Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 39 Повествующая о том, как старый дракон юго-запада попал в когти зловещего демона

В бесстрастном взгляде Дуань Яньцина, скользящем по немудреной обстановке гостиничной комнаты, не показывалось ни единого яркого чувства. Для него и Е Эрнян, раздобыть сей скромный ночлег не составило большого труда — держатель постоялого двора легко купился на горестную историю о несчастной женщине, сопровождающей калеку-отца и тяжело больного мужа к целителю. Бессознательный Дуань Юй ни свою болезнь, ни брачные узы с второй из Четверых Злодеев опротестовать не мог. Все это притворство, необычное для такого могущественного воина, как Дуань Яньцин, не раздражало последнего — за свою богатую событиями жизнь, он пережил унижения много худшие, нежели нужда поизображать немощного, увечного старика.

Провал попытки убийства Дуань Чжэнчуня, наследника далиского трона, также не вызывал горечи в черством сердце старого злодея. Пусть это нападение втроем на восьмерых и выглядело до глупого рискованным, таковым оно не являлось. Дуань Яньцин был более или менее осведомлен о силах врага, как царских телохранителей, так и наложниц принца, и даже при их подавляющем численном превосходстве, рассчитывал на победу. Она, победа, была донельзя близка, но все же ускользнула, обернувшись болезненным поражением, благодаря нежданному вмешательству младшего Дуаня. Первый из Четырех Злодеев принял это поражение с терпеливым спокойствием — он давно уже привык не ждать благосклонности от судьбы, и научился достойно принимать ее удары.

Связанного и бессознательного Дуань Юя, опоенного сонным зельем, Дуань Яньцин также разглядывал с бесстрастным равнодушием. Злость за убийство полезного подчиненного отгоняло знание о ценности захваченного пленника — если мальчишка согласится передать свои знания Божественного Меча Шести Меридианов, сила старшего из Четырех Злодеев возрастет неимоверно. Если же нет… Дуань Яньцин так и так собирался уничтожить всю ветвь своего семейства, пошедшую от узурпатора Ляньи. Жалости к юнцу зловещий старец также не испытывал — их родство было более чем дальним, а смерти посторонних давно перестали волновать Дуань Яньцина.

Одно лишь беспокоило его — за недолгое время, он безвозвратно утратил двоих ценных помощников.

Отпрыск свергнутого и убитого бунтовщиками далиского государя Дуань Сыляня, Яньцин давно и прочно разочаровался в людской добродетели. Искалеченный и изуродованный разъяренными повстанцами, чудом спасшийся от смерти, он выживал на улицах Да Ли, прося подаяние, и ни разу за то тяжелое время не увидел милосердия или сострадания. Лишь один случай выбивался из сплошной череды дней, полных людской безжалостности, но произошедшее тогда было слишком уж странным, и Дуань Яньцин понемногу уверился, что случившееся привиделось ему.

Так или иначе, бывший наследный принц, сын низложенного государя, сумел выжить, и даже свыкнуться со своими увечьями. В этом немало помогла практика боевых искусств — с юного возраста Дуань Яньцин делал большие успехи как в изучении семейного стиля Одного Ян, так и в техниках внутренней энергии. Поврежденное горло навсегда сделало его немым, но техника Передачи Звука вернула способность говорить. Искалеченные ноги мужчины срослись неправильно, и не могли более сделать и шага, но техники передвижения позволяли ему двигаться быстрее резвейших из лошадей. Пальцы рук, также сломанные и не вправленные вовремя, были неспособны более ни на тонкую работу, ни на выполнение приемов боевых искусств, и Дуань Яньцин выдумал свой способ использовать техники Одного Ян, способ более чем действенный. Враги изломали его тело, но не сумели сломить дух. Это удалось сделать бывшим друзьям и близким людям.

Едва лишь обретя способность двигаться и говорить, бывший принц попытался вернуться домой, в родное поместье. Оттуда его вышвырнули, едва не затравив собаками — уродливый калека-оборванец, утверждающий, что он — сын государя, молодой господин Яньцин, вызвал у тех немногих слуг и домашних принца, что выжили после бунта, искреннюю ярость. Глядя в обозленные лица тех, кто вырастил и воспитал его, Дуань Яньцин понял, окончательно и бесповоротно — добрые чувства людей недолговечны, ненадежны, а зачастую, и вовсе ложны в сути своей. Его отец работал на благо простого люда, не покладая рук, и этот же самый люд отплатил ему кровавым восстанием. Он сам был милостив и добр к прислужникам и домашним, а те отказали ему в помощи в трудный час. Путь добра, милосердия, и всепрощения, о котором толковали буддийские священники, оказался обманкой, понял тогда Яньцин. Темная сторона человеческой натуры, ее глубинные, истинные пробуждения — злоба, корысть, и страх, — оказались много сильнее доброты, нестяжательства, и храбрости, чувств зыбких и неверных.

