Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 28 Повествующая о безрассудном начинании трех подруг, и о том, как молодой дракон юго-запада узнал важную новость

В напоенный цветочными ароматами воздух Дома Камелий сегодня вкралась необычная нотка — запах крепкого чая плыл по ветру, исходя из чайного прибора на столе, что расположился внутри небольшой беседки. Сидящие за столиком девы уже долго оставляли без внимания постепенно остывающий напиток, полностью захваченные беседой, предметом которой была извечная женская тема — любовь.

— Со мной ни разу не случалось ничего подобного, — изливала душу А Чжу. Загорелые щеки девушки покрылись густым румянцем, а карие глаза возбужденно блестели. — Стоило ему бросить на меня один-единственный взгляд, и я забыла, как дышать, а сердце мое словно решило вырваться из груди ему навстречу, — она мечтательно вздохнула. — Некоторые из соратников молодого господина довольно привлекательны, да и среди странников, что захаживают в его поместье, попадаются симпатичные, но ни один из них — не ровня Цяо Фэну. Он такой… такой!.. — девушка умолкла, не в силах выразить словами обуревающие ее чувства, и широко раскинула руки, словно пытаясь обнять то ли весь мир, то ли бродящего по его дальним уголкам Цяо Фэна.

— Большой? — насмешливо приподняла бровь А Би.

— И это тоже, — не смутилась ее товарка. — Господин Цяо — истинный герой, телом могучий и крепкий, словно неустрашимый Дянь Вэй, а ликом прекрасный и мужественный, точно сам Чжоу-лан[1]. А его руки… — девушка мечтательно прижмурила глаза. — Они выглядят равно способными сворачивать горы, и нежно ласкать любимую, — она вновь умолкла, с восхищенным видом уставившись вдаль.

— Э, да ты по уши влюбилась, сестрица, — задумчиво выразила вслух очевидное А Би. — Скоро ли нам ждать сватов от знаменитого главы Клана Нищих?

— А? Кого?.. — с головой погрузившаяся в мечты А Чжу невольно вздрогнула. Осознав вопрос подруги, она отчетливо посмурнела. — Господин Цяо, наверное, и не заметил меня, неуклюжую прислужницу, заурядную видом, — грустно пробормотала девушка, опустив взор.

— Служанки в поместье болтали, что один из наших гостей хвалил твою внешность, — ободряющим тоном промолвила Ван Юйянь. — Я о молодом господине, что приходится маме соучеником. Беседуя наедине с тем смешным школяром, Дуань Юем, он назвал тебя красивой, словно цветущая бегония, сестрица. Верно, он не стал бы лгать или преуменьшать в разговоре без свидетелей.

— И то правда, — поддакнула А Би. — А еще, молодой господин Инь нежно любит свою жену, которая и сама — редкая красавица. Если уж он отметил красоту другой женщины, то ее никак не назовешь заурядной, — слегка приободрившаяся А Чжу бросила на подруг полный благодарности взгляд.

— Интересно, сестрица, что ты заговорила о Дуань Юе, — продолжила служанка Мужунов, обращаясь к Ван Юйянь. В ее голосе зазвучало плохо скрываемое ехидство. — Неужто его обожание сумело хоть на миг, но заслонить образ нашего молодого господина, столь прочно поселившегося в твоем сердце?

— Ты о чем, А Би? — искренне удивилась дочь госпожи Ван. — Дуань Юй всего лишь вежлив, хоть и малость глуповат. Мы с ним побеседовали немного, и ничего более.

— И о чем же таком вы беседовали? — с каверзным видом поинтересовалась А Би. — О твоей несравненной красе, сестрица? О том, сколь восхищен ею молодой господин Дуань?

— Ну… да, и об этом тоже, — удивленно ответила девушка. — Но, вообще-то, мы говорили о Мужун Фу, и его нынешних делах. Дуань Юй пообещал мне помочь ему в Северном Шаолине. Надеюсь, с двоюродным братом все хорошо, — с тоской добавила она.

— Не ожидала я от тебя такой жестокости, сестрица Юйянь, — обвиняюще высказалась А Чжу, немного оправившаяся от душевных терзаний. — Могла бы и смилостивиться над несчастным братцем Юем немного. Неужто нет в мире тем для дружеской беседы, кроме нашего молодого господина?

— Ну, еще он рассказал мне о том, как сбежал из дома, когда старшие родственники задумали обучать его боевым искусствам, — пожала плечами Ван Юйянь. — И о разных других мелочах. Но почему это ты называешь меня жестокой?

— Сбежал из дома, — медленно повторила А Чжу, словно и не услышав прочих слов собеседницы. — Сбежал…

— Ты явно что-то задумала, — недовольно промолвила А Би. — Что-то, чего не одобрил бы молодой господин.

