Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 45 Описывающая сражение северного медведя и стаи волков против дракона юга

Вскоре после восхода солнца, в ворота поместья семьи Ю, запертые по раннему времени, часто и громко заколотили. Сонные слуги, вышедшие на стук, некоторое время переругивались с нежданным гостем, но все же впустили его, а точнее, ее — изможденного вида девушку, ведущую в поводу пару лошадей. Ездовые животные, утомленные лишь немногим меньше своей хозяйки, везли необычную поклажу: между их седел была закреплена попона, с уложенным на нее бессознательным человеком. Именно личность этого несчастного побудила прислужников семейства Ю сначала впустить незнакомку, а потом, по ее просьбе, разбудить одного из хозяев. Ю Цзи, младший из двух владельцев поместья, не стал тратить много времени на разговоры — обеспокоенно оглядев привезенного, и перекинувшись парой слов с его опекуншей, он быстрыми шагами двинулся обратно в дом, и вскоре вернулся, сопровождаемый двумя людьми. Один из них, пожилой мужчина с пятнами седины в короткой бородке и усах, носил белый халат и остроконечную шапку. Брови его обеспокоенно хмурились, а в руках он держал вместительный деревянный короб, из тех, что обычно носят за спиной. Вторым был Мужун Фу.

— А Чжу! — недовольно окликнул он девушку, измученно держащуюся за лошадиное седло. — Где ты пропадала? От тебя ни слуху, ни духу уже несколько недель! Ты — одна из моих доверенных служанок, как ты можешь вести себя настолько безответственно? Мне пришлось передоверять ранее порученное тебе чуть ли не случайным людям! Ты сейчас же бросишь этого… этого… — взгляд молодого мужчины остановился на лежащем, и его глаза полезли на лоб, округлившись в сильнейшем удивлении.

— Ц-цяо Фэн? — неверяще выдавил он. — Ты все это время шлялась с… Цяо Фэном? — ошеломление в его голосе понемногу сменялось гневом.

— Я — не ваша рабыня, молодой господин Мужун, — с усталым раздражением прервала его А Чжу. — Я и А Би… мы — сироты, да! Но мы — не ваша собственность! — от давящего на ее плечи утомления, она немного путалась в словах, но говорила дерзко и решительно.

— Старый господин принял меня и сестрицу А Би в свой дом, и заботился о нас, как о родных детях, — продолжала девушка. — Он пообещал, что если нам случится полюбить, то он выдаст нас замуж, как выдал бы собственных дочерей, и не станет чинить нашим свадьбам никаких препон. Работа, что мы с А Би выполняли для вас — лишь благодарность за доброту господина Мужун Бо, а не рабская повинность. Так уж получилось, что я нашла свое счастье. Мне не удалось сообщить вам об этом, но я и Цяо Фэн — законные жена и муж, обвенчанные пред лицом родителей и предков, — Мужун Фу лишь ошеломленно хлопал глазами, слушая ее речи.

— Простите, молодой господин, но я больше не смогу служить вам, — гордо вскинув голову, закончила А Чжу. Ее торжественный вид был слегка подпорчен с трудом задавленным зевком, но наследник Мужунов даже не заметил этого. Скрипнув зубами, он деревянно развернулся, и двинулся прочь, вскоре скрывшись в гостевых комнатах поместья.

— Это и вправду Цяо Фэн? — заговорил второй из мужчин, сопровождавших Ю Цзи. — Что с ним случилось?

— Вы — доктор Сюэ, не так ли? — обратилась к нему А Чжу. Она все же не сумела удержаться от позевывания, но справилась с собой и продолжила:

— Какой-то кидань отравил моего мужа Ядом Семи Трав и Насекомых. Молю вас, уважаемый доктор, помо… помогите… ему… — глаза девушки медленно закрылись, и она опустилась на землю, совсем рядом с копытами лошадей. Ю Цзи, недовольно сжав губы, взял ездовых животных под уздцы, и отвел в сторону.

— Слава господина Цяо не уступает героям древности, — растерянно промолвил Сюэ Мухуа. — Потерять такого доблестного воина из-за того, что, гм, за него некому попросить… — он бросил неловкий взгляд на А Чжу, свернувшуюся клубочком и вовсю выводящую носом сонные рулады. Целитель вновь смущенно прокашлялся.

Сюэ Мухуа

— В общем, его смерть стала бы горем для всей Поднебесной, — закончил он. — Пожалуй, я сделаю для него исключение, и поработаю в долг. Как-никак, о честности Цяо Фэна ходит не меньше легенд, чем о его силе.

— Если нужно, господин целитель, я заплачу за его лечение, — с решительным видом предложил Ю Цзи. — Думаю, мой брат не откажется от передачи вам семейного стиля боя, чтобы помочь самому Цяо Фэну.

— Что вы, господин Ю, не стоит, — пристыженно отозвался знаменитый лекарь. — Я… о плате мы подумаем после. Сейчас, важнее спасти человеческую жизнь.

