала невозможной, когда суда получили команду идти к Земле на крейсерской скорости. Понятные помехи, волноваться не о чем.

Интересно, что у них там сейчас происходит? И что это за история с имперскими судами? Какое теперь дело Империи до Земли? Старый договор о границах денонсирован…

Тот самый договор, земельную часть которого подписывал Эрзо — Эрприор Великих Домов, Эризиамо Пасадапори Анемоосто, тогдашний эрцог дома Аметиста.

В договоре было написано, что территория Коги не принадлежит и не может принадлежать ни Империи, ни Содружеству.

Тогда это казалось логичным — система звезды Кога была проклята. Это же надо такое придумать: бунт оцифрованных полулюдей-полумашин, желающих править галактикой.

Как можно править галактикой? Чего хотел Хэд? Доказать двуногим, что люди в массе ничем не лучше искусственного разума? Только собаками управлять удобней и от них больше пользы?

Громадина «Леденящего» вышла не у Дайяра, а на орбите соседнего с ним номерного планетного тела. Эрцог всё ещё опасался засады.

Разведчики продолжали безуспешно просеивать сектор. Даже если какие-то астероиды и скрывали пару-тройку крейсеров Э-лая, то явно не эскадру.

Где же тогда прячется Имэ? Зачем и с кем он назначил здесь встречу?

Эрцог то и дело закрывал глаза, пытаясь почуять опасность, но или он потерял чутьё от старости, или никакой опасности от Имэ не исходило.

В конце концов «Леденящий» своим ходом подобрался к Дайяру. Там тоже всё было в порядке, вот только сторожевой маяк оказался неисправен.

Он делал вид, что работал, посылая один и тот же сигнал, но никак не отреагировал на появление «Леденящего» и дюжины кораблей эскадры Содружества, словно никого и не было на орбите.

И вот тут уже у Локьё зачесалось между лопаток. Опасность была, но связанная не с Имэ, а с кем-то иным. И цвета опасности были всё те же: синий и алый.

Хотелось уйти в медитацию, но оставался ещё недорегент со своими фантазиями. И Локьё томился и нервничал, ожидая хотя бы сигнала от старого безумца.

Опальный регент прорезался, когда эрцог уже совершенно утратил терпение.

Канал связи снова был «длинный» и шифрованный. Похоже Имэ затаился где-то в соседней системе. Вот же трус.

— Будь внимателен, Аний, — сказал недорегент, гаденько улыбаясь. — Скоро начнётся!

— Что?

— Да если б знал! — захихикал старик. Он здорово сдал за последние пару лет и выглядел совершенной развалиной.

— Зачем ты позвал меня сюда? — рыкнул Локьё. Он был старше Имэ, но выглядел лет на сто моложе.

— Не бесись, Аний. Место правильное, неужто не чуешь? — деланно удивился Имэ. — Шпионы сообщили, что именно здесь Империя будет накапливать силы, чтобы ударить в тыл Югу. Тебе в тыл, чуешь?

Локьё хмуро уставился на крючконосого старика. Тот был один в каюте судна, похожего на алайское. Значит, и крокодилы рядом. Подслушивают, наверное…

— Ты что, сдурел? — рявкнул на Имэ Локьё, изображая непонимание и пытаясь выманить из него информацию. — Какая Империя? Где Север Империи, а где Дайяр?

— А ты давно смотрел на него? — оскалился Имэ. — Так ты посмотри! Внимательно посмотри!

Локьё сдвинул брови, но вызвал на голоэкран бурое изображение планеты, затянутое пепельными облаками с чёрными нитями «сатанинских волос».

Он ещё помнил, как вся планета была розовато-серой от испаряющейся земли и огня.

— И что я должен увидеть? — спросил он мрачно. — Знаменитых призраков Дайяра?

— О! — обрадовался недорегент. — А я-то вижу!

И тут что-то блеснуло в пепельных облаках. Потом ещё раз — длинное, сияющее, как… Как…

— Узрел? — спросил Имэ. — Не забудь потом, это я предупредил тебя!

Локьё невидяще кивнул.

Над Дайяром медленно-медленно — из-за расстояний, а на самом деле пугающе быстро — поднималось что-то длинное и… Очень похожее на «иглу».

На ту, первую хаттскую «иглу», которую расстреляли здесь когда-то корабли Локьё.

«Призрак? — подумал он. — Теперь и над планетой?»

— … Хаттская «игла», господин командующий! — прорвался сквозь нахлынувшие воспоминания голос дежурного.

Так значит, приборы её фиксируют? Но откуда она тогда?