— Молодой господин слишком долго отсутствовал, — заговорила ее подруга и товарка, вновь пропустив мимо ушей все на свете. — Я считаю, нам с тобой, сестрица, нужно отыскать его, и рассказать о недавних происшествиях. Нападение того мерзкого тибетца, и учиненный им пожар — важная новость. А весть о посещении Ласточкиного Гнезда наследным принцем Да Ли обязательно обрадует молодого господина — сама знаешь, как усердно он ищет связей с сопредельными царствами. Дела поместья можно оставить на Лю Юна, — уверенно продолжила она. — Своим усердием, он искупит недостаток опыта.

— Ты вконец ума решилась, подруга, — с обреченным видом бросила А Би. — Ты явно вознамерилась не молодого господина найти, а догнать Цяо Фэна. И ведь какое-то мгновение назад, ты сомневалась, что он тебя заметил.

— Н-неправда! — со смущенной решительностью возразила А Чжу. — Я обязательно разыщу молодого господина Мужуна. А уж кого мы встретим по дороге — другое дело, — он опустила взгляд, вновь покраснев.

— Я отправлюсь с вами, — неожиданно вмешалась Ван Юйянь. — Довольно матушке держать меня взаперти. Что? — спросила она недоверчиво глядящих на нее подруг. — Дуань Юй сбегал из дома, и чувствует себя прекрасно, а он — сын наследного принца, рожденный в роскоши и богатстве. Чем я хуже него?

— Тем, что ты — девушка, — отмерла А Чжу, — и сроду не выходила за порог своего дома. Лучше бы тебе отказаться от этой задумки, сестрица Ван: большие дороги полны опасностей. В моих путешествиях по поручениям старого господина, я видела многие вещи, от которых юным девам лучше держаться подальше, — ее взгляд на мгновение построжел, блеснув сталью, но тут же вновь засветился искренним волнением за подругу.

— Я не испугаюсь ни злодеев, ни дорожных невзгод, — горячо возразила Ван Юйянь. — Тем более, с такими опытными спутницами. Не отказывай мне, А Чжу — ведь ты и сама, оставляя обязанности служанки, стремишься найти любимого. Мама достаточно продержала меня в золотой клетке. Помоги мне выбраться из нее, подруга — без вас с А Би, я и вправду не смогу ни найти двоюродного брата, ни избегнуть опасностей дальних странствий, — сложив руки перед грудью, она устремила на девушку умоляющий взор. Та заметно смешалась.

— Почему-то, никто даже не спросил, желаю ли я участвовать в этом безрассудном и безответственном предприятии, — недовольно проворчала А Би. — Ну да ладно. Все лучше, чем торчать в поместье день-деньской. Пойдемте, подруги, — она поднялась со стула. — Нужно как-то пробраться мимо служанок, что охраняют границы поместья. Как думаете, матушка Янь нам поможет? Стражницы не любят задерживаться рядом с хранилищем удобрений, где она работает.

— Спасибо, сестрицы, — просияла широкой улыбкой Ван Юйянь. — Вы не пожалеете, уверяю!

— Что-то мне подсказывает, что пожалеем, и в очень скором времени, — едва слышно пробормотала А Чжу, также вставая.

Дуань Юй бессильно растекся по скамье в саду отцовского дворца, подобный выброшенной на берег медузе. Две неприятные беседы подряд окончательно истощили терпение и силы юного принца, и даже привычные цветущие и благоухающие красоты дворцового сада не могли восстановить его душевное равновесие — с недавних пор, цветы неизменно вызывали в памяти юноши образ Ван Юйянь, лишь добавляя к его недовольству.

Что хуже, в обоих разговорах, что так истрепали нервы Дуань Юя, выговаривавшие юноше были по-своему правы, а их суровость — закономерна. Дуань Чжэнмин, узнав о благополучном разрешении ссоры Инь Шэчи с племянником, твердо решил предотвратить подобные распри в будущем, и устроил юному принцу изрядную выволочку, браня его безответственность, легкомыслие, неосторожность, и многое, многое другое. На робкие возражения Дуань Юя, и его резонные доводы, что Инь Шэчи полностью простил шурина, государь Да Ли непреклонно отвечал, что будь на месте добросердечного наследника секты Сяояо кто другой, дело вполне могло закончиться расколом в семье, а то и кровной местью — ценность тайных знаний, случайно доставшихся юному принцу, трудно было переоценить. Спустя час непрерывной воспитательной беседы, Дуань Чжэнмин нехотя сменил гнев на милость, и отпустил племянника, строго наказав ему примириться с обиженной сестрой.

