Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 7 Рассказывающая о том, как серебряная змея пустилась в безоглядное бегство

Весел и обилен был пир в доме Ван Цзяньтуна, главы Клана Нищих. От яств и напитков ломились столы, и пусть безыскусны были пища и питье — мясо, овощи, рисовый хлеб, и рисовое же вино, — еда была сытной и свежей, а выпивка — крепкой. Великое множество народу было приглашено на это застолье, от простых попрошаек без гроша за душой, до влиятельных старейшин-с-девятью-сумками, что начальствовали над сотнями младших. Ни один воин клана не был выше другого на этом пиру — все сидели рядом за широкими столами, черпали вино из общих кувшинов, брали закуски с общих тарелок, и обменивались веселыми здравицами.

Четверо великих старейшин Клана Нищих (слева направо): Си Шаньхэ, У Чанфэн, Чэнь Гуянь, и старейшина Сун

Сам глава клана отсутствовал на пиру — годы брали свое, и все чаще нездоровилось славному Ван Цзяньтуну, известному также, как Бородатый Мечник. Однако же, многие из верхушки клана сидели сейчас за пиршественными столами: четверо великих старейшин, Сун, У, Чэнь, и Си, каждый — могучий и прославленный воитель; заместитель главы, прямодушный и добродетельный Ма Даюань; и, конечно же, наследник клана, доблестный Цяо Фэн. Много здравиц прозвучало в его честь этим вечером, да и сам он не раз поднимал чарку с вином, чествуя друзей и соратников. Вот и сейчас, он поднялся на ноги, держа в руке чашу, до краев наполненную горячительным.

— Слушайте все! — звучно провозгласил он. — Достойный юноша, сидящий рядом со мной — Инь Шэчи, наследник секты Сяояо! Его сердце благородно, дух — неустрашим, а боевое искусство не уступает моему! Когда мы с ним сошлись в поединке, он выдержал не меньше двух десятков моих ударов, и видит небо, не останови я бой, неизвестно, кто вышел бы победителем! Сегодня, я рад назвать его моим другом! Выпьем за него! — и первым приложился к своей чаше, осушив ее одним большим глотком. Поднялись чаши, прозвучали громкие крики здравиц, и крепкое рисовое вино полилось в глотки гостей. Инь Шэчи, допив свое, оторвал зубами ломоть мяса от куриной ноги. Прожевав закуску, он вновь наполнил свою пиалу вином, и вскочил на ноги.

— А ты стоек к выпивке, брат Цяо, однако же и я тебе не уступлю! — весело крикнул он. — Выпьем за отважного Цяо Фэна, и его славную победу над знаменитым Мужун Фу из Гусу! — следуя примеру, поданному наследником Клана Нищих, он осушил свою чашу до дна.

— Отлично! — вскричал Цяо Фэн, также прикончив полную чашу вина. — Наконец-то, достойный собутыльник! Выпьем же за наш поединок! Эй, братцы, поднесите-ка нам кувшины — что-то вино в этих мелких мисочках быстро кончается, — он грянул оземь свою чашу, размером с два кулака взрослого мужчины.

Двое расторопных нищих приволокли объемистые глиняные кувшины с вином, и кое-как утвердили их на столе перед наследником клана и его гостем. Сорвав запечатывающую кувшин бумагу, Цяо Фэн поднял его, словно легкую чарку, и щедро приложился, влив себе в глотку около четверти шэна[1] вина. Инь Шэчи не отстал, вскрыв свой кувшин, и выхлебав из него не меньше. Они продолжали пить, возглашая одну здравицу за другой, и опустошили вдвоем уже шесть кувшинов, когда Шэчи, покачав головой, отодвинул очередную емкость.

— Ох и здоров же ты пить, братец, — протянул он заплетающимся языком. — Лишь одного из моих знакомых я не сумел перепить — чиновничьего сына Шао Цзюйцзы, который мог вылакать целый доу[2] вина, и уйти домой на своих ногах. Но, думаю, ты и его отправил бы под стол.