Дуань Яньцин не отчаялся и не сдался — наоборот, слыша проклятия тех, кто совсем недавно был ему близок, он твердо уверился, что обязан вернуть свое, любыми способами. Ему не составило труда сделать себе имя на реках и озёрах, следуя новообретенному пониманию. Ужас, смерть, и разорение, что он сеял щедрой рукой, стяжали ему недобрую славу, и подарили прозвище — Переполненный Злом. Сила порождала силу — техники развития и воинские стили, добытые обманом, или же взятые трофеями, увеличивали могущество боевого искусства Дуань Яньцина, а множество отбросов общества изъявили желание служить под началом столь могучего воина.

Троих из таких желающих он сделал ближайшими, доверенными помощниками, но доверия к ним он испытывал даже меньше, чем к первому встречному. Низложенный принц прекрасно понимал своих подчинённых, видя безумие Второй, жажду славы Третьего, и жадность Четвертого, и осознавал, что эта троица мерзавцев предана ему лишь пока он силен и полезен для них. Это понимание не отвращало Дуань Яньцина от его младших, но наоборот, делало их понятными и управляемыми. Каждый из троих должен был сыграть свою роль в уничтожении предательской ветви семьи Дуань, и возвращении власти в руки истинного наследника, а после — навсегда сойти со сцены. Однако же, помощники Переполненного Злом начали уходить из жизни много раньше запланированного.

Изуродованное лицо старца, скрытое медной маской, напряглось, когда он резко повернулся к последней из приспешников, единственной, оставшейся в живых. В этот трудный час, ее преданность вызвала сомнения даже большие, чем обычно. Женщина не посмела встретить взор своего главы, быстро отведя глаза.

«Наши силы понесли тяжёлые потери в последнее время, Е Эрнян,» неестественный голос Дуань Яньцина прокатился по комнате, точно горный обвал. Сузившиеся глаза старца вцепились в женщину жёстким взглядом, словно стальной капкан в пойманную жертву. «Есть ли у тебя какие-либо замечания, или же предложения по поводу нашего плана?»

— Что вы, старший, я не посмела бы, — истово заверила его подчинённая. — Я — не ровня вам ни в уме, ни в хитрости. Целиком и полностью полагаюсь на вас, и вашу мудрость.

Бывший принц слегка расслабился. Пусть его приспешница и была скорбна умом, она обладала редким чутьем на опасность, которое и спасло сейчас ее жизнь. Дуань Яньцин без колебаний расправился бы с ненадёжной соратницей — уроки, преподанные ему предательством близких людей, было трудно забыть.

«Нам необходимо передохнуть, и собраться с силами,» заговорил он чуть спокойнее. «Ты уверена, что мы оторвались от телохранителей Дуань Чжэнчуня?»

— Ручаюсь своим добрым именем, — успокоенно отозвалась женщина. — Эти вояки потеряли наш след, не будь я Способной на Любое Зло, второй из Четырех Злодеев, — она осеклась, упомянув старое прозвище их порядком уменьшившегося сообщества, но Дуань Яньцин не обратил на это никакого внимания.

— Простите мое любопытство, старший, но… почему мы не убили их? — осторожно спросила Е Эрнян. — Объединив силы, мы легко расправились бы с остатками охраны Дуаней. Их смерти ослабили бы царскую семью, облегчив наш план.

«Я не хочу никаких ненужных случайностей,» жуткий потусторонний голос старца прозвучал почти спокойно. «Царские телохранители — сильны и самоотверженны. Нет уверенности в том, что мы бы победили их без потерь, или к ним не пришла бы помощь. Ничего,» кривая, безжизненная улыбка изогнула синюшные губы старца. «Все они умрут, в свое время. Сейчас, нам важнее воспользоваться добытым сокровищем,» он бросил короткий взгляд на лежащего на полу Дуань Юя. Е Эрнян покорно склонила голову в знаке согласия.

