Львиной Тропой. Пульс (СИ)

=== 50. Post Scriptum ===

Сейфер Алмази замер, словно перед последним прыжком. Этот момент, его главное не упустить. Нельзя даже моргнуть, иначе он уйдёт, исчезнет. И не известно будет ли следующий. Сейчас, сейчас…

Поплавок дёрнулся, погрузившись в водную гладь, пуская по поверхности круги. Алмази дёрнул удочку на себя. В дневном солнце сверкнул чешуёй улов.

«Что тут у нас?»

На крючке болталась мелкая, максимум с ладонь, рыбёшка. Определённо, заслуженный трофей за час с небольшим томительного ожидания. Алмази в очередной для себя раз определил, что рыбалка — глупейшее занятие, призванное бесцельно убивать время.

— Ого, ещё одна, да! — кричал в нескольких метрах дальше по пристани Раиджин, вытащив за сегодняшний заход очередную здоровенную рыбину. — Фудж, смотри! Босс, ты видишь?! Ужин у нас будет отменным, да!

Сейфер в сердцах швырнул удочку на деревянный настил пристани, отправил пинком пустое ведро в воду. Чужой успех выглядел как издевательство над его практически безрезультатными усилиями.

Фуджин, внимательно следившая за экс-главой дисциплинарного комитета, перевела взгляд на начавшего приплясывать от радости Раиджина.

— Надоел, — произнесла она и толкнула сентрийца ногой в нижнюю часть спину.

С диким воплем гигант отправился в воду. Неуклюже плюхнувшись, он поднял сильные брызги, чем вызвал приступ искреннего хохота у своего босса.

— Фудж, ты чего?! Я рыбу упустил, да! — с обидой в голосе пробасил из воды Рамон. — Фудж!

Сейфер продолжал смеяться.

На горизонте появились очертания движущейся громады. Алмази улыбнулся, глядя на плывший в дали Сад Баламб…

Он очнулся в камере. Плохо помнил как туда попал, но вскоре к нему пришли. Двое в обтягивающих комбезах-броне. Эстарцы. Сейфер ожидал чего угодно. Избиений, пыток, допросов. Просто пулю в затылок. Было уже всё равно. Но ему просто принесли пайку.

Он всё же ожидал расправы, готовился к ней, но час сменялся часом, а экзекуторы так и не приходили. Правосудие оттягивалось. Сейфер Алмази уже подумывал попробовать странную смесь в глубокой тарелке, когда к нему снова пожаловали. Уже пятеро. Они вывели его из камеры. Сейфер был готов к смерти. Не дрогнул даже когда к нему подошли с инъекционным пистолетом в руке.

«Смертельная инъекция?» — подумал он тогда. — «Не самый худший вариант».

Но какого было его удивление, когда он открыл глаза уже в Баламбе. Оно было настолько сильным, что он даже не сразу узнал дом Раиджина и излюбленный всей компанией диван, на котором ему посчастливилось очнулся.

Ему дали понять что его не тронут. За всё то зло, что он причинил — его попросту простили. В Академию, само собой, путь теперь был заказан. Как и куда-нибудь ещё за пределы Баламба. Этого объяснять не пришлось, Алмази и так понимал что теперь он для всего мира враг номер один. Тяготило не это. Он был готов сложить голову на плахе, он понимал, что ничего иного не заслуживал, а тут… Амнистия, и банальный домашний арест. Прежний Сейфер воспринял бы это как плевок в лицо, но Сейфер новый просто заметно сник. Так он и проводил последние недели лета — рыбача с Раиджином и пересматривая его коллекцию старых фильмов. Только один фильм он больше никогда не смотрел. Рыцарь и Волшебница, с неизвестным актёром в роли первого. Он появлялся всего в одной сцене на несколько кадров за весь, от силы сорокаминутный, фильм, но только из-за этой сцены вся лента ему так нравилась. А когда-то это картина, являющаяся по сути полнейшим хламом, но обладающая при этом неким шармом, произвела на молодого Сейфера серьёзное впечатление. Рыцарь, отважно шагающий навстречу дракону, заглядывающий смерти в лицо. Он — защитник, он — рыцарь волшебницы, он не ведает страха…

Мокрый Раиджин карабкался обратно на пристань.

— С меня всё на сегодня! — крикнул Сейфер и зашагал по мосткам обратно к дому сентрийца.

