Львиной Тропой. Пульс (СИ)

=== 48. Нигде и никогда ===

Она лежала, подтянув колени к груди, сильно зажав руками голову, стараясь сжаться в как можно более маленький комочек. Тело её содрогалось от рыданий.

— Не хочу, — тихо произнесла Сельфи. — Не хочу…

Вокруг что-то менялось. Девушка осторожно выглянула из своего последнего и самого надёжного укрытия. Пустота, в которой она оказалась, успела смениться на белёсую пустошь с дребезжащей рябью повсюду. Пространство вибрировало, изменялось. Энергетическая структура всего сущего торопилась принять прежние формы. Как завороженная, Сельфи следила за меняющейся вокруг реальностью, наблюдала как ткался мир, фактически складываясь из ничего. Ей будто бы открывались тайны самого мироздания, вкладывались в её девичий мозг.

Она не успела заметить том момент, когда всё вокруг резко изменилось, обретя окончательные формы.

Она сидела на траве зелёного луга и освежающий, чуть солёный, ветер трепал её волосы.

— Где я? — тихо спросила она, боясь моргнуть. Казалось, что стоит закрыть глаза хоть на долю секунды и весь пейзаж исчезнет, уступив место страшному страшному месту, где ей выпало бывать — пустоте. — Я умерла? Это видение?

— Не думаю, — произнесли совсем рядом.

От неожиданности девушка вскрикнула и повалилась на мягкую траву. Усмехнувшись, Ирвин подошёл к Фее и протянул руку.

— Вставай, — ласково сказал, обворожительно улыбаясь.

— Ты настоящий? — недоверчиво спросила Тильмитт, подозрительно изучая своего парня взглядом.

— Я думал ты будешь рада меня видеть, — Ковбой усмехнулся.

Он выглядел так же молодо как и раньше, с озорным огоньком в глазах, таким родным и таким милым. Но почему же всё происходящее вызывало столько подозрений?

— Вставай, — повторил Ирвин более настойчивым тоном. Он потянул на себя ухватившуюся за его руку девушку и крепко прижал к себе, стоило ей оказаться на ногах. — Вот так намного лучше. Слушай, это пистолет в моём кармане или это уже я рад тебя видеть?

— Дурак! — Сельфи отстранилась от стрелка и ударила кулачком его в грудь. Хороший, добрый, но порой такой глупый и пошлый. Не то чтобы ей это не нравилось, но всё же должно быть к месту и ко времени. Времени… Оно ведь сжималось, собирая в ком всё сущее, уступая место пустоте. Ничему.

Сельфи поёжилась, окинула взглядом зелёный пейзаж.

— А что если всё это только мне кажется! — выпалила она. Голос её носил панические оттенки. — Что если это всего лишь галлюцинация?! Я умирала и мой мозг сотворил эту иллюзию, дабы уберечь крупицы разума! Я о таком читала! Или фильм смотрела, не помню! Что-то про шоссе… На самом деле ничего этого нет, я всё ещё там, в пустоте, в великом ничто, где нет ни верха, ни низа, ни света ни тьмы, вообще ничего. Я как бы там, но и меня там на самом деле нет! И я себе это попросту выдумала!..

Звонкая пощёчина обожгла щёку, прервав истерику.

— Ай… — протянула Тильмитт, прижимая ладонь к пострадавшей щеке.

— Не за что, — произнёс Ковбой, глядя куда-то в сторону. Порыв ветра обронил в нескольких метрах от влюблённых потрёпанную ковбойскую шляпу. — О, какая удача! Спасибо, мироздание, — Киннеас направился к своему утерянному головному убору.

— Раз я чувствую, значит я скорее жива чем нет, — заключила Тильмитт, всё ещё держась за щеку. — Спасибо что меня в чувство привёл, милый.

— Ну вообще-то это тебе было за тот удар по моим причиндалам в пустыне, — одевая на голову шляпу, признался Ирвин. Завидев загорающиеся гневом изумрудные глаза, тут же поднял вперёд раскрытые ладони. — Сельфи, это шутка! Спокойно! Без рук!

«Определённо, мы живы» — подумала про себя Фея.

— Но как такое возможно? — продолжила она уже вслух. — Я видела как ты…

— Не напоминай! — оборвал её Ирвин. — Пожалуйста. Что бы ни случилось дальше — просто никогда об этом не будем говорить. Это было чуть более чем очень неприятно.

— Меня вообще переломали и с вершины замка сбросили, — вмешался третий голос, принадлежавший Квистис Трип.

Не ожидавшие её появления, Ирвин и Сельфи, синхронно отшатнулись. Квистис поднялась с примятой травы.

— Ты жива, Квисти! — радостно воскликнул Ирвин.

— Квистис! — сурово поправила Трип, но тут же улыбнулась. Рядом с ней, на смятой траве, лежали её очки. Целые и невредимые, пережившие всю эту безумную историю. Подняв их, она вернула неизменный аксессуар на место, тут же фирменным жестом поправив.

— Но я тоже рада вас видеть в добром здравии, — добавила она.

— Как ты сюда попала?

— Так же как и ты, Сельфи. Так же как и Ирвин. Просто оказалась здесь.

— Это значит… — начала было Фея, оглядываясь по сторонам, выискивая очередного члена группы «Сказка».

— Горю!!! — Динхт подскочил с земли, запрыгав на месте и охлопывая себя руками, пытаясь сбить несуществующее пламя. — Горю, блин!

На призывы успокоиться парень не реагировал. Лишь когда материализованный шар воды окатил его с головы до ног, он успокоился.

— Фу, спасибо, Сельфи, — отфыркиваясь от воды, произнёс мокрый до нитки Динхт. — А то я было боялся что уже всё, пиши пропало, — замолчав, он оглянулся.

— А ведь так оно и было, — добавил он не самым весёлым тоном. — Что произошло дальше? После того как я… Ладно, не будем об этом. Я так понимаю мы справились, да?

— Выходит что так, — задумчиво произнесла Квистис, всматриваясь в очертания водной глади вдалеке.

— Где мы, кстати? — оглядываясь поинтересовался Зелл.

— Рискну предположить, — Ирвин вдохнул полной грудью. — Как же приятно так дышать, молодыми и сильными лёгкими… Так вот, мы у приюта, на той самой поляне, оглянитесь.

— Вы слышите пение? — Трип продолжала всматриваться в океан. Ей показалось, что она расслышала знакомые слова, складывающиеся в известный с самого детства мотив.

Сверху раздался неопределённый звук. Он напоминал одновременно и крик крупной птицы, и рёв небольшого дракона.

— Карбункул! — Сельфи радостно запрыгала на месте, видя кружащего над ней Хранителя. — Ты нашёл меня!

— Эту грустную песню я знаю, — Трип не отрывала взгляда от океана. — Сирена тоже здесь, она ждёт меня.

— Кажется мне срочно нужно в Гальбадию, — добавил Ирвин.

— Не исключаю что и мой Ифрит вернулся в Огненную Пещеру, — Зелл радостно подпрыгнул на месте. Вдруг, опомнившись, встрепенулся. — Стойте, а мы никого не забыли?!

Карбункул, уже приземлившийся рядом со своей носительницей, исчез, осыпав траву голубыми блёстками. Кулон с драгоценным камнем на шее Сельфи Тильмитт сверкнул.

— Так намного лучше, — с облегчением произнесла она. — Что ты говорил, Зелл? Стоп! Остались лишь Скволл и Риноа. И раз уж мы здесь, то где они?.. Погодите… У него же…

— Проблемы с самоконтролем, — закончил за подругу Зелл, потирая шею. То ли ему вспомнилась удавка, наброшенная в замке, то ли намекал на неприятный инцидент в саркофаге Адель. — И они остались вдвоём.