Вот тут-то Дуань Юй и совершил большую ошибку. Вместо того, чтобы дать нервам отдых, и отложить разговор с Чжун Лин на вечер, или же и вовсе на следующий день, он решил побыстрее покончить с неприятными последствиями семейной ссоры, и отправился к сестре немедленно. Та поначалу не желала слушать брата, и лишь после долгих увещеваний впустила Дуань Юя в свою комнату, но только для того, чтобы ругательски изругать. Иссякнув, она все же выслушала усталые оправдания юного принца, и великодушно поведала ему, что ничуть не сомневалась в благородстве брата Шэчи и сестры Вань, в отличие от его, Дуань Юя, совести. Затем, она милостиво сообщила, что, так уж и быть, не станет держать обиду на своего негодного брата, пусть, его стараниями, их семью до сих пор разделяют многие ли расстояния. На это, юный принц смог лишь коротко попрощаться с сестрой, выбраться в сад, и упасть на одну из скамеек, полностью истощенный всеми этими семейными дрязгами.

— С тобой все в порядке, Юй-эр? — раздался совсем рядом встревоженный женский голос. Принц поднял мутный взгляд, и обнаружил стоящих перед ним Цинь Хунмянь и Гань Баобао. Последняя, заговорившая с ним, глядела с искренним участием.

— Госпожа Гань, госпожа Цинь, — тихо пробормотал он, кивнув обеим женщинам. — Я немного устал, только и всего. Долгий путь, а также беседы с дядюшкой и…

— Не стоит возиться с этим бесполезным юнцом, Баобао, — раздраженно оборвала его Цинь Хунмянь, обращаясь к сестре по оружию. — Мало того, что он, никчемный дармоед, пренебрегает семейным наследием, вместо этого воруя чужие знания, так он еще и смеет обращаться к нам без должного уважения!

Кровь бросилась Дуань Юю в голову от резких слов отцовской подруги, и пусть какая-то часть ее обвинений была справедливой, это лишь сильнее уязвило юного принца. Его гордость, в который раз оскорбленная за сегодня, не выдержала, вместе с полностью истощившимся терпением. Клокочущая внутри обида отодвинула в сторону усталость, и юноша, поднявшись со скамьи, гордо выпрямился, и оскорбленно отчеканил:

— Да будет тебе известно, Цинь Хунмянь — я не крал ничьих знаний! Даже мой зять в конце концов признал это, и не тебе, узнавшей о произошедшем с чужих слов, обвинять меня в воровстве! Кроме того, я всегда относился с сыновним почтением что к тебе, что к госпоже Гань! — усталость, вкупе с пылающим внутри гневом, окончательно задавили неизменную вежливость юного принца, и он, не особо думая о последствиях, в сердцах выпалил то, что исподволь грызло его уже давно:

— Это вам двоим, приживалкам в доме моего отца, кормящимся от его щедрот, следовало бы проявлять побольше уважения к его родному сыну, рожденному в законном браке!

Стыд и сожаление в глазах Гань Баобао немедленно дали дорогу искреннему гневу. Цинь Хунмянь же и вовсе вскипела, словно морские воды в шторм.

— Ах ты… маленький ублюдок! — заорала она, побагровев от злости. — Ты, дурное семя, бесполезный мусор, позор семьи, так-то ты разговариваешь со старшей⁈ Вот погоди, я обязательно уговорю Чжэнчуня всыпать тебе розог! Видать, тебя мало учили в детстве что он, что твоя разлюбезная матушка, шляющаяся боги знают где! Хоть и поздновато исправлять дело сейчас, но придется! Раз уж твоя дурная голова не понимает смысла сыновней почтительности, надобно вбить его через седалище!

— Моя мать покинула дом отца именно из-за таких, как вы — женщин, не знающих приличий, — холодно бросил Дуань Юй. Цинь Хунмянь поперхнулась, давясь очередным злым и громким словом, лишь ее губы бессильно хватали воздух. Гань Баобао гневно нахмурилась, медленно краснея.

— Так почему бы тебе не отправиться следом за матушкой, негодный юнец? — сдавленно выговорила она. — Раз уж ты настолько лучше меня с сестрой, зачем тебе пачкаться нашим обществом?

— Отличная идея, — процедил юный принц. — Прощайте, не нужно провожать меня, — и, резко развернувшись, он двинулся прочь.

Путь к буддистскому храму Юйсюй, что располагался на окраине города Да Ли, промелькнул перед глазами Дуань Юя мутной чередой смазанных картинок — гнев и обида туманили его мысли и застилали глаза. Лишь обратившийся к нему послушник несколько вернул юного принца в действительность.

— Что я могу сделать для вас, молодой господин? — вежливо заговорил монах. — Вы желаете помолиться в храме, или побеседовать с кем-то из наставников?

— Я хотел бы повидать мою матушку, Дао Байфэн, — тускло ответил юноша. Его собеседник расплылся в доброжелательной улыбке.

