«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 44 «Леденящий». Южные рубежи галактики

«Идиоты, — думал эрцог Локьё, расхаживая по белоснежной рубке „Леденящего“. — Вокруг меня — исполнительные идиоты. Ментальные деграданты. Тупые марионетки Великой Паутины. Куда катится Содружество, если ни на кого нельзя положиться?»

Он зацепился глазами за одного из дежурных офицеров — такого чистенького исполнительного, моргающего преданными глазами, как пупс… И, ощущая, как стекленеет от бешенства, ушёл в пустой совещательный зал, примыкающий к рубке.

Матовые стены, не обезображенные голокартинками, деактивированный пульт, огромный стол в виде подковы, любимое кресло… Спящий в своём белоснежном величии зал немного успокоил эрцога.

Сон… Все должны спать до своего времени. Оно придёт, и вот тогда нужно будет ответить со всею силой, которую сумел накопить.

Он сел в кресло, сдул со стола невидимые пылинки. Белизна растворила гнев. Задышала, коснулась ледяной иглой сердца.

Нет, эрцог дома Сапфира сердился не на сбежавшего наследника.

Лессард входил сейчас в пору, когда дар у истников проявляется максимально. Ему самой Бездной положено было чудить.

Эрцог Аний Локьё — мальчишкой — и сам убегал из дома, чтобы спасать мир. И тоже вместе с лучшим другом — наследником дома Аметиста и будущим эрприором Содружества Эризиамо Анемоосто. Тогда ещё просто Эрзо.

Но жизнь человека ужасающе коротка и так же ужасающе утомительна. Эрзо быстро стал старым Эрзо — занудой и законником. А потом и вовсе покинул друга, скрывшись в гробнице фамильного склепа.

С кем сейчас убежишь в самоволку? Молодые-то — не возьмут. Они не поверят, что величественному старику в белом скрипящем кителе тоже хочется иногда убежать, куда глаза глядят. И спасти то ли мир, то ли себя — от всепоглощающего понимания, что по-настоящему ничего изменить нельзя.

Всё пройдёт. Паутина переболеет, и нити срастутся. Но изменится ли от этого мир?

Сто лет назад они с Эрзо уже обманывались, думая, что сумели остановить разлагающее безумие лёгкости и вседозволенности неразумных.

Эрцог Локьё тяжело вздохнул, вспоминая лицо так неожиданно и скоропостижно скончавшегося старого друга. Закрыл глаза.

Мудрые синие линии вселенских связей переплелись перед его внутренним взором с бешено-алыми, взбухли пульсирующими болезненными узлами.

Непонятные в таком сочетании, они пугали его. Синий и алый? Так же как в хаттскую войну? Но почему?

И посоветоваться было не с кем. Хоть лети на Аскону к этому хитрецу Пресохе…

Линнервальд — глух на одно ухо, Хьюго Тсимьен — слишком молод, хотя вот из него лет через сто, может быть, будет толк…

Локьё провёл по столу ладонью, активируя утопленные в стены средства связи и контроля за «Леденящим». Он вспомнил донесение.

Проверенный шпион прислал ночью весточку. Короткую записку, которая гласила: «Тоо Йенкер, внебрачный сын Проводящей Аяны и имперского командующего, взбунтовавшегося против матери-Империи, вышел из внутреннего храма».

Локьё активировал файл и прочёл записку ещё раз, вглядываясь в каждое слово и прислушиваясь к трепыханию нитей.

Тоо Йенкер… Человек, ментально сломавший войну на Юге Галактики.

Тот, кто сумел смять узлы причин войны между Содружеством и Империей в бесформенный грязный комок и, как кусок мяса, швырнуть имперским пилотам.

Он порвал ментальность Юга. Имперцы, выросшие на его планетах, перестали видеть врагов на планетах Экзотики.

Что бы ни думал о своих талантах командующий Объединённым Югом — это не он сам, а его непризнанный сын сумел создать иное видение реальности. Белое понимание Юга галактики. Юга БЕЗ войны.

Один. Поперёк воли Империи, Содружества и Проводящих Эйи.

Он тайно отправился с друзьями-пилотами на алайский полигон, где испытывали оружие, разрушающее саму структуру пространства. И там, в квантовом допричинном бульоне — противопоставил свою волю мириадам других, разрушающих воль.

