«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 57 «Персефона». Север и Юг

Рэм Стоун

«Забить на медика — это здорово!» — думал Рэм, с ветерком спускаясь к ангару по подвесной лестнице.

Вернее, лестница спускалась сама, поскрипывая механическими блоками. Она на всех парах неслась вниз, вместе с вцепившимся в неё Рэмом. Скорость-то нужна и при неработающих лифтах!

«Не вышло у рака заточить пилота на крейсере! Капитан приказал выводить всех!» — ликовал парень.

Он знал, как трудно даже капитанам спорить с начмедами. Видно, рак испугался эгидрофов! Дошло, наконец, что раны надо лечить после боя!

Коснувшись ботинками ангарного пола, Рэм с улюлюканьем обогнал Эмора.

Узники изолятора ещё не всё знали про то, что творится снаружи. И Эмор, судя по напряжённому лицу, параллельно внимал инструкциям Роса, а потому должной скорости развить не сумел.

Рэм же видел бой своими глазами, и слышал, озвученную на рапорте задачу.

А потому на этот раз он первым успел посадить шлюпку на навигационный луч и вылететь из ангара.

А вот там уже пришлось осматриваться и ждать остальных. Эмор оставался старшим, и команда «Поехали!» должна была прозвучать от него.

Вот только как он будет командовать, было пока непонятно.

Молчал эфир, погасли маячки боевого чата. Вражеское подавление связи работало прямо-таки ювелирно — эфир был абсолютно глухим уже в единице от «Персефоны»!

Однако, голос Эмора таки догнал Рэма. Вырвался из динамиков: странный, прозрачный и рафинированный, словно его сначала перевели в цифру, вычистили от всякого постороннего сопения, а уже потом погнали по шлюпкам.

— Движемся веером! — звонко выкрикнул Эмор. — Боевой порядок: 16−4. По-о-ехали!

Рэм стартовал ещё на звуке «о». Отметив на ходу, что Келли удалось набрать всего 16 шлюпок.

Рос озвучивал гораздо большее число, и он знал, о чём говорит. Но, видимо, выпускать решили не «всех калечных».

Зато тут была шестёрка Эмора в полном составе, а значит — неразрешимых задач не существовало. Это заставляло бурлить застоявшуюся кровь Рэма!

— Работаем парами в режиме: ведущий-ведомый! — продолжал вещать Эмор. — Стоун — со мной!

Рэм чуть не взвыл от разочарования. Он хотел быть ведущим, а не ведомым.

Впрочем, пока до работы в парах было ещё далеко: шлюпки неслись, как фотоны света от звезды, изображая безумную лобовую атаку брандеров.

Что должны подумать тупые машинные мозги, посчитав, сколько кубических единиц пространства может свернуться разом?

А то, что «Персефона» решила рискнуть и своей шкурой — тоже! Выкинула сразу 16 брандеров, чтобы смести со своего пути ленивые жирные эгидрофы вместе с Меркурием!

И если враги не побегут — от них не останется ничего, кроме воспоминаний!

Если кто-то тут вообще уцелеет!

— Эгей! — заорал Рэм. — Дадим машинам по мозгам!

И осёкся. Самый большой эгидроф — раньше таких было два, а теперь остался только один, неповоротистый, но мощный — подрагивал в кольце плазменного прицела, словно его корёжило.

— Чё, струсил, «собака» хэдова? — усмехнулся Рэм.

Конечно, ему было понятно, что махина просто рыскает, выбирая курс для побега, и этим сбивает навигатору шлюпки просчёт. Но почему бы не по злорадствовать?

Рэм чуял — враги обязательно побегут! Вон и поджилки у них трясутся!

«Сейчас пуганём как следует… — думал он. — А там и Бо подтянет настоящие брандеры… Как раз на эти четыре туши!»

Больше он за приятеля не боялся — посмотрел, на что тот способен. Теперь оставалось только порвать противника на тряпочки искорёженного пространства. Туда ему и дорога!

«Да погибнут все, кто не с нами!»

Так, кажется, говорил Ной, уводя корабли колонистов от одуревшей праматери-Земли?

Ох уж, эта праматерь-Земля — столько породила всяких уродцев!

Но ничего! Сейчас её очистят от паразитов!

Рэм сам не замечал, что всё чаще обращается к материнской религии. Раньше ему казалось, что верить в Ноя — смешно. Колонисты улетели — такова была программа освоения космоса, и ничего больше.

Но в детстве он не хотел обижать маму и слушал рассказы про Ноя.