— Мамочки родные, — ахнула Фея. — Я серьёзно беспокоюсь за нашу подругу.

Внезапный собачий лай заставил вздрогнуть уже всех присутствующих. Со стороны старых развалин к четвёрке друзей нёсся Анжело.

— Привет, дружище! — радостно воскликнул Зелл, присевший дабы приласкать пса, но тот пробежал мимо. — Эй, не очень-то вежливо с твоей стороны, приятель!

Анжело, остановившись посреди образовавшегося круга, не переставал обеспокоенно лаять, крутясь на месте. Тревога собаки начала передаваться и путникам.

— Меня всё равно не оставляет вопрос «почему?» — произнёс Динхт. — Мы ведь умерли. Как минимум должны были. Так почему мы здесь, целые и невредимые?

— Думаю что это надо спросить нашу волшебницу, — совершенно серьёзным тоном произнесла Сельфи, оборачиваясь. Как она и предполагала, на поляне появилась Риноа. Лёгкое, неуловимое дуновение силы, сопровождённое эманациями пространства и девушка в синем, их подруга, волшебница, стоит в нескольких шагах. Но что это с ней?

Вид Риноа говорил сам за себя. Растрёпанные тёмные волосы, украшенные седой прядью на виске, запыхавшееся дыхание, горящие тревогой тёмные глаза.

Анжело, совершив очередной виток вокруг собственной оси, сорвался с места, устремившись в сторону ближайшего холма.

— Рин?.. — Сельфи аккуратно шагнула к принцессе.

— Где?!!! — вскрикнула Риноа, заставив Фею отшатнуться. Лицо молодой волшебницы, искажённое страхом и паникой, раскраснелось. Глазами она водила по группе друзей, раз за разом ожидая найти того, из-за которого так болело в груди. — Где он?! Где Скволл?!

Друзьям нечего было ответить своей верной подруге. Страдальчески закусив губу, она помчалась вслед за бежавшим по лугу псом.

На холме стояли две: знакомая чёрная тень и ещё кто-то. Кто-то незнакомый. Воин в светлых доспехах. Ни слов, ни движений, но одним своим видом они звали её, Риноа. Они укажут ей путь…

Среди развернувшегося урагана энергии, окружённый невыносимым гулом и непроглядным мраком, я, до боли стиснувший зубы, вцепился в собственную голову.

Тьма ревела не хуже вихрей вокруг. Недовольная и злая, она вымещала свою злобу на моём сознании.

«Ты не прав! Ты ошибся! Ты дал им шанс! Они не уйдут сами, никогда! Они всегда возвращаются! Ведьмы, величайшее зло этого мира, его проклятье!»

И так до бесконечности. Хранитель громыхал в моей голове не переставая, а меня продолжало уносить непонятно чем и непонятно куда. Так не пойдёт. Постаравшись отрешиться от голоса тёмного пятна, отстраниться от него, я попробовал встать на ноги. Мрак услужливо предоставил точку опоры. Замолчи, тьма! Мы должны вернуться домой.

Хранитель прислушался, прекратив свои тирады. Чёрная сфера начала пульсировать более спокойно.

«Дело не закончено. Остались ещё ведьмы, воин. И мы…»

Нет! Мы возвращаемся домой, но я не позволю ни тебе, ни, тем более, себе самому причинить вред близким мне людям.

«Глупец! Ты не знаешь того что ведомо мне! Ты не знаешь какое зло они представляют на самом деле!»

Я видел достаточно, последний из рода Ад’дайн. Мы просто вернёмся домой. Если понадобится, то я исчезну. Мир большой, там есть где спрятаться. Куда угодно, подальше от людей. Хоть добровольно пойду на заморозку! Но ты не причинишь вреда ни Эдее, ни, тем более, Риноа.

Тьма начала свой недовольный рёв по-новой. Глухая боль разлилась по вискам.

Окружающий меня мрак начал преображаться, быстро появлялись предметы материальных предметов.

— Я найду тебя, Сис! — прокричал детский голос.

Мальчик пробежал мимо меня, будто бы не заметив. Куда-то за угол древнего строения с резными колонами. Это приют? Я оказался в нашем приюте? А убежавший мальчик был…

— Скволл! — окликнул приятный женский голос.

Я невольно развернулся. Успел разглядеть женщину в тёмном платье, с длинными прямыми волосами. Молодая и красивая женщина, когда-то заменившая нам мать. Мама Иди. Эдея. Неужели?… Приют, Матрона, дети. Я в прошлом.

Тьма дёрнулась, вместе с этим я почувствовал как моя рука тянется к рукоятке ганблейда. Хранитель видел цель, смысл своего существования. И не собирался останавливаться.

Эдея вдруг замерла. Её тело дёрнулось как от разряда молнии. Хранитель перевёл взор. Рядом с ней стояла она. Едва различимый прозрачный силуэт. Женщина, одетая в алый туман, с седыми волосами, завитыми в длинные рога. Ультимеция.

Рёв Хранителя передался и мне. Невольно издав хриплый рык, я вскинул руку вперёд, направляя в сторону призрака ледяную глыбу. Тот прошёл сквозь туманные очертания волшебницы и врезался в одну из колон находившегося здания. Колона выдержала удар, но пошла предупредительными трещинами.

Львиное Сердце уже в моей руке, я готов к новой схватке. Ярость течёт по венам, обжигая тело. И ледяной мрак вокруг начинает сгущаться.

Ультимеция заметила постороннее присутствие. Секунду она стояла замерев, но я успел прочитать в её алых глазах удивление и… страх. Очертания призрака обратились клубящейся думкой и развеялись лёгким ветерком.

Эдея упала на колени. Беззащитная и беспомощная. Я перехватил клинок. Неужели я так сильно этого хочу? Я вспоминаю разрушенный Сад Трабия и толпу, терзаемую ожившими статуями. Я помню битву между Садами и гибнущих молодых людей. Но я не вижу в упавшей на землю женщине зла. Я ведь знаю что не она повинна в тех бедах, что совершила другая волшебница. Одержимость тому виной. Слабое оправдание было наиболее убедительным сейчас. Но позволю ли я чужой одержимости вершить неправедный суд моими руками?

Клинок Львиного Сердца взмыл вверх. Почему я делаю это? Почему он может взять надо мной контроль? Ведь не всегда, только когда я… Когда я наиболее эмоционально открыт. Риноа именно это имела в виду. Не он был закрыт до этого от меня, а я от него. Моя стена отчуждения была преградой для меня же самого, не позволяла сущности взять под контроль? Так? Выходит что да.

Осознание этого даровало мне холодное спокойствие. Я медленно опустил клинок. Хранитель свирепствовал, но отчего-то это уже не отдавалось эхом боли по моему сознанию. Он словно наткнулся на стену, на которую натыкался и я каждый раз, когда пытался до него дотянуться. Всё оказалось настолько простым и до тошноты банальным.

— Вы в порядке, Эдея? — я поспешил помочь упавшей женщине. Кажется, она не успела заметить то шоу, которое я только что устроил. И сгустившаяся вокруг тьма успела развеяться… — Мама Иди, вы меня слышите?

Эдея кивнула в ответ.

— Вы не видели здесь мальчика? — первое, что произнесла она сбивающимся голосом. Заботливая Мама Иди. Она всегда беспокоилась о нас. Мы были смыслом её существования.

— Не беспокойтесь, он никуда не уйдёт и скоро вернётся. Вы в порядке?

— Д-да, спасибо вам, — ответила Матрона, поднимаясь на ноги. — Я не знаю как вам объяснить то, что сейчас произошло. Наверно лёгкое недомогание.