Внезапно, в дверь комнаты несмело постучали.

— Кто? — раздражённо бросила женщина.

— Всего лишь скромный слуга, уважаемые посетители, — раздался снаружи угодливый голос. — Хозяин приказал мне доставить в вашу комнату чай и закуски.

Дуань Яньцин с подчинённой коротко переглянулись, и та, повинуясь едва заметному кивку своего старшего, отворила дверь. Вошедший внутрь трактирный служка, подобострастно согнувшись и блестя льстивой улыбкой, просеменил к столу, и поставил на него принесенное — поднос с чайным прибором, и миску с рисовыми булочками. Этот молодой прислужник явно следил за собой не слишком строго — волосы неопрятными лохмами выбивались из-под его наголовной повязки, а лицо юноши было испачкано в чем-то, не до конца отмытом.

Освободившись от ноши, слуга поклонился ещё ниже, и, действуя с привычной ловкостью, разлил чай по чашкам.

— Позвольте мне услужить вам, господин, госпожа, — произнес он, вновь поклонившись. — Надеюсь, вам все придется по вкусу, — договорив, он отвесил очередной вежливый поклон, и развернулся к выходу.

Е Эрнян, пожав плечами, залпом осушила свою чашку. Дуань Яньцин с отсутствующим видом также приложился к чаю. После долгого дня, жажда мучила их обоих. Допив, он потянулся было к блюду с рисовыми булками, дабы отдать должное гостиничной выпечке, как внезапная слабость сковала тело мужчины. Его рука бессильно опустилась на стол, словно отягощенная неподъемным грузом. Рядом послышался звук падения — Е Эрнян не удержалась на ногах. А следом, раздался громкий и довольный смех так и не вышедшего наружу гостиничного служки.

— Сегодня, вам посчастливилось ощутить на себе силу секты Синсю, двое из Четверых Злодеев, — зазвучал его голос, напрочь утративший всякие следы угодливости, и взамен наполнившийся самодовольством. — По вкусу ли вам Яд Истощения? Мое искусство алхимии уступает умениям моего великого учителя, непобедимого Бессмертного с Озера Синсю, но скажу без ложной скромности: порой, оно бывает очень полезным, даже против таких могущественных и именитых воинов, как вы.

— Кто… ты? — сдавленно пробормотала Е Эрнян, слабо ворочаясь на полу.

— Простите мою невежливость, — насмешливо ответил юноша. — Мое имя — Чжайсин-цзы, старший ученик секты Синсю. Я здесь, чтобы выразить вам своё уважение, — голос юного отравителя полнился ядом не меньше, чем принесенная им пища, — и передать приглашение.

Дуань Яньцин оставил бесплодные попытки пошевелиться, и обратиться к внутренней энергии — тело чувствовалось недвижной деревянной колодой, а течение ци ослабло до уровня ниже самого бесталанного из простецов. Низложенный принц ощутил себя вернувшимся в те ужасные дни после далиского бунта, а точнее, ощутил тогдашнюю беспомощность. Усилием воли, он подавил зарождающийся страх — раз уж отравивший его и Вторую юнец не стал убивать их сразу, и заговорил о некоем приглашении, то отчаиваться пока не стоило. С превеликим трудом Дуань Яньцин повернул голову, и обратил на их пленителя внимательный взгляд.

Теперь, выпрямившись и расправив плечи, Чжайсин-цзы ничуть не выглядел ничтожным трактирным подавальщиком. Его лёгкие движения и размеренное дыхание выдавали немалый навык в боевых искусствах, в глазах, ранее опущенных к полу, блестела гордость человека, привыкшего брать свое силой, а следы грязи на лице оказались не до конца отмытой боевой раскраской, которой, по слухам, пользовались ученики секты Синсю.

— Мой учитель, великий и непобедимый Дин Чуньцю, давно жаждет познакомиться со знаменитыми Четырьмя Злодеями, — тем временем, продолжал юноша, с все той же насмешкой в голосе. — От его имени, я приглашаю вас посетить цитадель секты на озере Синсю. Не беспокойтесь — слабость скоро отступит, и вы сможете двигаться. Взамен, начнется основное воздействие яда. Следующие пять дней, он будет медленно убивать вас, все сильнее ослабляя ваши тела и разрушая внутренности. На пятый день, вы оба мучительно умрёте. Не трудитесь угрожать мне, и не пытайтесь украсть противоядие из моих вещей — исцелить вас от Яда Истощения может лишь мой учитель. Как видите, отказ от приглашения повидать его не принимается, — Чжайсин-цзы насмешливо осклабился.

