Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 44 Повествующая об опасностях дальней дороги

Этой ночью, стражей, охранявших ворота сянъянского подворья Клана Нищих, ожидала крайне неприятная неожиданность: их глава, неверными шагами выбредший из темноты, и рухнувший под ноги часовых со словами:

— Кидани… Яд…

Пробормотав это невнятное предостережение, Цяо Фэн лишился чувств. Один из ночных часовых, совсем ещё молодой нищий, в ужасе прикрыл лицо руками, вконец растерявшись; к счастью, его товарищ, не менее юный, оказался то ли опытнее, то ли хладнокровнее соратника. Не медля ни мгновения, он стрелой метнулся внутрь поместья, и вскоре вернулся с двумя людьми, без чьего присутствия было не обойтись: А Чжу, и великим старейшиной Чэнь Гуянем, знатоком ядов.

Жена Цяо Фэна, заметив бездыханного возлюбленного, напуганно вскрикнула, но не поддалась страху. Наклонившись над мужем, она распутала завязки его рубахи, и одним резким движением оторвала пропитанную запекшейся кровью ткань от тела. Чэнь Гуянь, поспешно присев рядом, сунул пальцы в один из мешочков, висевших на его поясе. Добыв оттуда темный шарик пилюли, он впихнул лекарство в рот Цяо Фэна, и зажал ему нос. Дождавшись, пока мужчина сглотнет, Чэнь Гуянь отпустил лицо главы, и протянул А Чжу небольшую бутылочку.

— Смажь этим рану, — беспрекословно велел он, и девушка поспешно принялась выполнять наказ. Старейшина, тем временем, обратился к мнущимся рядом часовым.

— Ты и ты, — повелительно бросил он. — Света мне, и побольше! Да пошевеливайтесь — если глава умрет из-за вашей лени, можете заранее прощаться с жизнью!

Факелы были принесены едва ли не в тот же миг, и Чэнь Гуянь принялся осматривать бездыханного мужчину. Внимательно приглядевшись к коже его лица, он поочередно заглянул в рот Цяо Фэна и под его веки. Следом, он тщательно осмотрел руки мужчины; выступившие на них вены, неестественно синие и вздувшиеся, вызвали у старейшины горестный вздох. Напоследок, Чэнь Гуянь снял с кожи Цяо Фэна несколько хлопьев запекшейся крови, и попробовал их на вкус.

— Плохо дело, — с сумрачным видом заявил он. — Глава отравлен Ядом Семи Трав и Насекомых. Противоядие от него ведомо лишь сварившему отраву, и одно великое небо знает, где сейчас этот злодей. Спасти Цяо Фэна может только чудо, — смерив недовольным взглядом испуганно охнувшую А Чжу, он закончил:

— Или же человек, могущий творить чудеса. Я говорю о великом целителе Сюэ Мухуа, Сопернике Яньло.

— Так нужно сей же час послать за ним! — ободренно воскликнула девушка, но тут же умолкла, повинуясь поднятой ладони старейшины.

— Нет времени, — раздражённо бросил тот. — Пока наш посланец доберется до доктора Сюэ, и пока они оба вернутся сюда, тело главы успеет остыть. Есть способ получше. Сюэ Мухуа был приглашен в Место Встречи Героев прежде многих других — я точно помню, как старейшина Цзян упоминал о приглашении для него четыре дня назад. Скорее всего, письмо уже достигло доктора Сюэ, и он сейчас на пути в поместье братьев Ю. Отправим главу ему навстречу. Тех нескольких дней, что есть у Цяо Фэна, как раз хватит для прибытия в Гунсянь, и, если небо будет милостиво, для излечения.

— Я немедленно начну собирать все нужное для путешествия, — решительно промолвила А Чжу, вставая на ноги. — Наш казначей мне поможет.

— В это время ночи, старейшина Чжан спит мертвым сном, — удивлённо моргнул Чэнь Гуянь.

— Не беспокойся, дедушка Чэнь, он проснется. Даже будь он взаправду мертв, Чжан Цюаньсян не отвертится от помощи мне, — с холодной уверенностью заявила жена Цяо Фэна, и скрылась в ночной темноте, оставив за спиной пожилого старейшину, слегка опешившего от ее панибратства, и юных нищих, глядящих ей вслед с опасливым уважением.

— Вы уверены, что тоже хотите отправиться, госпожа Цяо? — озабоченно спрашивал Чэнь Гуянь около получаса спустя. — Путь в Сычуань долог и труден. Я не оправдаюсь перед главой, если с вами случится несчастье.