Он был искренне рад за Баламб. Без обид, без каких-либо претензий. За старых знакомых — рад вдвойне. Он не питал к ним ненависти, даже когда вёл Сад Гальбадия на штурм. Это была схватка профессионалов, без каких-либо личных счётов. Сейчас ему казалось именно так. Они сошлись, он проиграл, всё честно. Почти… Всё же собственная казнь виделась Сейферу логичным завершением его истории, а не этот домашний арест. Даже пожизненное заключение у эстарцев было бы не так угнетающе. А это…

«А всё от безделья, знаешь ли, верный боевой пёс!» — противным тоном произнёс голос в голове. — «Вот угадай: что лижет собака, когда ей нечем себя занять?»

— Пошёл ты ещё раз! — в полголоса произнёс Сейфер. Насмешник молчал всё это время, с тех самых пор, когда принял на себя большую часть удара Адель. Алмази было уже подумал, что его Хранитель пал, пал навсегда, вопреки всеобщим теориям об их бессмертии.

«Правильно подумал. Вот ты сейчас это место и лижешь, день за днём. Я пока в сознание приходил, за тобой крем глаза наблюдал, лучше бы не видел. Самому плакать хочется. Ну или поступить как собака» — Хранитель громко захохотал, заставив Сейфера поморщиться.

В Саду говорили, что симбиоз не происходит просто так и с кем попало. Нужны две половины, подходящие друг другу. Чем он, Сейфер, подходил этой мерзкой сущности, оставалось загадкой и по сей день.

Под эти домыслы он дошёл до дома, поднялся на второй этаж. В выделенной ему комнате он, не разуваясь, завалился на кровать и уставился в потолок.

«Мне кажется или мы уже бывали в подобной ситуации? Ты также валяешься, плюёшься потолок и ждешь пока твои же плевки не шлёпнутся тебе обратно на морду. Поправь меня если я в чём-то ошибаюсь».

Сейфер молчал. Он даже не пытался закрыться от надоедающей сущности.

«Нет, серьёзно. Мы уже бывали в такой ситуации, а? Возьми ещё и набухайся! Так и будешь ждать когда за тобой придут?»

— Никто не придёт, — ответил в слух Сейфер, пожёвывая нижнюю губу. — Я теперь как неуловимый Джо — нафиг никому не нужен.

«Вот слёз только не надо! Я никому не нужен, до меня нет дела! Себя-то не обманывай! Ну и меня не пытайся! Сам ведь понимать должен что твои поступки незамеченными не остались. И тобой наверняка давно уже интересуются посторонние. Кто знает что у них на уме».

Алмази продолжал молча глазеть в потолок.

«А коллегам своим бывшим как в глаза глянешь?»

Вот это было неприятно. Сейфер не видел никого из бывших приютских детей, за что был несказанно благодарен всему сущему, чему угодно. Хоть тому же Хайну.

«Смотри, Сад-то ваш на горизонте. Скоро здесь окажется. Хочешь опять встретиться со Вторым?»

— Да ладно! — усмехнулся Сейфер. — Это, как раз, тебя больше беспокоит! Не от него ли ты всё время прятался, но старался быть рядом?! Я где-то хорошую вещь прочитал давным-давно: «Слуга всегда остаётся слугой!» Ты даже спустя века держишься рядом с ним, а он тебе бока намял когда-то! Это я успел разглядеть пока…

Сейфер осёкся, поняв что хватит. Да и самому вспоминать те непонятные ощущения от связи с Ультимецией не хотелось, когда он смог в какой-то момент разглядеть отрывки прошлого своего Хранителя. А речь его возымела действие — сущность примолкла.

«Господин всегда был первым клинком из нас двоих» — спокойно произнёс он спустя минуту. — «Даже когда я освоил искусство боя двумя мечами, он превосходил меня… Что ты успел увидеть?»

— Немногое, — выдохнул Алмази, поражённый тоном Хранителя. Даже тембр его голоса сменился. — Он убил тебя.

«Не убил, лишь ускорил мои изменения. Мы не умираем, мы меняемся».

Диалог на время приостановился. Внизу хлопнула дверь — друзья вернулись с причала.

— Босс, пиво будешь, да? — пробасили снизу.

— Лучше покрепче чего-нибудь! — крикнул в ответ Алмази.

«У тебя есть мечта?»

Сейфер, готовый уже разразиться ругательствами, остановил приступ гнева. Хранитель не пытался над ним издеваться. Он звучал совершенно иначе, словно мудрый учитель говорил с учеником.