— Доу вина? — услышал Цяо Фэн главное в его речи. — Хорошая идея, братец! Клянусь, я не покину пира, не выпив еще доу вина! — ничуть не выглядящий пьяным, он придвинул к себе кувшин собутыльника, и, пробив пальцами бумажную крышку, принялся опустошать вместительный сосуд.

Инь Шэчи, с восхищением глядя на эту стойкость, отдал должное еде, и вскоре, хмельная муть отступила, прекратив застилать его взор и туманить разум, но оставив за собой пьяное благодушие и расслабленность. Он придвинулся ближе к сидящей рядом Му Ваньцин, и обнял ее за плечи. Та лишь неловко пошатнулась, бессмысленно моргая: поначалу, девушка пила наравне со всеми, и порядком захмелела. Ее взгляд блуждал, не задерживаясь ни на чем дольше, чем на краткий миг, а вуаль промокла: последнюю чашу вина Му Ваньцин выпила прямо сквозь нее. Шэчи наполнил пиалу жены водой, и помог ей напиться; Ваньцин, переведя дух, пробормотала невнятную благодарность, и пододвинула к себе блюдо с мясом.

Оказав жене необходимую помощь, Инь Шэчи довольно огляделся, лениво грызя свиное ребрышко. Пирушка была в самом разгаре, и юноша невольно сравнил ее с привычными ему застольями. Много проще чинных гулянок богатой молодежи, пир Клана Нищих был куда как громче и веселее. Сияли ярким светом многочисленные факелы и фонари, освещая подворье Ван Цзяньтуна не хуже солнца днем. Пылали костры, на которых, шкворча жиром и благоухая мясными ароматами, обжаривались туши овец, коз, и домашней птицы, чтобы немедленно попасть на столы пирующих. Нередко между гостями вспыхивали перебранки, порой переходящие в драки — пьяное веселье било через край, и выплескивалось в желание помахать кулаками. Блестели глазурью округлые бока вместительных кувшинов с вином, опустошаемых столь быстро, что прислужники едва успевали подвозить новые.

Лишь один огонь, горевший ярче других на этом пиру, долго оставался незамеченным для Инь Шэчи — пламя, полыхавшее в глазах Кан Минь, молодой жены Ма Даюаня. Взгляд этой женщины, вышедшей из юного возраста, но ничуть не утратившей свою цветущую красоту, неотступно преследовал Шэчи с того самого мига, как Цяо Фэн обратил на него всеобщее внимание, восхваляя доблесть нового друга. Оглядываясь, юноша приметил и этот жаркий взор, и страсть, загоревшуюся в глазах госпожи Ма, стоило их взглядам встретиться.

Губы юноши сами собой расплылись в понимающей улыбке. Он окинул оценивающим взглядом гладкую кожу привлекательного лица Кан Минь, и женственные изгибы ее стройной фигуры. Следом, он оглядел седую бороду ее мужа, сидевшего неподалеку, и близкого к тому, чтобы уснуть, рухнув лицом в свое блюдо. Женщина поняла его взгляды по-своему: подхватив стоявший рядом с ней серебряный кувшинчик, она встала, и двинулась прямиком к столу Инь Шэчи.

Кан Минь

— Позвольте мне услужить вам, дорогой гость, — раздался ее томный голос за спиной юноши, и полная белая рука Кан Минь, легонько мазнув его по щеке, поставила перед ним небольшую винную рюмку.

Шэчи ощутил прикосновение горячего женского тела — госпожа Ма, наливая ему вино, нагнулась ниже необходимого, и юноша смог в полной мере оценить упругую мягкость ее груди, и твердость напряженных сосков, уткнувшихся в его плечо. Он невольно задумался о том, что делать дальше — хмель все еще наполнял его голову легкомысленным пьяным весельем, но даже в подпитии, Инь Шэчи смог оценить и настойчивость Кан Минь, и откровенность ее касаний. Этим вечером, жена старейшины Ма всей душой жаждала совершить супружескую измену, с его, Шэчи, помощью. Как назло, юноша не смог придумать никакого остроумного плана действий — все же, он выпил слишком много этим вечером, — и решил пойти самым простым и безыскусным путем.