Учили его хорошо. Парень знал — допричинность — бабка причинности, её повитуха. Он знал, чего хочет. И смог задать линии новой реальности.

По сути — мальчишка пересоздал Юг.

И вот уже тогда Южная Империя, отколовшись от Северной, сумела созданное защитить.

После такого не живут — истник вкладывает себя в новый мир без остатка.

Но Тоо, погибший, оплаканный и похороненный — сумел родиться во второй раз. Это казалось невозможным, но…

Воля ещё одного непослушного мальчишки — наследника дома Аметиста по линии Рика Эйбола, имперского пилота Вальтера Дерена — оказалась сильнее смерти.

Он не бросил поиски даже тогда, когда Тоо похоронили с почестями.

Тело великого истника Тоо Йенкера по воле Дерена дважды вылавливали в квантовом бульоне алайского полигона. Один раз мёртвым, второй раз — живым!

Бедная паутина просто сдурела от таких фокусов, пошла волнами… Юг был готов встать на дыбы, перевернуться, шлёпнуться на спину, как черепаха…

Но Тоо, вернувшись к жизни, тут же удалился во внутренний храм на Кьясне, чтобы прекратить контакты с текущим миром и в медитациях выровнять сеть причин, потревоженную его не самыми умными спасателями.

Тоо знал, что ему уже нет места в мире причин живых, и возвращаться из внутреннего храма не собирался. Он должен был уравновесить нового себя в новом мире. Молитвами, маятниками, добровольным недеянием. Чем, по докладам шпионов, и был занят последние годы.

Однако чистоты зрения Тоо не утратил. А из кокона недеяния — паутину читать гораздо легче, чем практикуя «отшельничество в миру», как это делают эрцоги.

И если парень вышел из самоизобретённой ментальной тюрьмы, случилось нечто, что потребовало от него непременного физического и психического участия.

Если кто-то и мог сейчас пояснить происходящее — то только он!

«К чёрту Пресоху! — решил Локьё. — Нужно лететь на Кьясну! Немедленно!»

Эрцог вызвал ординарца, ощущая, как светлеет мировая сеть даже перед незакрытыми глазами.

Успокоенная паутина уходила на уровень подсознания, затаивалась там.

Решение было правильным, но сложным. Принимать эрцога Локьё на Кьясне пока ещё никто не собирался.

Ещё нужно было как-то вызвать на контакт Тоо или хотя бы его мать, Айяну. Всё-таки похороны их сблизили, и начать разговор он сумеет. Но что потом?

Последние годы эрцог Локьё ощущал, что сил уже не хватает, чтобы контролировать даже не Галактику, а просто цвета своего дома. Он был слишком стар, шёл — как по нитке… Но… Кто — если не он?

Нужно найти слова. Нужно увидеть Тоо Йенкера. Посмотреть в его чёрные, как у лендслера, глаза. Выдержать этот взгляд.

Лесард ещё совершенный ребёнок. Его дело — подвиги. А кто-то должен тянуть и тянуть нить, чтобы она не оборвалась.

Грата…

Ничего. Он сумеет и это. А пошатнувшееся здоровье — так что ж? Умирать уже можно, ведь он так счастлив сейчас.

Ему и так безмерно… Невозможно повезло с Лесардом, дар которого огромен настолько, что не удаётся даже понять его границы.

Дом Сиби будет жить, память не растворится в мире, у неё есть наследник.

Вот только зачем Лесард отправился к Земле? Что он сумел увидеть в переплетении синего и болезненно-красного?

И как посмел этот мерзавец-капитан «Мирного» нарушить приказ и удрать от «Персефоны»?

Локьё знал — это было простое и явное знание — корабли вне этого странного «рейда» обречены на гибель. Это он видел так чётко, что сомневаться не приходилось.

Если кого-то и могли пропустить сейчас Изменённые земли, так это хаго — мальчишку-капитана, с его земными генами и смертельной любовью к миру. Он — нож. Но иного паутина не допустит.

Слишком многое было растревожено в Изменённых землях. И раны не заросли.

Но время пришло, и люди вновь возвращались к причинам хаттской войны, как собака возвращается на свою блевотину…

Что? Что было сделано не так?

Как же всё это скверно и как всегда — слишком не вовремя!