— Конечно, господин принц, — с радостью ответил он, сгибаясь в поклоне. — Я немедленно оповещу Юйсюйскую Святую. Подождите здесь, — разогнувшись, он поспешно двинулся вглубь храма.

Дуань Юй, невольно подивившись величавости титула своей матери, остался ждать, опираясь на створку ворот. Очень скоро, из-за другой, полуоткрытой воротины, показалась знакомая ему стройная фигура в белом, которую юноша, издав радостный возглас, тут же заключил в объятия. Женщина довольно рассмеялась.

— Все-все, Юй-эр, — похлопала она принца по спине. — Дай-ка я на тебя посмотрю, — отстранившись, она вгляделась в его лицо. Ее улыбка чуть омрачилась тенью беспокойства.

— Тебя кто-то обидел? — участливо поинтересовалась она. Дуань Юй невольно заулыбался.

— Кто бы это ни был, ты на моей стороне, верно, мама? — спросил он, повеселев. — Ты у меня прекрасна, словно бодхисаттва Гуаньинь, а значит, столь же милосердна.

— Хватит дразнить мать, негодник, — ответила Дао Байфэн с деланным возмущением. Несмотря на ее показную сердитость, веселая улыбка выдавала ее довольство лестью сына. Многие мужчины с готовностью согласились бы с юным принцем — время словно было не властно над цветущим ликом женщины, выглядящей лишь немногим старше своего восемнадцатилетнего отпрыска.

Дао Байфэн

— Пройдем-ка внутрь, и ты расскажешь мне, что у тебя случилось, — предложила она, и двинулась внутрь первой, перебросив через локоть свое оружие — буддистскую плеть из лошадиного хвоста. Дуань Юй охотно последовал за матерью.

Они устроились за столом в небольшой беседке посреди храмового двора, и юный принц поведал родительнице историю своей ссоры с новыми-старыми подругами отца. Обычная для Дуань Юя гладкость речи оставила его — слишком уж много неприятных чувств теснилось в его груди, из-за чего рассказ юноши был довольно бессвязен. Начав с утра сегодняшнего дня, и завершивших долгий путь нерадостных разговоров с дядей и сестрой, он вынужденно перескочил на ссору с Инь Шэчи, а после — на самого зятя, и его жену. После, он повинился матери в обиде, ненамеренно нанесенной Гань Баобао — мать Чжун Лин всегда была с ним сердечнее суровой Цинь Хунмянь, и Дуань Юй поневоле жалел, что высказанные обеим папиным подругам дерзкие слова обеих же и задели. Касаясь темы наложниц отца, ему пришлось рассказать о Чжун Лин, ее матери, и встрече с ними. Кое-как представив всех действующих лиц сегодняшнего скандала, он, повторяясь и путаясь в повторенном, рассказал и о самой сваре с матерями своих сестер.

Дао Байфэн слушала сына внимательно, не перебивая, и не задавая вопросов. Когда он завершил свой сбивчивый рассказ, она какое-то время молчала, не говоря ни слова. Изогнутые брови женщины сошлись к переносице, глаза чуть сузились, а полные губы сжались в тонкую линию.

— Значит, теперь он не только бегает к распутным девкам, но и тащит их в дом, — напряженно промолвила она. — А они, возомнив себя женами вельможи, оскорбляют моего ребенка. Пойдем, Юй-эр, — она резко поднялась из-за стола. — Я хочу сказать пару слов твоему отцу.

— Ты возвращаешься домой, мама? — неподдельно обрадовался Дуань Юй. — Вот здорово! Тащиться на дальние окраины города, просто чтобы повидать тебя, очень уж утомительно.

— Поговорим об этом после, сынок, — строго ответила женщина. — Сейчас, я намерена высказать Дуань Чжэнчуню все, что думаю о его поведении… и этой его новой задумке, с притаскиванием домой каждой подзаборной бродяжки, что некогда одарила его своим вниманием, — глядя на суровое выражение лица матери, юный принц невольно поежился. Многие, обманувшись хрупкой красотой Дао Байфэн, ни за что не заподозрили бы в ней опытную воительницу, при нужде не стесняющуюся пустить в ход верную плеть. Как рассудил Дуань Юй, его отцу грозила нешуточная трепка.

Слуги издали заметили возвращение жены наследного принца, и немедленно засуетились, всполошенные нежданным прибытием высокой гостьи. Несколько прислужников метнулись внутрь, сорвавшись с места, точно вспугнутые антилопы — доложить Дуань Чжэнчуню о прибытии жены. Их расторопность принесла свои плоды — у входа во дворец, Дао Байфэн с сыном встретила целая толпа. Вместе с Принцем Юга, встречать гостей вышли его царственный брат с четверкой телохранителей, и держащиеся рядом с Дуань Чжэнчунем наложницы.

