Поместье Кларенс (Айви)

Глава 48

Элора стояла перед домом своих родителей, уставившись на входную дверь.

— Скажи мне, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо. — Зейн поцеловал ее в волосы.

— Спасибо, что пошел со мной. — Если — когда — этот разговор пойдет не так, как надо, у нее будет Зейн.

— Ты сказала спасибо десять раз с тех пор, как мы покинули лофт. — Он подтолкнул ее локтем. — Пора открывать дверь, детка.

— Еще минутку, — прошептала она.

Еще одна минута, чтобы сказать ее папе, что он не ее отец.

Зейн не стал спорить. Он стоял рядом с ней, и их дыхание клубилось вокруг них в холодном декабрьском воздухе. Он оказывал ей свою непоколебимую поддержку, не задавая вопросов, точно так же, как делал это в течение последних двух дней.

Точно так же, как он делал это с самого начала.

Он знал о Лукасе много лет. Он понял это в ту первую ночь, когда она вошла в его клуб.

Элора так переживала, что драма их родителей, из-за того, что у них был общий сводный брат, заставит Зейна уйти. Ей следовало бы быть умнее.

Зейн Кларенс был не из тех людей, которые отказываются от того, чего хотят.

А он хотел Элору.

Ничто другое не имело значения.

Последние два дня они провели в разговорах, в основном о том, как Элора расскажет своему отцу правду, но также и о том, как Зейн узнал о романе Дэвида и Джоанны.

Когда Зейн учился в старшей школе, Елена Кларенс переехала из их дома. Она взяла Эдвина и Айви с собой жить в поместье, но поскольку Зейн был старше, он предпочел остаться с Дэвидом. Не потому, что он был очень предан своему отцу, а потому, что он был счастлив в своем доме и в своем распорядке дня. Он был достаточно взрослым, чтобы заниматься своими делами, в то время как близнецы нуждались в большем присмотре.

Зейн никогда не ожидал, что его мать снова переедет домой, поэтому однажды вечером он зашел в кабинет отца, чтобы спросить, разводятся ли они. Дэвид был пьян.

Зейн предположил, что именно виски привело к невнятному признанию Дэвида в том, что от него забеременела другая женщина.

Был ли это роман Дэвида и Джоанны, который подтолкнул Елену переспать с отцом Элоры? Была ли это месть своей бывшей подруге? Какой бы ни была причина, от всей этой ситуации у Элоры скрутило живот.

Когда Дэвид признался в своей интрижке той ночью, это стало поворотным моментом для Зейна. Последние нити, связывавшие его с отцом, оборвались. Он поклялся никогда не становиться Дэвидом, а проложить свой собственный путь.

В конце концов Елена вернулась к Дэвиду. Даже Зейн не был уверен почему. Его мать могла бы уйти с кучей денег при разводе. Но она вернулась с Айви и Эдвином на буксире, и никто ни разу не упомянул о ребенке. И во время своего пьяного угара Дэвид не сказал Зейну, что эту женщину звали Джоанна.

Зейн долгое время предполагал, что никакого ребенка не было. Что любовница его отца сделала аборт, и это успокоило Елену настолько, что она вернулась домой.

Вот только, время шло, любопытство Зейна взяло верх, и он провел собственное расследование.

Это не потребовало особых усилий. Зейн разыскал ассистентку Дэвида во время этого романа. Дэвид уволил ее, заявив, что она плохо справляется со своими обязанностями. У ассистентки была другая теория, что Елена настояла на том, чтобы его следующим помощником был мужчина. Ей не было грустно когда ее уволили с работы, особенно потому, что ей хорошо платили за молчание обо всем, чему она была свидетельницей. Но Зейн был убедительным человеком, и он пообещал никогда не раскрывать ее нарушения. Он просто хотел знать правду о своем отце.

В жизни Дэвида всегда были другие женщины. Его брачные клятвы были в лучшем случае руководящими принципами. И его ассистентка отчетливо помнила, что Дэвид был особенно увлечен темноволосой женщиной, которая приходила в офис каждый четверг днем.