«Забудь о рыцарях, о революциях. Твой дивный новый мир, ты мечтал о нём?»

— Это всё глупости, — грустно усмехнулся Сейфер. — Мой разум оказался слаб перед её волей, я позволил себя запутать. Мир не изменить — мы меняемся. Наше восприятие. Он состоит из нас и каким он будет — решаем тоже мы.

«Слова не мальчика, но уже мужа» — Хранитель позволил себе лёгкую усмешку. — «Так о чём ты мечтаешь, Сейфер из рода Алмази? Чего ты хочешь?»

— Не знаю… Понять что произошло. Понять кто я. Понять кто дёргал меня за верёвочки. И чего она действительно хотела.

«Верно. Но лёжа на этой кровати ты не найдёшь ответы. И я не смеялся, когда говорил что за тобой придут. Это особенности моего ремесла, тут не сомневайся. За тобой обязательно пожалуют и не с самыми добрыми намерениями. И что ты сделаешь? Позволишь опять своим друзьям подвергнуться опасности? Этому простодушному здоровяку и женщине-воину, что на тебя засматривается?»

«Фудж?» — Сейфер искренне изумился.

«А чего, ты думаешь, она с вами делает?!» — Хранитель позволил себе вернуться к прежней манере разговора, но тут же умолк.

«Не суть дела. Так что ты будешь делать? Ждать или действовать?»

— Но с чего начинать? Куда идти за ответами?

«Ты сам знаешь».

— В Сентру? — усмехнулся бывший рыцарь. — Меня там попросту сожрут, проще с пристани утопиться.

«Это не твой метод. И даже если сожрут — не самый худший вариант. Так как мы поступим, господин?»

Сейфер серьёзно задумался. Ждать в Баламбе или рискнуть его покинуть? Как он успел понять, раньше Гилгамеш был фрументарием — это нечто вроде шпиона. Не столь важно. Он сказал дело: в мире наверняка полно желающих свести счёты с ним, с Сейфером. Вполне заслуженно, но останься он в Баламбе — и его два верных друга, Раиджин и Фуджин, встанут на пути чужаков. Они всё же хорошие друзья, самые лучшие… Баламб или Сентра?… А ведь ещё Гиперион надо как-то раздобыть…

Не заметно для своего носителя, Гилгамеш, Третий Круга Равных, усмехнулся. Он уже знал решение этого мальчика. Он прекрасно его понимал. Такие как он, как сам фрументарий, не созданы для спокойной жизни. Им не суждено встречать старость в тёплых постелях. Они не станут ждать своей участи. Они сами шагнут ей навстречу. Баз страха, без сомнений, как бы глупо это не выглядело со стороны. Они знают чего хотят. Они всегда в поиске. Поиске своего места под лучами этого злого солнца.

По земле, местами потрескавшейся от летнего зноя, по выжженной солнцем редкой траве, неспешно шагала тень. Твари, даже самые кровожадные, обходили её стороной. Иногда, когда особо упрямая пыталась всё же атаковать, хватало лишь одного взгляда, чтобы чудовище отступило. А те, что не смогли совладать со своим врождённым инстинктом убийцы, оставались за спиной странника кучками пепла. Тень продолжала свой путь. Заблудившийся путник, веками ходивший по Сентре, давно уже не искавший дорогу, просто ждал. Он успел прожить не одну человеческую жизнь, увидеть не одну смерть. Порой его считали мессией и отчаянные фанатики отправлялись на поиски странствующей тени. Порой его принимали за порождение зла и отважные воины уходили в бесконечный поход за его головой. Его не раз называли тёмным Богом Войны, ибо на земле, где ступала его нога, неминуемо разгоралось пламя междоусобицы. Все они ошибались. Он продолжал свой путь, играя возложенную на него роль. Роль кукловода, избранного Великой Судьбой развлекать капризную мать. Иногда он спасал чужие жизни, за что его восхваляли. Иногда чужие жизни приходилось рушить, за что его проклинали. Словно карты на огромном игровом поле, он раскладывал судьбы людей, перемешивал их, перетасовывал. Не покидая южных земель, он продолжал влиять на судьбу всего мира. Он не был злым или добрым, но был необходимым. Он даже не мог вспомнить момента, когда ему открылась эта истина. А может быть он просто утешал себя этим. Безымянный. Безликий. Сентрийский Фантом. Первый Круга Равных. У него были сотни имён, канувших в вечности. Может быть за своими деяниями он просто коротал время. Первый ждал. Он никогда не переставал ждать.