— Фэнхуан-эр, дорогая моя, — светски улыбнулся наследный принц Да Ли. — Я несказанно рад тебя видеть. Мы все как раз собирались обедать. Присоединяйся — давненько у нас с тобой не было доброй застольной беседы, — Цинь Хунмянь, стоящая рядом с мужчиной, придвинулась к нему ещё ближе, так, что они коснулись плечами. Недовольно зыркнув на новоприбывшую, женщина пробормотала нечто насчёт фениксов, павлинов, и чрезмерного внимания к давно сбежавшей жене[2].

— Это они, Юй-эр? Женщины, оскорбившие тебя? — строго вопросила Дао Байфэн, не обратив внимания на слова мужа. Дуань Юй с небольшой задержкой кивнул.

Глядя на напряжённых наложниц отца, на него самого, прячущего тоску за маской радушия, и на мать, с трудом сдерживающую ярость, юный принц ощутил жгучую неловкость. Ему подумалось, что, ведомый обидой, он невольно стал причиной ссоры много более неприятной, чем его перебранка с отцовскими подругами. Как бы то ни было, сейчас, пред лицом разъяренной матери, Дуань Юй мало что мог сделать для предотвращения свары.

— Я требую, чтобы ты немедленно повелел всыпать своим девкам палок, Чжэнчунь, — холодно произнесла Дао Байфэн. — Два десятка каждой хватит — это должно научить их почтению к царской крови. После этого, деверь, — повернулась она к Дуань Чжэнмину, — я вынуждена просить тебя изгнать этих распутниц из нашего царства. Пусть возвращаются в Сун, или где там их отыскал мой блудливый муженёк, и вмешиваются в дела каких-нибудь других семей.

— Юй-эр, оставь нас, будь добр, — попросил юношу его отец. — Я не хочу, чтобы ты слушал подобное. Пожалуйста, сын, — виновато улыбнулся он, видя колебания юного принца.

Тот заторможенно кивнул, и двинулся прочь. Он не ушел далеко — любопытство было одним из тех пороков Дуань Юя, которым он совершенно не мог противиться. Укрывшись за растущим неподалеку кряжистым дубом, он вслушался в беседу родителей.

— Фэнхуан-эр, — успокаивающим тоном говорил его отец. — Сын наверняка рассказал тебе многое, и я вижу, что рассказ не был приятным. Я не сомневаюсь в его искренности, но прошу, послушай и меня: сегодня, у Юй-эра выдался тяжёлый день, и обида могла говорить в нем громче уважения к старшим. Хунмянь совершила ошибку, беседуя с ним, и готова извиниться. Быть может, лучше будет не рубить сплеча, а вместе поговорить о случившемся, и разобраться во всем без дальнейших ссор?

— Я и не думала ни с кем ссориться, муж, — бесстрастно ответила женщина. — Хозяйка не ссорится со служанками. Мы можем поговорить, пока твои девки получают заслуженные палочные удары.

— Не слишком ли много ты себе позволяешь, как для сбежавшей жены? — напряжённо проговорила Цинь Хунмянь. Подобравшаяся и настороженная, она выглядела готовым к прыжку хищником.

— Ты не вправе заговаривать со мной, грязная простолюдинка, — прошипела Дао Байфэн. Ее красивое лицо исказилось в гримасе неподдельной ярости. — Знай свое место, ты, безродная потаскуха, и помалкивай, когда разговаривают законные муж и жена.

— Мое место — рядом с Чжэнчунем, — не растерялась Цинь Хунмянь. Жёсткая отповедь соперницы, как ни странно, успокоила женщину. — Ты, как я знаю, тоже нашла свое — в монастыре. Почему бы тебе не вернуться туда? Твой сын — взрослый мужчина. Все недоразумения между нами мы с Юй-эром решим и без тебя, — бросив на собеседницу насмешливый взгляд, она спокойно добавила:

— По-семейному.

— Ты, я вижу, загордилась оттого, что мой муж делит с тобой постель, — Дао Байфэн за малым не кипела от злости. — Не обольщайся — таких, как ты, у него многие сотни. Ты — не первая, и далеко не последняя.

— Тебе-то что за дело до постельных упражнений давно брошенного мужа? — рядом с пышущей раздражением соперницей, Цинь Хунмянь выглядела воплощением спокойствия. Она внезапно повернулась к стоящей рядом сестре по оружию, и безмятежно заговорила с ней. — Помнишь тот день, когда я и дети застали тебя с Чжэнчунем, Баобао? Ты ещё назвала меня завистницей. Похоже, мне, с моей тогдашней завистью, далеко до этой вот знатной дамы, — она небрежно кивнула в сторону Дао Байфэн.

