«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 71 «Персефона». Дерен

Дерен явился минут через сорок.

Капитан успел принять душ, переодеться в форменный комбинезон и заказать завтрак (а может, обед или ужин) — прямо в рубку.

Кэп не помнил, какой конкретно приём пищи он пропустил, а по корабельному времени сейчас вообще была глубокая ночь. Потому они с Мличем и решили, что пусть будет ранний скромный завтрак: яичница, бутерброды с мясом и солёные фрукты с Ла-Анамели. Очень вкусный и освежающий деликатес. Утро же?

Дежурный навигатор принял шлюпку Дерена в ангар и тут же наябедничал об этом Мличу. Впрочем, виновник скандала и не собирался прятаться от начальства. Он сам, без напоминаний, поднялся в рубку.

Вежливо застыл на пороге: спина прямая, руки и глаза опущены. Так по уставу и положено являться к капитану.

— Чует кошка, чьё мясо съела! — прокомментировал его появление Млич.

— Что-то не так с мясом? — удивился Дерен, поднимая как-то странно блеснувшие глаза.

По ним словно бы пробежал алый росчерк, утонувший в золоте радужки. Наверное, это была игра освещения, хотя обычно в таком же свете глаза пилота казались карими.

— Про мясо, — пояснил Млич, охотно откладывая вилку, завтракать он сел за компанию. — Старинная русская пословица. Прабабка моя так говорила. Она была настоящая русская, слышал? Это такая секта с Земли.

— Секта? — неискренне удивился Дерен. — Нет, не слышал.

Врал он редко, но сейчас его замешательство выглядело неискренним. Или капитан придирался, изучая лицо пилота едва не с лупой?

— А что случилось? — спросил Дерен, правильно считывая напряжённую обстановку.

— Чудо у нас случилось, — пояснил капитан и тоже отложил вилку. — Сначала генерал Мерис заявил, что нужно срочно изъять тебя с «Леденящего», ибо координатор крыла Ришат Искаев требует крови. Прислал Мерису настоящий бумажный запрос, немедленно выдать тебя контрразведке. Ты, якобы, разглашаешь Локьё какие-то страшные секреты. Мол, некий шпион слил запись вашего разговора с Локьё. Запись ещё в пути, но на словах шпион передал такое, что Ришат просто взбесился. В итоге мы в срочном порядке прыгаем через Меркурий, а когда прибываем — выясняется, что шпион… ошибся. Запись посмотрели и выяснили, что никаких тайных разговоров с Локьё у тебя не было. И вообще, сказал Мерис, — валите быстро назад. Как тебе эта история?

Дерен улыбнулся. У него это вышло так светло и искренне, что капитан тоже не удержался и фыркнул. Тут уж — или смейся, или вызывай психотехника.

Они оба знали, на какие финты способно родное командование. Дерен два года замещал капитана вместе с Келли, насмотрелся.

— Ну, что скажешь? — спросил кэп, давя прорывающийся смех.

— А какие конкретно секреты я выдавал? — уточнил Дерен.

— Хаттские, — пояснил капитан. — Да ты садись. Завтракать с нами будешь?

Дерен охотно кивнул и взял чистую тарелку из стопочки.

Капитан посмотрел, как пилот накладывает на тарелку мясо и фрукты, и ткнул в браслет, велев принести ещё порцию яичницы.

— Так значит, Локьё соврал, что накормит тебя завтраком? — спросил он. — А зачем?

— Техники ещё чинили мою шлюпку, — пояснил Дерен. — Думаю, этот предлог оттянуть время моего визита показался ему некуртуазным, и он… — пилот замялся. — Это не враньё, господин капитан. Это этикет. Шлюпка — не тема для разговора между командующими. Локьё просто изобрёл подходящий предлог для задержки. Другой родовитый экзот прекрасно понял бы, что речь идёт о чём-то не совсем удобном.

Капитан поднял руку к лицу, но удержался, чтобы не поскрести отросшую щетину. Это было бы вообще мимо любой куртуазности.