Младший из братьев Ю кликнул слуг, часть из которых сгрузила с лошадей неподвижное тело главы Клана Нищих, и унесла в дом, в сопровождении Ю Цзи и Сюэ Мухуа. Другие из прислужников, а точнее, несколько молодых прислужниц, осторожно подняли спящую А Чжу, и понесли ее в сторону гостевых комнат. Ни те, ни другие не заметили нечто, проклюнувшееся из земли, подобно диковинному грибу — эта странная вещь была скрыта от взглядов то приоткрытой створкой ворот, то тенью от густого облака. Позже, двор поместья опустел, и на нем не осталось никого, кто мог бы приглядеться, и распознать в непонятной диковине лысую человеческую голову, внимательно оглядывающую дома и стены подворья. Чуть кивнув сама себе, голова без звука погрузилась в землю, и исчезла без следа.

Сегодняшним утром, большая часть гостей Места Встречи Героев мирно спала в своих постелях. Множество доблестных воинов со всех концов Срединной Равнины съехались в поместье братьев Ю, услышав призыв Клана Нищих. Будь Цяо Фэн в сознании, он с радостью узнал бы в многих из приехавших старых знакомых, как по битве за Яньмыньгуань, так и по давним встречам на реках и озёрах. Но глава Клана Нищих все ещё отлеживался от яда, а его жена — от долгого и трудного путешествия. Были и среди новоприбывших те, кому требовалось отоспаться после долгого пути, но нашлись в Месте Встречи Героев и ранние пташки.

Младший из братьев Ю решил начать свое утро с воинских упражнений — вооружившись тренировочной саблей и простым деревянным щитом, он увлеченно фехтовал с одним из гостей, коренастым мужчиной сурового вида. Этот просто одетый воин ловко орудовал саблей в ножнах, спокойно отражая удары Ю Цзи, и нанося молниеносные ответные выпады. Вот, его сабля сбила в сторону секущий удар оружия младшего Ю, на мгновение столкнулась с его щитом, и, обогнув деревянный диск, коснулась плеча Ю Цзи. Тот поспешно отступил на шаг, и с уважением поклонился.

— Благодарю за наставления, господин Ци, — промолвил он. — Вы более чем достойны своего прозвища «Быстрый клинок» — в бою с вами, меня словно атакуют трое.

— Не стоит, не стоит, — благожелательно ответил его противник. Лицо мужчины по фамилии Ци, круглое, обрамленное топорщащейся бородой, и пересечённое несколькими шрамами, расплылось в добродушной улыбке. — Ваш семейный стиль, и, особенно, метод использования щита, очень необычны. Стоит вам освоить их получше, и вы без труда одолеете многих, подобных мне. Ещё раз?

— Пожалуйста, — кивнул Ю Цзи, вновь принимая боевую стойку.

Двое других гостей, рано поднявшихся с постели, устроились в тени пышной кроны старой локвы, что росла в углу двора. Сидя за круглым каменным столиком, они увлеченно гремели бамбуковым стаканчиком с игральными костями, и передвигали друг к другу кусочки серебра.

— Для человека, носящего прозвище «Безденежный», в твоей суме на удивление много денег, брат Бао, — весело заметил один из них, рослый мужчина в темно-зеленом хлопковом халате с наплечниками из стальной чешуи, пока его соперник с сосредоточенным видом тряс стаканчиком.

— Это серебро — не мое, — с важным видом заявил мужчина по фамилии Бао. Тощий и загорелый, одетый в потрёпанную рубаху не по размеру, он глядел на противника по игре с лукавым добродушием. — Я честно украл его из кошельков жадных богатеев, чтобы пожертвовать на благое дело, а именно — на борьбу с киданями, — резко перевернув стаканчик на стол, он осторожно поднял его, и издал довольный возглас: на игроков смотрели пятерка и шестерка. — Сдаешься, братец Ванхай?

— Я все же попытаю счастья, — с улыбкой ответил тот, и, в свою очередь, затряс игральными костями.

— Если ты собираешься отдать эти деньги на военные траты, как же ты можешь ставить их на игру в кости? — небрежно встряхивая стаканчик, спросил Ванхай с преувеличенным любопытством.

— Очень просто, — с ленивым благодушием ответил Бао. — Ты пришел сюда, чтобы принять участие в войне, братец. Если часть украденных мною богатств окажется в твоём кошельке, ее тоже можно считать военными тратами — ты, я уверен, ещё не раз потратишься за время войны. Или ты собрался сбежать с моими деньгами? — нахмурился он в притворной сердитости.

— О, я не посмел бы вызвать гнев знаменитого Бао Цяньлина, — рассмеялся тот, и опустил стаканчик на стол. Игроки наклонились к костям, и Цяньлин зло сплюнул под ноги.

— Провались оно в Диюй, — в сердцах выругался он. — Две шестерки! Третий проигрыш подряд! Неужто игра в кости — семейный навык фамилии Сян?