— Нет, это была волшебница. Вам незачем скрывать это от меня.

— Вы многое знаете о волшебницах? — усмешка Эдеи, казалось, была с изрядной примесью горечи.

— Достаточно, Мама Иди. В том числе что и вы — одна из них.

Эдея отстранилась от меня, опасливо изучая взглядом.

— Кто вы, молодой человек?

— Не бойтесь меня, — поспешил я её успокоить. — Пожалуйста, я не причиню вам вреда. Но послушайте: волшебница, что пыталась завладеть вашим разумом, она вернётся. Потом, со временем. Будьте к этому готовы. Она будет искать Эллону, защитите её.

— Вы знаете слишком многое, — Эдея внимательно изучала меня взглядом. И не только. Я чувствовал лёгкие касания энергетических щупов. Она сканировала меня. Пускай, я открыт для неё. Пусть видит меня таким, каков я есть. Пусть поймёт что я не лгу. — Так кто же вы?

— Вы знаете кто, — ответил я. — Я знаком с вами с детства, хоть и не помнил это какое-то время, пока учился в Саду.

— В Саду? — Эдея осторожно шагнула в мою сторону.

Неужели она не знает о чём я? Это ведь её детище.

— Да, Сад. Я — сиид из Сада Баламб.

— Мне должно это о чём-то говорить?

Да как же так?

— Мама Иди, и сииды, и Сад были вашей задумкой. Вся наша концепция Академии разработана именно вами. Сад воспитывает сиидов, обучая и тренируя их. Сииды противостоят волшебницам. Тем, что представляют угрозу для людей и мира в целом.

Последние слова я договаривал медленно, вдруг осознав, что Эдея не знала об этом ровным счётом ничего. Сид утверждал, что она просто однажды заговорила с ним о Саде и сиидах, но никогда не говорил откуда у неё могла взяться эта мысль. И, кажется, я теперь знаю кто вдохновил госпожу Крамер.

— Не бойтесь, — поспешил добавить я. — Вам ничего не угрожает, — я запнулся, вспоминая не самые приятные моменты нашего противостояния. — Не совсем, просто вы должны знать…

— Довольно! — резко оборвала меня Матрона. — Прекратите! Вам не стоит этого говорить! Никто не должен знать подобные вещи.

Она, вероятно, решила что падёт от наших рук.

— Будущее — это такая вещь… неопределённая, — Эдея вновь прошлась по мне сканом. — Оно нигде не записано и каким оно станет — зависит лишь от нас самих. Вы ведь оттуда, вы из будущего, я не ошиблась?

— Вы никогда не ошибаетесь, Мама Иди.

Послышался топот ног. На лестнице здания появились трое. Я не сразу узнал в зрелом подтянутом мужчине Сида Крамера. Второй был мне неизвестный, а вот третьим оказался Дино Крочетти, наводивший в мою сторону револьвер. Я на рефлексах, даже не думая о том кто сейчас передо мной, выхватил ганблейд и выставил контур, запоздало понимая, что нервы у меня уже ни на что не годятся.

— Дино! — вскрикнул Сид, подымая руку будущего декана Сада вверх. Грянул выстрел. Вовремя Крамер среагировал.

— А что? Разве мы теперь сначала задаём вопросы, а после стреляем? — язык Крочетти, казалось, несколько заплетался. Похоже он был навеселе.

— Дорогая, всё в порядке? — поинтересовался Сид, изучая меня взглядом. — Мне показалось что здесь не всё тихо.

— Всё хорошо, дорогой Сид. И убери своего друга-пьяницу! Где вы только эти бутылки берёте? Прошу вас, вы испугаете детей. Всё хорошо, этот молодой человек… Он скоро уйдёт, не беспокойся.

— Дино, идём, — взяв под руку товарища, Сид повёл его обратно в здание.

— Всё точно хорошо? — уточнил он обернувшись, внимательно изучая меня взглядом.

— Да, Сид. Ступай.

— Прошу прощения, — по ступенькам вниз шагнул неизвестный мне человек. Слух резанул его сильный эстарский акцент. — Но ваше оружие… Оно потрясно… Потрясающе. Поймите меня, я не только солдат, но и оружейник. Мечепушки, м-м-м, простите, ганблейды — это моя страсть. Позвольте просто взглянуть на него.

Черты лица эстарца показались мне смутно знакомыми. Если сделать его чуть постарше, то рискну предположить что мы могли встречаться ранее. Вернее — нам только предстоит встретиться.

Я протянул ему ганблейд. Оружейник рассматривал оружие придирчиво и внимательно, но оружие вызывало у него только восторг.

— Потрясно… превосходно, — приговаривал он. Он взял его в руку, сделал один взмах. — Оно идеально. Думаю что смогу когда-нибудь сделать нечто похожее. И буду надеяться, что оно будет хоть наполовину таким же великим… Великолепным.

— У вас обязательно получится, — заверил я, принимая оружие обратно в руки.

— У такого красавца и имя должно быть.

— Оно есть. Львиное Сердце.

— Идеальное имя для идеального оружия, — оружейник направился прочь от нас. — Львиное Сердце…

— Вам не место здесь, — Эдея строго взглянула на меня. — Простите, но вы должны уйти.

— Я понимаю.

Вернулся убегавший до этого мальчик. Он шёл, печально опустив голову на грудь.

— Скволл, где ты был? — опускаясь к ребёнку, с участием спросила Эдея. — Ты же знаешь что нельзя далеко уходить от приюта.

— Я не нашёл Сис, — в голосе ребёнка читались слёзы. Он обратил внимание на меня, но не решался взглянуть в глаза. — Кто он?

— Не волнуйся, дорогой. Ты — единственный Скволл которому есть здесь место.

Мальчик непонимающе хлопнул глазами, но не получив объяснений, зашагал к зданию. Эдея следовала за ним. Проходя мимо меня, он снова взглянул в мою сторону. Кажется, его внимание привлёк висящий на моей шее кулон. Чудо что я его не потерял во время всей этой заварушки.

— Красивый монстр. Кто он?

— Это не монстр, это лев, — сообщил я самому себе. — Его имя — Гривер.

— Прекратите, — оборвала меня Эдея. — Вы и так слишком много уже рассказали!.. Простите за мой тон, но всё это так невероятно… Вы сможете вернуться к себе домой? Вы знаете как?

Я кивнул.

— Тогда идите. Удачи вам. И прощайте.

Очертания старого приюта померкли, обрели прозрачность, пока полностью не исчезли, уступив место темноте. Мне действительно не было там места, меня ждал мой собственный дом и мои друзья. Меня ждала она…

Время, место, те, с кем хочешь быть… Я хочу вернуться домой! Я хочу вернуться на тот луг, где обещал быть Риноа! Я хочу быть с ней!

Тьма развеиваться не спешила. Наоборот, стала как будто более густой. Или я окончательно потерялся, или…

— Ты ошибаешься в своём выборе, — со спины меня обдало могильным холодом. Всё верно. Он явился воочию разбираться с собственным носителем.

Всадник на призрачном гипнороге. Один из самых сильнейших Хранителей, Убийца Волшебниц, приближался ко мне со спины.

— В нашем мире нет места ведьмам, — произнёс он, остановившись. — Он наш, но не их.

— Нельзя всё окрашивать только в белое или чёрное, — меня даже не смутил древнесентрийский, на котором я ответил сущности.

— Нельзя идти на уступки, — тёмные доспехи несмотря на непроглядную вокруг тьму сверкали. — С ними нельзя договориться, — шлем всадника быстро обрел прозрачность, исчезнув меньше, чем за секунду, являя мне лицо Хранителя. Моё собственное лицо!

