Львиной Тропой. Пульс (СИ)

=== 36. Угроза издалека ===

Взгляд в потолок. Можно долго так лежать, ломая голову в поиске ответов на многие жизненно важные вопросы. Диапазон возможных задач невероятно велик: начиная потерянными ключами и заканчивая тайнами мироздания. Можно перебрать энное множество вариантов, каждый из них детально анализируя, можно даже вступать в дискуссию с самим собой, имитируя спор двух экспертов. Если увлечься, то дебаты вполне могут перейти в жаркий диспут и даже ругань, но это уже что-то из областей нездоровой психики.

Я продолжал смотреть в белый потолок больничной палаты нашего медицинского центра, будто ожидая что чудесным образом этот самый потолок даст мне все интересующие меня ответы. Хоть я и вопросов толком сформулировать не могу. Боюсь что это не последствия удара головой об пол, просто многое сам я толком не успел понять.

Но неужели всё действительно закончилось?

… Бои в обоих Садах продолжались ещё около двух часов. Многие солдаты Федерации, поняв неизбежный проигрыш, сложили оружие, сдались на милость победителей. Сад Гальбадия оказался захвачен, корабли были атакованы огромной стаей морских драконов. Тех самых, которые сбивались в огромный косяк за нашим Садом на всём пути в Сентру. Перспективы отступления офицеры отбросили сразу — без продовольствия, с заканчивающимися боеприпасами, у них не было шансов выжить в диких землях юга. Но сдавались далеко не все. Оставшиеся десантники стояли до последнего, в плен удалось взять только тяжелораненых. Когда у них заканчивались патроны и гранаты, они бросались в рукопашные схватки, обнажив клинки. Не знаю что ими двигало: воля волшебницы или же чувство долга. В общем, головной боли они доставили нам достаточно.

Когда бои стихли, настало время наводить порядок. В том числе — хоронить погибших. Для этого дела привлекли и пленных, кто-то даже пошутил что они для себя могилы копают. Шутнику было велено закрыть рот, взять лопату и копать вместе со всеми. Вообще, после окончательной победы в сражении, многие разгорячённые кадеты и даже некоторые сииды пытались свести счёты с пленными, отомстить за погибших друзей. Это всячески пресекалось по особому распоряжению Крамера. Множить число погибших не было нашей задачей.

Сейфер всё-таки ушёл. Пропали и его верные друзья: Фуджин и Раиджин. Возможно, скрылись вглубь материка. Кто-кто, но эта троица вполне могла выжить в опасных и диких местных землях.

Не забывали чествовать и героев, в частности группу «Сказка», остановившую волшебницу. Сама Эдея сейчас находилась в Саде Гальбадия, под пристальным присмотром собственного мужа и Ирвина. Не забыли и о других отличившихся в бою, в том числе о докторе Кадоваки и Даггерте Хэгге. Как оказалось, во время боя Бабуля услышала зов. Это звучало невероятно, но наш Сад работал на энергии мощного Хранителя. Эту информацию я взял на заметку. По возможности стоило её проверить. Что же до сиида Хэгга, то он попросту ослушался приказа, решив в одиночку штурмовать твердыню Сада Гальбадия. Учитывая обстоятельства, никаких санкций ему не грозило, за исключением строго выговора, пока устного, но его заслугу в ходе битвы все признавали. В своём рапорте Даггерт упомянул зов и Хранителя, заключённого в реакторной Сада Гальбадия. Что ж, тоже интересная информация.

Всё это было хорошо. Мы смогли победить в тяжёлом сражении, понесли тяжёлые потери, а оба Сада нуждались в капитальном и длительном ремонте, но мы всё же выстояли. Но покоя я всё равно найти не мог. Риноа… Что же с ней случилось?

Её принесли в лазарет вместе со мной. Я отделался ушибом головы, хоть и сильным, но ничего смертельного. Даже последствий, говорят, не будет, но что произошло с нашей принцессой — никто сказать не мог. Даже опытная Квина Кадоваки, успевшая отойти от шока свидания с Хранителем и вернувшаяся к свои обязанностям. Риноа оставалась неподвижной, со слабыми признаками жизни…

Я поднялся с койки, накинул на плечи куртку, висевшую на спинке стула, обулся и вышел в коридор.