Ординарец побледнел и отшатнулся. Он пытался что-то сказать, и Локьё расправил плечи, выравнивая дыхание. Не хватало ещё убить сейчас кого-нибудь из этих исполнительных идиотов.

Огонь вернулся к нему. Он помнил, как корабли Содружества и Империи уничтожили половину населения системы этой проклятой звезды Кога. Выжгли планету, где Станислав Хэд клепал подобных себе, вместе с виновными и невиновными.

Сам Локьё тоже стоял тогда у рубежа смерти — он убивал. У рубежа закона стоял Эрзо.

Эрприор Великих Домов, Эризиамо Пасадапори Анемоосто, эрцог дома Аметиста.

Не чета этому щенку Эберхарду, который даже ещё и не щенок. Куда ему — лететь на Землю? Зачем?

Если Лесард способен уже порождать свои, новые нити, то Эберхарду пока не по силам держать даже привычный эрцогам груз — смыслы своего Дома и цвета.

Он-то — что забыл на Земле? Неужели Эрзо оставил там незакрытую рану? Неразрешённое? Ошибочное?

Но как он мог? Не увидел? Не просчитал?

Эрцог Локьё знал — это только на бумаге легко вести войну против системы планет. Из которых, впрочем, только Третья Коги была действительно серьёзно заселена.

Да, её именно так тогда и называли — Третья Коги.

Имя планеты потерялось в реестрах задолго до рождения Локьё. Он и не знал тогда, что воюет с Землёй.

В мире, где он вырос, у системы звезды Кога была самая скверная репутация.

Рассадник генетических модификаций, половых извращений, диких идей. Только там люди додумались превращать себя в машины, чтобы жить вечно.

Хотя… машины казались как раз наименьшим злом.

Сто лет назад и в Содружестве вполне терпимо относились к работам по искусственному разуму. Тут главное было самим разработчикам сохранить рассудок.

Никто не верил, что машина способна сама по себе, без алгоритмов, которые вложили в неё создатели, принимать волевые решения. Никто не пытался убить свою душу, ради бессмертия тела.

Ошибки — это другая история, их не избежать. Но чтобы какой-то искусственный разум определял за человека, зачем и как ему нужно жить?

Локьё коснулся пальцами висков. Как всё это могли придумать и сотворить на Земле?

Это ведь сначала человеку нужно опуститься ниже своей природы, позволить животным инстинктам поработить собственный разум. Одуреть так, чтобы позволить машинам управлять самим собой.

Кучка вырожденцев и деградантов — вот чем была сто лет назад эта «земля».

От стыда её, что ли, спрятали под восьмизначным номером? Третья Коги — разве это название для планеты?

Локьё обернулся на писк системы связи и заметил сообщение, мигнувшее на панели красным.

Оно ушло не в архив, а к дежурному. Тот побоялся тревожить эрцога. Идиот.

Локьё затребовал сообщение назад, в «горячую» базу.

Оно было от Линнервальда. Регент прислал записи того, как имперские пилоты с «Персефоны» расправились с двумя хаттскими иглами.

Эрцог смотрел запись и качал головой. Одна «игла» — это ещё куда ни шло. Она могла уцелеть случайно. Но это уже вторая и третья! А значит — цела и законсервированная где-то в системе хаттская база. Или даже завод по производству «игл».

К счастью, последние сто лет военные технологии развивались приличными темпами.

Локьё помнил, какое непростое судно эта «игла». Он сражался с «иглами». Тогда его пилоты совсем не так бодро справлялись с шустрыми тварями.

Значит… Технологии хаттов не изменились… Всё-таки консервация… Или их пока намеренно кормят старьём, не показывая нового оружия? Заманивают в ловушку?

Но сразу три «иглы»… Как они вообще могли уцелеть? Где? Не на Меркурии же!

Неужели у хаттских недобитков были подконтрольные территории вне системы Кога? Но где?

Локьё задумался. Заходил по залу, всё ускоряя шаг — это помогало ему вспоминать.

Договор между Империей и Содружеством о контроле территорий подписывал Эрзо. Им было не разорваться вдвоём.

Была гражданская и военная часть договора. Военную он подписывал сам, гражданскую — Эрзо.