— Я не оставлю моего мужа, — твердо отвечала ему А Чжу. Бледность покрыла ее загорелые щеки, а круги под глазами говорили об усталости, но девушка не позволяла подобным мелочам замедлить ее. Именно неустанными усилиями А Чжу, отряд, должный доставить Цяо Фэна в Место Встречи Героев, собрался столь быстро.

— Что бы ни случилось, я буду с ним, — со спокойной уверенностью продолжала девушка. — Предупреди кого нужно, дедушка Чэнь, хорошо? Я перебудила многих, но отнюдь не всех. Труд клана на благо великой Сун не должен встать из-за ранения моего мужа.

— К-конечно, госпожа, — старейшина даже чуть запнулся от удивления. — Мы не посрамим вашего доверия… и доверия главы.

— Вот и хорошо, — успокоенно кивнула А Чжу, и в глазах ее на мгновение проглянула свинцово-тяжёлая усталость. — Увидимся, — коротко попрощалась она, и, повернувшись к сопровождающим, звонко воскликнула:

— Эй, вы, там! Отправляемся, немедленно! Солнце скоро взойдет, не будем терять время!

Процессия, везущая Цяо Фэна, стронулась с места, и двинулась к воротам усадьбы. Отряд сопровождения не был крупным: та самая парочка незадачливых часовых, первыми обнаруживших отравленного главу, сонно хлопающий глазами Бай Шицзин — он был единственным умелым воином, могущим без большого вреда оторваться от дел клана, — и ещё несколько конных и оружных младших. Цяо Фэн и А Чжу ехали на крытой телеге, влекомой парой невзрачных коньков; там же лежали скромные запасы пищи, взятые в путь, и выданные Чэнь Гуянем лекарства, должные замедлить действие яда.

— В добрый путь, — запоздало ответил на прощание старейшина, глядя в спины уезжающим.

Дождавшись, пока те выйдут за ворота поместья, Чэнь Гуянь развернулся, и двинулся к своему дому. Он намеревался отогнать сон крепким юньнаньским чаем, и заняться делами — без участия Цяо Фэна, многие из них обещали серьезно усложниться. Молодая жена главы проявила себя более чем достойно в этот трудный час, и негоже было одному из четырех великих старейшин уступать ей, показывая сколько-нибудь меньшие трудолюбие и самоотдачу.

Даже самый зоркий глаз, оглядывающий сянъянское подворье главы Клана Нищих, не приметил бы одну странную диковину, прячущуюся в тени ворот. Скудный свет луны и звёзд с трудом проявлял в ночи даже обычные человеческие фигуры, не то, что эту чудную вещь, во всем подробную торчащей из земли лысой голове. Оная голова дернула бровью, стряхивая прилипший к ней вязкий комочек глины, и, напоследок обведя взглядом двор поместья, без труда погрузилась в землю, не оставив за собой и следа.

— Как называется это место? — голос А Чжу, задающей вопрос ее спутникам, был напряжён, и не без причины: скальные стены, что с двух сторон сжимали ведущую вдаль дорогу, очень не нравились девушке.

— Урочище Павшего Дракона, — ответил Бай Шицзин, протяжно зевая. Жена Цяо Фэна гнала их небольшой отряд без остановки, намеренная как можно скорее добраться до сычуаньского округа Гунсянь, и все ее спутники до единого отчаянно клевали носом.

— Это название сулит недобрые предзнаменования, а местность здесь очень удобна для засады, — с растущим беспокойством проговорила А Чжу. — Нет ли обходного пути?

— Есть, но он задержит нас не меньше, чем на день, — ответил блюститель законов чуть бодрее — слова девушки заставили его подобраться. — К тому же, здесь все дороги такие: горы и холмы будут преграждать нам путь почти до самого Гунчжоу, — А Чжу тихо выругалась сквозь сжатые зубы.

— Всем смотреть в оба! — звонко скомандовала она. — Здесь, ваша дремота легко может обратиться вечным сном, братья, так что будьте внимательнее! — понизив голос, она обратилась к Бай Шицзину:

— Надеюсь, что если нас постигнет беда, вы с честью выполните свой долг, господин Бай. Я буду с моим мужем, — кивнув старейшине, она скрылась под пологом телеги.

