Поместье Кларенс (Айви)

Глава 34

Ароматы шалфея, сливочного масла и индейки заманили Кассию на кухню в Поместье Кларенсов, где она обнаружила Франсэс у плиты, взбивающую венчиком что-то на сковороде. На столешницах стояли миски, наполненные дымящейся едой. Картофельное пюре. Начинка. Клюквенный соус. Зеленая фасоль. А в центре — запеченная индейка с идеальной золотисто-коричневой кожицей.

Кассия моргнула, уверенная, что это был сон.

— Франсэс?

Шеф-повар взглянула в ее сторону и по-доброму улыбнулась.

— Как раз вовремя. Подливка готова.

— Т-ты приготовила ужин на День благодарения?

— Ну, конечно. — Франсэс рассмеялась. — Сегодня же День благодарения.

Да, так оно и было. И Кассия собиралась сделать себе сэндвич с ветчиной.

Всю неделю она мысленно готовила себя, набиралась сил к праздникам, которые придется провести в одиночестве. Еда, съеденная в одиночестве перед телевизором, была не так уж плоха, верно? День благодарения был просто очередным четвергом. Она переживет его без индейки и ее гарниров. И также было бы и с Рождеством, даже если бы под елкой не было завернутых подарков — или елки, и точка.

Но это… Ее глаза наполнились слезами.

Кассия терпеть не могла сюрпризов, но этот был таким приятным, что она с радостью приняла бы его. Больше всего она была благодарна за то, что не осталась одна.

Сегодня она ничего не слышала об Эдвине. Не то чтобы она много слышала от него за последние десять дней, если не считать случайных сообщений.

Айви и Элора покинули поместье раньше, вероятно, чтобы провести время со своими семьями. Как обычно, Кассия держалась на расстоянии от своих соседок и понятия не имела бы об их планах на выходные, если бы вчера Джефф не заглянул к ней в комнату.

Дворецкий сообщил ей, что персонал уйдет в длительный отпуск. Его не будет до понедельника. Еженедельная уборка будет перенесена на понедельник. И также он отметил, что и Айви, и Элора уедут на День благодарения, спросив Кассию, не планирует ли она тоже покинуть поместье.

Когда она сказала ему «нет», что в ее планы входил сэндвич с ветчиной, он посмотрел на нее с нескрываемой жалостью. Кассии не очень нравился Джефф до вчерашнего дня, но после этого взгляда неприязнь сменилась ненавистью.

Так почему же Франсэс была здесь? Почему она суетилась по кухне, а ее седая стрижка касалась плеч?

— Я думала, что в эти выходные все разъедутся, — сказала Кассия. — Вы не должны были этого делать. Я могла бы сама приготовить себе еду.

— Нам, — поправила Франсэс, доставая из буфета две тарелки вместо одной. — Вы не возражаете, если мы вместе поужинаем?

Комок в горле Кассии увеличился вдвое.

— Вовсе нет.

— Хорошо. — Франсэс одарила ее еще одной доброй улыбкой. Улыбкой, которую Кассия ждала с нетерпением каждый раз, когда заходила на эту кухню.

— А как же ваша семья? — спросила Кассия. — Разве у вас не было планов?

— Никаких планов. Моя девушка, Дейзи, медсестра, и она сегодня работает. Так что я была бы дома одна и готовила бы себе индейку. Она вегетарианка. Джефф сказал мне, что вы собираетесь остаться на выходные, и предложил мне просто готовить здесь, а не дома. Тогда мы могли бы насладится обществом друг друга.

У Кассии отвисла челюсть.

— Это была идея Джеффа? Вы должно быть шутите.

— Я не шучу.

— Хм. — Ладно, может быть, она и не ненавидела Джеффа.

Франсэс рассмеялась, наполняя их тарелки так, что Кассия не была уверена, где она найдет место для всей этой еды — не то чтобы она не попыталась съесть все до последнего кусочка.

— Его мотивы не совсем чисты. Он заставил меня пообещать приберечь для него остатки начинки. Это его любимое блюдо, и, между нами говоря, его жена не очень-то хорошо готовит.

— Джефф женат?

— Тридцать лет. — Франсэс кивнула. — Его жена — само воплощение прелести. Она работает в Астоне в приемной комиссии.

— Я понятия не имела. — Вероятно, потому, что Кассия избегала Джеффа примерно так же, как избегала Айви и Элору. Единственным человеком, с которым она проводила много времени, была Франсэс. Но даже с ней они не проводили вместе часы, обсуждая свою личную жизнь.