А теперь, когда «Персефона» была так близко от Земли, когда он увидел всех этих «собак», начал догадываться: дыма без огня не бывает.

Верно, как и Хэд, был какой-нибудь Ной, что пилотировал первый корабль. Летел вперёд не для, а вопреки, разругавшись с командованием.

Надо будет расспросить Дерена, был ли среди первоколонистов какой-нибудь Ной?

Капитан Пайел и Млич, навигаторская

— Не боишься, что Леон с экзотами дров наломает? — спросил Млич капитана Пайела.

Они вместе наблюдали за боем с парящего над рапортом и навигационным залом балкона.

— Боюсь, что сам не удержусь и наломаю, — буркнул кэп, не отводя глаз от проекции поля боя, где фальшивые брандеры рвались к эгидрофам.

«Иглы» могли бы прийти махинам на помощь. Но «иглами» занялся Дерен. Он уже имел кое-какой опыт по превращению этих длинных гадин в груду оплавленного металла и не давал им вмешаться в драку эгидрофов с брандерами.

— А Линнервальд? — спросил Млич.

Кэп покосился на браслет.

— Молчит. Думаю, он ещё не разбирается в ситуации. Не понимает, что происходит. А пока его капитаны набедокурят, да пока я пожалуюсь — война кончится.

Капитан ещё раз посмотрел на браслет: есть ли связь? «Росстань» обеспечивала что-то непонятное, но могло ли это помешать Линнервальду стукнуться по личному каналу?

— Чего опасаешься? Что экзот тебя и тут достанет? — фыркнул Млич и выругался. — Глянь, начмед Рэмку выпустил! Всё, пропал варёный рак! Попал под твоё развращающее влияние! Это же теперь не медик будет в медотсеке командовать, а… Хэд… Мать твоя тёмная!

Одну из «игл» подбили, и она, фонтанируя разгонным топливом, понеслась в направлении Меркурия, словно решив атаковать его.

— Куда она прёт, а? — разозлился Млич. — Искусственные мозги потекли?

— Самоубиться решила, — буркнул капитан.

Шлюпки какое-то время преследовали беглянку, но отстали, когда стало понятно — она падает на Меркурий.

— Странно, — сказал кэп. — Не помню, чтобы в хаттскую машины самоубивались.

— Жа-а-лко… — протянул Млич.

Хотя «иглы» его интересовали мало — сдохла и сдохла.

Дерен вцепился — не выпустит. А вот эгидрофы ещё должны были клюнуть на блеф. Сломать строй, отступить. Дать поковырять себя настоящим брандерам.

— Стоят пока, — констатировал капитан.

Он думал примерно о том же. И тоже бросил следить за «иглой», наблюдая теперь, как 16 шлюпок с «Персефоны» беспорядочным «веером» накатывают на четыре оставшихся эгидрофа, выстроенных пирамидой.

Противник, кажется, проглотил наживку. Даже стрельбу прекратил.

Наверное, компьютерные мозги машин гудели от перегрузки, не в силах понять, что происходит. Неужели люди решили самоубиться?

16 брандеров — это уже не пара кубических единиц свернувшегося пространства. Это, учитывая геомагнитные искажения на орбите — локальный Армагеддон.

Если один сколлапсировавший от стрельбы реактор шлюпки утянет за собой соседние — будет бедствие планетарного уровня, теоретически способное поглотить и Меркурий, и эгидрофы, и саму «Персефону».

Люди бы, может, и не поверили. А для машин — процент вероятности важнее всего.

Потому капитан и велел ограничиться 16 шлюпками. Этого было вполне достаточно, чтобы пугнуть хаттов как следует.

— Не нравимся мы им, — вздохнул Млич, правильно понимая отсутствие попыток обстрелять «брандеры».

— Ну так и что? — отозвался капитан. — Мне они тоже не нравятся.

— Надеюсь Бо со своей группой сумеет грамотно воспользоваться некоторым машинным обалдением, — покивал Млич.

Что задумал хатт было пока не понятно. Роса он слышал, и дополнительных приказов тут не требовалось. Но настоящие брандеры оставались пока рядом с «Персефоной». Кружились, замышляя чего-то.

Дёргать Бо капитан не собирался, пусть думает и считает сам, знаний и опыта у него достаточно. А уж креативности…

— Ну⁈ Побегут⁇ — не выдержал Млич, наблюдая, как задёргались ангарные челюсти одного из эгидрофов.

— Не-а, похоже хотят плюнуть в нас ещё парочкой «игл»! — капитан в азарте хлопнул себя по коленям.