Бай Шицзин похлопал себя по щекам, отгоняя сонливость, и проверил, легко ли выходит булава из поясного держателя. Слова А Чжу были до неприятного похожи на правду, а ее опасения — небеспочвенны: отряду нищих предстояло пройти по самой настоящей «местности смерти[1]». Везущая Цяо Фэна телега въехала в Урочище Павшего Дракона, и ее стражи, оставив полудрему, сторожко оглядывались, вертясь на седлах.

Изнутри, лежащий перед отрядом путь выглядел ещё неприятнее. Скальные стены нависали с обеих сторон, погружая дно урочища в тень и промозглую сырость. Дорога извивалась ползущей змеёй, скрывая лежащее впереди. Камни самой разной величины нередко преграждали путь, принуждая возниц замедлять бег лошадей. Но все эти мелкие невзгоды были лишь обыденными трудностями пути. Засады, которой опасалась А Чжу, пока что не было видно, хотя путники и изрядно углубились в ущелье. Бай Шицзин уже начал терять бдительность, с трудом удерживая тяжёлые веки поднятыми, как за очередным поворотом его глазам открылось нечто, заставившее старейшину встрепенуться. Их ждали.

Огромного роста мужчина в тяжёлой броне сидел на крупном валуне, лежащем посреди дороги, и с отсутствующим видом постукивал пальцами по шлему, который удерживал на коленях. Приглядевшись к незнакомцу, Бай Шицзин напрягся: черты лица мужчины, и его прическа в виде кос на висках при выбритой макушке, могли принадлежать лишь выходцу из Ляо. Что кидань делает так далеко от границ своей родины, не очень-то интересовало блюстителя порядка Клана Нищих. Его больше заботило, чего понадобилось от них этому странному воину.

— Это ущелье принадлежит мне, до последнего камешка и песчинки, — голос огромного киданя, глухой и грозный, разнёсся эхом по всему урочищу, снова и снова отражаясь от скальных стен. — Кто ходит по моей земле без разрешения, и не платит пошлины?

— Сделай нам одолжение, собрат, и пропусти нас, — ровно ответил Бай Шицзин, и не думая отвечать на бессмысленный вопрос. Его правая рука неспешно легла на рукоять булавы, а левая — покрепче сжала поводья. — Мы везём тяжелораненого, нуждающегося в лекаре. Между нами и тобой нет никакой вражды, так разойдемся же миром.

— Ты даже не предложишь мне денег, Бай Шицзин? — с холодной насмешкой спросил кидань. — Вдруг я окажусь падок на золото? Быть может, я согласился бы пропустить вас за половину содержимого этой телеги, — он указал на остановившуюся повозку.

— Мы не везём золота — откуда оно у простых нищих? — терпеливо ответил старейшина. — Тебе известно мое имя, а значит, и моя честность. Даю тебе слово, незнакомый собрат: если ты не станешь чинить нам препятствий, то будешь щедро вознагражден. Тебе лишь нужно будет придти за наградой в Сянъян.

— Но ведь награда уже пришла ко мне сама, — притворно удивился громадный мужчина. — К чему мне куда-то ехать? Ну да ладно. Раз ты не хочешь отдавать мне половину везомого в телеге, я соглашусь на малую его часть. За проход по моим землям, — он широким жестом обвел окружающие скалы, — я попрошу всего-то лишь одну безделицу. Голову Цяо Фэна, — издевательски скалясь, он поднялся на ноги, вмиг став вдвое огромнее.

— Тогда, у меня для тебя есть только два слова, — с каменным лицом произнес Бай Шицзин, и, повернувшись к своим спутникам, вскричал:

— К оружию!

Нищие дружно схватились за посохи, дубинки, и тесаки, повинуясь команде старшего. Сам старейшина рванул верную булаву из держателя, и пришпорил коня, норовя стоптать их нахального противника.

— Берегитесь нападения сзади! — прокричал Бай Шицзин младшим, налетая на киданя.

Тот и не шелохнулся, лишь в самый последний момент шагнув в сторону. Ловкий удар булавой, нанесенный старейшиной нищих с седла, бронированный гигант небрежно принял на сталь перчатки доспеха. Пока Бай Шицзин, проскакавший мимо, торопливо разворачивал коня, кидань без спешки надел шлем, и вынул из поясного кольца тяжёлую булаву-метеор. Небрежно удерживая свое оружие на отлете, он принялся ждать противника.

Внезапно, многочисленные валуны, лежащие у скальных стен, словно взорвались изнутри, оказавшись воинами, что до поры прикрывались серой тканью. Телега и ее охранники вмиг оказались окружены плотным кольцом мечей, хищно уставивших на нищих стальные острия.