«Мы не знаем дороги к обители секты Синсю,» заговорил Дуань Яньцин, собрав достаточно сил для применения техники Передачи Звука. Его слова, обычно впечатляющие своей мощью, звучали едва слышным шепотом ветерка. «Ещё, с нами ценный… пленник,» договорив это слово, он умолк, окончательно выдохшись.

— Не стоит беспокоиться, уважаемый старший, — с приторной вежливостью ответил ученик Дин Чуньцю. — Я и один из моих собратьев сопроводим вас к учителю, и присмотрим за вашим пленником. Путь к озеру Синсю не продлится дольше нескольких дней, если, конечно, вы не станете чинить мне препятствий.

Вскоре, незадачливое семейство из увечного старика, его почтительной дочери, и ее больного мужа покинуло придорожную гостиницу, сопровождаемое двумя вежливыми юношами. Один из них помогал усталой женщине, поддерживая ее под руку, а второй хлопотал над ее бессознательным супругом, и калекой-отцом. Их путь лежал на северо-восток Юньнани, изрядно отклонившись от первоначальной дороги.

— Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!.. Своей невероятной силой!.. И несравненными умениями!.. Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!..

Ученики Дин Чуньцю, выстроившиеся у стен главной залы своей обители, снова и снова выкрикивали славословия своему учителю. Недобровольные гости секты, идущие мимо их нестройных рядов в сопровождении довольного Чжайсин-цзы, не выказывали особого удовольствия от этих воплей: Е Эрнян болезненно морщилась, бросая по сторонам раздраженные взгляды, а Дуань Яньцин оглядывался с вымученным терпением, сжав губы в тонкую линию. Младшие секты Синсю были подобны не то дикарскому племени, не то оперным актерам, скверно изображающим демонов: наряженные в темные одежды, украшенные красно-черными перьями, с плетеными нагрудниками в виде морд чудовищ, носящие костяные украшения и раскраску на лицах, они выглядели преувеличенно жутко — настолько, что эта жуть местами переходила в нелепость. В величественном и мрачном зале, где Дин Чуньцю принимал гостей, они напоминали варваров, вторгшихся в крепость некоего более утонченного народа.

Первый и вторая из Четверых Злодеев шагали по безупречно отесанным каменным плитам довольно долго — зал для приемов был велик и обширен. Пол и стены его, гладкие до зеркальности, отражали колеблющиеся огни, что горели в многочисленных жаровнях. Тени, порожденные открытым огнем, плясали по ликам украшающие зал статуй, и настенным барельефам, отчего те, казалось, то и дело оживали, бросая на новоприбывших суровые взгляды. Висящее по стенам оружие, разнообразное и многочисленное, ловило полированным металлом отблески пламени, а соседствующие с орудиями убийства шкуры крупных хищников нарядно блестели ухоженной шерстью.

Наконец, невольные гости секты приблизились к трону, стоящему у дальней стены зала — огромному, каменному, с резными подлокотниками в виде драконьих голов, и искусно украшенному угловатыми линиями узоров. Сидящий в этом роскошном кресле был сухоньким старичком в богатых одеждах, самодовольно жмурящимся на вопли учеников Синсю. Буйные седые кудри его увенчивал высокий узел с торчащим из него пучком алых перьев; перья также усеивали широкий черный воротник его белого халата. В недлинную бороденку сидящего на троне был вплетен небольшой колокольчик, а в руках он держал даосский веер из гусиных перьев.

Стоило группе новоприбывших приблизиться к каменному трону, как Дин Чуньцю — а никем другим старец в перьях быть не мог, — небрежно махнул веером, и вопли его учеников умолкли. Глава секты Синсю оглядел гостей с показным равнодушием, но его хитрые карие глазки блестели плохо скрываемым довольством.

— Кого ты привел ко мне, ученик? — снисходительно обратился он к Чжайсин-цзы, почтительно опустившемуся на одно колено, и склонившему голову. Бросив озадаченный взгляд на сонно-осоловелого Дуань Юя, ведомого под руки двумя младшими, он с подозрением добавил:

— И почему этот мальчишка связан?