— Мы едины, воин.

Нет, это всё фокусы! Чёртов трюк дабы сбить меня с толку! Он лжёт так же, как и лгала Ультимеция!

— Ты не видишь очевидного, — произнёс Хранитель.

Гипнорог начал быстро растворяться прямо под всадником. Последний из рода Ад’дайн плавно опустился на ноги.

— Мы едины, — повторил он, шагая вперёд. Красные точки неморгающих глаз словно пытались выжечь во мне дыру. Моё лицо, бледное, почти мертвенное, не выражало каких-либо эмоций. Словно мистическое зеркало, искажающее отражения, окрашивающее их в ужасающие тона. Аттракцион ужасов.

— Нет! Ты ошибаешься! Мы не едины. Я не поведусь на этот дешёвый фокус с лицом! И пусть ты находишься в моей голове, но она тебе не подвластна. А вот ты — подвластен!

Я аккуратно приподнял свою стену отчуждения. Пульсирующая тьма, обдававшая холодом, замерла, когда я потянулся к ней. Отмахнулась, отбросив меня назад, но я повторил попытку. В этот раз я не отступлю, уткнувшись в стену. Я буду биться в неё головой, пока не проломаю. Ты подчинишься мне.

— Те, кто противились мне, — умирали, — в руке Хранителе материализовался огромный широкий меч с изогнутым лезвием. — Те, кто по доброй воле вставали рядом с ведьмами, — умирали. Ты готов встать на их сторону, воин. Ты разочаровал меня.

Я вновь и вновь тянулся ко тьме, пытаясь увернуться от чёрных щупалец, которыми ощетинилась сфера. Минуя очередной отросток, я рванул вперёд, погружаясь в сферу… Гнев. Ненависть. Тьма была соткана из поразительного количества этих эмоций, сырых и примитивных. Защитная оболочка моего Хранителя представляла собой липкую тёмную массу концентрированной неприязни. Дальше, я должен добраться дальше. Вот, нечто незаметное, особо тёмное. Нечто потаённое. Там, ответ там. Я узнаю как мне сладить с этим кровожадным психом…

Тёмная звёздная ночь. Небо, щедро усыпанное яркими звёздами. Полная луна, озаряющая берег бледным светом. Двое продолжали своё бегство. Почему они бегут, зная что это бесполезно? Им всё равно не уйти. Я вижу вдалеке их очертания. Они давно загнали своих гипнорогов. Вынужденные бежать на своих ногах. Сколько продолжается их бегство? Они выдохлись. Пусть он и мастер укрываться, исчезать на ровном месте, но вечно водить меня за нос не сможет. Но вот она… Как она смогла меня ослушаться?..

Рядом скакали четверо. Храмовники, переметнувшиеся на нашу сторону после падения Великой Лунны. Хоть я и был против, но прочие настояли на их содействии. Когда Круг ещё существовал. Это уберегло Сентриум от раскола в самом начале, но не уберегло сам орден Хайна. Ровно половина во главе с магистром Фениксом не приняла наши взгляды. Изгнание заменило им смерть. Магистр Тонбери же примкнул к нам, признав нашу власть. Он лично вручал мне Драконий Перст, признавая бесспорным повелителем Сентриума…

В самом начале этой бесконечной гонки я взял с собой десятерых, но шестеро пали от его руки. Беглый фрументарий знал своё дело. Я признаю это — он лучший в теневых делах, но его судьбы это не изменит. Те, кто ослушался меня, — умрут…

Мы настигли их под самое утро, когда до рассвета оставались считанные часы. Может быть они сдались, может быть то было веление Великой Судьбы. Кто знает? Закипел бой. Четверо храмовников рванулись вперёд, мне даже не следовало давать приказ. Они знали чего желает их господин. Все они пали от его клинков. Его искусство сильно возросло, он поражал и гипнорогов, и их всадников, вытворяя немыслимые выпады и прыжки. Обычный человек не способен на это. Это она… Она питала его, давая преимущество над служителями ордена. Я терпеливо наблюдал за боем, зная о его исходе. У него всегда было больше двух рук. Не зря такая молва ходила и не всегда это была шуткой. Далеко не всегда.

«Просто оставь нас в покое!» — крикнул он запыхавшимся голосом.

«Не всё так просто, Гилгамеш. Ты прячешь ведьму от справедливого суда».

«Она не ведьма!» — произнёс он, вставая между мной и второй фигурой в плаще.

Под сердцем образовался неприятный жгучий холод когда я взглянул на неё. Почему именно она? Почему? За что? То промысел Хайна? Его месть за погубленных Дочерей?

«Я не ведьма» — повторила моя любимая старшая сестра. Голос её был полон слёз и скорби. Такой родной, такой приятный. В груди неприятно и сильно закололо. Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Я должен вершить суд.

Больше не говоря ни слова, я направил верного скакуна вперёд, выхватывая клинок. Ничто не остановит мою длань, несущую приговор людской. Ведьмы падут, все, до единой!

Гипнорг подо мной просто исчез. Растворился, обрушив меня на землю. Неожиданно, но не смертельно. Кувырок по земле и блок. Злой Язык уже атаковал меня, опуская оба своих оружия мне на голову. Даже не успей я защититься, доспехи всё равно уберегли бы меня. Они, как и мой клинок, были сотворены Первым. Выкованы его умелой рукой. Как и оружие Гилгамеша, как и хлыст мой сестры. А жаль, это чуть повышает их шансы, хоть и не сильно.

«Не надо!» — крикнула сестра. — «Прекратите! Не нужно борьбы!»

«С твоим братом не договориться, Сирена!» — ответил её избранник. — «Он никогда не оставит нас в покое! Он — ревнивый безумец, не способный допустить наше счастье! Лучше он провозгласит тебя ведьмой, чем позволит нам быть вместе!»

Вздор. Дело не в этом. Истинный взор, вот в чём дело. Я видел перемены в сестре, видел как менялась её сущность. Медленно, но уверенно, она становилась иной. Становилась ведьмой. Было невыносимо осознавать это, но я знал что эти перемены предвещают Сентриуму. Не будет новой Лунны. Чем они чреваты для всего мира. Нельзя дать Сёстрам возродиться. Ведьма должна умереть.

«Вставшие с ними по доброй воле…»

«Умрут!» — перебил меня мой старый друг, а ныне — враг. — «Заладил ты на один и тот же мотив! Надоел до ужаса! Она не ведьма, посмотри сам!»

«Она растворила моего скакуна! Это ли не доказательство?»

«Мы меняемся! Каждый из нас! С нами происходит то, что случилось с Первым! Что, кстати, он скажет когда вернётся и увидит то дерьмо, которым ты измазал Сентриум?!»

Злой Язык — верное прозвище, он знал как говорить гадости. Да, я искал ведьм среди женщин, не смотря на их возраст. И нередко находил. Мне не делало это чести, но лучше устранить зло в самом зародыше, чем позволить ему разрастись.

«Он вернётся нескоро. Он ушёл искать ответы. Мы не можем ждать его возвращения, подвергая Сентриум опасности, целый мир! Последняя возможность, Гилгамеш. Опусти оружие, я прощу тебе твоё ослушание, смерть храмовников, это бегство. Прошу всё. Не как владыка, не как господин, как старый друг, друг детства. Не мешай мне вершить суд!»

«Иди ты гипнорожихе в трещину, старый друг-владыка-господин!» — огрызнулся беглый фрументарий. — «Вот тебе мой ответ!» — подтверждая своё решение, он ловко крутанул свои клинки в руках, принимая боевую стойку.