— Наш семейный навык — техника для палицы, — рассеянно ответил Сян Ванхай, сгребая выигрыш в кошелек. — Мне просто сопутствует удача, брат Бао, только и всего.

— Всякая удача имеет свойство заканчиваться, — уверенно заявил его соперник. — Не спеши прятать деньги — мы сыграем ещё, и я обязательно оставлю тебя без штанов! — он торжественно задрал нос, приняв нарочито самодовольный вид.

— Как же я пойду на войну без штанов, брат? — притворно удивился Ванхай, вновь вкладывая кости в стаканчик, и встряхивая его. — Это будет жестоко с твоей стороны — отнимать у меня одежду.

— Не беспокойся, друг мой, — покровительственным тоном промолвил Бао Цяньлин. — Выиграв твои штаны, я немедленно пожертвую их тебе же… А, проклятье! Опять две шестерки!..

Игроки продолжали самозабвенно перекатывать кости, не обращая внимания ни на что другое. Прошедшую мимо них пожилую женщину, как и увивающегося вокруг нее мужчину, они даже не заметили.

— Подожди, сестрица Цзюань, — умоляюще говорил мужчина. Его круглое, пухлощекое лицо сморщилось в жалобной мине, а широкие ладони с короткими пальцами были сложены на груди. — Неужели ты откажешь старшему брату по учебе в такой незначительной просьбе? Все, что я хочу — провести с тобой немного времени, и вспомнить былые деньки. Уверен, ты и сама нередко вспоминаешь их с теплотой, — он просяще улыбнулся.

— Я — замужняя женщина, Цяньсунь, — с усталым раздражением ответила его сестра по учебе, не замедляя шаг. — Оставаться наедине с посторонним мужчиной для меня — верх неприличия, — грузная и начинающая седеть, она сохраняла лишь бледную тень былой миловидности, но, похоже, глаза ее воздыхателя до сих пор видели перед собой ту юную красавицу, что обучалась вместе с ним.

— Твои непрерывные приставания уже переходят всякие границы, — недовольно добавила женщина. — Пожалуйста, Цяньсунь, оставь меня в покое.

— Я вовсе не собирался беспокоить тебя, милая сестрица, — заныл мужчина по имени Цяньсунь. — Ни за что не поверю, что ты хоть немного не скучаешь по тому счастливому времени, что мы провели вместе. Помнишь, как ты пела для меня? О, я многое бы отдал, чтобы вновь послушать твое пение! Вот когда твой муж, этот бесчувственный сухарь Тань, в последний раз просил тебя спеть для него?

Госпожа Тань и ее воздыхатель

— Чжао Цяньсунь! — сердито рявкнула госпожа Тань. — Не смей ругать моего мужа! Ты, бесполезный лентяй, сам виноват в том…

Она не договорила, растерянно осекшись: сонное благолепие раннего утра резко сменилось чем-то много более зловещим. С дюжину высоких фигур вознеслись на верхушку стены поместья слаженным прыжком, и отсветы утреннего солнца заблестели на клинках их мечей. Убийственное намерение, исходящее от нежданных гостей, наполнило воздух, словно превратив его ароматную утреннюю прохладу в спертую духоту.

Одновременно с появлением вторженцев, ворота усадьбы сотряс могучий удар. Тяжёлые створки, запертые на один лишь медный замок, весомо содрогнулись, окутавшись облачком пыли, а одна из петель, в которые была продета дужка замка, с треском покачнулась, выйдя из дерева створки на полпальца.

Сян Ванхай, вскочив из-за стола, бросился к воротам, где пару мгновений заполошно озирался в поисках засова. Тяжёлого бруса нигде не было видно — видать, слуги зачем-то унесли его внутрь. Глядя на створки бешеным взглядом, Ванхай ухватился руками за деревянные пазы, должные держать засов, и сжал их в сгибах локтей, напрягшись в отчаянном усилии. Вовремя: ещё один сокрушительный удар врезался в ворота, заставив дерево створок хрустнуть. Судорожно вцепившийся в пазы засова мужчина покраснел от напряжения, но все же выдержал.

— Тревога! Нападение! — во все горло закричал Ю Цзи, и с размаху метнул щит в ближайшего вторженца.

Свистнув в воздухе, деревянный круг ударил того прямо в лицо, рассадив скулу. Злодей дернулся назад, и, не удержав равновесия, с криком рухнул со стены. Младший Ю не видел своего мимолётного успеха — отбросив в сторону тренировочную саблю, он со всех ног бежал к дому.

— Никак на нас напали? — с преувеличенным удивлением округлил глаза Бао Цяньлин. — Вот незадача — я совершенно не успел отыграться! — сокрушенно покачав головой, он без капли страха обратился к воинам, спрыгнувшим со стены:

— Может, подождете, пока я выиграю все деньги обратно у братца Ванхая? Нет? Ну что вам стоит, собратья? Сделайте мне, «Безденежному» Бао Цяньлину, одолжение, будьте добры!