Франсэс собрала их полные тарелки.

— Я приготовила для нас столовую, поскольку это особый случай.

— Это… спасибо. — Кассия очнулась от шока, спеша помочь донести тарелку и последовать за Франсэс из кухни.

В столовой их ждали отглаженные льняные салфетки и бокалы с водой со льдом. В канделябре с тремя кронштейнами стояли три конические свечи, пламя которых танцевало. Хрустальная люстра над столом отбрасывала золотистые лучи по всей комнате.

Когда Кассия села, восхищаясь обстановкой, на ее глаза навернулись слезы. Это был самый чудесный День благодарения в ее жизни.

Франсэс оглянулась как раз в тот момент, когда по щеке Кассии скатилась слеза.

— О нет, дорогая. В чем дело?

— Ни в чем. — Кассия отмахнулась от нее, насухо вытирая лицо. — Это просто так… мило. Спасибо вам.

— Не нужно благодарности. Это доставляет мне удовольствие. — Франсэс взяла вилку. — Счастливого Дня благодарения.

— Счастливого Дня благодарения. — Сердце Кассии сжалось, поэтому она сосредоточилась на еде. При первом укусе из ее горла вырвался стон. — Это восхитительно.

Не только атмосфера была потрясающей, но и еда. Одна из лучших, которую она когда-либо пробовала. Франсэс заслуживала потока комплиментов, но Кассия прикусила язык, чувствуя себя… виноватой.

В прошлом ее отец часами готовил для них ужины на День благодарения. Он никогда не был великим поваром, но усилия, которые он прилагал по праздникам, компенсировали его мастерство.

Он так старался. Так, так сильно.

Пока… не перестал. Пока не сдался.

Пока не оставил ее одну.

Кассия не должна была чувствовать себя виноватой, но любовь к этому блюду казалась ей предательством.

— А как насчет вашей семьи? — спросила Франсэс. — У вас не было никаких планов?

— Нет, я, эм… — Она поигрывала зеленой фасолью. — У меня нет семьи. Моей матери никогда не было рядом. А мой отец умер в этом году.

— Кассия. — Вилка Франсэс звякнула по тарелке, когда она отложила ее, чтобы дотянуться до руки Кассии и сжать ее. — Мне очень, очень жаль. Я понятия не имела.

— На самом деле я об этом не говорю. — Я рассказала только Эдвину. А теперь Франсэс.

— Понятно.

Кассия грустно улыбнулась ей, затем сменила тему.

— Как давно вы с Дейзи вместе?

— Двенадцать лет, — сказала Франсэс, любезно оставляя историю Кассии в покое. — Мы познакомились на кулинарном мастер-классе.

— Вы ходите на кулинарные курсы?

Шеф-повар рассмеялась, качая головой.

— Нет, я была инструктором. Преподавание — это хобби, поэтому я провожу два или три занятия в год. Дейзи была моей худшей ученицей на том конкретном курсе. К концу сессии — это было всего через две недели — мы сходили на три свидания. На четвертом свидании мы решили, что готовить буду я. Она берется за стирку.

— Гармония. — Кассия хихикнула.

— Именно так.

Франсэс развлекала Кассию во время трапезы, рассказывая истории о других студентах-кулинарах и их эпических неудачах. Затем она поделилась своими планами относительно рождественского подарка для Дейзи и спросила, как проходит семестр у Кассии.

Выпускные экзамены стремительно приближались, а напряженный учебный график Кассии ничуть не ослабевал. Она не только была полна решимости поддерживать свой идеальный средний балл, но и работа была ее спутницей. Работа давала ей возможность чем-то заниматься, помимо мыслей об Эдвине.

Мыслей о том, что скучаю по нему.

Прошло десять дней с момента аварии Зейна, и, хотя он все еще находился в больнице, врачи ожидали, что он полностью поправится. Это было последнее сообщение, отправленное Эдвином вчера рано утром.

Что он делал на День благодарения? Она отправила сообщение ранее, но он не ответил. За последнюю неделю Эдвин не ответил на довольно много ее сообщений.

Кассия изо всех сил старалась не принимать это близко к сердцу. Его внимание было сосредоточено на семье, как и должно быть, верно? И было не похоже на то, что она была его девушкой. Они не вешали на себя никаких ярлыков.