«Ты сам определил свою судьбу!» — я бросился вперёд.

Под бледной луной, под плач и крики моей сестры, скрестились наши клинки. Звёзды, безмолвные свидетели нашего боя, играли бликами на блестящей стали. Гилгамеш ловок и быстр, каждый его выпад коварен, каждое движение хитро. Он сильно поднаторел в искусстве боя за это время. Не будь я в латах, исход для меня был бы предрешён. Он бросался на меня и отскакивал назад, как тогда, в оплоте безумия, в схватке со стальными гигантами. Его глаза горят гневом, он станет защищать ведьму до последнего. Её верный рыцарь.

Ловкий выпад моего друга-врага был отведён. Ответный выброс стали вперёд, разрубающей его лёгкую броню на животе. Он начал отскакивать, но моё движение оказалось достаточно быстро, даже к моему удивлению. Гилгамеш выронил мечи, хватаясь за рану. Я знал, что она смертельна, она его прикончит. Вот он корчится на земле, харкает кровью, хрипит. Ничто его не спасёт, если только ведьма не вступится за своего рыцаря.

Я шагнул в сторону сестры, когда она дёрнулась в сторону своего возлюбленного.

«Брат мой!» — она сложила руки в умоляющем жесте. — «Дай мне ему помочь! Как учил нас наш учитель, как показывал Первый! Умоляю, не дай ему умереть! Я сделаю всё, что ты захочешь. Я вернусь с тобой, но пусть он уйдёт, он ни в чём не виноват!»

«Нет. Прости».

«Я сделаю всё что ты скажешь! Я пойду с тобой под венец вопреки законам! Я подчинюсь тебе, но отпусти его!»

Лживые речи ведьмы словно омерзительное зелье, заливающееся в уши. Мне отвратительна сама мысль столь гадкого поступка. Она готова на всё, лишь бы сохранить своему рыцарю жизнь. Дать ему окрепнуть. А после — вернуться за местью. Нет, не бывать этому!..

«Не бывать!»

Сирена знала что моё слово незыблемо. Мне бесполезно перечить. Она бессильно опустилась на землю и забилась в рыданиях. Бедная моя сестра, почему именно ты? Как мне жаль что так случилось! Это чувство невыносимо жжёт душу, пожирает её словно свора мантисов одинокую жертву. Прости меня хоть ты, если сможешь. Сам я никогда не смогу. Никогда.

«Позволь мне ещё раз посмотреть в твоё лицо, брат мой» — ясные глаза умоляюще взглянули на меня с земли. — «Не через твои грозные латы. Дай мне увидеть того мальчика, с которым мы вместе росли, о котором я заботилась. Пожалуйста, брат мой».

Последнее желание не в моих правилах, но так и быть. Исключение, единственное.

Убрав меч в ножны, я снял с головы шлем. Сестра поднялась на ноги, шагнула ко мне ближе.

«Ты так красив, брат мой» — тёплая ладонь Сирены легла на мою щёку. Её ясные голубые глаза смотрели с теплом и любовью. Любовью старшей сестры, не более. — «Мне так жаль».

«И мне, сестра».

«Мне жаль тебя!» — предательский выброс заклинания, на мгновение затуманившие моё сознание. Вблизи оно преодолело мою искусную защиту и зачарованные латы. Ведьма!

Сзади на меня кто-то набросился. Гилгамеш, верный рыцарь, не собирался сдаваться. Что-то острое прошлось по моей открытой шее, обжигая болью. Проклятье! Демоны вас всех забери! Ухватив подлеца за руку, я сбросил его на землю. Зрение быстро возвращалось. Вот он пытается встать, прижимает руку к порванному животу. Выпад в лицо, я увернулся, ухватился за кисть, вырвал кинжал. Быстрое режущее движение по глазам и последовавший крик, наполненный болью. Фрументарий повалился на землю, корчась в муках.

«Ты сдохнешь слепым!» — прохрипел я, занося клинок для последнего удара. Воздух разрезался от удара боевого хлыста. Щелчок произошёл прямо рядом с моей головой. Пущенное по нему ледяное заклятие лопнуло, терзая моё лицо десятком острых осколков.

«Ты не человек! Ты — демон! Ты — худшее зло, случавшееся с Сентриумом!» — в сердцах кричала ведьма. Она повторяла слова Сирены, когда та ещё была моей сестрой, когда узрела мои меры по сохранению мира от колдовской угрозы.

Гилгамеш пытался на брюхе отползти от меня прочь. Шагнув к нему, я занёс ногу для удара. Чувство опасности заставило вскинуть руку. Выброшенный хлыст обвил наруч, я дёрнул руку на себя, вырывая оружие ведьмы. Нога опустилась, перебивая хребет бывшему другу. Теперь очередь за ней.

Видя гибель своего рыцаря, она вновь упала на землю, заливаясь горькими слезами. Меня не пронять этой лживой показной жалостью. Моя ладонь сомкнулась на шее колдуньи, поднимая её с земли. Я ещё раз взглянул в её лицо, бывшее когда-то таким родным. Но не увидел я гневного взгляда, которым удостаивали меня Дочери Хайна перед смертью. Не увидел презрения. Голубые глаза, цвета ясного неба, принадлежавшие когда-то моей сестре, смотрели на меня с жалостью и состраданием.

Я знаю что мне нужно лишь одно усилие и её шея хрустнет, обрывая жизнь. Но почему я медлю? Почему не решаюсь довершить начатое?

«Пожалуйста» — прохрипела она. — «Не тяни… Не хочу… Больше… Жить… Без него… Без тебя…»

«Прости меня, Сирена. Твой брат всегда любил тебя».

Хруст ломающейся под моими пальцами шеи резал мне сердце и слух. Бесконечно долгое мгновение, чудовищно болезненный миг.

Её безжизненное тело упало на землю, когда я разжал хватку. Грудь обжигало. Не бурлящий во мне доселе гнев, не сжигающее чувство невосполнимой потери. Что-то иное. Кровь… Моя рана.

Я пытался целить сам себя, как учил Первый, как показывали храмовники, как получалось это у Сирены. Но я всегда был далёк от этих талантов. Я воин, не лекарь. Проклятье! Надо вернуться в ближайшее селение. Там храм, там целители…

Пошатываясь, я зашагал прочь. Силы быстро уходили, слишком много крови я потерял. До моего слуха донёсся слабый голос, шептавший единственное слово — имя моей сестры.

Гилгамеш был ещё жив. Он полз по земле, отчаянно цепляясь за неё пальцами. Полз к телу ведьмы. Почему оно ещё не исчезло? Ведьмы не оставляют тел, они растворяются, озаряя пространство своей освобождённой мощью. Почему она не исчезла?…

Как зачарованный я ждал вспышки, знаменующей смерть волшебницы. Это должно вот-вот произойти. Моя смертельная рана и быстро утекающая вместе с кровью жизнь перестали волновать. Меня волновало лишь её тело. Оно должно исчезнуть, испариться. Вспышка, где она? Где бьющая энергия? Я не мог ошибиться, я никогда не ошибался. Она становилась волшебницей, почему же её тело не исчезает? Может быть из-за того, что её дар не раскрылся полностью, не достиг пика своей мощи? А может быть она всё ещё жива? Я должен это выяснить…

Оторвать ногу от земли оказалось невероятно трудно. Сил почти не осталось. Второй шаг. Нетвёрдой походкой я попытался вернуться к телу ведьмы. Нужно выяснить жива ли она, во что бы то ни стало! Третий шаг… Нога подкосилась, я завалился на землю неуклюжей тушей сражённого бехемуса. В глазах темнело. Вспышка… Где она?…

Тьма распахнула свои объятия. Могильный холод обвил моё тело, сковывая его, парализуя. Забвение… Здесь заканчивается мой путь. Я умер, исполняя долг. Защищая мир от его величайшего проклятия — Дочерей Хайна… Мне не видать Цветущих Лугов — я не был праведником и путь мой был слишком кровавым. Мне не видать — Безмолвных Пустошей ибо я не шёл в разрез с учением Хайна. Кроме почитания Дочерей Его. Меня ждала лишь ледяная тьма…

Нет! Я не могу умереть! Не могу так просто уйти. Ведьмы… Они всегда появляются, рождаются вновь. Я знаю что они — истинное зло. Их дар, они не способны распорядиться им во благо. Не созданы для этого. Они сеют лишь страх и боль. Я не могу позволить им вновь наступить миру на горло. Никогда! И я знаю что Сёстры вернутся. Мой меч сразил их тела, но я простой воин, мне неподвластны высшие материи, как Первому, я не смог справиться с их сущностью, позволил улизнуть. Хитрые скользкие змеи! Я не позволю вам вновь воспрять над нами!

