Поместье Кларенс (Айви)

Глава 38

Генри Нилсон каждое утро в десять пятнадцать шел пешком от здания студенческого союза к Президентскому залу. В полдень он съедал упакованный ланч за своим рабочим столом, за исключением пятниц, когда покупал еду в ресторанном дворике. По средам в три часа у него было постоянное совещание со своими сотрудниками, а после этого он совершал послеобеденную прогулку по кампусу.

Декан по работе со студентами «Астона» был предсказуемым.

А вот Сэл Теста был скрупулезным.

Частный детектив Элоры не только разыскал ее вполне живого биологического отца, но и снабдил ее подробным расписанием Генри. Возможно, Сэл зашел так далеко, чтобы Элора могла избегать Генри в кампусе. Или, может быть, Сэл провоцировал ее на конфронтацию.

В данный момент она не делала ни того, ни другого. Вместо этого она преследовала Генри в кампусе в течение двух недель.

Элора следовала за ним, держась на достаточном расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Эти дневные прогулки по средам, казалось, были единственным спонтанным событием в его распорядке дня. На прошлой неделе он петлял между деловыми зданиями и знакомыми тротуарами, по которым Элора переходила сотни раз. Но сегодня они были на противоположном конце кампуса, рядом с залами архитектуры, искусства и истории.

Она не обращала особого внимания на студентов, мимо которых они проходили, но Генри обращал. Он всегда кивал, когда проходил мимо кого-нибудь. Он здоровался с теми, кого узнавал, и количество имен, которые он знал, удивляло ее.

Элора ни разу не встречалась с деканом за все время своей учебы в «Астоне». Она держалась подальше от неприятностей, но ее также не интересовала внеклассная волонтерская работа, вступление в клубы или участие в мероприятиях кампуса. Может быть, если бы она занималась столярным делом, Генри тоже знал бы ее имя.

Может быть, он бы узнал ее.

Узнал ли бы он ее? Заметил ли бы сходство с ее матерью? Это произошло бы только если бы он помнил маму. Их роман десятилетия назад мог быть случайным свиданием. Роман на одну ночь, после которого ни одна из сторон почти ничего не помнила о другой.

В этот момент она ни во что не ставила свою мать. Без сомнения, мама изменяла папе всю жизнь Элоры. Сначала Генри Нилсон, потом Дэвид Кларенс.

Элора потратила больше часов, чем ей когда-либо хотелось, сравнивая любовников своей матери.

Дэвид Кларенс излучал необузданную мощь и доминирование. Он был холоден и расчетлив. Он был привлекателен, смертельно привлекателен. И его сыновья, особенно Зейн, унаследовали его поразительную внешность.

Лоуренс Мальдонадо был столь же силен. Когда дело доходило до бизнеса, ее отец был безжалостен и хитер. Но Элора редко видела такую версию своего отца, потому что для нее он был просто папой. Она ловила его улыбки. Она заслуживала его объятия. Было странно думать о ее отце как о красавце, но он был таким же притягательным, как и Дэвид.

Потом был Генри Нилсон.

Он непринужденно улыбался. Его поведение было дружелюбным, но в том, как он держался, чувствовалась властность. Элора подозревала, что студенты, нарушившие университетские правила, получали суровые наказания от Генри. Но морщинки от смеха вокруг его рта и глаз придавали ему мягкость. Он был красив, с грязно-светлыми волосами с проседью. У него было небольшое брюшко под накрахмаленными рубашками и твидовыми блейзерами. А очки в проволочной оправе смягчали его еще больше.

Папа и Дэвид были двумя сторонами одной серебряной монеты, в то время как Генри был хрустящей долларовой купюрой.

— Эй.

Элора вздрогнула, когда ее подруга зашагала рядом с ней.

— Привет.

— Что ты делаешь в этой части кампуса?

Преследую своего донора спермы.

— У меня назначена встреча.

— О, что за встреча?

— По учебе, — солгала Элора, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не звучал раздраженно. Последнее, что ей было нужно, это чтобы Айви задавала вопросы.

Правда была неизбежна — как для Лукаса, так и для нее самой, — но она будет хранить секреты до окончания праздников.

— Чем собираешься заняться? — спросила Элора.

— Сегодня днем у меня еще одно занятие, а потом я пойду домой немного позаниматься. Может, вздремну. — Айви выглядела так, словно ей это не помешало бы. Под ее глазами залегли темные круги, а плечи поникли. Судя по тяжести ее шагов, можно было подумать, что ее рюкзак весит сто фунтов.

— Все в порядке? — спросила Элора.

Айви пожала плечами.

— Конечно.

Лгунья. Позже Элора найдет время поговорить с Айви, но это будет не сегодня.