— Ну, а ты? — спросил он. — Какой ты изобрёл предлог, чтобы обмануть шпиона?

Кэп поймал взгляд Дерена, но удержать контакт глаза в глаза не сумел — моргнул. Однако успел заметить, как странный золотистый цвет радужки пилота поблёк и спрятался за коричневым.

Глаза Дерена и раньше резко меняли цвет, но золотистого оттенка капитан вроде ещё не видел. Неужели это последствия прыжка через Меркурий? Как шлюпка вообще могла уцелеть? Параметры прохождения были критичными и для крейсера.

Дерен опустил голову, пряча глаза, и наколол на вилку фруктовую полоску, кисло-сладкую, истекающую ароматным соком.

Он вроде бы и не изменился совсем, но что-то в его лице цепляло и сбивало ход мыслей.

— Зачем вы говорили про хаттов? — спросил кэп. — Тебе делать нечего было? Ты же знаешь, что тема секретная!

— Да не говорил я ничего такого, чего бы не знал Локьё, — дёрнул плечом Дерен.

— А шпион не знал и поднял панику? — предположил кэп.

— Наверное, — кивнул Дерен и проглотил кусочек фрукта.

Разговор не пугал его и аппетита не портил, и это было хорошо. Но всё-таки…

— Думаешь, когда посмотрели запись, то выяснили, что и для Мериса с Ришатом там тоже нет никаких тайн? — спросил кэп. — Или… — он сделал паузу. — Тайны были? Только кто-то позаботился, чтобы они исчезли?

— Да я-то откуда знаю? — удивился Дерен. — Я же говорю: в разговоре ничего, неизвестного эрцогу, не было. Это факт.

— Пересказать можешь?

Дерен кивнул и улыбнулся дежурному, который принёс яичницу. Стал быстро есть, пока парень возился с салфетками и убирал грязные тарелки.

И только когда мембранная дверь закрылась за дежурным, продолжил:

— Мы говорили про ложь. Про то, что Содружество и Империя врали своему населению о хаттской войне.

— То есть? — не понял кэп. — Как это — врали? Ты же видел в системе следы сражений. Да и Дьюп воевал, и Локьё.

— Командующий был молод и далёк от политики, он мог и не знать, что происходит на самом деле, — пояснил Дерен.

— И что происходило на самом деле?

— Мы воевали не с машинами.

— Как это?

Капитан посмотрел на Млича — тот пожал плечами. Навигатор привык оперировать фактами, и сейчас вообще не понимал, о чём речь.

Дерен вздохнул. Он недавно решил для себя, что нужно говорить правду. Но знал, что не готовый к этому человек ничего не запомнит, услышав слишком чужую для его сознания правду, и уж тем более — ничего не поймёт.

Этому есть железная причина. Спрашивающий — должен сам знать большую часть ответов. Иначе с ним положено общаться как с неофитом — особым языком, которому в сороднениях Союза Борге учат с детства.

Это закон. Дерен клялся, что будет поступать так же. Потому он и был уверен, что Локьё услышал только то, что способен понять.

А ведь хороший шпион был у Ришата на «Леденящем»… Не каждый может взять со слуха то, что знать ему не положено.

Очень хороший. Хотя крёстный, наверное, уже принял меры, и шпион ловит в космосе рыбу…

— Мы воевали не с машинами, — терпеливо повторил Дерен, решившись. — А с одним-единственным идиотом — Станиславом Хэдом. Кроме Станислава с его собаками, в системе были тогда и другие хатты. С одной из групп мы сейчас союзники, но существуют, как минимум, «ТерМаш», эта группа сейчас в Чёрном секторе, и община «Безмолвие».

Капитан растерянно заморгал. Он ощущал, что слова Дерена буквально ускользают от его рассудка. Испаряются из головы!

Он посмотрел на Млича, но навигатор спокойно ел фрукты, заедая их мясом, и вообще не реагировал на сказанное.

Лицо у него было застывшим, взгляд — как у куклы.