Так почему же у нее возникло это щемящее чувство в животе? Почему ей казалось, что он ускользает у нее из рук?

Они были чем-то особенным всего несколько недель. И все же его отсутствие было заметно.

Она скучала по нему.

И это напугало ее до чертиков.

— Это невероятно, — сказала Кассия Франсэс, отбросив свои опасения и чувство вины в сторону. Шеф-повар заслужила похвалу. — Все, что вы готовите, невероятно, что на самом деле не сюрприз.

— Спасибо, — поблагодарила ее Франсэс. — Мне очень нравится готовить для вас, девочки.

— Как вы устроились сюда? — спросила Кассия.

— Вообще-то, меня устроил Джефф. Он управлял поместьем в течение многих лет. Большую часть этого времени оно пустовало, так что штат сотрудников был минимальным. Но когда Айви решила пожить здесь, пока будет учиться в «Астоне», Джефф связался со мной и спросил, не хотела бы я стать личным шеф-поваром.

— А как вы познакомились с Джеффом до того, как начали работать здесь? Еще один кулинарный урок?

— Вообще-то, книжный клуб. Мы с Джеффом сблизились из-за нашей взаимной неприязни к каждой книге, которую выбирал клуб. Пока, наконец, не решили покинуть его и основать свой собственный.

Кассия рассмеялась.

— Этот клуб все еще существует?

— Существует. — Франсэс ухмыльнулась. — Нас только двое, и наши встречи проводятся в случайное время на кухне.

Остаток ужина они проговорили, в основном о книгах, пока их тарелки не опустели, а животы не наполнились. Потом Кассия настояла на том, чтобы помочь помыть посуду и навести порядок на кухне.

Закрыв посудомоечную машину, она подошла к Франсэс и крепко обняла ее.

— Спасибо.

Франсэс обняла ее в ответ.

— Не за что.

— Могу я познакомиться с Дейзи?

— Она была бы в восторге. — Франсэс отпустила ее и просияла. — После того, как ты успешно сдашь экзамены, мы устроим праздничный ужин.

Теперь у нее было что-то, чего она ждала с нетерпением, помимо завтрака по воскресеньям. Если, конечно, еще существовала такая вещь, как завтраки по воскресеньям. У Эдвина сейчас было трудное время, верно? Скоро Зейн вернется домой, и жизнь вернется в нормальное русло. У них будут свидания в кафе и ночи в постели Кассии.

— Я направляюсь домой, чтобы провести ленивый вечер перед телевизором, — сказала Франсэс, доставая ключи из ящика на кухне.

— Думаю, я сделаю то же самое. — Кассия зевнула и, обняв ее в последний раз, покинула кухню и побрела по коридорам.

Она как раз завернула за угол, готовая пересечь вестибюль и подняться по лестнице, когда входная дверь особняка распахнулась, и Айви ворвалась внутрь.

— Иди к черту, — рявкнула Айви.

Глаза Кассии расширились, она открыла рот, чтобы защититься, но потом поняла, что Айви обращается не к ней. Айви адресовала свой комментарий Эдвину, который вошел внутрь следом за своей сестрой, закрыв за собой дверь.

— В чем, черт возьми, твоя проблема, Айви?

— В тебе! — Она резко повернулась к нему, ее светлые волосы разметались по спине нефритового платья.

В то время как она была одета по особому случаю, Эдвин выглядел помятым и усталым. Его джинсы болтались на коленях, как будто он носил их так долго, что джинсовая ткань растянулась. Его белая рубашка на пуговицах была измята, рукава закатаны до предплечий. Его волосы были растрепаны, а на подбородке виднелась щетина.

Он был красив, но выглядел дерьмово.

Кассия подавила желание произнести его имя. Она затаила дыхание, ее тело превратилось в статую в надежде, что она станет невидимой.

— Ты должен был быть там сегодня, — огрызнулась на него Айви.

— Я сказал тебе прошлым вечером, что не пойду на эту гребаную вечеринку.

Подождите. Какая вечеринка? Кассия прикусила внутреннюю сторону щеки. Если бы только она могла слиться со стенами. Может быть, теперь, когда она перестала ненавидеть Джеффа, он мог бы научить ее своим трюкам, потому что этот дворецкий очень хорошо умел быть невидимым.

— Сегодня День благодарения, — Айви говорила сквозь стиснутые зубы, уперев руки в бока.