— Ну все, — прошипела та, сбрасывая лошадиный хвост плети со сгиба локтя. — Мое терпение не бесконечно. Незачем ждать слуг — я накажу тебя сама.

— Накажешь, изнеженная домашняя девочка? — насмешливо приподняла бровь ее собеседница. — Ладно. Раз уж ты так напрашиваешься на трепку, не вини меня… за невежливость, — она привычным движением освободила клинки от ножен.

— Хунмянь! Фэнхуан-эр! — повысил голос Дуань Чжэнчунь, все это время с обречённым видом наблюдавший за перепалкой женщин. — Не нужно устраивать драку! Постесняйтесь хотя бы государя! — он обернулся к брату, который с отсутствующим видом разглядывал виднеющиеся вдали городские крыши. В глазах Дуань Чжэнмина на мгновение мелькнула тень насмешки.

— Я — все ещё подданная Сун, — откликнулась Цинь Хунмянь. — Я уважаю твоего брата, и не против оказать ему услугу, но не я — зачинщица этой ссоры.

— О, к моему дражайшему деверю у меня также найдутся вопросы, — зло процедила Дао Байфэн. — Но они подождут. Для начала, я заберу дерзкий язык этой дрянной девки, — ее плеть взметнулась, целя в лицо Цинь Хунмянь.

Та была готова к удару, но все же не сумела его избежать — на ее уход в сторону, Дао Байфэн резко дернула плеть следом, а при попытке противницы отклониться назад, позволила рукояти своего оружия скользнуть в пальцах чуть вперёд. Кончики волос лошадиного хвоста хлестнули Цинь Хунмянь по лицу, и та, морщась и жмуря глаза, отступила назад. Дао Байфэн бросилась было следом, но вынужденно затормозила, остановленная сверкнувшим совсем близко мечом Гань Баобао.

Вторая наложница Дуань Чжэнчуня выступила на защиту подруги очень вовремя — та все терла уязвленные глаза, негромко ругаясь. Меч Баобао описал быструю петлю, заставив Дао Байфэн попятиться, и мать Чжун Лин последовала за противницей, осыпая ее быстрыми уколами и короткими рубящими ударами. Ее семейный стиль, не такой размашистый, как многие другие техники для меча, отлично подходил для противостояния менее длинному оружию.

Под напором разошедшейся соперницы, Дао Байфэн вынужденно перешла в защиту. Ее плеть словно обратилась снежно-белым водоворотом, стремясь связать и опутать если не лезвие длинного меча противницы, то ее оружную руку. Гань Баобао все чаще кривилась от боли — удары лошадиного хвоста уже оставили на кисти ее правой руки множество длинных, тонких царапин, набухших алыми каплями, и Дао Байфэн явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Одним из широких круговых ударов, ей удалось подсечь опорную ногу Баобао, и женщина, торжествующе скалясь, выбросила плеть вперед в попытке ослепить противницу, так же, как и Цинь Хунмянь ранее.

Волосы лошадиного хвоста прянули вперёд, стремясь достичь лица потерявшей равновесие Гань Баобао, но их полет резко прервался под встречным ударом короткого клинка. Цинь Хунмянь сумела справиться с болью и временной слепотой, и вновь вернулась в бой. Ее глаза, чуть покрасневшие, смотрели с неподдельной злостью.

Вдвоем, наложницы принца быстро начали теснить его блудную жену. Клинки Хунмянь успешно связывали необычное оружие Дао Байфэн, прерывая его размашистые атаки, и угрожая женщине в ближнем бою, а выпады длинного меча Баобао упреждали попытки ее противницы избегнуть прямого столкновения, и использовать техники шагов для получения преимущества — в них мать Дуань Юя была более чем хороша. Дао Байфэн все чаще приходилось отступать, кое-как защищаясь от неотступно преследующей ее острой стали. Мечи двух наложниц уже успели оставить алые следы на белом шёлке ее халата — пока что, лишь неглубокие царапины. Но дело неуклонно шло к тому, что жена Дуань Чжэнчуня не выйдет невредимой из опрометчиво начатой схватки.

— Трусливые твари, — прошипела она, с трудом уходя от широкого взмаха длинного меча, целившего в ее лицо, и серии быстрых уколов парными клинками, что едва не проделали в ее груди и животе множество кровавых дыр. — Только и можете, что нападать толпой на одного, бесчестные разлучницы?

— Ты ведь хотела наказать нас обеих, — сдавленно ответила Цинь Хунмянь, вовсю работая мечами. — Ну же, самодовольная дура, наказывай.