Палаты лазарета трещали по швам, слишком уж много было раненных. Часть их пришлось разместить в Саде Гальбадия. Персонал Бабули продолжал неустанно трудиться.

Риноа лежала в одной из палат отделения реанимации. Помещение было небольшим, никаких соседей принцессе не досталось. Из окружения лишь небольшой столик, стул и койка, на которой лежала девушка. К аппарату жизнеобеспечения её не подключали, как мне сообщила кадет-медсестра, встретившаяся в коридоре, — необходимости не видели. Состояние её хуже не становилась. Вот только оно и не улучшалось.

Я снял перчатку и слегка коснулся её бледной руки. Она была ледяная.

Что же произошло? Что я упустил из виду? Ощущение неправильности произошедшего меня не покидало.

— Командующий Леонхарт, — позвала медсестра, появившаяся в дверях. — Внутренняя связь.

Я вышел в коридор.

«Повторяю: Командующий Леонхарт проследуйте к главному выходу» — произнесли уцелевшие динамики голосом Квистис.

К выходу, так к выходу. Пофиг. Не спеша я пошёл прочь из медицинского центра.

Прошагав через обломки турникетов, которые спешно убирали уцелевшие кадеты, я спустился по трапу. Повезло, что многочисленные взрывы не повредили механизмы, приводящие его в действие. Меня ждали Квистис, а так же Зелл и Сельфи.

Сад опустился в какой-то сотне метров от старого приюта. Чуть дальше стоял захваченный Сад Гальбадия.

— Матрона сейчас там, — Квистис указала рукой на старые каменные здания. — Думаю, нам есть о чём поговорить с ней.

Я лишь невнятно хмыкнул, следуя в указанном направлении. Мои спутники молча шли следом, к моей превеликой беззвучной благодарности. Настроения чесать языком совсем не было.

Старый приют находился в полнейшем запустении. Большинство зданий успели обвалиться, держалось от силы штук пять. Старые тропинки успели зарасти сорной травой, на стенах вился плющ. Место, где мы провели какую-то часть своего детства. Достаточно яркую часть, если именно она нам вспомнилась.

— Да, я ведь совсем позабыл про эти стены, — произнёс Дино, расхаживающий в одном из помещений центрального дома. Он всё ещё держался, хотя, по слухам, зацепило его серьёзно. Тем не менее бывший декан выглядел бодренько и не расставался с сигаретой. — Только Квине не говорите, что я убежал из палаты, она мне тогда устроит.

— Не скажем, мистер Крочетти, — заверил того Зелл.

Дино вновь окинул взглядом стены.

— Кажется, у Эдеи тогда была пара ассистенток, может больше. Я за ними неустанно бегал, сразу за всеми, пока они меня не раскрыли. Вот тогда уже мне пришлось убегать, — Крочетти усмехнулся. — Я ведь совсем об этом забыл.

— У вас тоже есть Хранитель? — спросила Сельфи, оглядывая стены.

— Нет, всё намного прозаичней. Старость. Я в следующем году восьмой десяток разменяю, — Дино взглянул на нас. — Сид сейчас здесь, чуть дальше. А я, пожалуй, пойду. Пока меня медсестрички не хватились, да моей обожаемой Квине не доложили.

Декан ушёл обратно в Сад, а мы продолжили исследование старых развалин. Крамер находился в соседнем помещении, рядом с прогнившим деревянным столом.

— Хорошая работа, — усмехнулся он, но видя нашу общую серьёзность, тут же сник. — Я должен извиниться перед вами. Перед тобой, Скволл, в особенности. Я просто скинул на тебя свои полномочия, боялся что дрогну в решающий момент. Прости… Я всегда много болтаю, но когда пахнет жареным — предпочитаю отсиживаться за вашими спинами. Если бы мы проиграли, то Саду пришёл бы конец, как и всем нам. С другой стороны ваша победа — это смерть Иди. Я бы не пережил… любой из этих финалов. Благодарю вас, за то что сохранили ей жизнь. Мне плевать на себя, но прошу вас, простите её…

Магистр прикрыл рукой глаза и отвернулся. Я его не винил, давно уже понял его замысел. Он так долго готовил сиидов, осознавая что когда-нибудь они столкнутся с его женой, в которой души не чаял. Наверно тяжело ему пришлось. Хотя какая разница, вроде бы всё теперь в порядке.

Крамер вышел через дверной проём, перешагнув через поваленную деревянную дверь.