Айви уехала со дня благодарения из-за того, что поссорилась с отцом из-за получения степени магистра. Это, наряду с несчастным случаем с Зейном, повергло ее подругу в панику. Дух Айви казался… раздавленным. Или, может быть, это была проекция Элоры.

— Я думала о том, чтобы навестить Зейна сегодня вечером, — сказала Айви. — Поговорить с ним кое о чем.

При упоминании имени Зейна Элора напряглась. В последнее время Айви не говорила о нем — ни на какую тему. Но недостаток информации о Зейне начал раздражать. Все ли с ним было в порядке? Когда его выпишут из больницы?

Ей не следовало спрашивать. Это было не ее дело. Но…

— Как он? — выпалила Элора.

— Пойдем со мной, и ты сама все увидишь.

Элора покачала головой, не сводя взгляда с Генри Нилсона впереди.

Он повернулся, чтобы войти в здание, и Элора нахмурилась. Сегодняшняя прогулка закончилась. Поэтому она остановилась на тротуаре.

— Что? — спросила Айви.

— Кажется, я забыла блокнот в библиотеке, — солгала она.

— Ладно, что ж, мне лучше пойти на урок. Увидимся дома?

Элора кивнула, но прежде чем она успела уйти, Айви тронула ее за локоть.

— С Зейном все в порядке. В воскресенье он приехал домой. С тех пор Эдвин каждую ночь спит на диване, чтобы помогать по хозяйству. А днем у Зейна есть медсестра на случай, если ему что-нибудь понадобится.

Подождите. Медсестра? Эдвин? Сегодня была среда. Если Эдвин был у Зейна последние три ночи, то где же была Мира? Разве она не должна помогать своему жениху выздоравливать?

В глазах Айви вспыхнула искра, которую Элора не видела уже две недели. Это была искра, которая означала, что Айви знала что-то, чего не знала Элора. Но, конечно, она не призналась. Нет, Айви помахала ей пальчиком и ушла.

— Пока.

Элора подавила рычание, когда ее подруга нырнула в здание.

Вместе с этой искрой на губах Айви появилась ухмылка. А это редко предвещало что-то хорошее.

О чем Айви ей не сказала? И что происходит Эдвином?

В последнее время он не часто посещал их общие занятия. Элора давала Эдвину копии своих заметок и собирала все задания, которые он пропустил на лекции. Каждый раз, когда она встречалась с ним в кампусе, Эдвин выглядел измученным. Как парень, который большую часть своего времени проводил в больнице.

Парень, который спал на диване.

Эдвина Элора тоже не спрашивала о Зейне. Она не позволяла себе этого.

Теперь она жалела, что этого не сделала.

Воскресенье. Он был дома с воскресенья. Почему Эдвин остался с Зейном? И что там с Мирой?

Этот вопрос мучил ее, пока она шла через кампус к парковке, садилась в свою машину и ехала домой. Почему Мира была не с Зейном? Что знала Айви? Любопытство сегодня взяло верх над Элорой, и вместо того, чтобы притормозить на обычном повороте, она продолжала ехать прямо, а поместье проносилось мимо нее.

Ее «БМВ» практически сам направился к району Зейна, как будто машина скучала по нему так же сильно, как и Элора. Ее внутренности скрутились в узел, когда она въехала на пустое место перед его зданием.

Когда Элора была здесь в последний раз, она поклялась больше сюда не возвращаться. Чтобы позволить Зейну двигаться дальше. Чтобы положить конец извращенным делишкам между Кларенсами и Мальдонадо.

Какая гребаная трусиха.

Элора приняла решение сражаться за своего брата. За отца. Так почему же не за Зейна?

Если только было не слишком поздно…

— Есть только один способ выяснить это, — сказала она себе, вылезая из машины.

В тату-салоне Акселя горел свет, а главный вход в здание был не заперт. Она проскользнула внутрь.

Аксель сидел за передней стойкой. Он оторвал взгляд от блокнота, в котором что-то рисовал, и одарил ее плутоватой улыбкой. Затем он мотнул подбородком в сторону лестницы. Аксель, казалось, всегда болел за Элору и Зейна. Или, может быть, она просто выдавала желаемое за действительное.

Она помахала ему рукой и направилась наверх. С каждой ступенькой ее ноги становились все тяжелее. К тому времени, когда она добралась до лестничной площадки перед пентхаусом Зейна, у нее было такое чувство, словно она взобралась на Гималаи.

Элора застыла в дверях. Почему она не остановилась в поместье, чтобы переодеться? Этим утром она оделась потеплее, как делала это каждый день в течение последних двух недель, зная, что ей придется провести дополнительное время в кампусе, выслеживая Генри Нилсона.