Сильный толчок вырвал меня из цепких лап бесконечной тьмы, оборвал обвившие щупальца холода.

Я открыл глаза, поднялся на ноги. Близился рассвет. Неподалёку лежало несколько тел. Что здесь произошло? Бой? Четверо в робах, с традиционным оружием служителей церкви Хайна. Храмовники. Ещё двое. Мужчина в тёмном плаще, распластанный по земле. За ним тянулся тёмный след. Он был ранен в живот и, видимо, пытался ползти. Куда? К ней, ко второй. Ему оставалось совсем немного, но, видимо, силы вместе с жизнью его покинули. Последнее тело. Красивая женщина, с голубыми мёртвыми глазами. Навеки замерший взгляд, обращённый в светлеющее небо. Она… Она так похожа на мою сестру. Я… Я пытаюсь вспомнить, но знаю лишь что с моей сестрой произошло что-то страшное, нечто настолько ужасное, что… Ведьмы! Ответ прост: ведьмы забрали её, забрали у меня. Проклятые твари!

Я окинул ещё раз мёртвое поле. Здесь определённо был бой. С кем?… С очередной ведьмой?.. Да, именно. Они не оставляют тел, значит она пала. Или ушла. Я должен вернуться обратно. Я найду ту, кто убила этих людей.

На земле я увидел шлем. Кажется, он был моим. Опустившись на колено, я поднял его с земли. Эти двое, мужчина и женщина. Почему-то мне кажется, что я знал их. Когда-то давно… Что-то произошло с нами, но я не могу это вспомнить. Пока не могу.

«Я отомщу за вас, клянусь» — произнёс я, подымаясь с колена. — «Они падут, все до единой. Дочери Хайна ответят за вашу смерть. И пока я есть — не будет им покоя».

Ржание откуда-то со спины. Мой скакун беспечно пасся среди мёртвых тел, равнодушно щипая примятую траву. Но почему он настолько бледный, словно призрак? Хотя какое это имеет значение.

На моей руке висело что-то… Что-то волочащееся по земле. Хлыст. Боевой бич, хорошая искусная работа. Такой же был у моей сестры когда-то, Первый сделал его для неё. Я помню это. На хлысте были выжжены слова. «Храни Королеву Сентриума». Вздор, в Сентриуме нет королев, но звучало красиво. Определённо, это оружие моей сестры. Единственное, что у меня от неё осталось. Я знаю как поступить. Он будет покоиться на месте нашего родового дома, ставшего братской могилой всем, кроме горстки уцелевших, кроме нас двоих. Прости, сестра, твой младший непутёвый брат всегда будет тебя любить. Я никогда не забуду тебя. Я отомщу за твою гибель каждой ведьме.

Теперь нужно вернуться обратно. Я помню кто я есть: последний из рода Ад’дайн, повелитель Сентриума, Второй из Круга Равных. Я не забываю своих клятв…

Хранитель замер напротив меня. Та же стойка, с поднятым мечом. Видение на деле заняло намного меньше времени. Но сейчас на лице его читалось нечто, смутно напоминающее удивление.

— Нет, — протянул он. — Я не мог… Это ведьмы, они забрали у меня сестру. Не я…

— Ты просто больной на голову псих! — вырвалось у меня. — Любил её настолько, что готов был убить, но не уступить другому, да? Ты просто одержимый жаждой убийства маньяк!

Красные точки уставились на меня. Он так и не смог смириться с содеянным и попросту спрятал поглубже в памяти.

— Сними уже эту маску! — кричал я. — Это лицо — не твоё! Тебе оно не принадлежит.

Я читал своего Хранителя словно открытую книгу, вмиг понимая всю его природу. Благородство и честь, данные ему от рождения, сменились на злобу и ненависть. Он не смог пережить гибель рода, она раздавила его. И тогда его тёмная сторона взяла в нём верх. На место Благородному Клинку пришёл Кровавый. Людоед. Или его кто-то к этому подтолкнул? Первый?…

Что ещё я успел увидеть, коснувшись самой сути Хранителя? Что-то едва заметное, но бывшее таким ощутимым?… Это глубокое чувство… пустоты, сокрытое даже от него самого. Гнетущее чувство одиночества. Ультимеция оказалась права. Война. Вот что двигало им всю его жизнь. Для неё он был рождён, ею он воспитывался. Он не знал ничего иного, кроме войны. Он говорил о светлых и тёплых чувствах, но не понимал что они значат. Говорил о дружбе, но перебил другу хребет. Говорил о любви, но свернул ей шею. Он знал лишь войну, ей он жил, ей дышал. Обделённый самим собой же, оградившийся от окружающих, старающийся избегать привязанности. Потому что война всегда забирает своё. Он боялся потерять тех, к кому прикипит всей душой… О, я знаю о чём говорю! Я сам такой же, был таким же! Но мы не едины, мы не одинаковы! Да, я тоже далеко не праведник, я проливал кровь. И её было много. Больше, чем могло бы быть. Но я никогда не стану испытывать наслаждение от убийства, не стану методично, с самозабвением, вырезать потенциальных врагов! Я не стану тобой, последний из рода Ад’дайн!

Хранитель не выглядел больше грозно и величественно. Он будто бы даже сгорбился, становясь меньше ростом. Просто маленький жалкий человечек. Выражение его лживого лица было смущённым, словно у солидного взрослого, застуканного за детскими играми. Но куда там?! Тут масштабы этих игр стоили очень многим их жизней! И этой сущности я позволю собой командовать? Позволю взять над собой верх?!

— Лицо! — скомандовал я, делая шаг вперёд. Я даже не думал выхватывать своё оружие. Не было больше и намёка на страх при виде грозного Хранителя. Не было трепета при виде могучей древней сущности, однажды обманувшей саму смерть. Лишь презрение, смешанное с чувством жалости. Он был просто одиноким мальчишкой, добровольно лишившимся всех самых светлых моментов в своей жизни. Позволявший им проходить мимо себя. И волею Великой Судьбы совершивший свой кровавый восход. — Покажи своё лицо!

Бледная кожа Хранителя зашевелилась, пошла волнами. Я больше не смотрел в своё отражение, лицо последнего из рода Ад’дайн изменилось. Погасли красные точки, уступив место серо-карим глазам уставшего старца. Лицо остановило свои метаморфозы, являя мне молодые благородные черты, испещрённые многими шрамами. На шее глубокая тонкая линия — след от кинжала старого друга, павшего от его руки. Русые волосы, щедро украшенные сединой. Просто обычный человек, запутавшийся, заигравшийся со своей властью, со своей силой. Ставший равным волшебницам даже в их ошибках.