— Что, попрошайки, не ждали? — со смехом вскричал один из засадников, крепкий лысый мужчина. — Чжо Буфань здесь! Вперёд, секта И-цзы-хуэй! Покажем этим оборванцам нашу силу!

Прятавшиеся в засаде мечники дружно бросились вперед, воздев оружие. Нищие оказались спешены едва ли не сразу: слишком близко оказались враги, и слишком слаженным был их натиск со всех сторон. Лошади нищих отнюдь не были боевыми конями, приученными к сражениям, и могли лишь терпеть тяжелые раны от широких мечей врагов, и умирать. Один из коней, получив могучий удар в грудь, взвился на дыбы, выбросил своего всадника из седла, и поскакал прочь, попутно сбив с ног нескольких мечников.

Чжо Буфань был в первых рядах, бешено размахивая мечом. Его клинок уже неоднократно испил крови, сразив двух лошадей, и тяжело ранив одного из нищих. Те защищали своего главу до последнего, отбиваясь с яростью обреченных, но враг превосходил их в числе, оружии, и расположении. Казалось, младшие секты И-цзы-хуэй вот-вот сомнут воинов Клана Нищих, изрубив их в куски одного за другим, как к окруженным пришла неожиданная помощь. Бай Шицзин не стал вновь бросаться на своего огромного противника, очертя голову. Вместо этого, он, подгоняя коня ударами пяток, объехал киданьского тяжеловеса по широкой дуге, и с разгону вломился в ряды мечников. Его конь сшиб грудью и стоптал копытами двоих; двоих же сразил и сам старейшина, свесившись с седла, и щедро раздавая размашистые удары булавой. Пройдя сквозь строй врага и смешав его, блюститель порядка Клана Нищих собирался было развернуться, и повторить свой успешный наскок, но в дело вмешался забытый им бронированный кидань.

Топот стальных сапог загрохотал по каменистой почве ущелья — тяжеловесный гигант спешил принять участие в битве. Чжо Буфань поспешно заорал на своих младших, призывая их расступиться — то ли он не хотел мешать своему могучему соратнику, то ли, что вероятнее, побаивался, как бы громадный воин в своем броске не стоптал и чужих, и своих.

Огромный кидань вырвался навстречу Бай Шицзину, и, вскинув тяжелую булаву, ударил. Квадратный боек оружия с гудением прорезал воздух, и лошадиная голова, оказавшаяся на его пути, брызнула осколками черепа, каплями крови, и ошметками мозга. Конь Бай Шицзина тяжело рухнул наземь, сотрясаясь в агонии, а сам старейшина едва успел высвободить ноги из стремян, и соскочить с седла, спасаясь от переломов. Прокатившись по земле, Бай Шицзин ловко вскочил на ноги, и бесстрашно встретил натиск могучего киданя. Тот ярился свирепым медведем, обрушивая на врага могучие удары, способные, казалось, сокрушить окружающие скалы. Старейшина нищих вился вокруг своего противника ловкой лаской, и его необычное оружие било и кололо, стремясь найти уязвимое место в тяжелой броне. Видя успешное сопротивление своего старшего, нищие приободрились. Их строй чуть раздался — те из них, что были вооружены шестами и посохами, нажали на врага, оттесняя его более длинным оружием. Другие воины клана, пользуясь защитой собратьев, из-за их спин набрасывались на противников, связывая их оружие, и нападая по нескольку на одного. Исход битвы, только что казавшейся решенной, вновь потерял определенность.

А Чжу, наблюдавшая за сражением сквозь прореху в пологе, зло сжала губы. Убийцы пришли за головой ее любимого в поразительно удачное для них время, и застигли путников в наиудобнейшем для засады месте. Пусть неопытному воину могло показаться, что нищие способны отбиться от врага, девушка видела, как все медленнее движется Бай Шицзин, избравший для себя очень утомительный стиль боя, и так и не сумевший уязвить своего бронированного противника. От нее также не укрылось, как все увереннее работают клинками мечники секты И-цзы-хуэй, тесня немногочисленных и усталых нищих. А Чжу не позволила страху стиснуть ее сердце липкой хваткой отчаяния. Даже в этом положении, кажущемся безвыходным, присутствовала нераскрытая возможность — сама девушка еще не вступила в бой. Она решительно отвернулась от картины сражения, и подошла к лежащему мужу. Настало время вновь применить ее лучшее оружие, которое А Чжу, разумеется, захватила с собой.