Один из вторженцев, раздражённо морщась, бросился на кривляющегося мужчину с мечом наперевес. Тот открыл рот в притворном ужасе, и, неловко шагнув назад, хлопнулся на седалище. Его поддельный испуг вмиг исчез, стоило лишь ретивому вояке приблизиться, и замахнуться мечом: довольно скалясь, Бао Цяньлин приподнялся на руках и одной ноге, и встретил врага точным пинком в живот. Сразу же, он легко кувыркнулся назад, опираясь на руку, и носок его сапога, грязного и потертого, врезался в подбородок согнувшегося от боли мужчины. Незадачливый мечник рухнул, как подкошенный, а Бао Цяньлин присел на корточки, и довольно захихикал. С глубокомысленным видом почесав в подмышке, он поднес к лицу сжатые пальцы, оглядывая пустую руку с таким вниманием, будто извлёк на свет золотой слиток. На мгновение сунув в рот щепоть, что ничего не держала, он увлеченно задвигал челюстями.

На сей раз, на него кинулись уже двое враждебных мечников. Издав напуганный крик, Бао Цяньлин вскочил на четвереньки, и с неожиданной резвостью побежал прочь, отталкиваясь ступнями и руками. Вторженцы не отступились, гонясь за мужчиной, но едва лишь они приблизились на несколько шагов, тот прыгнул, перекувыркнувшись в воздухе, и приземлился на плечи своих преследователей. Обе руки ловкого воина взметнулись вверх, и его сложенные щепотью пальцы с размаху врезались в виски мечников. Те упали замертво, а Бао Цяньлин, испустив дикий визг, длинным прыжком метнулся к следующему врагу.

Воин по фамилии Ци, ранее фехтовавший с Ю Цзи, не двинулся с места при виде бегущих к нему врагов — лишь сжал в левой руке ножны сабли, поглаживая правой ее рукоять. Когда вторженцы приблизились, он резко метнулся вперёд, и словно окутался серебристой пеленой, в которую превратился клинок его оружия. Двое из его противников повалились наземь, хлеща кровью из глубоких рубленых ран, остальные же попятились, с трудом отражая бешеный натиск свистящей сабли. К трем, отбивавшимся от Ци, присоединились ещё двое, но удары их мечей даже не замедлили напор умелого воина. Наоборот, вступившие в бой вынужденно перешли в защиту, не успевая за скоростью сабельных ударов.

— Зовите побольше своих дружков, — насмешливо бросил мужчина, тесня сразу пятерых. — Я всем вам покажу, за что меня, Ци Лю, называют «Быстрый клинок»!

Спрыгнувшие со стены воины поначалу не обратили внимания на пожилую женщину, и мнущегося рядом с ней седовласого мужчину. Не удостоив престарелую парочку и взгляда, они двинулись было на помощь сражающимся товарищам, когда небольшой тонкостенный горшочек приземлился под их ногами, и, расколовшись, окутал вторженцев облаком густого зелёного дыма. Разбойники судорожно закашляли, хватаясь за глотки. Госпожа Тань, оценивающе оглядев врага, метнула ещё одну газовую бомбу, накрывая задние ряды вторженцев. Следом, она без единого сомнения бросилась прямо в облако газа, и мощным ударом кулака сбила с ног одного из вражеских бойцов.

— Сестрица Цзюань, поосторожнее!.. Сестрица Цзюань, воин справа от тебя задерживает дыхание, берегись его меча!.. Сестрица Цзюань, не увлекайся, твой яд уже рассеивается!.. — причитал Чжао Цяньсунь. Сам он, впрочем, не спешил присоединиться к сестре по учебе.

Сражение само нашло пожилого соблазнителя чужих жен: все новые и новые враги проникали в поместье, преодолевая стены с помощью техники шагов. Один из них, худощавый мужчина с двухклинковым коротким мечом, мимоходом резанул немолодого воздыхателя госпожи Тань по плечу.

— Отстань, мне не до тебя! — отмахнулся тот от удара, и с неожиданной ловкостью ускользнул прочь техникой шагов.

Воин с двухклинковым мечом удивлённо приподнял бровь, и метнулся следом, не менее резвый и легконогий. Его странное оружие засвистело, вспарывая воздух в быстрых ударах. Чжао Цяньсунь, ругаясь и жалуясь, какое-то время успешно отбивал выпады двух кривых клинков кулаками и ладонями, но, получив рану в руку, не успел отразить точный укол острия, пронзивший ему горло.

Сян Ванхай держался из последних сил. Его напряжённое лицо было красным не только от натуги: брызги крови вылетали из его рта с каждым хриплым выдохом. Нечеловеческие усилия причинили мужчине внутренние повреждения; он наверняка мучился от жестокой боли, но не сдавался, продолжая закрывать ворота своим телом.