— Что-то мне нездоровится, — озабоченно промолвил Шэчи. — Отойду-ка я освежиться, — он неловко поднялся, кое-как отодвинув свой стул.

— Поосторожнее там, муж мой, — раздался от стола тихий голос Му Ваньцин, успешно отошедшей от опьянения. — Здесь темно, грязно, и очень много пьяных нищих.

— Я ненадолго, — заверил ее юноша, и неверными шагами двинулся к ближайшему углу.

Как он и ожидал, стоило ему отыскать подходящий укромный закуток, поодаль от веселого гомона гуляк, как его плечи ощутили ласковое прикосновение женских рук.

— Вы устали, молодой господин Инь? — промурлыкала Кан Минь за его спиной. — Позвольте проводить вас в спальню.

— В спальню? Меня? — пьяно удивился Шэчи, неловко поворачиваясь к женщине. Та не отступила, стоя вплотную к нему. — Но это ведь будет очень не… неприлично! — он выговорил последнее слово с нарочитым трудом. — Вы замужем, да и я женат. Что будет, если нас увидят вместе?

— Все эти глупые оборванцы перепились и вот-вот уснут, — тихо и жарко зашептала женщина, прижимаясь к юноше. Тот неуклюже отшатнулся, придав глазам испуганное выражение. — Мой дорогой господин Ма наверняка уже спит сладким сном. Что до вашей жены… вы же мужчина, — игривые нотки зазвучали в ее голосе. — Я уверена, вы легко поставите ее на место.

— Вы просто не знаете моей жены, госпожа Ма, — напуганно возразил Инь Шэчи. — Одно время, Ваньцин убивала каждого мужчину, осмелившегося заглянуть под ее вуаль. Она смилостивилась надо мной, но ее милосердие стоило мне тяжёлого ранения. Согласившись стать моей женой, она немедленно пригрозила мне, что заподозрив измену, жестоко расправится и со мной, и с той несчастной, которую сочтет моей любовницей. Нет-нет, даже и не предлагайте мне подобных вещей — я не хочу, чтобы вы подверглись смертельной опасности по моей вине. А сейчас, извините, мне и впрямь нужно облегчиться, — повернувшись к стене, он принялся шумно возиться с застежкой пояса на своем халате.

Когда шаги Кан Минь за его спиной стихли, затерявшись в шуме гулянки, юноша удовлетворенно улыбнулся, и, оставив пояс в покое, двинулся обратно, к своему месту за столом. Цяо Фэн куда-то исчез — лишь многочисленные пустые кувшины напоминали о его присутствии на пиру. Му Ваньцин безразлично покусывала рисовую булку.

— Пойдем отсюда поскорее, жена моя, — наклонившись к ней, проговорил Шэчи. — Что-то на этом пиру нестерпимо завоняло протухшей рыбой, — девушка подняла на него удивленный взгляд, и, осознав его слова, невольно заулыбалась.

— То-то ты вернулся так быстро, — ответила она с плохо скрываемым облегчением. — Я уж думала, госпожа Ма не выпустит тебя из своих когтей, не показав в подробностях все, что скрывается под ее халатом и нижней рубахой.

— О чем ты говоришь, жена моя? — притворно удивился юноша, подавая Ваньцин руку и помогая подняться со стула. — Уважаемая Кан Минь целомудренна и верна своему мужу, — наклонившись к ушку жены, он прошептал:

— Сегодня вечером — верна поневоле.

Му Ваньцин тихо засмеялась, и они бок о бок зашагали к отведенным им гостевым комнатам.