Эдея была снаружи, во внутреннем дворе. Мы и здесь любили когда-то играть, когда была хорошая погода. С дворика вели две тропинки: одна шла вниз, на пляж, вторая же к краю мыса, к маяку. Несмотря да давнее запустение, именно она ни сколько не заросла, будто бы ей активно пользовались.

Эдея, неотрывно смотревшая в океан до нашего появления, обернулась.

— Дети мои, — тихо начала волшебница. — Простите меня, прошу вас. Я растила вас как своих собственных, но всё же… — Эдея запнулась, её губы начали подрагивать.

Ну разве это безжалостная волшебница? Та, которая приказала ожившим каменным изваяниям терзать толпу в Делинг-Сити? Та, которая усилием собственной воли подавляет волю чужую? Сейчас перед нами — Матрона, женщина нас растившая, окружавшая заботой. Не может быть она тем чудовищным существом, которое мы видели до этого.

— Мы понимаем вас, — ответил я.

— Вступая в бой, мы знали что вы наша Мама Иди, — добавила Трип. — Отдавали себе себе в этом отчёт.

— Вы — сииды, — слова Эдеи прозвучали с неподдельной гордостью. — Вы ни за что не уклонитесь от сражения. И вы были великолепны. Но всё ещё далеко от завершения. В любой момент всё может повториться.

Мама Иди, прикрыла глаза, запнувшись, вздрогнула.

— Всё это время моей волей владела иная сущность, — произнесла она с явным усилием. — Волшебница Ультимеция. Она из далекого будущего, за много поколений от нашей эпохи. Её сердце наполнено гневом и ненавистью. Ультимеции нужна была Эллона и её мистические силы. Колдунья, появившаяся в Гальбадии, была Ультимецией, взявшая мою волю под контроль. Когда-то давно у неё почти получилось завладеть моим телом, но тогда, — Эдея сделала паузу, осмотрев нас. — Тогда спас счастливый случай… Я хорошо помню тот день. Но потом попытки повторялись, я сопротивлялась как могла. Всё, что мне оставалось делать — это спрятать Эллону как можно дальше и я отправила её с Белыми Сиидами, а сама ушла вглубь этих диких земель, подальше от людей… Ну а дальше вы представляете что именно случилось. Цели своей волшебница Ультимеция не достигла, но она всегда может повторить попытку, боюсь что тогда вам снова предстоит сойтись со мной в схватке.

Эдея замолчала. Мои спутники переглядывались, не стесняясь улыбок. Они были счастливы оттого что все злодеяния, совершённые колдуньей Эдеей — не её вина. Не Мама Иди это делала. Допустим. Они верят, я тоже верю, но поверят ли все остальные? Как объяснить это другим кадетам нашего Сада, обитателям Сада Трабия, жителям Делинг-Сити? Что все преступления, совершённые волшебницей Эдеей — не её вина, а происки чужой злой воли? Боюсь, что никак. Наверно Матроне не стоит пока появляться на людях.

— Мне нужна ваша помощь, юные сииды, — Эдея, видя поддержку своих воспитанников, несколько воодушевилась. — Вы слышали о колдунье Адель?

— Я слышал, — воскликнул Зелл. — Правительница Эстара в период Колдовской Войны!

— Это так, — подтвердила Эдея. — Никто не знает где она сейчас. Некоторые из гальбадианских военных считали что я — это она. Адель никогда не стеснялась использовать своё могущество в утолении своих амбициозных желаний. Я боюсь, что Ультимеция оставила меня, чтобы вселиться в её тело. Тогда она получит вместо марионетки грозного союзника. Мощь Адель и знания колдуньи из будущего не оставят камня на камне в нашем мире.

Не смотря на сказанное Эдеей, мой разум мог фокусироваться лишь на одном моменте.

— Матрона, что произошло с Риноа? — спросил я.

— Это та темноволосая девушка? Не знаю, смутно помню… А что с ней произошло?

— После боя… — я замешкался, пытаясь подобрать слова. — Она не приходит в сознание. Холодная, лежит неподвижно.

— Риноа умерла?! — встрепенулся Сид.

— Нет! — вырвалось у меня. Окружающие удостоили меня изучающих взглядов. Смутившись, я отвернулся в сторону уходящего к океану мыса, на котором возвышался старый маяк.