— В моих поисках беглой младшей, и украденной ей Чудесной Курильницы, я случайно повстречал Четырех Злодеев… то, что от них осталось, — в угодливый голос коленопреклоненного юноши вкрались насмешливые нотки. — Я пригласил их повидать вас, а чтобы к моему приглашению прислушались, использовал Яд Истощения. Их жизни — в ваших руках, учитель, — на сей раз, в голосе Чжайсин-цзы звучало торжество. — Этот человек — их пленник, обладающий тайными знаниями. Они настояли на том, чтобы взять его с собой.

— Понятно, — с непроницаемым лицом ответствовал Дин Чуньцю. — Бросьте этого в темницу, — он безразлично кивнул в сторону Дуань Юя, и поддерживающие того младшие, коротко поклонившись, споро поволокли юного далисца прочь. — Что до тебя, мой верный ученик… подойди.

Чжайсин-цзы, поспешно поднявшись, приблизился. Его бледное лицо сияло угодливой радостью, вплоть до того мига, как его учитель неторопливо поднял руку, и, отведя ее назад, отвесил своему младшему размашистую оплеуху. Юный отравитель с болезненным стоном брякнулся на холодные камни пола.

— Возмутительно! — вскричал Дин Чуньцю. — Как ты, безвестное ничтожество, посмел травить самого Переполненного Злом, и его знаменитую соратницу, Способную на Любое Злодейство? Будто этого было мало, ты ещё и угрозами вынудил их придти сюда⁈ Видит небо, ты заслужил сотню ударов палками за такую наглость! — приподнявшись с сидения трона, он влепил вставшему на ноги юноше еще одну пощечину, бросая его наземь.

— Видно, я плохо воспитывал тебя, негодник, — продолжил старец с деланным недовольством, потеребив колокольчик в бороде. — Так опозорить мою секту перед уважаемыми старшими, знаменитыми на реках и озерах! Чего доброго, они посчитают всех нас такими же, как и ты — мерзавцами, не знающими вежества! Простите самоуправство моего негодного младшего, господин Дуань, госпожа Е, — вежливо обратился он к последним из Четырех Злодеев. — Вам сейчас же принесут противоядие, и малую толику лекарств, что вернут вам хорошее самочувствие. Эй, там! Позаботьтесь о наших гостях! — требовательно рявкнул он. Несколько юношей немедленно заспешили к боковой двери из зала.

— Надеюсь, вы не станете держать на меня обиду из-за моего ученика, — снова заговорил с гостями Дин Чуньцю. — Будьте уверены, я примерно накажу его. Сейчас же проси прощения у наших дорогих гостей, ты, никчемный глупец! — прикрикнул он на Чжайсин-цзы. Тот, наученный горьким опытом двух падений, забормотал сожалеющие слова, не вставая на ноги.

— Примите также мои извинения, и поклон — я виноват в том, что не воспитал этого сорванца должным образом, — добавил глава Синсю, вставая на ноги.

«Не стоит,» проговорил Дуань Яньцин, поднимая ладонь. Он в полной мере оценил жест Дин Чуньцю, позволяющий ему с Второй хоть сколько-нибудь сохранить лицо. «Извинений вашего ученика достаточно. Благодарю вас за гостеприимство, уважаемый Старец с Озера Синсю. Ваша слава, и слава вашей секты, идет впереди вас, и, как я вижу, ничуть не расходится с действительностью.»

— Спасибо, спасибо, — с довольной улыбочкой ответил старик в перьях. — Слава Четырех Злодеев также гремит во всех концах Поднебесной. Для секты Синсю — большая честь принимать столь высоких гостей. Однако же, — траченные сединой брови Дин Чуньцю изогнулись в насмешливом прищуре, — почему я не вижу рядом с вами уважаемого Свирепого Демона, и Злейшего Среди Людей? Верно, ваши младшие соратники заняты неким важным делом, и не могут присоединиться к нам?

«Третий и Четвертый мертвы,» за время пути, Дуань Яньцин сумел восстановить силы для полноценного применения техники Передачи Звука, и сейчас, ученики Дин Чуньцю невольно поежились от прокатившегося по зале жуткого рыка, исполненного жажды крови. Сам глава Синсю и ухом не повел. «Их умения оказались недостаточными. Такова правда жизни на реках и озерах — сильный живет, а слабый умирает.»