Утро после пира Му Ваньцин вынужденно проводила в одиночестве, в постели, и в скверном настроении. Жестокое похмелье настигло ее поутру, наполняя голову давящей болью, а тело — слабостью. Благодаря хлопотам Инь Шэчи, добывшего жене достаточно воды и густого мясного бульона, девушке изрядно полегчало, но головная боль не ушла полностью. К тому же, в гости к молодой паре заявился Цяо Фэн, и затребовал к себе Шэчи, обещая посвятить нового друга в некое предприятие, важное для всей империи Сун. Ваньцин не хотела лишаться общества мужа, но возразить против его участия в государственном деле не могла, и теперь скучала одна, лёжа на кровати.

Внезапно, дверь отворилась, и в комнату вплыла Кан Минь, спокойная и целеустремлённая. Ее тщательно подведенные губы изгибались в лёгкой, чуть насмешливой улыбке, шелковый халат окутывал ее стройное тело персиковым облаком, а в руках жены старейшины Ма лежал небольшой поднос, полный сладостей.

— Моего мужа здесь нет, — раздражённо бросила ей Му Ваньцин. — Он ушел с Цяо Фэном.

— Ну что ты, сестрица, я вовсе не к нему, — пропела госпожа Ма, подходя ближе к постели девушки. — Я видела вчера, как ты пила вместе со всеми, и подумала, что сегодня тебе должно нездоровиться. Кое в чем мы, женщины, не можем угнаться за мужчинами — например, в количестве выпивки, которое они могут влить в себя за один вечер. Попробуй эти пироги из зелёных бобов, я сама их испекла. Сладость и сытность этого лакомства придадут тебе сил, и помогут твоему телу бороться с недугом похмелья, — она поставила поднос на кровать рядом с Ваньцин, и широко улыбнулась. Глаза ее, впрочем, выражали лишь пристальное внимание.

— Правда? Спасибо, сестра, — вымученная улыбка Му Ваньцин более походила на гримасу боли. — Твоя помощь очень кстати, — двумя пальцами правой руки, она осторожно взяла с подноса один из зелёных кружочков, и поднесла ко рту. Ее челюсти мерно задвигались.

— Не стоит благодарности, — приторным голосом ответила Кан Минь. — Мы, жены вольных странников, должны помогать друг другу, ведь слишком часто наши мужья заняты своими мужскими делами, и не могут уделить нам должного внимания, — Ваньцин согласно покивала.

— М-м-м, очень вкусно, — похвалила она, убрав ладонь ото рта. — Я уже чувствую прилив… ох… что со мной?..

Девушка внезапно вздрогнула, неуклюже перевалилась на бок, рассыпав сладости, и скатилась с кровати. Ее лицо кривилось, губы часто хватали воздух, а тело забилось в крупной дрожи. Кан Минь довольно рассмеялась.

— Ничего особенного, милая, всего лишь преждевременная смерть, — издевательски протянула она. Му Ваньцин прохрипела что-то невнятное, содрогаясь все реже и слабее.

— Инь Шэчи отверг меня вчера, боясь твоего гнева, — негромко сообщила госпожа Ма, наклонившись к своей жертве. — Обычно, я отомстила бы глупому мужчине, что пренебрег мною, но в этот раз, слишком велик соблазн, и слишком ничтожно препятствие, преграждающее мне путь… это я о тебе, — будничным тоном пояснила она. — Молодой господин Инь так красив, юн, и наивен, — в ее голосе вновь зазвучали мурлыкающие нотки. — Он сам не знает, на что способен. С его силой, и моими маленькими хитростями, он может занять высокое положение в любом из сообществ вольных странников. Конечно, какое-то время он будет вынужден носить траур по жене, — со скукой вздохнула она. — Но не волнуйся, я смогу утешить его горе, и помогу забыть тебя. Очень быстро забыть, — хищно улыбнулась Кан Минь. — Ведь я — не какая-то там неопытная девчонка. Я знаю, как сделать мужчину счастливым. Порадуйся за своего мужа, ведь его ждёт великое будущее, будущее рядом со мной. Очень скоро, он станет моим…

— Станет ли? — прервал ее голос Му Ваньцин, холодный и спокойный. Правая рука девушки разжалась, и брезгливо уронила на пол смятое зелёное пирожное.