Внезапно, одна из тяжёлых дубовых досок прямо перед ним с треском разломилась пополам. Пробившая ворота булава-метеор ударила, превращая лицо Сян Ванхая в кровавое месиво, и тело несгибаемого защитника повисло на створках. Следующий удар отбросил в сторону и труп, и слетевший с петель замок. Путь за стены был свободен.

Показавшийся в проеме гигант в тяжёлой броне вскинул окровавленную булаву, указывая на здание поместья, и воины за его спиной разразились воодушевленными криками, но тут, двери дома распахнулись, и наружу посыпались вооруженные люди.

Впереди бежали братья Ю с фамильным оружием наготове. Железноликий Судья Шань Чжэн и четверка его сыновей ненамного отставали от них. Господин Тань взволнованно осматривал двор, пока не отыскал свою жену. Многие другие воины сжимали обнаженное оружие, настороженно глядя на врага.

Два ряда бойцов на мгновение замерли друг напротив друга; сражавшиеся во внутреннем дворе поспешно отступили к своим.

— Мне нужна голова Цяо Фэна, — нарушил тяжёлое молчание огромный мужчина в броне. — Отдайте мне ее, и останетесь в живых.

— У меня есть идея получше, проклятый кидань, — медленно проговорил Ю Цзюй. — Отдай мне свою голову. Я принесу ее в жертву тем несчастным, кого убили твои прихлебатели.

— Ты сам выбрал свою судьбу, ничтожество, — презрительно бросил броненосный гигант. Вскинув булаву, он прокричал:

— Убить их!

— Вперёд, братья! — не менее громко заорал старший Ю.

Два строя столкнулись во звоне и лязге оружия, ругательствах, и криках боли. Клинки обагрились кровью, и ряды сражающихся смешались. Многие применили техники шагов, прыжками возносясь над толпой в попытках занять выгодное положение, другие ринулись напролом, стремясь достичь того или иного противника.

К последним принадлежал и чудовищных размеров кидань в броне. Он бросился вперёд, подобный атакующему носорогу, и успел сбить с ног и стоптать двоих неосторожных воинов, сокрушив ударом булавы ещё одного, прежде чем наткнулся на Ци Лю. Тот зло ухмыльнулся, показав кривые зубы, и метнулся вперёд с молниеносной скоростью, норовя достать ударом сабли смотровую щель вражеского шлема. Клинок скрежетнул о подставленную перчатку, тут же зазвенел о наплечник, высек искры из спинной пластины, и обрушился наискось, сверху вниз, пытаясь просечь латный воротник. Этот удар сослужил воину с саблей дурную службу: его оружие с лязгом врубилось в сталь доспеха, оставив на нем длинную царапину, и полностью открыв своего владельца для атаки — слишком уж высок был его противник. Кидань немедленно воспользовался оплошкой врага. Его бронированный кулак врезался мужчине под дых, а следом, тяжёлая булава опустилась на плечо ошеломленного Ци Лю, превратив воина в изломанный труп.

Господин и госпожа Тань, соединившись, вынужденно сражались поодаль от союзников: клубящееся вокруг них облако яда не стало бы разбирать правых и виноватых. Пожилая пара неспешно продвигалась вперёд, остался за собой неподвижные тела, отравленные ядом, или же сраженные кулачными техниками. Враги падали перед ними, один за другим; раненые задыхались в ядовитом дыму, что порождали разбрасываемые мужчиной и женщиной газовые бомбы, и супруги Тань обращали мало внимания на тела, что оставались позади. Это стало для них смертельной ошибкой: один из павших, чернобородый мужчина с повязкой на лбу, поднялся на ноги за спинами супругов, прижимая к лицу полосу мокрой ткани. Кривое лезвие его сабли сверкнуло в быстром ударе, и срубило обе седые головы.

— Ненавижу проклятых отравителей, — невнятно прорычал мужчина сквозь свою защитную повязку, и побрел прочь от задымленного ядом уголка двора.

Одетый в чёрное мужчина, чьи желтоватые вьющиеся волосы слиплись от пота, ожесточенно размахивал длинным мечом, но все никак не мог попасть по верткому Бао Цяньлину. Яростные усилия кудрявого мечника, казалось, лишь забавляли ловкого воина, который с хихиканьем и насмешками уклонялся от всех атак противника. Легко уйдя от широкого рубящего взмаха, Цяньлин неожиданно шагнул ближе, и, резко выбросив руку вперёд, ударил врага ниже пояса. Точнее, его ладонь ухватила полную горсть, и что есть силы сжала.

Мечник взвыл от боли, тонко и протяжно, и, согнувшись в три погибели, сполз наземь. Бао Цяньлин издевательски подхватил его вопль, округлив глаза.

— Ну что, глупый тибетец, нравится моя техника «обезьяны, ворующей персики»? — насмешливо спросил он. — Попробуй-ка теперь «обезьяну, раскалывающую кокос»!