Даже если Империя тайком построила завод на Дайяре — это чушь. На планетах верфи не строят.

«Игла» поднималась себе, раскалённая, отбрасывающая пушистый дымный хвост.

— Похоже, она подбита! — удивился дежурный. — Стрелять?

— Ждём, — качнул головой эрцог Локьё. — Нужно понять, что происходит.

Минуты шли, но разведка не давала ответов. «Игла» же бесстрашно легла на орбиту и словно бы кого-то ждала.

Наверное, её никто не предупредил, что рядом могут оказаться враги. Или… она неисправна и не в состоянии послать сигнал: свой-чужой?

— Господин командующий, похоже, железяке сильно досталось. Она нас не видит. Отличное положение для выстрела! — улыбнулся боевой капитан «Леденящего».

Он тихо стоял у плеча эрцога, готовый принять командование.

Дежурный уже поставил на уши все службы, а в сложной обстановке в рубке должен стоять капитан. Не номинальный, которым был Локьё, а тот, что отвечает за военные операции.

— Отставить стрельбу! Наблюдайте! — велел эрцог. — Поднимайте записи со всех окрестных маяков. Как-то она здесь оказалась?

— Уже занимаемся, господин командующий. Пока никаких следов. Может, она давно сидела на грунте? Дайяр — заброшенная планета. Только случайные туристы могли бы тут что-то разглядеть.

— Запросите турфирмы, может, были настораживающие отзывы?

— А если подземный завод?

— Его нужно было ещё незаметно построить.

Локьё прикрыл глаза и всмотрелся в линии, но и они замерли, ожидая чего-то.

Он не понимал, что предпринять. Была ли ситуация той, где первый камень положено столкнуть? Или ожидание принесёт больше пользы?

— Господин командующий. Ещё игла! — дежурный едва сдерживал радость в голосе. Бой для молодых — развлечение.

Длинное тёмное пятно появилось в атмосфере Дайяра, постепенно становясь всё более явным.

— Это не игла, господин командующий! — перебил капитан. — Это — имперский тяжёлый крейсер… Модель… ZЦ-67, модификация четыре! Его просто невозможно посадить на планету! Это какая-то аномалия! Приборы галлюцинируют!

— Такое бывает? — удивился Локьё.

— А вы разве не помните помехи, которые никак не разрешались потом? Это у Коги, разрывы пространства и…

— Господин командующий, связь! — голос дежурного звенел в ушах, как колокольчик. — Снова Имэ. Соединять?

Эрцог кивнул.

— Ну, дождался? — услышал Локьё сухой и ветхий голос Имэ. — Беги, дурак. Сейчас тут появятся шестнадцать крейсеров Севера! Полное боевое крыло. Не забудь обо мне, если выживешь!

— Ты знаешь, откуда они?

— Понятия не имею. Империя вывезла столько хаттских учёных, что вполне могла изобрести новый принцип перемещения. Думаешь, хаттские уродцы-полулюди погибли? Бедный Аний, все тебе врут! Эрзо знал, потому он и отдалился от тебя перед смертью. Это он уступил Империи! Он полагал, что уступки оттянут следующий раунд войны. Но Империя не успокоится, пока не раздавит нас, ты не знал? Она! Она — настоящая наследница Земли!

Эрцог слышал и не слушал Имэ. Он наблюдал за имперским крейсером. Ещё немного, и его капитан сообразит, что на орбите поджидают совсем не друзья.

— Срочно послать запрос в ставку командующего Объединённым Югом! — рявкнул Локьё на дежурного.

— Ой, дура-ак! — эрцог забыл отключить Имэ, и тот залился счастливым смехом: — Твой Дьюп — в сговоре с Северянами! Это он помог наследнику убежать и организовал экспедицию к Земле, чтобы отвлечь твоё внимание от Дайяра!

— Заткнись! — коротко бросил эрцог, вырубая связь.

Но Имэ умел работать своим проклятым голосом!

В душу Локьё уже закралось сомнение: а что, если опальный регент прав? Что если Север Империи договорился с имперским Югом?

Эрцог смотрел на экран, а видел паутину, и переплетение удушающе алого и ледяного синего не давало ему дышать.

Неужели южане могли так поступить?

Это же они первые вышли на хаттов Гамбарской группы… Они многое могут.

— Господин эрцог, — вмешался дежурный. — Мы подготовили запрос в ставку командования Юга Империи. Посылать его или нет? А что если они — действительно в союзе с врагами?

Дежурный замер, ожидая ответа.

Но эрцог Локьё смотрел на пепельные облака Дайяра и молчал.