Поместье Кларенс (Айви)

Глава 25

Солнечные лучи, струившиеся сквозь окна, согревали лицо Элоры, пробуждая ее от сна без сновидений. Она моргнула, прищурившись, прогоняя туман из головы.

Это была не ее кровать. Где она?

Зейн. Хэллоуин. Его слова в машине.

Если мы не остановимся, это закончится кроваво. Для нас обоих.

Решение, которое она приняла прошлой ночью, внезапно вернулось к ней. Она закрыла глаза, уговаривая себя поспать еще хотя бы десять минут. Еще десять минут, чтобы забыть о том, что ей нужно было сделать этим утром.

Но сон пропал, и надвигалось неизбежное. Запах кофе ударил ей в нос, и она повернулась на другой бок. Зейн откинулся на подушки.

Его волосы были растрепаны, но не от секса, а ото сна. Его грудь была обнажена, татуировки выставлены напоказ. В одной руке у него была дымящаяся кружка, а в другой — телефон, и он водил большим пальцем по экрану.

Он взглянул на нее и слегка улыбнулся, но продолжил читать то, что читал. Вероятно, статью в «Уолл-стрит Джорнал». Это было его любимое утреннее развлечение — помимо секса. Поэтому, пока он потягивал кофе, она свернулась калачиком на подушке, с удовольствием наблюдая за происходящим.

В последний раз.

Такие утра, как это, были редкостью. Элора нечасто ночевала у Зейна, точно так же, как он не проводил целые ночи в ее постели в поместье. В основном потому, что Элора не хотела отвечать на вопросы Айви о парне, тайком вылезающем из ее постели, или о том, где она провела ночь.

Оглядываясь назад, она подумала, что должна была спать здесь как можно чаще, просто чтобы получать такие утра, как это.

Поросль волос на его широкой груди так и просилась, чтобы к ней прикоснулись. Кончикам ее пальцев хотелось очертить контур его татуировок. Но она держала руки прижатыми к щеке, вместо этого обводя их взглядом.

Ее любимой был черный орел, который простирался от его плеча до сердца. Крылья птицы были расправлены, когти вытянуты, словно она собиралась схватить свою добычу и поднять ее в воздух.

Это была его самая последняя работа, которую он сделал шесть месяцев назад. Причина, по которой Элора любила этого орла, заключалась не в его символике или расположении. А потому, что она была там в тот день, когда Аксель нарисовал его на коже Зейна. Она сидела рядом с ним в гостиной внизу и наблюдала, как меняется его тело.

За все годы, что они были вместе, это было одно из самых интимных переживаний, которыми они поделились.

Он сказал, что орел олицетворяет его свободу. Он разорвал цепи, привязывавшие его к наследию своей семьи, и проложил свой собственный путь.

Большинство мужчин в положении Зейна хвастались бы своей фамилией, но для него она не была источником гордости. Он был возмущен своим происхождением.

Это то, что у них с Элорой было общего.

Но Зейн любил своих брата и сестру. Она надеялась, что он распространит эту любовь и на Лукаса, когда правда всплывет наружу.

И она надеялась, что, когда Зейн посмотрит в зеркало через десять лет и увидит эту татуировку, возможно, она не будет полностью забыта.

Может быть, когда он будет спать в этой кровати, он вспомнит ее, свернувшуюся калачиком на этой подушке.

Сегодня Элора была полна глупых надежд.

Зейн допил свой кофе и дочитал то, что читал, затем отложил кружку и телефон в сторону. Когда он переключил свое внимание на нее, это было так, словно она стояла под дождем, а у него был единственный зонтик.

— Привет.

— Привет.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Спасибо, что дал мне поспать.

Он заправил прядь волос ей за ухо, прежде чем провести пальцем по тому, что, как она предположила, было фиолетовым кругом у нее под глазом. Она уже несколько недель прикрывала эти темные круги консилером. Затем он провел пальцем по ее носу, касаясь каждой веснушки.

Она закрыла глаза, запоминая его прикосновение и посылая во вселенную еще одну глупую надежду. Всякий раз, когда Зейн замечал веснушки, она хотела, чтобы он увидел ее лицо.

— Примерно через час я должен уехать на встречу, — сказал он. — Я отвезу тебя домой по дороге.

Один час. Она собиралась потратить его с умом.

Элора приподнялась, простыня упала, открыв ее обнаженную грудь.