— Имя! — мой голос не терпел возражений.

Хранитель вздрогнул. Синхронно с ним шевельнулась сфера в моей голове, но не в силах больше мне противиться, разметалась в разные стороны множеством фрагментов, шрапнелью бьющей по моему сознанию. Нельзя дрогнуть, подать виду! Я стерплю и эту обжигающую боль, но подчиню себе древнюю сущность!

Сфера пропала, а её место занял воин в сверкающих доспехах, с ясным взором. Благородный Клинок, герой Сентриума и гордость своего рода. Тот, кем когда-то мог быть и Хранитель.

— Имя!

— Моё имя Один, — молвил он, быстро растворяясь. — Один Ад’дайн.

Темнота вокруг зашевелилась, потускнела…

«Плохие вещи порой случаются с хорошими людьми, воин. Порой слишком часто. Ещё чаще мы позволяем им случиться. Пасть так легко, но вот вознестись — во много раз сложнее. И разрушать тоже во много раз проще, чем созидать. Ты прав во многом. Я совершил достаточно ошибок, много непростительного и ужасного. Предпочёл простой путь разрушения кропотливому труду созидателя. Я видел лишь войну. Я жил ею. Был ли у меня выбор? Теперь я знаю что да. Порой нужно чуть больше чем целая жизнь, чтобы понять и признать неверность выбранного пути. Я не давал шанса Дочерям Хайна, ровняя их по деяниям немногих. Но… Так ли сильно я ошибался? Ты предлагаешь дать шанс тем, кого искренне любишь, всем своим сердцем молодого льва. Женщине, заменившей тебе мать, и юной волшебнице, чистой и доброй. Кто из нас прав — рассудит время.

Все мы дети Великой Судьбы, воин, Скволл из рода Леонхартов, но она зачастую бывает жестокой матерью, посылая нам, детям своим, суровые испытания. Со своими я не справился, но помогу справиться тебе с собственными. Мы возвращаемся домой, воин. Мы слишком долго блуждали во тьме…»

Нет, быть не может! Где я?..

Вокруг, насколько хватало взгляда, был монотонный гнетущий пейзаж. Безжизненная высохшая земля, покрытая глубокими трещинами. Неба над головой не было — лишь клубящийся туман, играющий тёмными разноцветными бликами. Воздух спёртый, застоявшийся. Попахивало безнадёгой…

Куда я попал? Ни намёка на то место, где я рассчитывал оказаться. Знал же, что все эти слова про тех кто дорог, про значимое место, звучали как-то совсем наивно.

Реальность меняться не спешила, являя всю свою суровость во всей брутальной красе. Лёгкое дуновение со спины неприятного жгучего ветра погнало пыль в сторону горизонта. Словно предложение пойти вперёд. Вызов?… Что ж, иных идей у меня нет…

Шаг за шагом, километр за километром. Час за часом. Хотя не знаю уместно ли последнее в виду умирающего времени. Оно ведь умирает? Если нет, то почему я не могу выбраться отсюда. Я ведь прекрасно осознаю: здесь нет времени как такового. Здесь нет ровным счётом ничего, кроме этой проклятой нескончаемой пустоши и редких порывов неприятного ветра, подымающего пыль. Безнадёга…

Порой мне хотелось присесть, дать отдых уставшим ногам, но я понимал — нельзя. Нельзя останавливаться. Не факт что потом я смогу продолжить свой путь. И этот небосвод. Клубящийся сверху туман, казалось, стал ниже. Гнетущий зловещий потолок. Хищной птицей он вился над головой, ожидая когда я окончательно сдамся. Нет, нельзя останавливаться, я должен продолжать идти. Я выберусь. Я обязательно выберусь…

Сколько себя помню, я всегда шёл по этому пути. Спотыкаясь, стараясь не падать, но продолжал шагать, упрямо перебирая ноги. Это мой путь, моя дорога, которую мне суждено пройти одному. Сколько я себя помню, я всегда был один. Но где-то там, далеко, меня ждали. Я знал это, я искренне в это верил. Меня ждали, задержавшегося путника, потерявшегося, но не забытого. Зачем? Почему? Я не знал. Я просто шёл туда. Спешил, как мог. Торопился в место, где обещал быть…

Последние шаги дались с особым трудом. Тёмная от спустившегося на пустошь сумрака земля с чёрными извилистыми трещинами закончилась, уступая место провалу. Безжизненные земли пройдены, но что впереди? Тот же клубящийся туман, точь-в-точь как над головой, уходящий вниз монолитной стеной, сливающийся где-то далеко в непроглядную черноту бездны.

Обернувшись, я увидел медленно осыпающуюся вниз землю. Остался жалкий её клочок, небольшой островок в несколько метров, парящий в самом центре океана безвременья, среди клубящихся сгустков хищной мглы. Небо медленно, но непрерывно опускалось, готовое поглотить меня, пожрать. Кажется, притаившийся сверху хищник всё же получит сегодня обед.

Сложившаяся ситуация была настолько безнадёжной, что вызвала у меня приступ нервного хохота. Я неуклюже плюхнулся наземь, не в силах унять приступ нездорового смеха. На краю исчезающей пустоши, в месте, под названием «нигде», в эпоху «никогда», я продолжал заливаться блаженным смехом сумасшедшего, глядя вверх, на готовящуюся поглотить меня мглу. Мне ни за что отсюда не выбраться! Давай, сожри меня! Смотри не подавись, деточка!..

«Приют».

Что?! Кто это сказал?

В голове на миг возникли очертания пляжа. Шум прибоя. Так тихо и спокойно, умиротворяюще. Я ведь шёл куда-то… Меня ведь ждут… Я помню… Приют за спиной, старый маяк… Место, где много цветов. Зелёный луг, уходящий на холм. Там… Там мы договорились встретиться… Она наденет своё лучшее платье… И кольцо, на ней будет кольцо с головой льва. Её любимое кольцо. Я помню…

Подувший из пустоты ветер метнул мне в лицо ком пыли, сбив с нужного настроя. Безвременье не позволит мне просто так уйти, когда я уже почти сдался. Только не сейчас. Оно не выпустит жертву.

«Вспоминай».

Кто говорит со мной? Я окончательно рехнулся? Сколько я уже здесь нахожусь? Туман всё ближе. Протяни руку наверх и коснёшься его пальцами. Может быть там путь отсюда? Через забвение и забытье?

«Вспоминай!»

В памяти всплывали смутно знакомые фрагменты. Бал в роскошной зале. Я был на нём, помню, даже танцевал. Но с кем?

«Вспоминай!»

Обрывки воспоминаний являлись из недр моего сознания словно пузыри в кипящей воде. Вот я бьюсь с кем-то на клинках. Мой противник силён и коварен, но это лишь меня раззадоривает… Гигантский робот-краб, или паук, угрожающе топающий за спиной… Большой город, ночной парк, величественная женщина на открытом балконе здания… Стая белых чаек, пролетающая мимо…

«Скволл, посмотри как красиво».

Этот голос. Я помню… Девушка. Девушка в синей накидке. Родные и милые очертания её стана. Тёмные длинные волосы… Да, я помню… Я помню кому обещал вернуться… Я приду, я обязательно буду там…

Закат. Так красиво и спокойно здесь. После безнадёжного пейзажа пустоши оказаться здесь было сущим блаженством. И она. Она ждала меня здесь. Стояла неподалёку, любуясь на заходящее солнце. Два светлых крыла за её спиной сложились, исчезая, выбросив в воздух сноп белых перьев. Медленно кружась, они поплыли в сторону океана.