Ассистентка назвала имя Джоанны. Потому что однажды она пришла в офис не в четверг, а в понедельник утром. По ее лицу текли слезы, и она потребовала немедленно увидеть Дэвида.

Зейн достаточно легко собрал все воедино. Он нашел Лукаса. Но у него не хватило духу разрушить семью Мальдонадо.

В итоге, он держал правду при себе.

И когда, много лет назад, он увидел Элору в «Измене», ему хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что ему крышка. Потому что, несмотря на то, что их родители устроили чертову неразбериху, он все равно хотел Элору.

— Я люблю тебя, — сказал он, нарушая тишину, как будто знал, что ей нужно было это услышать.

— Я тоже тебя люблю. — Она встретилась с его поразительным голубым взглядом. — Может нам уйти?

— Тебе решать.

Она знала, что он сохранит тайну, если она попросит. Что если это избавит Элору от боли, он унесет ее с собой в могилу.

— Нет. — Она вздохнула. Она не готова была хранить этот секрет всю свою жизнь. И не стала бы просить Зейна. И Лукас заслуживал того, чтобы знать правду.

Поэтому она повернула дверную ручку и вошла внутрь, а Зейн последовал за ней по пятам.

Новый дворецкий — ей действительно нужно было узнать его имя — бросился им навстречу, вероятно, раздосадованный тем, что она не постучала.

— Мисс Мальдонадо.

— Не могли бы вы, пожалуйста, сказать моему отцу, что я здесь?

— Он в своем кабинете и ожидает вас.

— Хорошо. — Она глубоко вздохнула.

Вчера Элора позвонила папе и спросила, может ли он встретиться с ней сегодня. Обычно он работал бы в офисе в пятницу утром, но она не хотела делать это, пока он был на работе или пока Лукас был дома. Поэтому она спросила, может ли он встретиться здесь.

Папа редко отказывал ей.

Она сняла пальто, передав его дворецкому, и повернулась, чтобы помочь Зейну снять его. Как только она отдала его, в коридоре послышались шаги.

— Привет.

Элора резко повернула голову. Лукас, одетый в мешковатый темно-бордовый спортивный костюм, направлялся в их сторону.

— Ч-что ты здесь делаешь? Почему ты не в школе?

— Прошлой ночью меня тошнило, наверное, я что-то съел, но меня выворачивало наизнанку. Поэтому папа сказал, что я должен остаться дома.

Нет. Нет, он не мог быть здесь. Это не входило в наши планы. Сначала она расскажет папе. Потом они вместе решат, как рассказать Лукасу. Что теперь? Должна ли она подождать? О, боже. Мысль о том, чтобы повторить все это утро заново, заставить себя сделать это…

Лукас бросил на нее странный взгляд, но его внимание быстро метнулось через ее плечо к Зейну.

— Э-э, привет. Кто ты такой?

Элора была слишком занята, волнуясь, чтобы представить их друг другу.

Зейн воспользовался костылем и, шаркая, подошел ближе, протягивая здоровую руку.

— Зейн Кларенс.

Лукас пожал ему руку, переводя взгляд с одного на другого.

— Вы, ребята, типа вместе или что-то в этом роде?

— Да, — сказал Зейн. — Мы вместе.

— О. — Лукас повернулся к Элоре. — Так вот почему ты здесь? Чтобы познакомить нас?

— Я, э-э, вообще-то пришла поговорить с папой.

— Он в своем кабинете. — Лукас сделал шаг в том направлении, как будто собирался пойти с ними.

— Наедине, Лукас. Мне нужно поговорить с ним наедине.

— Почему бы нам не потусоваться, пока они разговаривают? — спросил Зейн Лукаса. — Узнаем друг друга получше.

— Да. Ладно. — Лукас пожал плечами. — Круто. Хочешь посмотреть телевизор или что-то в этом роде?

— Телевизор — великолепно. — Зейн слегка улыбнулся Элоре, затем последовал за Лукасом по коридору.