— Да, и тебе следовало пропустить эту вечеринку. Мама и папа притворяются, что все в порядке. Мама показывает своим друзьям картины, которые она купила на прошлой неделе. Папа хвастается своим «Феррари». Все это чушь собачья. Они притворяются перед своими придурковатыми друзьями, пока Зейн лежит в больнице.

— Я знаю это! — закричала Айви. — Ты думаешь, я этого не знаю?

— Тогда почему ты пошла туда? Ты могла бы поехать со мной в больницу.

Айви закипела.

— Ты знаешь, почему я не поехала в больницу. Почему я туда не вернусь.

— Это твой выбор. Твои проблемы. Так что не перекладывай на меня свою ссору с папой, ладно?

Она поссорилась с их отцом? Кассии не нравилось, что она подслушивает разговор, который явно должен был быть приватным. Вмешательство в семейную драму Кларенсов привело бы только к катастрофе, поэтому она попыталась отодвинуться на дюйм, проскользнуть за угол, но в тот момент, когда она подняла ногу, взгляд Эдвина метнулся в ее сторону.

— Мне жаль, — одними губами произнесла она.

Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу, как будто точно знал, что сейчас произойдет.

Айви проследила за его взглядом, повернулась и увидела Кассию — одна нога в воздухе, на лице извиняющаяся улыбка.

Дерьмо.

— Я не хотел подслушивать. Я просто…

— Подслушивать? — Губы Айви скривились. — Жалкая. Ты жалкая.

Кассия поморщилась.

— Айви. — Эдвин провел рукой по волосам, но если Кассия надеялась, что он встанет на ее защиту, то все, что она получила, был осуждающий тон.

Это задело сильнее, чем оскорбление Айви.

— Как скажешь. — Тряхнув золотистыми волосами, Айви поднялась по лестнице, ее каблуки подчеркивали каждый шаг. Ее топот затих в коридоре. Затем дверь хлопнула так громко, что содрогнулись бы стены любого другого дома.

— Черт. — Эдвин вздохнул, стиснув зубы.

— Я не хотела подслушивать. — Кассия подошла ближе, подняв руки. — Я как раз выходила из кухни.

— Все в нормально, — пробормотал Эдвин, но ей не показалось, что все было нормально.

— Ты в порядке?

— Нет, я, блять, не в порядке, — рявкнул он, заставив ее резко остановиться. Затем он повернулся и направился к двери, рывком распахнул ее и вышел в ночь.

Кассия стояла в фойе, примерзнув к блестящему мраморному полу.

В течение десяти дней она скучала по Эдвину. В течение десяти дней она беспокоилась о нем.

Очевидно, это чувство было односторонним.

Ее руки были сжаты в кулаки, когда она поднималась по лестнице. Она хлопнула дверью своей спальни, надеясь, что Айви услышит это в своем крыле. Затем Кассия подошла к своему столику, надела наушники и включила музыку на полную громкость, пока она не перекрыла все остальные звуки.

Она отбросила заметки, которые просматривала сегодня утром с лекции на прошлой неделе. Она ни за что не смогла бы сосредоточиться на учебе. Поэтому вместо этого она приподнялась на цыпочки, подняв руки над головой, и сделала вращение.

Движение было грациозным, хотя и слегка сбивчивым, совсем как в прошлый раз, когда она танцевала по комнате. Музыка зазвучала у нее в ушах, и когда она закружилась во второй раз, то вложила свои эмоции в это движение. Разочарование струилось с кончиков ее пальцев. Раздражение исходило от ее вытянутых пальцев на ногах.

Движения были плавными, но с несбалансированным оттенком гнева. Кассия танцевала, чтобы унять боль. Она танцевала, чтобы не закричать.

Она вложила свое израненное сердце в свои мышцы. К тому времени, как закончилась первая песня, ее тело согрелось, а на висках выступили капельки пота. Она включила следующую песню, за ней следующую, пока ее легкие не начали гореть, а в голове не прояснилось. Когда песня снова сменилась, она выдернула наушники и опустилась на пятки.

Положив руки на колени, она закрыла глаза.

— Я не жалкая.

Кассия Коллинз была кем угодно. Она была одинокой. Она была печальной. Но она никогда больше не будет жалкой.

— Нет, не жалкая, — глубокий голос разнесся по комнате.

— Господи. — Кассия ахнула. Эдвин стоял, прислонившись к дверному косяку. — Тебя не учили стучать?

— Я стучал. — Он вошел в комнату, закрыв за собой дверь. — Ты не ответила, когда я постучал, но я услышал твои шаги. Я не знал, что ты танцовщица.