Кан Минь испуганно вскрикнула, округлив глаза, и попятилась назад, уставившись на ту, которую уже считала мертвой. Внезапно ожившая девушка легко хлопнула ладонью по доскам пола, подбрасывая себя на ноги, и ловким движением подхватила меч со столика рядом с кроватью. Вылетевший из ножен клинок сверкнул стальным блеском, и вонзился в грудь Кан Минь.

Неверная жена и незадачливая отравительница часто задышала; ее лицо покрылось смертной бледностью, а губы дрожали, словно она пыталась что-то сказать, и раз за разом терпела неудачу. Расширенные зрачки ее глаз вцепились взглядом в бесстрастное лицо Му Ваньцин.

— Ты считаешь моего мужа наивным? — презрительно бросила та. — Он видит тебя насквозь, жадная перезрелая шлюха, и презирает. Вчера, он рассказал мне, какую шутку сыграл, чтобы отвязаться от твоих приставаний. Мы с ним вволю посмеялись и над тобой, и над зелёной шапкой[3] господина Ма. Ты думаешь, что смогла бы отобрать его у меня? Он готов принять за меня смерть, — Ваньцин говорила уверенно и спокойно, без единого следа сомнений в голосе. — И это не слова, а виденное мной дело. Есть ли в твоей жизни кто-то, способный на такое ради тебя? Конечно же нет, ведь ты — из тех женщин, что пользуются мужчинами, а не поддерживают их. Ты скверная жена, и ещё худшая отравительница, — губы девушки искривились в насмешливой улыбке. — Ты положила в эти мерзкие пирожные столько Яда Нутряного Гниения, что его почуял бы и безносый. Что ж, ты нанесла свой удар, и промахнулась, — Му Ваньцин презрительно поморщилась. — А я — нет.

Она вырвала меч из груди Кан Минь легким, небрежным движением, и, стряхнув с него кровь быстрым взмахом, вложила клинок в ножны. Умирающая женщина рухнула на пол, пачкая мореные доски льющейся из ее раны алой жидкостью, и сотрясаясь в предсмертных судорогах. Закашляв, и извергнув изо рта немало крови, она испустила клокочущий, истошный крик, и затихла, глядя в потолок мертвыми глазами.

От двери раздался испуганный вздох — стоявший на пороге молодой нищий глядел на труп жены одного из старейшин широко открытыми глазами, указывая на нее трясущимся пальцем. Наткнувшись взглядом на холодные, равнодушные глаза Му Ваньцин, он попятился, едва не упав, и бросился прочь.

Инь Шэчи кое-как протолкался через густую, тревожно гомонящую толпу нищих, и, остановившись в ее первых рядах, удивленно воззрился на труп Кан Минь, лежащий во дворе гостевого домика, который он делил с женой. Тело госпожи Ма было укрыто чистой тканью, на которой уже начало проступать алое пятно; ее лицо навсегда застыло в гримасе боли и удивления, заметной даже после того, как кто-то закрыл ей глаза. Юноша перевел нечитаемый взгляд на стоящую неподалеку Му Ваньцин. Его жена глядела с невозмутимым спокойствием, и лишь затянутая в перчатку ладонь девушки, поглаживающая рукоять меча, выдавала ее волнение. Стоило их взорам встретиться, как в глазах Ваньцин, впервые за это странное утро, проглянули испуг и стыд.

Все так же бесстрастный, Шэчи вышел вперед, и встал рядом с женой. Наклонившись к ней, он тихо произнес:

— Я пришел, как только услышал крики. Что она сделала?

— Пыталась накормить меня ядом, — в голосе девушки прозвучало облегчение, а ее фигура заметно расслабилась — муж был рядом, и на ее стороне. — Я не хотела оставлять за спиной живого врага.