— Что случилось? — спросил Лукас, указывая на сломанную ногу Зейна.

— Попал в аварию на мотоцикле.

— Ух ты, — прошептал Лукас. — Мне жаль.

— Мне повезло. Твоя сестра все время говорила мне надевать шлем. Это спасло мне жизнь.

Лукас улыбнулся ей в ответ, и они ушли.

Братья.

Она потеряла половину Лукаса. Но эта половина достанется Зейну, Айви и Эдвину. Наблюдать за Лукасом и Зейном вместе было совсем не так больно, как она ожидала.

Волна нервозности заставила Элору вздрогнуть, но это был ее шанс. Больше медлить было нельзя. Поэтому она начала двигаться и обнаружила своего отца в его кабинете, сидящим за письменным столом и потягивающим кофе, пока он что-то читал на своем мониторе.

Его взгляд метнулся к двери, когда она вошла в кабинет, и он улыбнулся.

— Привет, кнопка.

— Привет, папа. — Она закрыла за собой дверь.

— О-о-о. Это один из тех разговоров, да?

Она кивнула и подошла, чтобы обнять его.

— Когда ты позвонила, у меня было предчувствие, что ничего хорошего из этого не выйдет. Все в порядке? У тебя все хорошо?

— Не совсем, — призналась она. — Мы можем присесть на диван?

— Конечно. — Он вскочил со стула и проводил ее к кожаному дивану, устроившись на одном подлокотнике, в то время как она села рядом с другим.

Она отрепетировала, как сказать ему и что именно сказать. Но в глубине души она, должно быть, понимала, что ни за что не сможет произнести эти слова, поэтому сунула руку в карман пальто, которое надела сегодня, и вытащила сложенные внутри бумаги.

Два письма.

Элора протянула их своему отцу.

— Что это? — спросил он, разворачивая страницы.

Она не ответила. В тот момент, когда он напрягся, она приготовилась к тому, что последует дальше. Слезы. Крики. Отрицание. Может быть, он обвинит ее во лжи. Или, может быть, он выйдет за дверь и задушит ее мать.

Вместо этого он положил письма на кофейный столик и опустил локти на колени.

Элора была готова утешить его. Обнять его, потому что разбила ему сердце. Но во второй раз за два дня она поняла, что отстает на десять шагов.

— Ты уже знаешь, — сказала она.

— Я знаю.

— Как? Когда? Почему ты не сказал мне, что ты не мой отец?

Папа смерил ее свирепым взглядом.

— Я твой отец, Элора Мальдонадо. С того момента, как ты сделала свой первый вдох, и до того момента, как я сделаю свой последний. Поняла?

Она проглотила комок в горле. Да, он был ее отцом. Это должно было наполнить ее сердце. Это был тот ответ, которого она хотела, верно? Выйти из этой комнаты и знать, что он все еще хочет быть ее папой? Но это не избавило ее от боли в животе. Потому что теперь это была не просто ложь ее матери. Но и его тоже.

— Как давно ты знаешь?

— Ты моя дочь, Элора. Лукас — мой сын.

— Но…

— Нет. На этом все и закончится.

Закончится? Нет, это было только начало.

— Я заслуживаю того, чтобы знать правду. Как и Лукас.

Папа глубоко вздохнул, качая головой.

— Я никогда не хотел, чтобы ты узнала.

— Ты не собирался мне говорить?

— Нет. — Он покачал головой. — Мы с твоей матерью согласились, что это лучше оставить в прошлом. Я твой отец. Ничто этого не изменит. Даже твоя ДНК.

— Тогда, как мой отец, я прошу тебя рассказать мне все. Пожалуйста, не заставляй меня искать эту историю. — В ее невысказанных словах было предупреждение. Либо он скажет ей, либо она найдет другой способ. — Пожалуйста, папа.

— Зачем? Чтобы найти своего биологического… — Он вскочил с дивана. — Я даже не могу этого сказать.