Ее губы сжались в тонкую линию, когда она скрестила руки на груди.

— Ты потрясающая, рыжик.

Она пожала плечами.

— Это просто хобби.

Эдвин медленными шагами пересек комнату. Как хищник.

— Ты не жалкая.

— Нет, я не жалкая. — Кассия вздернула подбородок, когда он встал перед ней.

— Я должен был заступиться за тебя.

— Да, должен был.

Эдвин вздохнул.

— Прости.

Она заставила его встать перед ней, его глаза умоляли несколько долгих мгновений, прежде чем она даровала ему ответ.

— Ты прощен.

Может быть, она слишком легко прощала не только Эдвина, но и всех остальных. Обычно все, что требовалось — это честное извинение и правда.

Насколько другим был бы ее День благодарения, если бы отец просто принес ей извинения? Если бы он доверил ей свою правду вместо того, чтобы скрывать ее?

Прежде чем она смогла позволить себе следовать этому ходу мыслей, рука Эдвина обхватила ее за спину, и он притянул ее к своей груди. Его нос зарылся в ее волосы, втягивая аромат шампуня.

— Я скучал по этому запаху. Клубника и ваниль.

Она обвила руками его талию, готовая уткнуться в его твердую грудь, но он отпустил ее слишком рано, подойдя к креслу с откидной спинкой и плюхнувшись на сиденье.

— Ты ведь не рассказал Айви о нас, не так ли? — спросила Кассия.

— Разве это не то, чего ты хотела?

— Да. — Нет. Мысль о том, что это его тайна, задела за живое. Лишило ее энергии.

После долгих месяцев секретов она теряла силы держать их взаперти за железной решеткой, которая трещала по швам. Добавление еще одного просто могло привести к тому, что все они выплеснутся наружу.

— Что случилось с Айви? — спросила она.

— Драма, — пробормотал он. — Какая-то ссора с папой из-за работы, которую она хотела получить, а он позаботился о том, чтобы этого никогда не случилось. Мне жаль, что ее День благодарения был испорчен, но в то же время и нет. Она знала, что получит, когда отправилась туда. Мама и папа почти забыли, что их сын в больнице. Пока Зейн лежит в постели, они устроили чертову вечеринку с ужином

— Мне жаль.

Он отмахнулся от нее.

— Не надо меня жалеть. Я не ходил.

Значит, он тоже пропустил свой День благодарения?

— Франсэс приготовила целый обед. В холодильнике полно еды.

— Нет, я поел. Я отнес ужин Зейну.

— Это было мило с твоей стороны. — Ее сердце растаяло. Будучи единственным ребенком в семье, Кассия могла только мечтать о такой преданности. Непоколебимая любовь брата. — Ты хочешь остаться ненадолго?

— Не могу. — Эдвин наклонился вперед, уперев руки в бедра. Она никогда не видела его таким, измученным и отстраненным.

Она сделала шаг, готовая заключить его в объятия, но он в мгновение ока встал.

— Скоро увидимся, хорошо?

— О. — Она моргнула, когда он прошел мимо нее, даже не взглянув. — Э-э, конечно. — Когда?

Она не позволила себе спросить. Это было то, о чем она не смогла бы спросить и Джоша. Он бы назвал ее прилипчивой. Поэтому она проглотила вопрос, когда Эдвин вышел за дверь, не сказав больше ни слова.

Кассия стояла неподвижно, едва дыша, ожидая, пока звук открывающейся и закрывающейся входной двери не донесся наверх. Затем она побрела к своей кровати, плюхнулась на ее край и потерла, болезненно сжавшуюся грудь.

Он использовал ее, когда это было удобно. И расстался с ней.

Слова Майкла промелькнули у нее в голове. Он предупредил ее, чтобы она была осторожна, что Эдвин оставил его кузину с разбитым сердцем. Но слушала ли Кассия? Нет.

— И не собираюсь начинать сейчас. — Она расправила плечи и села прямо.

Беспокоиться было не о чем. У Эдвина много чего произошло, и после изнурительных десяти дней ему позволительно быть в плохом настроении.

Он ведь пришел сюда, не так ли? Он держал ее. Сказал ей, что скучает по запаху ее волос.

— Все в порядке, — сказала она себе. Все было прекрасно.

За исключением того, что у нее было неприятное ощущение в животе, и это не имело никакого отношения к еде Франсэс.