Высоко подпрыгнув, он крутанулся в воздухе, и приземлился обеими ногами прямо на голову лежащего мечника. Череп мужчины громко хрустнул. Бао Цяньлин залился счастливым хохотом, сидя на корточках в луже кровавой грязи, в которую превратилась голова поверженного врага.

В этот миг, один из сражающихся — угрюмый мужчина с саблей, — пинком отшвырнул своего противника, и, шагнув к радующемуся воину, с размаху рубанул его поперек спины. Тот, истекая кровью, упал прямо на труп побежденного тибетца, и больше не шевелился. Даже в смерти, шальная улыбка не покинула лица Бао Цяньлина.

Фамильные щиты братьев Ю лязгали и скрежетали, принимая на себя тяжёлые удары «меча девяти колец». Сабля-переросток, удерживаемая свирепо скалящимся лохматым мужчиной, мелькала легким перышком, позвякивая кольцами на обухе — разошедшийся воин, низенький и не выглядящий сильным, орудовал ей так резво, что Ю Цзи и Ю Цзюй поневоле пятились под градом ударов. Их собственные клинки, более лёгкие и удобные, не могли дотянуться до врага — тот умело пользовался длиной своего оружия. Пошатнувшись от очередного с трудом заблокированного удара, Ю Цзюй быстро кивнул младшему брату, и они оба вдруг опустили щиты. Их враг довольно расхохотался, и рубанул, широко и размашисто, стремясь отсечь обе братские головы. Его тяжёлое оружие вновь зазвенело о сталь, но на сей раз, его встретили клинки сабель братьев Ю, сложенные вместе подробно ножницам. Низкорослый воин не успел опомниться, как братья слаженно шагнули вперёд, удерживая его «меч девяти колец» в сцепке клинков. Края их щитов, усаженные острыми лезвиями, врезались в шею врага с обеих сторон, и сомкнулись с громким лязгом. Лохматая голова, отделенная от тела, покатилась по земле, а Ю Цзи с Ю Цзюем вскинули щиты, и шагнули навстречу следующему противнику.

— Поглядите-ка: целая семейка мечников! — вскричал лысый крепыш, указывая на Шань Чжэна и его сыновей остриём клинка. — Славная добыча для Чжо Буфаня, Бога Меча! Ну что, брат Хун, брат Хо, повеселимся?

Стоящие рядом с ним мужчины — оба в кожаной броне, и вооруженные мечами, — молча кивнули, и вся троица бросилась вперед.

Железноликий Судья и двое его сыновей едва успели защититься от этой дружной атаки. Мечи громко лязгнули, столкнувшись в жестокой сшибке, и заплясали в быстром танце выпадов и блоков.

— Оставьте мне старого пса и пару его щенят, братья! — громогласно воскликнул Чжо Буфань, наседая на Шань Чжэна. Клинок лысого мечника со свистом кромсал воздух, пытаясь дотянуться до плоти врага. — Себе можете взять двух других шелудивых пащенков!

— Ты слишком… самонадеян, незнакомый наглец, — выдавил пожилой воин, кое-как отбиваясь от непрерывных атак Чжо Буфаня.

Тот лишь рассмеялся в ответ, и, перехватив меч двумя руками, с удвоенным усердием накинулся на противников. Шань Чжэн и двое его младших сыновей — Цзишань и Шушань, — поневоле отступали, защищаясь. Заметно было, что глава секты И-цзы-хуэй на голову превосходил старого мечника — даже с помощью двух сыновей, тот не мог переломить ход боя в свою пользу.

— Довольно игр! — вскричал Чжо Буфань, нанося широкий рубящий удар, что заставил его противников пошатнуться, принимая атаку на клинки. — Пора заканчивать с этим мусором! Брат Хун, брат Хо, вместе!

Целью своего следующего выпада лысый мечник избрал оружие Шань Чжэна. Позволив клинкам столкнуться, и сцепиться в жестком блоке, Чжо Буфань шагнул вперёд, и налег на оружие, толкая старого воина прямо на одного из его сыновей. Оба повалились на землю, сбитые с ног. Тем временем, Хун и Хо оттолкнули своих противников с не меньшей силой. На единственного из оставшихся на ногах сыновей Шань Чжэна нацелились сразу три клинка.

— Цзишань, нет! — закричал один из юных воинов, и, неловко подхватившись на ноги, встал на пути вражеских клинков.

Его меч был вскинут высоко вверх, даже и не пытаясь отразить точные удары Хо и Чжо Буфаня. Острия мечей пронзили тело юноши насквозь, окрасившись алым, но юный воин не сдался: хрипя и истекая кровью, он с размаху опустил клинок на голову Хо, раскалывая ее пополам, точно спелую тыкву. Напарник Чжо Буфаня рухнул, полуобезглавленный, а следом за ним на землю опустился героический юноша. Шань Цзишань, бледный и растерянный, кое-как отразил атаку Хуна, последнюю из нацеленных на него.