— Дело не в том, что я найду… его, — она тоже не могла этого сказать. — Я не хочу другого отца. Ты мой папа. Но я имею право знать.

Его плечи поникли.

— Папа, пожалуйста, будь честен со мной.

Он посмотрел на нее с таким сожалением, отразившимся на его лице, что это разбило ей сердце. Затем он вернулся к дивану и опустился на свое место.

— Я не могу иметь детей. Я бесплоден.

— Бесплоден. — Это было совсем не то, что она ожидала от него услышать.

— Твоя мать хотела детей. Она хотела забеременеть и почувствовать, как ты растешь внутри нее. Мы говорили о возможных вариантах. О доноре. Мы обратились к врачу. У нас был список потенциальных кандидатов. Все это, выбор спермы другого мужчины, было уже слишком. Я сказал твоей маме, что мы усыновим ребенка. Она не хотела усыновлять ребенка. Итак, однажды вечером она пошла куда-то с несколькими подружками. Я знал, что она задумала. Она правильно рассчитала время. Две недели спустя она сказала мне, что беременна. Тобой.

— Я… — Элора была ошеломлена и потеряла дар речи, пытаясь осознать все это. Значит, мама переспала с Генри Нилсоном в баре? Элора была результатом романа на одну ночь? И папа знал об этом? — Ты не пытался остановить ее?

— Нет.

— Тебе было все равно?

— Что моя жена занималась сексом с другим мужчиной? Конечно, мне было не все равно. Но она была не единственной, кто хотел ребенка.

— А что, если бы это не сработало?

— Я не знаю, — пробормотал он.

У Элоры голова шла кругом.

— А Лукас? Он был зачат также?

— Нет. — В папином голосе звучали острые, как бритва, нотки. — У твоей матери и Дэвида был роман.

— Это похоже на твой роман с Еленой.

Он сжал челюсть.

На самом деле ее не волновали эти романы. Дело было не в этом. Элора была здесь, чтобы убедиться, что Лукас выйдет из этого невредимым.

— Неужели все знают? Дэвид и Елена?

— Да. Мы все пришли к… соглашению.

— Какого рода соглашению?

— Лукас — мой сын.

— И на этом все и заканчивается, верно? — Она швырнула в него его предыдущими словами.

— Да, это так.

Дэвид не собирался приходить за Лукасом. У него было тринадцать лет, чтобы сделать этот шаг, но он его не сделал. По крайней мере, это было утешением, не так ли? Папа был в десять раз лучше, чем Дэвид. И все же это все еще не укладывалось у нее в сердце.

— Лукас имеет право знать.

— Элора…

— Не заставляй его узнать так, как это сделала я. — Она указала на буквы. — Он заслуживает того, чтобы услышать это от тебя. И если ты не скажешь ему, тогда это сделаю я.

Папа ущипнул себя за переносицу.

— Как давно ты знаешь?

— Месяцы.

— Месяцы? И ты держала это в секрете? — Он протянул руку через диван, чтобы взять ее за руку. — Мне жаль.

— И все же ты все равно не сказал бы мне. — Возможно, если бы она была на его месте, она бы тоже не стала откровенничать по этому поводу.

— Лукасу всего тринадцать, — сказал папа. — Это… Ему всего тринадцать.

— Я не прошу, чтобы мы вышли и сказали ему об этом сегодня. Я не хочу, чтобы это разрушило его молодость. Но, папа. Когда-нибудь он должен будет узнать.

Его взгляд переместился на буквы. Он пристально смотрел на них, минуты проходили в мучительном молчании, пока, наконец, он не кивнул.

— Я обещаю, что расскажу ему. Когда настанет подходящее время. Ты сможешь с этим жить?

— Да. — Ее отец нелегко давал обещания своим детям. Но если он обещал рассказать Лукасу, то так и сделает. На сегодня этого было достаточно. Поэтому, Элора встала и направилась к двери, оставив эти два письма позади.

Она носила их достаточно долго.