— А почему? — спросил кэп. — То есть, эти… группы… Они…

— Не запоминаются? — подсказал Дерен. — Меня специально учили так разговаривать. Союз Борге — это союз профессиональных шпионов, господин капитан.

— Агжей, — подсказал кэп. — Наедине-то ты можешь? Млич уже явно не в счёт.

Навигатор и в самом деле совершенно выпал из разговора. Зато у него прорезался несвойственный ему аппетит.

— Хорошо, Агжей, — вздохнул Дерен. — Пусть так.

— Значит, с Локьё ты говорил о том, о чём он уже знает, и потому не боялся шпионов? Они всё равно не смогли бы запомнить ваш разговор?

— Не боялся, — кивнул Дерен. — Но этот шпион оказался особо талантливым. Хотя я не думаю, что разговор подчистили. Скорее, командованию всё это тоже известно. Про хаттов.

— Что — это?

— Что воевали только с собаками. Что имперцы вывозили после войны земных учёных совсем не для того, чтобы судить. И живые, и оцифрованные учёные с Земли и Меркурия работают на них и сейчас. А истерика против машин раздувалась, чтобы случайные кретины не лезли в систему Кога. Думаю, война тоже была срежиссирована, когда подвернулся подходящий повод: «Смотрите, машины напали на детей и хотели пустить их на запчасти для собак!»

— А что было на самом деле?

— Не знаю, но лаборатории Меркурия на тот момент уже довольно давно покупали детей. Правда, малыми партиями. И никакой истерики в Империи это не вызывало.

— И вдруг вызвало? Почему?

— Думаю, дело в эрго и технологиях, господин капитан. Базы на Меркурии не принадлежали учёным, они арендовали их у Земли. А потом Империя выкупила Меркурий и потребовала у Станислава передать права на часть разработок. Он не согласился, и его начали выжимать с Меркурия. Объявили, что планета пойдёт под терраформирование. Учёные смирились, купили место под базы на Дайяре, начали там зарываться в грунт и строить лаборатории. Империя поняла, что останется без технологий, вот тут и подвернулись дети.

— Вальтер, откуда ты всё это знаешь? — капитан потёр виски.

Услышанное ему удавалось удержать в памяти с огромным трудом. Млич же — словно не слышал вообще ничего: ел и улыбался. Для него соседи по столу явно говорили о чём-то несущественном, например, о погоде.

— Меня учили этому в сороднении, господин… — начал Дерен и поправился. — Агжей.

— Как шпиона? — уточнил кэп.

— Нет, просто в школе. У нас это пишут в учебниках. Есть такой курс: конфликт Земли и колоний. Там рассказывается и про предпосылки войны с Землёй. С её машинами.

— То есть у вас в учебниках планета называется — Земля?

— Капитан… — Дерен не выдержал и улыбнулся. — Вы фантастически умный человек.

— Ты. Агжей. Млич всё равно нас не слышит.

— Ты, — вздохнул Дерен, кивая. — Да, близкий контакт тоже даёт возможность лучше понимать то, что я говорю. Хорошо. Даже если ты что-то запомнишь — ничего страшного. Думаю, правда о Земле скоро всплывёт наконец.

Капитан качнул головой: вот в этом он не был уверен. Непонятно было, что решит командование — помощи-то «Персефоне» Мерис не предложил. Значит, полагал: чем меньше народу узнает про Землю и Меркурий, тем лучше.

— Да, в наших учебниках Землю называют Землёй, — рассказывал тем временем Дерен. — Потому что врага надо знать в лицо. Союз Борге был создан именно для того, чтобы уничтожить все знания о Земле. Это мы стираем названия на картах, переформатируем библиотеки, вычищаем упоминания из дэпов и старых баз данных. Всё это мы делаем давно и осторожно, пользуясь благоприятными ситуациями, сменой правительств, перекройкой звёздных карт. Но мы не решились уничтожить прародину физически, а значит, виноваты и в том, что случилась война. Видно, не сумели понять, что творится в этой цифровой реальности. Какие группы опасны? Ведь их можно было уничтожить в зародыше…

— А как такое вообще удалось провернуть? — перебил капитан. — Это же целая галактика? Это ж сколько баз данных нужно было перелопатить?