Я зову её по имени, но что это? Мой голос отказывается звучать. Что происходит? Девушка оборачивается, я успеваю разглядеть счастливые тёмные глаза, но её очертания становятся зыбкими. Пространство между нами искажается рябью, я не успеваю разглядеть её лицо!.. Нет!..

Я всё ещё здесь, посреди пустоши, в умирающем времени. Нет, это выше моих сил! Мне не выбраться! Не выбраться!

«Вспоминай!!!»

Чей это голос, что так требовательно звучит в моей голове? Он не даёт мне окончательно опустить руки. Он требует продолжить борьбу. Но есть ли смысл? За забвением последует покой, не это ли нас обоих спасёт?..

«Смотри».

Пёрышко. Белое пушистое пёрышко опускалось из сумрачного неба. Девственно чистое, способное сохранить свой цвет даже в этом полумраке подступающей пустоты. Оно плавно опустилось на мою ладонь. Как оно оказалось здесь?

«Вспоминай, воин. Выход есть, ты найдёшь его. Вспоминай. Тебя заждались, ты должен идти».

И я вспоминал, повинуясь то ли таинственному голосу, то ли просто из чувства упрямства, заставившего меня дойти до края мёртвой земли. Я видел сражение на улицах прибрежного города и бой двух летающих твердынь. Я видел солёные пустыни востока и являющийся из-за камуфляжа невероятный город. Я видел древнюю цитадель и стены старого приюта где-то на юге. Видел руины севера и зажигающуюся надежду в глазах их обитателей. Я видел тех, кого смело мог назвать своими друзьями, но всегда этого стеснялся. Я вспоминал их лица, кем они были и те испытания, которые мы вместе прошли…

Лишь одно лицо так и оставалось для меня неразборчивым, сокрытом в недрах памяти. Девушка в синем. Я знал, что она — дорогой для меня человек, невероятно важный. Настолько, что я готов ради неё смело шагнуть в бездну, но я не мог вспомнить её лица! Я помнил наш танец, помнил тепло её глаз, нежность улыбки. Иногда я злил её и раздражал. Я помнил тот вечер на острове из металла посреди океана. Но всё же я для неё был важен. И я пытался. Раз за разом, но её лицо… Я не мог вспомнить. Неуловимые черты отказывались принимать яснее формы, оставляя мне лишь дымчатую рябь.

Отчаяние начинало охватывать моё нутро, холодить сердце. Я не могу! Я всё равно не могу!

«Вспоминай!»

Мне будто бы отвесили подзатыльник. Голова дёрнулась от ментального шлепка, а мысли, потерявшие контроль, понеслись своим чередом. Вагон поезда и опасность, исходящая от пожилого человека в дорогом костюме. Девушка в синем тут же, она боится, но я смогу её защитить… Дорогие апартаменты дворца. Девушка в синем, снедаемая страхом вжимается в стену, а навстречу нам идут двое: волшебница и её рыцарь в сером плаще. Я не позволю причинить ей вред… Полуразрушенные блоки парящей в воздухе твердыни. Девушка уже не в синем, на ней — боевая форма нашей армии. Она оказалась отрезанной в ходе сражения. Она одна, ей страшно. Не бойся, я уже лечу к тебе… Госпиталь. Её тело на больничной койке. Не бойся, я найду способ тебе помочь… Очертания далёкого скалистого берега, железнодорожные пути, идущие над океаном. Девушка в синем неподвижно лежит на платформе дрезины. Потерпи, вместе мы сможем это преодолеть…

Чёрный пейзаж открытого космоса. Тело в скафандре, дрейфующее по его просторам. Нет… Нет… Я не знаю что делать!.. Не знаю как тебе помочь!.. Нет! Стекло шлема пошло трещинами. Нет, только не это. Великая Судьба, дай мне сил ей помочь! Подскажи как! Стекло лопнуло, обнажая сокрытое мраком лицо перед смертельным вакуумом.

Я не в силах был больше сопротивляться. Лопнувший экран словно пронзил меня своими осколками, оставляя в груди щемящую боль. Клубящийся над головой мрак обрушился вниз, охватывая меня своими ледяными пальцами, пробирался под кожу, сдавливал сердце и перекрывал дыхание. Я старался. Старался, но не смог. Прости, девушка в синем, но я не смогу сдержать своё слово, я не вернусь назад. Это… Это наше семейное кредо. Обидно… Обидно что именно этот факт из своей жизни я помнил отчётливо хорошо. Почему именно его?…

Тьма забирала меня, всё сильнее сковывая. Пережёвывала, переваривала. Здесь заканчивается мой путь, путь Баламбского Льва. Мои товарищи… Хочется верить что с ними всё хорошо. Я не помнил что с ними стало, но я надеялся что они оказались более удачливы и смогли найти дорогу домой. Просто хотелось в это верить. Мы смогли потушить пламя пожара, но в горящем здании всегда есть риск обвала и кто-то может под него попасть. Эта роль выпала мне… Я не смог. Время и место. Те, с кем хочешь быть. Сколько себя помню, я всегда старался быть один, не подпускал к себе никого, сторонился. Стеснялся. Наверно я просто не успел в полной мере проникнуться спасительным теплом самых светлых чувств. Дружба. Любовь. Я не познал их во всей красе, не распробовал как следует. Попросту не успел привязаться по-настоящему и остался без якоря. И потерялся, нигде и никогда, один, во мраке и отчаянии. Со мной был лишь голос в голове, но даже он утих, оставив меня. Я его не виню. Прощайте, прощайте все. Я был плохим другом, но, наверно, не самым плохим товарищем. Почему-то хотелось так думать…

Пульс… Единственное, что я слышу — это биение моего сердца. Всё медленней, всё слабее. Каждый удар отдаётся эхом в висках. Я умираю. В неизвестной, несуществующей земле, в лапах хищной мглы. Но я не доставлю ей удовольствия, я не опущу веки. Я встречу свой финал с открытыми глазами. Пульс всё слабее…

А моё угасающее сознание уже являло мне самые лестные и обнадёживающие картины. Последняя фантазия. Видение умирающего мозга… Что мрак потускнел, отпуская меня, не смея противиться её воле. Её, девушки в синем. Как идёт она через сторонящийся, боящийся прикоснуться к её телу, туман. Вот она склоняется надо мной, шепчет моё имя. Горячая слеза падает на мою щёку. Всё так натурально, будто бы по-настоящему. Протяни я руку — смогу коснуться её лица. Девушка плачет, зовёт меня, приказывает подняться и встать… Саймон? Саймон говорит? Это какая-то глупая игра, если я не ошибаюсь… Неприятная шутка моего подсознания, неуместная. Портит всю картину.

А рядом с нами суетливо бегает пёс, громко лает. И ещё две фигуры: тёмная тень со светящимися белыми глазами и благородный воин в белых доспехах. Почему-то мне кажется, что не всегда он таким был, но что нас многое связывает.

Развеялся мрак. Чистое ясное небо, белые облака, светящееся солнце. Место… Место, где я должен был быть. Подло… Это подло… Проклятая пустота! Чёртово безвременье! Сволочная пустошь! Тебе не достаточно просто сожрать меня, тебе нужно поиздеваться!

Образ девушки трясёт меня, как по-настоящему. Я действительно будто бы ощущаю тряску!.. Я слышу голоса, знакомые голоса, вдалеке, но быстро приближающиеся. Призраки моих друзей тоже здесь? Ну нет, всё слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Я не куплюсь на это. Всё ложь, всё обман! Так бывает только в сказках, а жизнь отучила меня в них верить. Забирай меня, мгла, жри со всеми потрохами! Смотри не подавись! Пофигу.