Грозно взревев, огромный кидань вновь воздел булаву к небу, угрожая своему противнику очередным всесокрушающим ударом сверху. Бай Шицзин, тяжело дыша, быстрым движением утер пот со лба, и метнулся навстречу оружной руке врага, намереваясь проскользнуть мимо удара, и попутно уколоть противника в подмышку. Старейшина совсем не ожидал, что киданьский воин прервет его бросок точным пинком, рискуя потерять равновесие. Измотанный бессонной ночью и тяжелым боем, Бай Шицзин не успел ни уклониться, ни защититься; тяжелый бронированный сапог врезался ему в грудь, бросив мужчину на землю под хруст сломанных ребер. Хватая воздух окровавленными губами, старейшина попытался в последнем усилии дотянуться до врага наконечником булавы, целя под латную юбку, но кидань легким, небрежным пинком отбросил в сторону оружие Бай Шицзина. Булава-метеор вновь взметнулась ввысь, и тяжело опустилась. Голова незадачливого блюстителя законов вмялась внутрь под ударом квадратного бойка, расплескавшим кровь и мозги старейшины по земле и скальным стенам.

Мечники Чжо Буфаня встретили успех своего соратника радостными криками, и с удвоенным пылом насели на нищих. Те сопротивлялись из последних сил, но подоспевший броненосный кидань закончил бой в несколько быстрых мгновений: как следует разогнавшись, он вломился в строй противника, не обращая внимания на удары палок и шестов, и, одного за другим, сокрушил с десяток воинов Клана Нищих, тратя на каждого по удару. Младшие секты И-цзы-хуэй и их мечи довершили дело.

Ляоский гигант безразлично отстранил Чжо Буфаня, вопящего нечто радостное и лезущего обниматься, и взобрался на повозку, едва не заставив хлипкое деревянное сооружение развалиться. Отбросив в сторону прикрывающий вход полог, он протиснулся внутрь, приблизившись к неподвижно лежащей на одной из скамеек фигуре. Стальная перчатка ухватила скрывающее человека одеяло, и рванула его в сторону. Другая рука гиганта метнулась к горлу лежащего, но только для того, чтобы разочарованно остановиться.

— Золотая цикада сбрасывает чешую, — обозленно прорычал кидань. — Проклятые нищие перехитрили меня. Пока я возился с этой обманкой, истинный отряд Цяо Фэна уже ушел далеко. Еще и труп мне подбросили, — он зло сплюнул прямо на лицо незнакомой старухи, бледной, морщинистой, и совершенно неподвижной.

Ожесточенно выругавшись на чужеземном языке, огромный кидань кое-как вылез из повозки, и громогласно вскричал:

— Прекратите копаться в мусоре, недоумки! С этих оборванцев вы разве что вшей да грязь возьмете! За мной! Нужно нагнать настоящий отряд, везущий Цяо Фэна!

Когда топот врагов затих вдали, стоящий в углу повозки короб — обычный деревянный ларь, из тех, что нередко вмещали скромные пожитки путешественников, — зашевелился. Его крышка сама собой открылась, и наружу выбралась А Чжу. Девушка, вынужденная согнуться за малым не вдвое, чтобы влезть в тесный ящик, болезненно кривилась, и растирала затекшие конечности. Приведя себя в порядок, она подошла к лежащей на скамье старухе, и бережно отерла ее лицо. Затем, взявшись за седые волосы у виска женщины, она осторожно потянула, снимая маску с лица Цяо Фэна.

— Твои братья пожертвовали собой, — сдавленно промолвила девушка, вытирая рукавом увлажнившиеся глаза. — Они отдали свои жизни, чтобы ты жил. И ты обязательно будешь жить, любимый, клянусь небом. Их жертва не будет напрасной.

Наклонившись к лицу Цяо Фэна, она нежно поцеловала его бледные губы. Затем, А Чжу кое-как подхватила мужа под локотки, и, кряхтя, поволокла наружу. Предстояло выпрячь лошадей из повозки, погрузить на них неподвижного и очень тяжелого мужчину, вместе с самым необходимым, и поспешить к Месту Встречи Героев. Время главы Клана Нищих по-прежнему было на исходе.

Примечания

[1] «Местность смерти» — выражение, введенное в обиход Сунь У (Сунь-цзы) в его «Искусстве Войны». Местность, на которой одна из сражающихся сторон имеет неоспоримое преимущество над другой.

[2] «Золотая цикада сбрасывает чешую» — одна из «тридцати шести стратагем». Означает простое — ложную цель.