— Будь готова к бою, — тихо предупредил ее юноша. — Скоро, нищие опомнятся, и начнут бросаться обвинениями. Думаю, придется пробиваться.

— Может, уйдем сейчас? — попросила Ваньцин. — Их слишком много, и они сильны, даже без Цяо Фэна.

— Сперва попробуем объясниться, — твердо ответил Инь Шэчи, и ободряюще улыбнулся. — Ты ни в чем не виновата, жена моя, и тебе незачем бежать, подобно злодею, пойманному с поличным, — девушка ответила ему полным признательности взглядом.

— Что происходит? — раздался громкий, сердитый голос, и из толпы показался чернобородый, длинноволосый мужчина с простоватым лицом. Шэчи узнал представленного ему вчера Бай Шицзина, старейшину-законника. Блюститель порядка Клана Нищих, недовольно хмурясь, похлопывал по ладони своим оружием и символом власти — легкой и тонкой булавой с оголовьем в виде копейного острия, напоминающей странный меч без лезвия.

Бай Шицзин, старейшина-законник

— Что за шум… — вновь заговорил Бай Шицзин, но, остановив взгляд на мертвой Кан Минь, поперхнулся воздухом, и замолчал. Его рот распахнулся, а брови полезли на лоб в выражении сильнейшего удивления и горя. Он неверяще захлопал глазами, и с всполошенным видом обернулся к ближайшим из нищих, словно в поисках поддержки. Судорожно сглотнув, он тихо спросил:

— Кто это сделал?

Один из нищих, наклонившись к его уху, что-то быстро зашептал, то и дело косясь в сторону молодых гостей клана. С каждым словом рассказчика, лицо Бай Шицзина наливалось напряжением; его глаза сердито сузились, а рот сжался в линию. Дослушав, он обратился к юноше:

— Инь Шэчи! Твоя жена совершила ужасное преступление, и будет наказана. Не вини меня за невежливость — я обязан выполнить свой долг, — он шагнул было вперед, но замер, остановленный громким и уверенным голосом Шэчи.

— Она защищала свою жизнь, — промолвил юноша. — Тебе, Бай Шицзин, как и кому-либо другому в Клане Нищих, не в чем ее обвинить.

— Защищалась? — с ядом и горечью в голосе ответил старейшина. — И что же госпожа Ма, слабая и безобидная женщина, могла сделать твоей жене, умелой воительнице?

— Отравить, — холодно ответил Инь Шэчи. — Не будь ты столь взволнован, то мог бы и сам догадаться. Кстати, откуда твое смятение, Бай Шицзин? Что за отношения были между тобой и покойной госпожой Ма? — старейшина-законник возмущенно зашевелил губами, но не успел ответить — его прервал дикий крик, подобный воплю раненного зверя.

— Кан Минь! Любимая жена моя! Как же так⁈ О великое небо, почему ты забрало ее у меня⁈ Почему допустило подобное злодейство⁈ — вопил и причитал Ма Даюань, рухнувший на колени рядом с трупом. Инь Шэчи скривился в невольном смущении, столь велика и неподдельна была печаль лишившегося жены мужа. Определенно, госпожа Ма не заслуживала такой искренности и преданности, но стоило ли объяснять это убитому горем старейшине? Тем временем, Ма Даюань неуклюже поднялся на ноги, обводя окружающее бессмысленным взором.

— Кто? — тихо и коротко выдохнул он. — Кто убил ее? — слезы не прекращали литься из его глаз, а руки, сжатые в замок на груди, мелко подрагивали.