— Я убью тебя, тварь, — судорожно прохрипел Шань Чжэн, вскакивая на ноги. — Верни мне жизнь моего сына!

Пылая гневом, он набросился на главу секты И-цзы-хуэй. Тот лишь глумливо рассмеялся, без труда отражая отчаянный натиск безутешного отца, и присоединившихся к тому юношей.

— Семья Мужун здесь! — раздался вдруг громкий возглас. — Ну-ка, братья, дайте мне дорогу, и я разгоню этих крыс!

— Мужун Фу! — воодушевленно завопил Чжо Буфань. — Вот поистине знатная добыча! Исчезни, глупый старик, ты мне надоел!

Отбив меч Шань Чжэна в сторону, он пинком в живот отбросил старого воина прочь, и ринулся к небольшой группе, что окружала наследника Мужунов. Тот не оставил вызов задиристого мечника без внимания.

Мужун Фу вышел навстречу врагу с кажущейся неспешной ленцой, но вдруг, посреди очередного шага, мгновенно ускорился, на миг пропав из виду. Чжо Буфань, что несся на врага, предвкушающе ухмыляясь, и заранее замахиваясь мечом, вдруг замер на месте, будто врезавшись в стену. Наследник Мужунов, возникший перед ним словно из ниоткуда, глядел в глаза врага с безразличной скукой; точнее, он глядел в единственный целый глаз Чжо Буфаня, в котором медленно остывало удивление. Из другого, превращенного в кровавую кляксу, торчал веер молодого воина, наполовину вошедший в череп.

Выдернув свое необычное оружие из плоти мертвого врага, Мужун Фу брезгливо отряхнул его от крови и мозговой жидкости. Он с толикой удивления взглянул на замершего перед ним Чжо Буфаня, скованного предсмертной судорогой, и небрежно толкнул его в грудь. Глава секты И-цзы-хуэй рухнул, и замер без движения. Защитники Места Встречи Героев разразились восторженными криками, приветствуя успех сильнейшего их них.

Впечатляющая победа Мужун Фу вселила мало страха в сердца вторженцев. Сразу трое набросились на него, желая сразить знаменитого воителя: злобно скалящийся Хун, не намеренный прощать смерть друга, угрюмый саблист, ранее зарубивший Бао Цяньлина, и чужеземец с двухклинковым мечом.

Наследник семьи Мужун не стал дожидаться врагов: раскрыв веер лёгким щелчком пальцев, он метнул его вперёд, небрежно дернув кистью. Легконогий воин с двухклинковым оружием, вырвавшийся вперёд своих соратников, настороженно сузил глаза, и пригнулся, пропуская над собой свистящий белый круг. Лицо мужчины искривилось в презрительной ухмылке: Мужун Фу стоял в двух шагах от него, безоружный и неподвижный. Чужеземный воин бросился вперёд, нетерпеливо вскидывая свое необычное оружие.

Он не мог видеть, как за его спиной, веер описал круг, попутно резанув отставшего Хуна по шее; мечник выронил свое оружие, пытаясь зажать рассеченную жилу жизни, но безуспешно: кровь хлестала из длинной и глубокой раны все сильнее. Через несколько ударов сердца, напарник Чжо Буфаня затих, отправившись следом за двумя своими товарищами.

Веер же продолжил свой смертоносный полет, все так же оставаясь незамеченным для охваченного азартом чужеземного воина. Кривое лезвие двухклинкового меча уже тянулось к груди наследника Мужунов, как тот, со скукой взглянув на своего противника, неспешно поднял руку, и сомкнул пальцы на пластинах веера, за малым не уткнувшегося в шею чужеземца. Мужун Фу небрежно двинул рукой, рассекая глотку врага, и вновь взмахнул своим необычным оружием, стряхивая капли крови с бумажного экрана. Подбежавший воин с саблей успел лишь занести свое оружие — быстрым движением сложив веер, Мужун Фу ударил своего противника в горло, дробя кадык.

— Прекрати убивать моих солдат! — взревел броненосный кидань. Воздух с гудением раздался от широкого взмаха его булавы, и все ближайшие к гиганту воины невольно попятились. — Они все ещё нужны мне!

— Не представляю, зачем живые могут понадобиться мертвецу, — презрительно бросил Мужун Фу. — Разве что, для похорон.

— Ах, мертвецу? — гулко расхохотался огромный мужчина. — Когда я закончу с тобой, самодовольный заморыш, то, что от тебя останется, не потянет и на «мертвеца» — только лишь на «кровавое месиво»! — он зашагал в сторону наследника Мужунов, постепенно набирая скорость.

— Запомни мое имя — Кадалу, — грозно проревел он на ходу. — Оно будет последним, что ты услышишь в своей жалкой жизни.

— Вот так штука, — в притворном удивлении приподнял бровь Мужун Фу. — Нечто, почти уже мертвое, пытается говорить! До чего же глупая падаль встречается порой под небесами — она мнит, что ее предсмертные хрипы хоть что-то значат для живых!