— Ай-яй-яй, — Дин Чуньцю поцокал языком с притворным сочувствием, поглаживая бородку. Вплетенный в нее колокольчик тихо звякал. — Как нехорошо. Удивительно, что такие славные воины, как Юэ-Третий и Юнь Чжунхэ уступили кому-то в бою. Фехтовальные и рукопашные умения Крокодильего Духа Южного Моря знамениты в Юньнани, а мастерство Злейшего из Людей в техниках шагов — легендарно. Надеюсь, мерзавцы, сразившие этих доблестных воителей, уже отправились к предкам? — сквозь вежливое сочувствие его тона упорно пробивалось ехидство.

«Еще нет,» чудовищный голос Дуань Яньцина чуть приутих. «Одному из них…» старец в медной маске зло оскалился, но все же договорил: «…удалось уйти. Другой пленен нами, и вскоре ответит за все обиды, нанесенные Четырем Злодеям.»

— Примите мои искренние соболезнования, — покивал глава секты Синсю. Что угодно, кроме искренности, звучало в его голосе. — Если вы хотите выместить на том юнце злость, господин Дуань, пыточная моих темниц — к вашим услугам.

«Благодарю,» в кривой и холодной ухмылке первого из Четырех Злодеев не было видно ни грана благодарности. «Но невежливо для гостя говорить лишь о себе, не поинтересовавшись делами хозяина. Не желаете ли поведать нам о последних успехах секты Синсю, уважаемый собрат? Я и мои младшие провели несколько месяцев в странствиях, и упустили большую часть новостей. Что за славные деяния свершила ваша секта, и каких великих побед добилась? С вашим искусством ядов мы уже познакомились,» он кивнул на Чжайсин-цзы, что тишком отполз от трона и встал у стены, рядом с собратьями. «Каковы достижения секты Синсю в иных гранях воинских умений?» Дин Чуньцю недовольно нахмурился на этот прозрачный намек.

— Враги моей секты — трусливы и слабы, но очень уж многочисленны, — поведал он без былой насмешки. — Мои же бесполезные ученики только и горазды, что льстить и угождать. Хоть мне и удалось достигнуть неких успехов в боевых искусствах, я не могу сражаться один против полчищ врагов. В деле поиска умелых соратников вы меня превзошли, господин Дуань — пусть двое из ваших младших и мертвы сейчас, их имена известны многим. А вот имена моих учеников… — он горестно скривился, не желая договаривать.

«Секта Синсю обладает множеством таинственных и могущественных умений,» также подсластил пилюлю Дуань Яньцин. «Даже посредственное владение ими поднимает практика над многими из простых воинов. Ваши ученики многочисленны. Время и труд еще могут превратить их в непобедимую силу. Я же растерял большинство соратников, и не в силах в одиночку исполнить свои планы, и утолить жажду мести.»

— Почему бы нам не объединить усилия? — медоточивым голосом предложил Дин Чуньцю. — Без сомнений, вместе мы сможем достичь многого. Какая бы помощь вам ни требовалась, господин Дуань, секта Синсю готова оказать ее, в обмен на несколько скромных услуг.

«Скромных услуг?» в голосе первого из Четырех Злодеев, гулком и потустороннем, отчетливо слышалось недоверие. «И каких же?»

— Добыча знаний, — не стал запираться его собеседник. — Три хранилища тайных стилей и техник знамениты на всю Поднебесную: Нефритовая Пещера Ланхуань, принадлежащая семье Ван, Хранилище Хуаньши, давшее семейству Мужун их разнообразные и необыкновенные навыки, и, разумеется, Шаолинь. Наши общие силы достаточны для того, чтобы взять в любом из них все, что мы пожелаем. С помощью книг и свитков, ныне без толку пылящихся в этих трех хранилищах, я смогу сделать моих бесполезных учеников сильнее, и, наконец, заявить о себе на Срединной Равнине, не как очередной глава мелкой секты, а как сила, с которой будут считаться!.. — увлекшись, он погрозил небу сморщенным кулачком. Выплеснув накопившееся, он добавил, уже спокойнее:

— Думаю, вам также будут полезны добытые знания, господин Дуань.