— Му Ваньцин, жена Инь Шэчи, — печально ответил Бай Шицзин. — Они говорят, что…

— Так что же ты стоишь, брат⁈ — вскричал Ма Даюань, и простер руку в направлении молодой пары. — Что же вы стоите⁈ Взять их! В темницу злодеев! Судить их, немедля! Я приказываю вам! — заорал он вдвое громче, видя нерешительность своих собратьев по клану. — Я, Ма Даюань, властью заместителя главы, объявляю секту Сяояо, ее наследника, и его жену, вечными врагами Клана Нищих, за подлое убийство, и попрание законов гостеприимства! Немедленно взять их! — толпа нищих нерешительно качнулась вперед.

— Любой, кто прикоснется к моей жене, лишится руки! — повысил голос Шэчи, видя это нестройное движение. Его меч, выхваченный из ножен, сверкнул в ярком утреннем солнце. — Она ни в чем не виновата, и не тебе, Ма Даюань, близорукий глупец, не разглядевший змею в собственном доме, обвинять ее в чем-либо!

— О, воистину я был глуп и близорук, — прошипел старейшина в ответ. — Я посчитал тебя достойным юношей, другом нашего клана, и получил в ответ вероломство, кровавое злодейство, и поношение. Инь Шэчи, о Инь Шэчи, — горько и ядовито бросил он. — Ты — вовсе не источник роскоши, а коварная змея, таящаяся в блеске фальшивого серебра[4]! Я и вправду не разглядел тебя вовремя, когда ты вполз в мой дом, и не распознал твою подлую натуру, пока ты не вонзил клыки в мою любимую А Минь… — он закрыл лицо руками, горестно качая головой. Закаменевшее лицо Инь Шэчи, напротив, утратило все напряжение, и осветилось столь привычной ему насмешливой улыбкой. Не терпящий уныния, как своего, так и чужого, и раздраженный слепотой старейшин-нищих, он ответил на их упреки своим любимым способом — насмешками.

— Ты прискорбно глуп, Ма Даюань, настолько, что не отличишь белизну девственно-чистой простыни от многократно запятнанной грязной тряпки, — издевательским тоном бросил он. — Но милостивое небо, взамен отнятых излишков ума, одарило тебя умением ловко складывать слова. Я принимаю данное тобой прозвище — Серебряная Змея. Запомните его, и запомните крепко, — обратился он ко всем окружающим. — Ведь если вы и вправду решите стать врагами моей секты, то везде, где оно прозвучит, Клан Нищих будет нести позорные поражения! — он весело рассмеялся, и очертил полукруг клинком меча, указывая острием на окружающих его нищих. — Ну что, вы так и будете стоять и бездумно смотреть на меня, словно стадо овец, или мы все же сразимся? Кто первый отведает моего меча? — его клинок со свистом разрезал воздух, описав серебристую петлю.

Бай Шицзин, злобно оскалившись, повелительно взмахнул своей булавой. Бросив собратьям короткую команду, он шагнул вперед, подавая пример. Шэчи, упреждая дружный шаг нищих, метнулся прямо на них, и встретил их широким рубящим взмахом. С полдесятка воинов клана отшатнулись, роняя перерубленные пополам посохи, и теряя кровь из длинных и болезненных, пусть и неглубоких, ран. Бай Шицзин накинулся на него, и они сцепились в короткой сшибке, скрестив оружие. Инь Шэчи без труда отшвырнул старейшину назад, вдогонку кольнув его в грудь быстрым движением. Его противник покачнулся, выпустив оружие из рук, и отступил, прижав ладони к ране.

Му Ваньцин держалась рядом с мужем, прикрывая ему спину, и ее короткий меч словно обратился тысячей клинков, болезненно жалящих любого, кто посмел атаковать молодую пару воителей. Нищие отшатывались, утирая кровь с разрезанных лиц, баюкая рассеченные конечности, и прихрамывая на подрубленные ноги.

Шэчи отчаянно крестил воздух мечом, отбивая множество ударов одновременно, и успевая атаковать в ответ. Много воинов Клана Нищих получило обидные и болезненные раны от его клинка этим утром, лишившись ушей, носов, и пальцев — глумливо смеясь, юноша уязвлял своих противников одного за другим, заставляя отступать.