Взгляд Зейна опустился к ее розовым соскам, его рука скользнула вниз по ее шее, чтобы перекатать один из них между пальцами.

Она подалась навстречу его прикосновению, поднимаясь все выше, пока ее грудь не зависла над его.

— Чего ты хочешь?

В ответ он прижался губами к ее губам и притянул ее к себе на колени.

Спутанные простыни упали, когда она устроилась у него на бедрах. Его член набух под ней. Его рука скользнула и ущипнула ее сосок, в то время как его язык вторгся в ее рот, не оставляя нетронутым ни один уголок.

Элора была в отчаянии, трогая его плечи, руки, грудь и живот. Настойчивость Зейна соответствовала ее собственной, они оба были полны решимости максимально использовать этот час.

Особой прелюдии не было. Ни один из них в этом не нуждался. Его член пульсировал, когда она прижималась к нему, позволяя ему найти ее щелочку и покрывая его своей влагой. Они целовались, грубо и необузданно, пока клубок в ее центре не сжался туго, требуя большего.

Она протянула руку между ними, обхватила его и прижала к своему входу. Затем она встала на колени и приняла его внутрь, так глубоко, что поняла, что никогда больше не почувствует такой полноты.

— Черт, как же хорошо, — простонал Зейн, его глаза закрылись, а голова откинулась на спинку кровати. Эта точеная челюсть сжалась. Его адамово яблоко дернулось. Он никогда не выглядел таким красивым, как в этот момент, выражение его лица было полно похоти, в то время как тело было напряжено, борясь за самообладание.

Кончики ее пальцев коснулись татуировки орла, обводящей оперенное крыло. Затем она провела пальцем по краям римских цифр, расположенных в верхней части его другого плеча.

XVIII

В восемнадцать он перехитрил своего отца и деда, найдя лазейку для получения доступа к трастовому фонду, чтобы забрать деньги, которые принадлежали ему по праву, и послать их обоих на хуй. Пока Зейн не открыл «Измену», он считал это своим величайшим успехом. Потому что до этого момента он играл в их игру. Он следовал их правилам.

А потом он ушел.

Двигаясь вверх-вниз, покачивая бедрами каждый раз, когда садилась, она изучала его лицо, наблюдала, как участилось его дыхание. Она не просто любила этого мужчину. Она восхищалась им.

Зейн был хозяином своей судьбы и заслуживал достойную королеву.

Может быть, у Элоры хватит сил стать всем, в чем он нуждается. Может быть. Но страхи сжимали ее сердце, и когда — если — она победит их, будет слишком поздно.

Ее руки продолжили свой путь вниз по его руке, коснувшись черепа на внутренней стороне предплечья. Оно было черным с тонкими краями и всегда напоминало ей о призраке.

Так как он прислонил спину к подушкам, она не могла видеть льва, который занимал лопатки. Или замысловатые языки пламени, которые лизали основание его позвоночника. Эти две, плюс надпись «Измена», нанесенная чернилами на его икре, были татуировками, которые она просто обязана была запомнить по другим временам, когда они были вместе.

— Посмотри на меня, — приказала она, положив руки ему на грудь.

Он поднял голову, и когда встретился с ней взглядом, она утонула в этих кристально-голубых озерах.

Я люблю тебя.

Мог ли он это видеть? Знал ли он, что она любит его? Он был ее сердцем. Она любила Зейна Кларенса всей душой.

Она любила его достаточно сильно, чтобы отпустить.

Его взгляд смягчился, его рука поднялась к ее лицу, в то время как другая легла на бедро, помогая ей двигаться.

Ее мышцы горели, но она не собиралась останавливаться, не сегодня. Потому что, когда следующая женщина оседлает его член, она надеялась, что ее лицо навсегда останется в его памяти.

— Эл. — Его большой палец провел по ее нижней губе. Она лизнула подушечку, затем обхватила ее ртом и пососала.

Зейн пульсировал внутри нее, его глаза пылали жаром. Его большой палец выскользнул из ее рта и опустился к клитору. В тот момент, когда он прикоснулся к нему, она воспламенилась.

Ее рот открылся, спина выгнулась, когда она продолжила скакать.

— Вот и все, Эл. Трахни меня.

Стон вырвался из ее горла, когда удовольствие нарастало, все сильнее и сильнее. Его бедра приподнимались, встречая ее, когда она опускалась на него.