Один из ее клинков свистнул, бамбуковой флейтой выпевая тонкую и резкую ноту, и Дао Байфэн болезненно вскрикнула. Ее левое плечо окрасилось кровью из длинного пореза. Женщине тут же пришлось уклоняться от быстрой атаки Гань Баобао, поддержавшей сестру по оружию. Алое пятно на плече халата матери Дуань Юя мало-помалу увеличивалось, сменяя белизну шелка влажным красным блеском.

— Чжэнмин! — в отчаянии вскричал наследный принц, все это время не находивший себе места. — Сделай что-нибудь! — его взгляд обратился к безмолвной четверке телохранителей. — Пусть Дучэн с братьями прекратят это!

— Что же ты сам не утихомиришь своих женщин, брат? — с деланным спокойствием спросил государь Да Ли. Насмешку в его голосе было трудно не заметить.

— На чью бы сторону я не встал, другая… или другие… возненавидят меня, — принц скривился в гримасе сожаления. — А встань я между ними, меня убьют прежде, чем мое сердце успеет ударить дважды. Брат, — он уставился на Чжэнмина с умоляющим видом. — помоги мне, прошу. Хочешь, я встану перед тобой на колени?

— Не стоит пачкать халат, — насмешливо фыркнул правитель. — Ладно, так уж и быть. Дучэн, — он небрежно кивнул старшему телохранителю.

Царские охранники вмешались в бой резко и слаженно. Чу Ваньли вклинился между сражающимися женщинами, потеснив всех троих широкими махами верного шеста, а Гу Дучэн, Фу Сыгуй, и Чжу Даньчэнь, не берясь за оружие, ловко подхватили взбешенных дам под локотки, и развели подальше друг от друга.

— Не стоит так волноваться, госпожа, — увещевал старший телохранитель бьющуюся в его руках Дао Байфэн. — Государь и принц рассудят ваш с наложницами спор. Просто подождите немного.

— Отпусти меня сейчас же, Дучэн! Я не отступлюсь, пока не заберу жизни этих мерзавок! — рявкнула ему в лицо разъярённая женщина, совсем забывшая, что какие-то мгновения назад, она сражалась за свою жизнь.

— Мечтай, — бросила Цинь Хунмянь, тяжело дыша. Она отстранила Фу Сыгуя, что вежливо поддерживал ее под руку, и обратилась к наследному принцу:

— Что ты будешь делать с этой вздорной бабой, Чжэнчунь? Если ее отпустить, она, чего доброго, и вправду попытается убить нас с сестрой, — Дуань Чжэнчунь мрачно кивнул, соглашаясь с подругой.

— Фэнхуан-эр, — грустно обратился он к жене. — Прекрати. Какую бы вражду ты ни питала к моим наложницам, подумай о детях. Ты же не хотела бы, чтобы Юй-эр остался без одного из родителей? Не надо отнимать матерей у моих дочек. Если бы ты только узнала Лин-эр и Цин-эр получше…

— Юй-эр всю жизнь прожил вдали от своего настоящего отца! — зло прокричала Дао Байфэн. — И ничего, вырос во вполне приличного юношу! Если ты так привязан к плодам своих измен — ладно, но не смей вставать между мной и этими потаскухами! От их смертей, мир ничуть не обеднеет!

Дуань Юй, все так же подслушивающий из-за своего древесного укрытия, затаил дыхание, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Он истово понадеялся, что его мать всего лишь пытается задеть неверного мужа побольнее, а не раскрывает им всем правду, от злой обиды забыв о постыдности своей тайны. Его отец явно думал сходным образом.

— Верно, злость туманит тебе разум, жена, — медленно проговорил он. — Юй-эр — наш сын, и он редко покидал меня надолго.

— Жена⁈ — горько воскликнула Дао Байфэн. — Вспомнил ли ты об этом хоть раз, оставляя меня одну, в холодной постели, ради очередной распутницы⁈ Вспоминал ли ты обо мне хоть единожды за прошлые месяцы⁈ Не думаю, — зло скривившись, она плюнула в направлении мужа.

— Когда я узнала о твоей первой измене, мое сердце разорвалось, — вновь заговорила она, четко и ровно. — Тогда, я искренне любила тебя, и верила, что ты любишь меня не меньше. Твое предательство свело меня с ума. Бродя по улицам Да Ли, я выбрала самого старого, уродливого, и грязного нищего, какого только смогла найти, и провела с ним ночь, желая отомстить тебе. В Юй-эре, родившемся через девять месяцев, нет твоей крови, — тускло закончила женщина. — Он — мой сын, но не твой.

Дуань Юй не слышал возмущенный ответ своего отца, а точнее, отчима. Не слышал он и дальнейший разговор матери с присутствующими. Неожиданная догадка молнией пронзила его, захватив без остатка все его чувства до единого. Ноги сами понесли его в сторону конюшни, где он обзавелся лошадью, взобрался на неё во все том же бездумном оцепенении, и двинулся к северо-западным окраинам Да Ли. Одна лишь мысль билась в его разуме — Ван Юйянь, девушка, которую он любит всем сердцем, не сестра ему.