Сильнейшие бойцы двух противоборствующих сторон сошлись в середине двора Места Встречи Героев, и все прочие невольно расступились, давая поединщикам побольше простора. Главным образом, никто не хотел попасть под сокрушительный удар Кадалу.

Бросок тяжеловесного киданя пропал втуне — Мужун Фу без труда уклонился от столкновения. Быстрый удар булавой вдогонку также не сумел задеть увертливого воина. Оружие Кадалу расплывалось в воздухе гудящей стальной дугой, так резво орудовал им гигант, но наследник семьи Мужун снова и снова уходил от яростных ударов киданя. Лицо молодого воина ничуть не утратило своего отстраненного спокойствия с толикой скуки; он не показывал ни усталости, ни даже заинтересованности в поединке. Сражающиеся выглядели двумя полными противоположностями, как стати, так и характера: могучий кидань свирепо ревел, лязгая тяжелой броней, и пытаясь сокрушить ненавистного врага тяжелыми ударами, а его худощавый противник, защищенный лишь лазурным халатом тонкого шелка, всем своим видом выражал безразличие и безмятежность, уходя от атак Кадалу.

Тяжеловесный ляоский воин не оставлял попыток дотянуться до верткого противника, но усталость давила на него все сильнее, заставляя искать новые способы взять верх. Перехватив булаву у оголовья левой рукой, кидань начал наносить удары пяткой и древком оружия — менее сокрушительные, но более быстрые. Порой, он и вовсе отпускал оружие одной из рук, и пытался достать врага тычком кулака, или оплеухой. Ничто не приносило ему успеха — Мужун Фу, применяющий свою технику шагов в полную силу, был неуловимее призрака. Невесомый и недосягаемый, он скользил вокруг бронированного ляосца, с кажущейся легкостью избегая всех его атак.

Прыжком уклонившись от замаха булавы, молодой воин вскочил прямо на оружие противника, и, пробежав по нему, взмахнул своим веером с неуловимой скоростью. Кровь хлестнула из смотровой щели шлема Кадалу, а сам кидань заревел во все горло. Крик его не был исполнен животной ярости — на сей раз, в нем звучала лишь боль. Сжимая лицевую пластину шлема левой рукой, гигант разразился целым вихрем быстрых взмахов булавы, пытаясь дотянуться до врага в последнем, отчаянном усилии. Мужун Фу, беспрепятственно отступив, спокойно ждал.

Очередной полет квадратного бойка киданьского оружия замедлился, и булава-метеор бессильно уткнулась в песок — силы покидали могучее тело ляосца. Он стоял, тяжело дыша, и зажимая ладонью смотровую щель шлема — жажда жизни была все еще сильна в нем, не позволяя сдаться. С отчаянным рыком, он вновь приподнял верное оружие, но булава так и не сделала нового взмаха — Мужун Фу, доселе неподвижный, сорвался с места, и молнией метнулся к врагу. Сложенный веер ударил киданя в подмышку, заставив прикрывающую лицо руку бессильно повиснуть. Следом, молодой воин воспарил ввысь, легко оттолкнувшись от земли, и, кувыркнувшись в воздухе, ударил.

Когда наследник семьи Мужун приземлился на утоптанную землю двора, его руки были пусты — веер, сразивший сегодня столь многих сильных воинов, торчал из смотровой щели киданьского шлема диковинным украшением. Громадное тело Кадалу пошатнулось, и рухнуло наземь с лязгом и грохотом.

Мужун Фу подошел к поверженному врагу, и с брезгливой миной на лице наклонился к нему.

— Мой… мстительный дух… не даст тебе… покоя, — немеющими губами прошептал кидань.

— Ой ли? — насмешливо скривился молодой воин. — Ты не доставил мне больших неприятностей при жизни. Думаешь, после смерти твоя жалкая душонка сможет стать для меня угрозой? — с отвращением осмотрев измочаленные, треснувшие пластины веера, он покачал головой, и поднялся на ноги.

— Заканчивайте с ними, — царственно кивнул он в сторону вторженцев. — Вряд ли кто-то из этих ничтожеств сможет противостоять славным воинам праведного пути.

Защитники Места Встречи Героев с воодушевленными криками набросились на врага. Их противники, лишившиеся лучших и сильнейших, дрогнули и попятились, растеряв присутствие духа.

— Оступаем! — прокричал чернобородый мужчина в тканевой наголовной повязке, отмахиваясь саблей от сразу нескольких противников. — Все назад! Сан Тугун, сюда! — лысый коротышка, объявившийся из ниоткуда рядом с ним, почтительно склонил голову.

— Удостоверься, что как можно больше наших братьев уйдут живыми, — поспешно проговорил мужчина, и коротыш, вновь кивнув, погрузился в землю.

Вскоре, заваленный трупами двор Места Встречи Героев был очищен от вторженцев — те из них, кто не успел сбежать, пал под ударами воспрявших защитников.