— А чем им это поможет?

— Сейчас узнаем!.. Энэ майе!

Самый большой эгидроф действительно распахнул пасть ангара, и капитан выдохнул нехорошую фразу на алайском и вцепился в колючий от щетины подбородок.

Ни поспать, ни побриться толком последние двое суток не получалось. А такими темпами — вообще неизвестно, когда получится!

— Хэдова бездна… — тихо-тихо сказал Млич.

Потому что из ангара, отбиваясь от ощупывающих лучей «Росстани» мигающими детекторами обшивки, обтекаемый и тёмный выходил… имперский боевой крейсер.

— Четыре реактора, — констатировал Млич.

— А то я не вижу, — хмыкнул капитан и отпустил подбородок, инстинктивно выпрямляя спину. — Это Север, Ивэн. Северное командование. На Юге таких красавцев — по пальцам пересчитать. Я их все знаю.

Следом за крейсером эгидроф выплюнул блестящие шары связных модулей.

— Думают, что мы тоже связь глушим? — удивился Млич.

— Так «Росстань», может, и глушит, — пожал плечами капитан. — Как думаешь, он ведь не один? Сколько их там?

— Думаю, не один, — Млич погнал по навигаторскому «небу» стрелки указателей. — Смотри, тут тоже — подозрительное шевеление. У эгидрофа на старых схемах — четыре ангара.

Капитан кивнул, оценивая шевеление и подрагивание: похоже, из эгидрофов вылуплялась северная эскадра.

Млич покивал. Да, это были тяжёлые имперские крейсеры. Маневренные и малоуязвимые для шлюпок. И способные уйти от брандера, если, конечно, сообразят, где настоящий.

— Шесть, — сказал капитан. — Нет, похоже, восемь. Вон там ещё вылупляется.

— Мда, — фыркнул Млич. — Имей мы реально 16 брандеров — им бы всем хана, пока не набрали скорость. Не успели бы.

— Точно, — усмехнулся капитан. — Но у нас их всего четыре. И не на том расстоянии, чтобы мы что-то успели сделать.

— Господин капитан, — доложил связист. — Попытка незнакомого контакта. Пользуются старыми имперскими кодами.

— Давай, — кивнул кэп.

И тут же с маленького пульта на балкончике раздалось приглушённое — связист решил выводить канал максимально узко:

— Капитан Пайел, что вы творите! Немедленно отзовите брандеры! Вы свернёте пространство и погибнете вместе с ними! Вы Землю заденете, в конце концов! Вы — сумасшедший? Отзовите брандеры!

— Ты кто такой? — спросил капитан. И махнул связисту, чтобы усилил звук.

— Я кто такой? Да знал бы я, что ты за отморозок, я бы головой твоей в футбол поиграл! Останови их, слышишь? Ты, урод недоделанный! — говоривший сразу растерял весь свой лоск и начал орать.

— А-а… — вспомнил капитан. — Заместитель министра, Хайлик Абрамович?

Дьюп, то есть командующий объединёнными войсками Юга Колин Макловски, рассказывал капитану Пайелу про похищение его головы. И про заместителя военного министра по внешней политике южных территорий Империи Хайлика Долгина, которого пришлось переиграть на имперском Готто.

Связист сумел вывести изображение, и кэп кивнул сам себе — это и в самом деле был Хайлик Абрамович Долгин.

Потный, всклоченный, в чёрной парадной форме с положенными знаками различия — семь сбегающих с плеча звёзд. Второй человек в Армаде после министра.

— Ты, хаттский выродок! — разорялся Долгин. — Останови их немедленно! Тебя, предателя, вырастили хатты из твоей обгорелой башки! Ты не человек, ты — тварь! Тварь! Проклятый мутант!

Его и без того задранные брови встали мостиками над бешеными, налитыми кровью глазами.

Млич фыркнул.

— Господин военный министр, лучше сдавайтесь! — негромко сказал капитан.

Он заметил, что все четыре брандера исчезли наконец из-под брюха «Персефоны». Видимо, ушли в прокол, несмотря на дестабилизированные реакторы.

Ну, Бо… Вот кто тут рискует, так это он.

— Ты спятил? Ты — больной, ущербный выродок! — продолжал истерически орать Долгин.

— Это бессмысленно, Долгин, — улыбнулся капитан. — Это мне в детстве надо было говорить, что я — больной и ущербный. Сейчас это уже не работает. Сдавайтесь. У вас осталось сто восемнадцать секунд.