Ли Цинло приняла Дуань Юя в главном зале своего поместья. В противоположность юноше — запыхавшемуся и покрытому дорожной пылью, но пышущему бодростью, — женщина напоминала памятную юному принцу нефритовую статую своими неподвижностью и бледным видом. Темные круги пролегали под ее глазами, пальцы госпожи Ван нервно теребили вышитый платок, а ее взгляд то и дело скользил в сторону двери.

— Это ты, Юй-эр, — безрадостно кивнула она юноше, не вставая из-за стола. — Отец с тобой?

— Нет, тетушка, я сегодня один, — нетерпеливо ответил Дуань Юй. Тоскливый вид отцовской подруги все же заставил его вспомнить о приличиях, и он удивлённо поинтересовался:

— С вами все в порядке? Вы выглядите усталой.

— Дочка сбежала из дома, — тускло ответила госпожа Ван. — Видать, эти мерзавки А Чжу и А Би ее подговорили — они гостили у нас в день, когда Янь-эр пропала, — тяжело вздохнув, она равнодушно продолжила:

— Попадись мне эти негодные девки, я отрублю им ноги, и пущу на удобрения. Пусть живут дальше в виде обрубков.

— Примите мои искренние соболезнования, — отбарабанил юный принц. Радостное воодушевление снова изгнало из его мыслей все остальное, заполняя их предвкушением скорой встречи с любимой. — Скажите, тетушка, могу ли я повидать… — смысл слов женщины дошел до него на середине фразы, и юноша озадаченно умолк.

— Как сбежала? — спросил он, ошарашенно моргнув. — Куда? Зачем?

— К этому напыщенному юнцу Мужун Фу, конечно же, — грустно ответила женщина. — Вряд ли что другое могло стронуть мою девочку с места: все ее прочие увлечения — здесь.

— Я виноват перед вами, тетушка, — медленно проговорил Дуань Юй, меняясь в лице. — Я рассказал Юйянь… то есть, юной госпоже Ван… о том, где мог быть Мужун Фу. Это мне, а не служанкам Мужунов, следует отрубить ноги.

— Брось, Юй-эр, — тяжело вздохнула Ли Цинло. — Ты не мог знать, что дочка сбежит. Скажи, куда она могла направиться?

— В Северный Шаолинь, — задумчиво ответил юный принц. — Когда мы с ней беседовали, я упомянул, что Мужун Фу может быть там, — от его слов, женщина окончательно поникла.

— Путь через две провинции, — горько промолвила она. — Для моей девочки, ни разу не выходившей за порог поместья, подобное не может кончиться добром.

— Судя по вашим словам, тетушка, она отправилась вместе с А Чжу и А Би, — попытался подбодрить ее Дуань Юй. — Они — девушки опытные, и не новички в боевых искусствах. Случись что, они смогут защитить юную госпожу Ван.

— Надеюсь, что ты прав, Юй-эр, — чуть собралась Ли Цинло. — Я отправлю четырех доверенных служанок в Шаолинь — догнать дочку, или, хотя бы, выяснить, где она.

— Я тоже попробую вам помочь, тетушка, — предложил юный принц. Его настроение, испортившееся было, стремительно улучшалось — возможность попутешествовать вместе с любимой вновь пробудила в нем радость. — Раз уж я стал невольной причиной побега юной госпожи Ван, мне ее и возвращать. Могу ли я взять на вашей конюшне свежую лошадь, взамен моей?

— Конечно, — впервые за их разговор, госпожа Ван улыбнулась, пусть и устало. — Я немедленно распоряжусь о лошади для тебя. И… спасибо, Юй-эр.

— Не стоит, тетушка, — ответил Дуань Юй, чуть более радостно, чем следовало бы. — Я обязательно отыщу вашу дочь, вот увидите.

Примечания

[1] Персоналии времен Троецарствия. Дянь Вэй — телохранитель канцлера Цао Цао, отличавшийся огромной физической силой. Безоружным сразился с крупным вражеским отрядом, давая своему господину время уйти. Чжоу-лан («господин Чжоу») — имеется в виду полководец Чжоу Юй. Он также был известен под прозвищем «Прекрасный», и это что-то да говорит о его внешности.

[2] Имя «Байфэн» переводится как «белый феникс». Словосочетание «фэн хуан» также означает «феникс». Дуань Чжэнчунь называет жену «Фэнхуан-эр» — что-то вроде «малышка-феникс», и Цинь Хунмянь недовольна этой избыточной ласковостью.