Локьё прекрасно помнил, как встречался тогда с военным министром Империи, контр-адмиралом Ильёй Дебунцом. Как давил на него, требуя уничтожить всё.

ВСЁ хаттское оружие, которое союзники сумели захватить!

Скользкий был Дебунец. И хитрый. Он обливался потом, не в силах вынести раздражения эрцога, но юлил и зубами впивался в каждую мелочь.

И ведь вышло в итоге, что именно Империя взялась тогда контролировать Солнечную (нужно привыкать к этому названию) систему.

Они хотели оцепить весь сектор. Это Эрзо тогда настоял на том, что границы пролягут по орбите Сцелуса. Ему были нужны хоть какие-то подходы.

Паломники из его дома мотались к Коге, рассказывая, что это и есть прародина.

Впрочем… Подобных мест в галактике было с полдюжины. Мест, которые конспирологи считали утерянной Землёй. И Локьё тогда не стал сильно задумываться о том, почему будущий эрцог дома Аметиста должен был отправляться именно в систему звезды Кога.

Эрзо что-то знал? И не говорил никому? Даже лучшему другу?

Локьё остановился и снова прикрыл глаза, вспоминая ад, что творился тогда в системе обитаемости звезды Кога.

Сражались не только машины. Несколько миллионов людей погибли на планетах и в ближнем космосе, убеждённые пропагандой, что это Империя и Содружество напали на них.

Впрочем, сражаться могли не все. Мирное население разбегалось или его вывозили.

В основном на искусственные планеты соседней системы двойной звезды. Имперские.

Империи тогда остро не хватало мигрантов, чтобы заселить первых «кадавров» — планеты, смоделированные инженерами.

В «земельной» части мирного договора, этот вопрос закрепили. Бывшие жители Третьей Кога стали подданными Империи.

Локьё открыл глаза и снова стал разглядывать «иглы», мечущиеся внутри голопроекции знакомого космического пейзажа.

Оружие хаттам и их человеческим пособникам во время войны поставляла и Империя, и Содружество. Ренегатов везде хватает.

В Содружестве витали бредовые идеи о том, что сначала хатты должны нанести поражение Империи, а уж потом Экзотианский Юг вступит в схватку с машинами.

Локьё положил ладонь на столешницу, вызывая архив.

Гражданскую часть договора он просматривал бегло, вполне доверяя Эрзо и его юристам. И если цеплялся к чему-то — то только в плане патрулей и границ, там, где имперские базы контроля соприкасались с территориями Содружества.

Нахмурившись, эрцог запросил в архиве договор. И тут же, получив желаемое, отметил, что видит не первую, а вторую копию.

Оригинал Эрзо не выпустил из своих лап, разослав специально сделанный файл для копирования? Но почему?

Ах, да, Локьё помнил, что там были какие-то мутные договорённости по предателям.

И в Империи, и в Содружестве машинам помогали очень высокопоставленные люди. И кого-то надо было потом реабилитировать, а кого-то отправлять в ссылку.

Их списки были засекречены, потому и возникла «официальная копия» договора. Так решил Эрзо.

Локьё всегда полагался на друга в таких щекотливых вопросах, не особенно в них вникая.

Ему хватало «держать» ментально весь тот кровавый ад, в который погрузила систему Кога хаттская война.

Да и Югу досталось. Хватало терактов сумасшедших людей и машин, нападений на мирные планеты Содружества и Империи.

Каждый день эрцог Локьё видел внутренним зрением гибель десятков тысяч людей.

Формально, большинство из них были врагами, но для памяти нет «врагов» в паутине. Там, где сама жизнь тянет свои тонкие нити хаоса в Бездне черноты и смертельного порядка.

Он хоронил каждого. Умирал с каждым. В конце концом, какая разница, сколько пограничных постов и единиц пространства кому досталась по итогам этого моря смертей?

Но… Ведь Эрзо не мог пощадить хаттских недобитков в обмен на предателей Содружества?

Он же не мог?

Или?..

— Господин командующий! — втёрся один из порученцев.

Парень был на хорошем счету, и кто-то на крейсере решил, что ему можно отвлечь от размышлений командующего эскадрой.

Локьё поднял мутные от воспоминаний глаза и хрипло спросил:

— Ну?

— С нами пытаются связаться через алайский шифрованный протокол.