— Зейн, — ахнула она.

— Давай. Сейчас. — Он ущипнул ее за клитор, и она кончила, взорвавшись по его команде.

Все ее тело сотрясалось, конечности больше не подчинялись ей, когда волна обрушивалась на нее снова и снова.

Зейн наклонился вперед, обхватил ладонью ее затылок и притянул ее рот к своему, изливаясь в нее. Он наполовину поцеловал ее, наполовину зарычал прямо в ее губы, чтобы она могла почувствовать интенсивность его освобождения, слившегося с ее собственным.

Это было уместно, потому что это был их последний раз, и он был прекрасен. Оргазм был настолько мощный и страстный, что она будет помнить его до конца своих дней.

Когда туман ее оргазма рассеялся, она прильнула к нему, обхватив руками за плечи. Она обняла его, уткнувшись лицом в изгиб его шеи.

Зейн сделал то же самое, прижимая ее к себе так крепко, что ей было трудно дышать. Его нос зарылся в ее волосы, и когда он сделал долгий вдох, в его голосе прозвучала боль.

Они оставались прижатыми друг к другу, соединив тела, пока она не почувствовала, как к глазам подступают слезы.

Пришло время отпустить его.

Поэтому она разжала руки, заставляя его сделать то же самое, и отстранилась, обхватив ладонями его лицо, чтобы в последний раз взглянуть на него таким образом.

Мой.

Его член дернулся, и он взял ее за бедра, поднимая.

— Я лучше приму душ.

Она кивнула, ожидая, пока он пройдет по коридору. Услышав щелчок двери ванной, она вскочила с кровати и стала шарить по полу в поисках своего платья, чтобы натянуть его. Ее телефон все еще был засунут в карман.

Но где же ее трусики? Она присела на корточки, чтобы заглянуть под кровать, но ничего не увидела, а времени на поиски у нее не было, поэтому она схватила туфли на каблуках и бросилась на кухню.

Элора направилась прямиком к ящикам рядом с холодильником, первым делом найдя его ящик для нежелательной почты. Она порылась в почте, которую он засунул внутрь, в поисках ручки. Она нашла одну в тот самый момент, когда ее внимание привлек желтый квадратик.

Она вытащила желтый листок и щелчком открыла ручку, готовясь оставить свою записку. Но прежде чем она успела нацарапать свое сообщение, чернила с другой стороны записки заставили ее остановиться. Когда она перевернула его, ее желудок сжался при виде записки, нацарапанной аккуратным почерком.

Прошлой ночью мне было весело. Я и забыла, как много мы раньше смеялись.

Я так рада, что ты мне позвонил.

Целую

Мира

Блондинка. Мира, вероятно, была блондинкой Зейна с той ночи, когда она увидела их в «Клубе 27». Образ их вместе, ее на его коленях и улыбки на его лице, вспыхнул в ее сознании.

В тот вечер он выглядел таким счастливым. Таким беззаботным.

Мира.

Элора ненавидела это имя. Но больше всего она ненавидела то, что Мира была лучше для Зейна. Рано или поздно он тоже это поймет. Может быть, он уже это сделал. Может быть, эта записка была не о той ночи, а о другой. Может быть, Мира спала в его постели, и эта записка была утренним прощанием.

Слезы навернулись ей на глаза, когда Элора осторожно положила записку обратно в ящик стола, стараясь не загнуть уголки. Затем она вытащила верхнюю часть почты из стопки и отнесла ее на остров, чтобы написать на чистой обратной стороне белого конверта.

Хотела бы я сказать тебе…

Но я всегда буду помнить.

Эл

Ручка выпала из ее дрожащих пальцев и со стуком упала на гранитную столешницу. Одна-единственная записка, и она разбила свое собственное сердце вдребезги.

Элора попятилась, прежде чем успела разорвать конверт, затем побежала к двери, чувствуя, как сперма Зейна стекает по ее ногам. Она не смоет ее, не сегодня.

На лестничной клетке было холодно, когда она вышла из его лофта, холод проникал в ее босые ноги. Она достала свой телефон и заказала Убер. Держа его в руке, она обернулась и бросила последний взгляд на дверь квартиры Зейна.

Тогда Элора сделала то, что было лучше для него.

И, возможно, так было лучше и для нее самой.

Она закрыла глаза и прошептала:

— Прощай, Зейн.