— Скволл, я понимаю что ты чувствуешь, — произнёс Крамер. — Но наши бойцы вправе знать о финале сражения. И о том, что нам грозит в ближайшем будущем. Ты должен поставить их в известность. Помни: сражалась не только Риноа. Все сражались.

— Понимаю, — нехотя бросил я. — Но…

— Никаких «но»! — оборвал меня Сид. — Ты всё ещё Командующий силами Сада Баламб!

— Не вы ли меня им сделали?! — выпалил я через плечо. — Исходя из ваших же слов, Магистр Крамер, потому что боялись сами не справиться! Я не напрашивался, даже протестовал!

Сид смущённо опустил глаза.

— Эй, друг, поспокойней, — вмешался Ирвин. — Мы все переживаем за Риноа, знаешь ли! Моё мнение: Командующий не имеет право раскисать!

— Тогда как тебе такой приказ Командующего: возьми своё ковбойское мнение и засунь куда поглубже! Впрочем, как и все остальные! — стоило это произнести, как я почувствовал стыд за сказанное. Что же на меня нашло? Почему упоминания о Риноа так выбывают меня из колеи? Нервы, всё это нервы. — Извините… Не хотел.

Или всё же хотел? За моей спиной воцарилось молчание. Кажется, все обдумывали мой срыв и резкость высказываний.

— Так что там с Эллоной, Адель и волшебницей из будущего? — спросил Зелл.

— Цель Ультимеции — захват Эллоны, — после коротких раздумий ответила Эдея. — Волшебница умеет подавлять чужую волю, манипулировать сознанием. Это её конёк. Я всё это время будто бы находилась в клетке, но часть её замыслов осталась для меня открытой. Её интересует возможность Эллоны отправлять сознание людей в прошлое.

— Я понял, — воспользовавшись паузой, произнёс Ирвин. — Она хочет отправиться ещё дальше в прошлое.

— И зачем? — спросил Зелл.

— Сжатие времени, — пояснила Эдея. — Сильнейшее колдовство, когда прошлое, настоящее и будущее сливаются в один миг.

— И что тогда станет с миром? — снова спросил Динхт. — Не представляю как это вообще возможно. У нас в Саду есть один эксперт, так он утверждает что временная магия…

— Пара-магия, Зелл, — поправила Квистис. — Если ты о Даггерте, то он и не со временем работает, а с процессами в организме. Но когда речь идёт о волшебницах, тут общепринятые стандарты не действуют, я права, Матрона?

— Да, Квистис, — печально согласилась Эдея. — Мы — Дочери Хайна, в нас заложена часть его божественной сути. Пределы нашего могущества зачастую скрыты даже для нас самих же. Оставаясь одержимой духом Ультимеции, я всё же пыталась как-то сопротивляться. Я помню как она пыталась убить вас и всячески этому противилась, ослабляя её. Но она в разы сильней меня, будто бы её сила — это сила нескольких колдуний… То, что она пытается сделать, сжать время, невозможно по меркам обычных людей, по меркам магов, даже таких талантливых как вы, но сила волшебниц — это нечто совсем иное.

— Так, и что же нам делать? — спросил Зелл.

Ответа не последовало. Обернувшись, я увидел как все смотрят на меня.

— Ты вообще слушал? — спросила Сельфи.

— Да, значит всё просто — не дадим ей найти Эллону, — ответил я. — Возвращаемся в Сад. Все. Матрона, вам не стоит оставаться без присмотра. Сами понимаете.

— Конечно, Скволл, — печально согласилась Эдея. — Я понимаю. Даже настоятельно этого прошу. Если Ультимеция снова попробует…

— Давайте только о грустном сейчас не будем! — воскликнула Сельфи. Все молча согласились и направились в сторону Академии.

— Матрона, — позвал я жену Крамера. — Можно вас на пару слов? С глазу на глаз.

Все с любопытством проследили как Эдея Крамер отходит чуть в сторону, подальше от каменных стен. Я проследовал за ней. Готов поспорить, что некоторые сейчас провожают меня недоверчивым взглядом. Квистис и Зелл так точно. И ещё Крамер. Откуда-то я точно это знал.

— Да, Скволл, я тебя слушаю, — тихо произнесла Мама Иди.