— Кто?

— Господин Имэ, — мой эрцог.

— Имэ⁈

Только бывшего регента дома Паска сейчас и не хватало Локьё!

Порученец побледнел, но сумел продолжить:

— Да, господин командующий. Я не мог вам не доложить.

— Имэээ… — протянул Локьё. — Ну, конечно, без него-то сейчас куда?

Порученец тихонько попятился.

— Стоять! — рявкнул на него Локьё. — Выводи связь в малую переговорную. Полная изоляция! Понял меня?

Не слушая ответа, Локьё ринулся в одно из спецпомещений для переговоров.

Имэ…

Опальный регент вырвался из-под домашнего ареста и бежал на Э-лай. И вот — явился…

Этот не успокоится никогда. Видимо, и до него дошли сведения о том, что в системе Кога снова появились хаттские «иглы». У Э-лая наблюдателей — как блох на паршивой собаке.

Широко шагая, эрцог вошёл в бокс, и стальная дверь с шипением закрылась за ним.

Он хлопнул ладонью по столу, включая пульт. И тут же увидел крючконосое лицо опального регента.

Ингвас Имэ был уверен, что Локьё ответит на его запрос!

— Что тебе надо, предатель? — прорычал эрцог.

— Это я-то предатель? — ухмыльнулся Имэ. — Предатель ты! Ты сношаешься с Империей, а она продала нас хаттам. Машины снова пришли, глупец! Они выжгут Юг!..

— Заткнись! — рявкнул Локьё.

Имэ захихикал.

— Видел бы ты, какая красная у тебя сейчас рожа, бледный эрцог, — сказал он, ехидно улыбаясь. — Чего ты вызверился, старый слепец? Ты видел алые и синие нити и не понял, что мы возвращаемся к итогам хаттской войны? Да, я тоже такой же старый дурак. Я слишком поздно узнал, что Империя предала нас сто лет назад. Она сохранила часть хаттских баз. И теперь бросит их на войну с нами! Не веришь? Но ведь это Империя так тщательно охраняла территорию за орбитой Сцелуса, верно? Они готовились скрытно, осторожно. Только раскол на Северную и Южную Империю вынудил военного министра Херрига действовать прямо сейчас, когда они ещё не готовы. В этом наша единственная надежда…

Имэ говорил, а сам заглядывал в глаза Локьё, пытаясь уловить в них сомнение.

Но эрцог покачал головой:

— Я не верю тому, кто лгал так много, как ты. Ты — предатель, Имэ…

— Кого же я предал? — развёл руками старик. — Тебя, который пошёл на сговор с Империей? Империя должна быть уничтожена. Вся, без сопливого деления на Северную и Южную, ты слышишь меня, Аний? Скоро ты увидишь тех её сыновей, кто вернулся из небытия. И ты удивишься, узрев тех, кто воевал с нами в хаттскую. Вспомни, это Империя вывезла из системы Кога всё уцелевшее население. Это-то ты должен помнить?

Локьё вытянул руку, собираясь отключить пульт, и Имэ всё же сорвался, заорал:

— Очнись, дурак! Сто лет назад — именно Империя натравила на нас хаттов! Они думали, что мы победим, но ослабеем в этой войне. И тогда вся галактика упадёт к их ногам!

Рука Локьё повисла. И Имэ вздохнул, разводя руками:

— Я тоже был слишком наивен. Но теперь вот узнал кое-что. Покажу и тебе. Вот.

На экране засветились координаты.

Локьё нахмурился, вглядываясь в очень знакомые цифры.

— Если хочешь — ты можешь увидеть всё сам, — сказал Имэ. — Через несколько суток хаттские иглы выйдут здесь, в самом сердце Содружества. Не спрашивай точное время, алайская агентура — тоже не боги. Но мы получили координаты сектора. Я был там сегодня и заметил следы подготовки. И ты их тоже увидишь.

Локьё кивнул. Он понял, о каком секторе идёт речь. И они наконец встретились глазами: эрцог и отщепенец.

— Чего ты хочешь взамен? — выдохнул Локьё.

— Ну ты же понимаешь, — Имэ скривил тонкие губы. — Настоящий глава дома Паска — я!

— А Эберхард?

— Мальчишка? Да пусть он хоть сдохнет!