«Несомненно,» голос старца в медной маске уже не напоминал рык разъяренного демона — скорее, скрежет шестерней огромного механизма. Первый из Четырех Злодеев задумчиво оглядел стоящих вокруг учеников Синсю — странно выглядящих, но, без сомнения, молодых и сильных, а также, преданных своему учителю. Пришедшие в поисках могущества в секту, идущую неправедным путем — по сути, недалеко ушедшую от разбойничьей банды, — они могли получить это могущество с помощью Дуань Яньцина и Е Эрнян. Получив его, они захотели бы большего, как принято у людей подобного склада ума, и стали бы брать желаемое силой, ведомые своим учителем. Учителем, известным на реках и озерах своим коварством. Впрочем, бывший принц не опасался предательства Дин Чуньцю — предложенный союз был, как ни странно, выгоден им обоим. Конечно же, доверять подобным союзникам следовало с оглядкой, а точнее, не следовало вовсе, но пользу из силы секты Синсю извлечь было можно, и, как осознал Дуань Яньцин, нужно.

«Я помогу тебе ограбить Шаолинь, и те два семейства, Дин Чуньцю,» промолвил он. «Но ты оплатишь мою помощь вперед. В желаемом мною нет ничего нового и необычного для тебя — это всего лишь убийство. Мне нужны жизни царской семьи Да Ли.»

Глава секты Синсю округлил глаза в искреннем удивлении, и недоверчиво покачал головой.

— Я и не подумал бы, что вы питаете такую ненависть к тем, кто носит одну с вами фамилию, господин Дуань, — отрешенно проговорил он, собираясь с мыслями.

«Дуани, ныне правящие Да Ли — предатели и узурпаторы!» в голосе старшего из Четырех Злодеев вновь загремела кровавая сталь жажды убийства. «Дурная кровь, все до единого! Негодяи и потомки негодяя, они подлежат безжалостному истреблению! Я убью их, так или иначе,» чуть подуспокоился он. «Но с твоей помощью, Дин Чуньцю, и помощью твоей секты, столь желанные для меня смерти станут ближе.»

— То, что вы первым получите все запрошенное — немного нечестно, — все же сосредоточился глава секты Синсю. — Быть может, вы согласитесь сначала отдать мне хоть часть положенной платы? К примеру, мы позаимствуем знания семьи Мужун, а после — наведаемся в Да Ли.

«Нет,» отповедь Дуань Яньцина прозвучала падением каменной плиты. «Я всегда держу слово, в отличие от тебя, и собираюсь выполнить все условия нашей сделки. К тому же, ты был прав ранее — мне пригодятся украденные нами знания. После смерти Дуаней, я намерен воссесть на трон Да Ли. Он — мой, по праву. Тайные искусства Мужунов, Ванов, и шаолиньских монахов усилят моих сторонников, и помогут мне быстрее навести порядок в захваченном царстве. Не пытайся надуть меня по мелочи, Дин Чуньцю, иначе упустишь большую выгоду.»

— Ладно, — ничуть не обиделся старец в перьях. — Я согласен на твои условия, Дуань Яньцин. Давайте же разделим пищу, и обсудим детали нашего союза в застольной беседе. А вот и ваше противоядие, — он сделал знак, и обоим гостям секты Синсю поднесли небольшие бутылочки с пилюлями.

Дуань Яньцин холодно усмехнулся на эту нарочитую доброжелательность. Он не сомневался ни на мгновение, что начни он отказываться от предложения Дин Чуньцю, и вместо противоядия увидел бы лишь блеск холодной стали и сияние техник ци. Он не боялся этой очевидной угрозы — даже ослабший от яда, первый из Четырех Злодеев сумел бы дать бой секте Синсю, добыть противоядие для себя и Второй, и вырваться из вражеской цитадели. Враги часто недооценивали кажущегося немощным старца, и это неизменно дорого им стоило. Нет, Дуань Яньцин не собирался отказываться от предложения Старого Чудака с Озера Синсю вовсе не из страха, но из-за несомненной выгоды такого союза.

Приняв противоядие, он вновь искривил губы, на этот раз — в подобии добродушной улыбки, и последовал за вставшим Дин Чуньцю в сторону обеденной залы. Бросив прощальный взгляд на каменный трон, старец в маске едва удержал смешок — на сиденье главы секты Синсю лежала мягкая шелковая подушечка. Несмотря на все свои могущественные умения, огромную внутреннюю силу, и любовь к показухе, знаменитый Старик Синсю не желал морозить седалище о холодный камень.