Я вновь подметил эту её перемену: определённо, существо, с которым мы сталкивались до этого, не могло быть нашей Матроной. Даже голос её звучал сейчас иначе, спокойный и равномерный тон, не тот помпезно-напыщенный возглас грозной повелительницы. Краем глаза я обратил внимание на её руки. Я хорошо помнил её когтистые пальцы. Сейчас руки Матроны были совершенно обычными, никаких аномалий. Тем не менее последние несколько минут я ловил себя на том, что в присутствии Эдеи моя рука невольно тянется к рукоятке ганблейда. Вновь взгляд на Матрону. Она боялась. В моём обществе, оставшись один на один, Эдея испытывала страх.

Я убрал руки в карманы и сосредоточился на их нахождении там. Не хватало ещё при ней не заметно для самого себя выхватить оружие. Я ведь знаю почему мне так этого хочется.

— Матрона… Мама Иди, — начал я. — Скажите… Вы, то есть Ультимеция, дважды называли меня «кровавым». Я сначала подумал что это просто эпитет, но теперь мне так не кажется.

— Не тебя, Скволл, — Эдея смотрела мне прямо в глаза страдальческим взором. — Не тебя, мой мальчик. Вот его, — она аккуратно коснулась пальцем моего виска. — Его она так называла. Все Дочери Хайна имеют некие общие воспоминания, самые яркие, которые могли отпечататься за всю историю этого мира. Узнать их можно отовсюду, они открыты для таких как я. В воздухе, в воде, в камне. Этот мир хранит отпечатки каждого человека, каждого существа, в нём побывавшего. И тот, кто покоится сейчас в твоей голове, — самый большой наш страх. Его имя вселяло ужас во многие поколения. Его называли Кровавым. Бичом Хайна. Его новым гневом. Он был и остаётся самим злом.

— Он противостоял колдуньям, — произнёс я. — Делал то же, что и мы.

— Когда горит твой дом, как ты поступишь? Будешь сбивать пламя или начнёшь рушить стены? — Эдея внимательно смотрела на меня.

— Я понял.

Хотя я не уверен что полностью. Мы также, как и они, развязали войну. Также, как и они, убивали всех кто встал на защиту волшебницы. Или почти всех. Мы не праведники, мы — солдаты. И на наших руках достаточно крови. Когда загорелся наш дом, как мы поступили?

— Но он был всего лишь инструментом. Этот маяк, — я указал на возвышающуюся башню. — Вы не разрешали нам к нему ходить. Там был кто-то. Кто отпугивал тварей всё то время, что мы были здесь. Он связан с тем, кто в моей голове, так ведь?

— Да, Скволл, — печально кивнула Эдея. — На вершине того маяка нашёл себе пристанище тот, кто создал твоего Хранителя, сделал его самым большим страхом волшебниц. Несчастное и обозлённое существо. Одинокое.

Эдея замолчала. Я не знал зачем завёл этот разговор. Возможно, чтобы отвлечься от тягостных мыслей касаемо принцессы. А может и потому, что стал замечать за собой некую кровожадность, чрезмерную как мне казалось. И это желание выхватить ганблейд… Сейчас я верю, что Сирена Квистис была права в своё время — надо мной пытается взять контроль сущность в моей голове. Тьма. Никакого вмешательства в моё сознание, никаких требований. Просто, молча и ненавязчиво он пытается делать то, что делал в своё время — убивать. Моими руками.

— Скволл, дитя моё, — произнесла волшебница. — Я буду с тобой откровенна: ни при ком из вас четверых мне не было так страшно, как сейчас, когда я стою перед тобой. Будь осторожен, не позволь ему взять над собой верх. Он не остановится, он уже не знает что такое пощада. Ему всё равно за что наказывать Дочерей Хайна, сам факт нашего существования для него уже повод для кары. Но вместе с этим я и рада, что он с тобой. Ультимеция отступила, испугавшись его. Она прекрасно знала кто он такой и какова его слава. Если я опять окажусь в её власти — дай ему волю, не сдерживайся…

— Вы сказали при нас четверых: это я, Зелл, Квистис и?

— И Сид. Его сущность, Дьяболос, был одним из восьми членов Круга Равных. Возможно, самый лояльный из всех них.