— Я не специализировался по вопросам Земли, — дёрнул плечом Дерен. — Союз Борге создан примерно полторы тысячи лет назад. За это время, если действовать планомерно, можно, наверное, и не такое устроить.

— Но зачем? — капитан потёр виски, память коварно выталкивала его из разговора. — Это же Земля? Какой бы она ни была — это наша прародина!

— Давай так, Агжей? — предложил Дерен. — Я расскажу то, что в сороднениях написано в учебниках для детей. А ты — сам решишь, правильно мы делали или нет?

— Хорошо, — кивнул кэп и сжал виски, приготовившись слушать.

— Наша праматерь Земля — жестока, — начал Дерен. — Её история — это история рабства. Первые цивилизации Земли были цивилизациями, выстроенными на тяжёлом труде рабов. Одни правили, другие трудились, закованные в кандалы и цепи. Позже рабство было якобы уничтожено, но только для вида, потому что Земля породила богатство и бедность. Богатые люди отбирали у бедных воду, еду и даже сам воздух. В древней истории есть примеры самого отвратительного геноцида. Человеческие зоопарки, каторга, огромные печи, в которых сжигали мужчин, женщин и детей. Потом земляне слегка умерили физический геноцид, но взялись за биологию человека. Начали изменять пол, менять генетику, отчего многие, непонятные тогда спящие гены и целые линии генов были утрачены.

— Это известно каждому имперцу, — с облегчением кивнул капитан. — Но всё это было очень давно.

— Именно. Мы, колонисты, улетев с Земли, полагали сначала, что всё это — наше общее страшное прошлое. Все мы работали над цифровыми стратегиями, преодолением болезней, омоложением. Было много тактик, но не попыток изменить и изуродовать человека. Только земляне взялись за копирование тела, а потом и за оцифровку человеческого сознания. Колонисты решили тогда, что Земля проклята, а сама информация, накопленная ею, заражает людей. Кто-то должен был это прекратить. Тогда и появился Союз Борге.

— Теория скверны?

— Да. Информационное заражение самым отвратительным, что в нас есть, посчитали исходящим с Земли. Я знаю, что многие учёные не согласны с этой теорией. Они полагают, что качества землян присущи колонистам в такой же мере, просто наука в колониях сумела пойти по более гуманистическому пути. О деятельности Союза Борге они не подозревают, хотя это мы нивелировали примат Земли над колониями, спрятали праматерь, стёрли её следы. 400 лет назад всё вроде бы утряслось, и о Земле забыли. А Союз Борге стал из союза заговорщиков — союзом профессиональных шпионов. В последнее время мы просто готовим кадры для спецслужб и особо уже не скрываемся.

— А как вы допустили, что на Земле продолжались эксперименты с электронным сознанием? — нахмурился капитан. — Разве шпионы Союза не могли уничтожить все разработки?

— Они были уничтожены, — кивнул Дерен. — Но за полторы тысячи лет утекло слишком много воды. Пришло время новой волны экспериментов с искусственным разумом. И именно на Земле, оцифровав человека, изобрели очередного кадавра.

Млич доел почти всё, что было на столе и сыто развалился в кресле. Ему было хорошо, а вот капитану — не очень.

— Значит, Союз Борге возник на пике разрыва с Землёй второй волны колонистов? — уточнил он, пытаясь как-то структурировать новую информацию. — Когда они бежали из Солнечной системы от генетических безобразий и поголовного чипирования?

— Да, но точных дат не сохранилось. Вторая волна колонистов пыталась спасти последних генетически полноценных землян. Но около полутора тысяч лет назад исход из системы Солнца почти прекратился. И вот там-то уже попадаются первые упоминания о Союзе Борге. Тогда это была всего лишь группа сороднений, где растили самых преданных богу и Империи патриотов.

— Локьё что-то знает об этом?