Ее леггинсы были теплыми, толстый материал облегал ее как вторая кожа, но они были не совсем стильными. Она купила их, чтобы надеть под зимние штаны, когда в последний раз каталась на лыжах в Монтане.

Ботинки, которые она выбрала, были от «Прада», но массивные черные подошвы были не такими сексуальными, как каблуки, которые она предпочитала. Ее шерстяное пальто было слишком велико и, никак не подчеркивало ее фигуру.

Этот наряд был создан для комфорта, а не для признаний. Или, может быть, он был идеален. По крайней мере, ее одежда не прилипнет к телу, если ей придется ползать на коленях.

Элора была готова ползать на коленях и умолять, если это потребуется.

Никаких сожалений. Если он захлопнет дверь у нее перед носом или если откроет Мира, потому что Элора неправильно поняла Айви, она не пожалеет о том, что пришла сегодня. По крайней мере, она сможет жить дальше, зная, что попыталась.

Выпрямившись, она постучала. Ее сердце бешено заколотилось, когда за стальной дверью послышались шаги.

Она ожидала увидеть медсестру и боялась, что это будет Мира.

Но открыл именно Зейн.

Он опирался на костыль. Его левая нога была в гипсе от колена до самой лодыжки. Его спортивные штаны были обрезаны с отлитой стороны. Его левая рука также была сломана, и гипс поглотил предплечье. На нем была белая футболка, короткие рукава которой открывали царапины и порезы на его коже. Большинство из них зажили с тех пор, как она видела его в больнице.

Она знала, что под его одеждой были шрамы, но, если не считать гипсов и костылей, он выглядел как обычно. Прямой нос. Кристально-голубые глаза. Острый подбородок и широкие плечи.

Идеальный.

Уставший.

Сердитый.

В глазах Зейна горел огонь. Его челюсть была сжата. Его кулак крепче сжал рукоять костыля. Можно ли ему стоять? Как он передвигался? Где медсестра? Где Мира?

Она проглотила эти вопросы и ограничилась тем, что прошептала:

— Привет.

Зейн ничего не сказал.

— Как у тебя дела?

Он взглянул на свои гипсы.

— Жить буду.

Между ними установилось неловкое напряжение. Для мужчины, который исследовал языком каждый дюйм ее тела, он смотрел на нее так, словно она была незнакомкой. Его взгляд был тревожным, и Элора поборола желание начать переминаться с ноги на ногу.

— Ты один?

— Кто еще должен быть здесь?

Мира. Она пришла сюда, чтобы узнать, помолвлен ли он, не так ли? Был только один способ узнать.

— Медсестра? Или твоя невеста?

— Медсестра ушла, — сказал он. — И у меня нет невесты.

Воздух вырвался из ее легких.

— Нет? А как же Мира? — А как же канареечный бриллиант? — Она была в больнице.

— Много людей приходило навестить меня в больнице. Включая тебя.

— Я просила Айви не говорить тебе.

— Айви никого не слушает. Я думал, ты уже должна была это знать. — Он пошевелился, поправляя свой костыль. — Что ты здесь делаешь, Элора?

— Я просто хотела посмотреть, как у тебя дела. Посмотреть, могу ли я чем-нибудь помочь.

— Помочь. — Он кивнул, его тон сочился сарказмом. — Верно. Теперь, когда я выписался из больницы. Теперь, когда я не на публике. Теперь ты можешь проверить меня. Когда никто не увидит, как ты приходишь.

— Что? — У нее отвисла челюсть. — Я пришла не за этим. Я была в больнице, Зейн. На публике. Я оставалась там часами.

— Пока не появилась Мира.

— На ней было кольцо.

— Да, кольцо, которое я подарил ей много лет назад. Кольцо, которое она сохранила после того, как мы расстались. И что?

Элора моргнула.

— И что? Она вела себя так, словно вы собираетесь пожениться.

— Мы не собираемся. — Если раньше выражение его лица было холодным, то теперь оно стало ледяным. — Что-нибудь еще? Я занят.

— Зейн, — прошептала она. — Я думала, ты помолвлен.

— Потому что ты не спросила меня! — прогремел по коридору голос Зейна. — Ты могла остаться и, черт возьми, сама спросить меня о Мире. Но ты убежала. Как всегда, ты сбежала. И, черт возьми, ты была нужна мне, Эл. Мне нужно было очнуться от этого кошмара и увидеть твое лицо. Я нуждался в тебе. Ты должна была быть там.

Ее сердце остановилось. От боли в его голосе на глаза навернулись слезы. В груди заболело.

Он был прав. Он был совершенно прав. Даже если Мира была его невестой, даже если он ушел, Элора все равно должна была быть там.

— Мне так…

Прежде чем она успела извиниться, он попятился назад.

И захлопнул дверь у нее перед носом.