— Прекратить немедленно! — раздался громовой голос, сотрясший воздух подворья Ван Цзяньтуна. Нищие невольно замерли, и откатились прочь, помогая своим раненым. Инь Шэчи, криво ухмыльнувшись, крутанул мечом, стряхивая с лезвия кровь, и убрал оружие за спину, держа его обратным хватом. Му Ваньцин, наоборот, подобралась, держа наготове свой стреломет. На поле боя пришел Цяо Фэн.

— Что здесь творится? — грозно промолвил он, выходя из-за спин товарищей по клану. — Если ты хотел поупражняться в воинских искусствах с моими младшими, братец Шэчи, зачем калечить их? И что… — он заметил, наконец, труп Кан Минь, и застывшего рядом с ней Ма Даюаня. Удивленно моргнув, он обратил вопрошающий взгляд на Шэчи и Ваньцин.

— Это ведь не вы… — недоверчиво протянул он, не заканчивая фразу.

— Да, моя жена убила эту распутную женщину, — легко ответил Инь Шэчи. — Ваш старейшина и гордый носитель зеленой шапки, Ма Даюань, уже успел объявить меня, и даже мою секту, врагами вашего клана. К чему дальнейшие разговоры, брат Цяо? Давай, покажи мне свое боевое искусство, — он приглашающе махнул рукой.

— Но почему? За что? — непонимающе воскликнул наследник Клана Нищих. — Нужно как следует разобраться во всем этом…

— Цяо Фэн! — прервал его речь крик очнувшегося Ма Даюаня. — Немедленно уничтожь врагов клана! Я приказываю тебе!

— Но ведь это же… — попытался возразить Цяо Фэн, но потерявший жену старейшина не собирался его слушать.

— Немедленно! — заорал он, брызгая слюной. — Сейчас же! Повинуйся приказу старшего! Убийцы и злодеи не должны уйти от наказания! — наследник Клана Нищих тяжело вздохнул. В его взгляде, обращенном на Инь Шэчи, виднелось сожаление.

— Беги к лошадям, — тихо сказал юноша жене. — Я задержу его, и догоню тебя, — Ваньцин коротко кивнула, и метнулась прочь длинным прыжком, ускоряя себя техникой шагов.

Цяо Фэн едва успел применить свою защитную технику — волна ци, вырвавшаяся из его ладоней, остановила острие меча в каком-то чи от его груди. Инь Шэчи не собирался отдавать бывшему другу, и вынужденному врагу, преимущество первого удара, и атаковал первым, быстрый, как молния, но все же не успевший. Юноша не стал вступать в продолжительную борьбу, и меряться с Цяо Фэном силой — он уклонился от его техники, и, скользнув в сторону, настиг одного из стоящих поодаль нищих. Легко уйдя от неуклюжего и поспешного удара посохом, и ухватив тоненько вскрикнувшего парня за лохмотья, Шэчи резким усилием швырнул его в своего противника. Цяо Фэн вынужденно прекратил атаку, и перехватил в воздухе товарища по клану, летевшего на него диковинным снарядом. Когда наследник Клана Нищих вновь повернулся к врагу, того уже и след простыл.

— Попомните Серебряную Змею! — раздался веселый крик Инь Шэчи от коновязи. — Вы еще проклянете день, когда решили сделать его своим врагом!

Юноша и девушка, оседлав белого и черного скакунов, пронеслись по подворью Ван Цзяньтуна быстрее ветра, и исчезли вдали, оставив за собой лишь клубы пыли.

Примечания

[1] Один шэн равен литру.

[2] Один доу равен десяти литрам.

[3] Зеленая шапка — знак супружеской измены. Китайский аналог т. н. рогов.

[4] Имя «Шэчи» переводится как «роскошь». Фамилия «Инь» частично созвучна с произношением иероглифа «инь», означающего «серебро». Первый слог имени «Шэчи» частично созвучен с иероглифом «шэ», означающим «змея».