— Не уверен. Но он в курсе, что знания у нас хранят с самой глубокой древности. И в курсе, что влияние Союза — огромно.

— Вальтер, я всё равно не понимаю, — капитан покачал головой. — Как вы могли решать за всех? За всю галактику? А что если решение было неправильным? Что если хаттская война началась потому, что мы позабыли о Земле?

— Или потому, что колонисты — слишком отличаются теперь от людей? — жёстко спросил Дерен. — Потому, что люди Земли так и остались дикарями в своей резервации?

— А как же Империя использует дикарей для научной работы?

— А почему нет, если скверна заразна⁈ Ведь дело не в науке, которая достигнет цели любой ценой, а в той, что не причинит вред! Между этими «науками» — пропасть. Но пропасть для нас, а не для тех, кто поражён «ядом с Земли»!

— Допустим, — решил согласиться кэп. — Но, отрезав Землю от колоний, вы отняли у неё шанс излечиться. Наши космические излучения могли быть спасительными для землян. Можно было бы вывозить их на другие планеты…

Дерен качнул головой, и глаза у него опять опасно блеснули алым.

— Нет, — сказал он. — Мы изменились в космосе не только потому, что тут были чужие излучения. Мы заставили себя измениться. Мы понимали, что самой страшной из грозящих колонистам катастроф была не угроза физического уничтожения, а уничтожение человеческого в человеке, катастрофа, означающая, что человек в нас нe состоялся. Землян это не пугало, уж себя-то они всегда считали людьми…

Дерен невесело рассмеялся.

— Да что такое вообще этот человек! — в сердцах сказал капитан. — Если мы стали лучше, то от чего же мы такие… Такие!..

Он покачал головой, не находя слов.

— Да если б я знал, — вздохнул Дерен.

Он поднял глаза.

— А теперь они у тебя синие, — сказал капитан. — Скажи, что случилось с тобой на Меркурии? Как ты выбрался из Меркурианского ада?

— На автомате, — признался Дерен. — Вдруг понял по паутине, куда лечу. Я теперь вижу её иначе. Я обрёл меняющуюся каждое мгновение галактику и потерял уверенность в себе самом. Я… — он замялся, — больше не знаю, правы ли были мы, обманывая людей?

— Этого никто не знает, — развёл руками кэп. — Что прошло — то прошло. Ты доедай, что на тарелке, и пошли, наверное, спать? Не верю я, что Локьё дал тебе выспаться. Вернёмся к Земле, может, чего и поймём, но сейчас нужно просто выспаться. Готов к этому подвигу?

Дерен благодарно кивнул.

Капитан доел свою яичницу, больше на столе ничего не осталось, и отдал на рапорт приказ возвращаться к Меркурию знакомыми развязками. Ему было муторно и тошно.

Разговор вышел странный, очень странный. Выходит, Локьё знал, что Дерен?.. Хатты?..

Мысли путались.

Такой странный шпионский скандал вышел. Хатты… А почему хатты?

Млич спал. Кэп не стал поить Дерена чаем, подождал, пока доест, выпроводил и завалился в ложемент. Он задрёмывал, и услышанное постепенно размывалось, превращалось в сон.

Капитан знал, что Союз Борге базировался сразу на нескольких имперских планетах. Это что же — миллионы шпионов? А зачем? Для чего их столько?

Потом он уснул, и ему вообще ничего не снилось.

Дерен быстро дошёл до своей каюты.

Рэмкина была пуста, и он послал в базу запрос, куда дели малого? Вздохнул, прочитав сообщение — соскучился по подросшему щенку.

Зато теперь можно было проспать хоть двое суток. На это любой пилот способен, дали бы время.

Дерен завалился на кровать, пристегнулся на всякий случай. Закрыл глаза.

Он знал, что капитан, как бы ни старался, проснётся и почти ничего не вспомнит. Пусть Дерен и решил говорить правду, но не все могли её воспринять.

Это означало лишь то, что время разговоров прошло. Правду пора было делать.

С этой мыслью Дерен и уснул. Уже под шум разгонных двигателей.