— Элора, — позвал он, прежде чем она успела ускользнуть. — Я люблю тебя. То, что я делал, правильно или неправильно, всегда было потому, что я люблю тебя.

— Я знаю, папа. — Она вышла из его кабинета и как в тумане пошла по коридору. Как будто она была вне своего тела, все еще на диване с папой, пытаясь переварить все, что он ей сказал.

Что дальше? Будут ли между ними трения? Что она скажет своей матери?

Ничего. Элора позволит папе разобраться с мамой. Она сделала то, что должна была сделать сегодня. И пришло время возвращаться домой.

Ноги сами понесли ее в театральный зал, где Зейн развалился в одном глубоком кресле, а Лукас — в другом. Фильм на экране был последним хитом потокового вещания. Лукас включил звук так громко, что никто из них не услышал, как она подошла к креслам и положила руку на плечо Зейна.

— Как все прошло?

Она пожала плечами и почувствовала жжение в носу. Без сомнения, по дороге домой она будет вся в слезах.

— Ты собираешься плакать? — Лукас нажал на паузу, в комнате воцарилась тишина, и он вскочил со стула. — Что не так?

— О, ничего особенного, — солгала она. — Дела по колледжу, о которых мне нужно было поговорить с папой.

— Тебя что, отчислили? — спросил Лукас.

— Нет, не отчислили.

Зейн встал медленнее, опираясь на костыль, но как только он оказался на ногах, он поднял руку, освобождая ей место рядом с собой.

— Горжусь тобой.

Она тоже гордилась собой.

— Мы можем поехать домой?

— Подожди. Домой? — Лукас переводил взгляд с одного на другого. — Вы живете вместе?

— Живем, — сказал Зейн прежде, чем Элора успела сказать «нет». — Эл только что переехала.

— Это было всего лишь временное решение, пока ты выздоравливаешь, — сказала она.

— Тогда я делаю это постоянным.

Элора не собиралась спорить.

— Как только ты почувствуешь себя лучше, тебе следует приехать, — сказал Зейн Лукасу.

— Может быть. — Лукас пожал плечами, изо всех сил стараясь казаться беспечным, но они видели, как он сдерживает улыбку. — Я думаю, это будет круто.

Зейн усмехнулся, изучая лицо Лукаса. Кто-нибудь другой, возможно, и пропустил бы вспышку удивления в его взгляде, но Элора — нет. И от нее не ускользнуло восхищение Лукаса. Они уже были влюблены друг в друга, Лукас просто потому, что Зейн принадлежал Элоре. И Зейн, потому что Лукас принадлежал ему.

Братья.

И она должна была сохранить их обоих.

Попрощавшись в последний раз, Элора вышла на улицу, забрав их пальто. Она убедилась, что Зейн устроился на пассажирском сиденье своего внедорожника, а затем села за руль.

— Ну? Что он сказал? — спросил Зейн.

Она завела машину и, везя их в пентхаус, рассказала ему все.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я не знаю. — Она пожала плечами. Они припарковались в гараже, но ни один из них не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти из машины. — Странно.

— Ты хочешь сделать что-нибудь?

— Что ты подразумеваешь под «что-нибудь»?

— Что-нибудь счастливое. — Он перегнулся через консоль и запечатлел поцелуй на ее губах. — Следуй за мной.

Вместо того чтобы направиться к лифту, чтобы подняться наверх, Зейн направился в тату-салон, где его ждал Аксель. Он был закрыт, и вокруг не было других мастеров.

— Привет. — Зейн пожал Акселю руку. — Спасибо, что делаешь это.

— Это честь для меня, чувак. Входите. — Аксель подмигнул Элоре, затем повел ее в свой тату-салон.

— Ты делаешь татуировку? — спросила Элора у Зейна, когда он устроился в кресле.

— Так и есть. Я надеялся, что ты тоже сделаешь такую. — Зейн указал на неоновую вывеску на стене.

Два сердца. Один удар.

Час спустя на сердце Зейна появилась надпись: «Два сердца».

А у Элоры: «Один удар».