— Давайте вернёмся в Сад, — предложил я, указывая рукой Маме Иди дорогу. Следуя за её спиной, я старался следить за руками. Хранитель ничего не говорил, не требовал. Тьма не шевелилась, но я чувствовал как моя рука пытается нащупать рукоять клинка…

— … Таково наше положение дел. Волшебница Эдея более не представляет для нас опасности, она жива, но нейтрализована. Запрещаются любые посягательства на её жизнь. Завтра утром мы снимаемся со стоянки и отправляемся на поиски Эллоны, это наша первостепенная задача. После мы найдём способ нейтрализовать Ультимецию. На этом всё, — я отложил микрофон интеркома в сторону.

Теперь, когда официальная часть выполнена, я мог вернуться к тому, от чего меня оторвали. Мой путь лежал в отделение реанимации. Близилась ночь, хотелось ещё раз взглянуть на принцессу.

В дверях я столкнулся с Крочетти.

— Как беседа с мамой? — спросил он, выходя из палаты Риноа.

— Всё в порядке. Эдея пришла в себя.

— А я сразу сказал Сиду что его Иди не может творить то, что мы видели, — произнёс Дино. — Это совсем на неё не похоже, совсем не тот у неё характер. Захотела бы она власти — в лёгкую могла её взять давным-давно и никто бы не пикнул, но Иди не такая, да… — декан взглянул на моё лицо. — Ты к этой милой девушке? Она без изменений.

— Её зовут Риноа.

Дино вздохнул, прислоняясь спиной к стене.

— Хочу кое-что тебе рассказать. Когда-то давно я встретил женщину. Невероятную во всех отношениях. Красивую, умную, ласковую и нежную. Но что-то меня испугало. Возможно, я так дорожил своим образом жизни, что не хотел что-либо менять. Я испугался перемен в своей жизни, отступил, убежал, разбив её сердце… Я был молод и глуп, сейчас я это понимаю. После я видел много красивых женщин, но такую, как она, больше так и не встретил. Мой разгульный образ жизни был хорош, но хорош он был именно тем, что должен был когда-то прекратиться. И он прекратился, а я так и остался ни с чем. Вернуться к той женщине было бы глупо и неэтично с моей стороны, я причинил ей так много боли, не думаю что она бы меня приняла, да и не заслуживал я этого. Своё счастье я упустил.

— И к чему это вы ведёте?

— Я должен был рассказать тебе это намного раньше, — усмехнулся Дино. — Но ты не был готов слушать… Что имеем — не храним, потеряв — заплачем. Старая гальбадианская поговорка. Просто не упусти свой шанс на счастье в следующий раз, если он тебе вообще выпадет. А вообще, не обращай внимания на старого маразматика! — Дино махнул рукой. — Пойду я, не буду загружать тебя своими старческими баснями. И да, не советую спать на местных стульях. Они не удобные, не выспишься, а силы тебе ещё понадобятся.

Риноа лежала всё также неподвижно. Как и сказал Крочетти, без каких-либо изменений.

Подвинув стул ближе к койке, я сел рядом с ней. Сняв перчатку, я взял её ладонь в свою руку. По-прежнему холодная. Что же с тобой произошло и как мне это исправить?..

Мы встретились впервые в Саду, на нашем Фестивале. Потом в Тимбере. Да, между нами зачастую возникали недопонимая, но со временем это изменилось. Я помню как ты смотрела на меня. Помню как ты очаровательно улыбалась при каждой встрече наших глаз. Я зачастую вёл себя недружелюбно, даже резко порой, но ты терпела это, а если и злилась, то всегда недолго… Я всё бы отдал чтобы ты ещё раз на меня так взглянула, улыбнулась мне. Произнесла моё имя…

Риноа оставалась неподвижной. Сжимая её холодную ладонь, я чувствовал как вместе с этим сжимается моё сердце. Что имеем — не храним… Как нельзя кстати эта присказка звучала. Что же мне теперь делать? Хотя бы намёки на призрачный шанс тебе помочь. Где-то я слышал, что если разговаривать с впавшим в кому человеком, то он всё будет слышать и может быть даже очнётся.

— Риноа, — тихо позвал я её. — Ты слышишь? Риноа, проснись, пожалуйста…

Хранитель в голове зашевелился, следом за этим я услышал давно забытый, но знакомый, едва различимый, звон колокольчиков. Звон быстро перерос в нарастающий гул. Тьма в голове колебалась, в этот раз стараясь противиться вмешательству, но отправке в Мир Грёз были нипочём возмущения моего Хранителя, пусть он и был Бичом Хайна…