Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 35 Описывающая крайне неприятные вещи, и пересказ древней легенды

— Все-таки, я не понимаю всеобщего восхищения этой картиной, — делилась Му Ваньцин.

Они с Инь Шэчи шли по лоянским улицам, держась за руки и ведя лошадей в поводу, и обменивались впечатлениями после приема у градоначальника.

— Не спорю — она хороша, — говорила девушка. — Ее горные склоны, деревья, и водопады во всем подобны настоящим. Мы даже видели нечто подобное в нашем путешествии по северу Шэньси, помнишь? — Шэчи согласно покивал.

Сегодня, в честь выхода в свет, он впервые за долгое время вымылся, надел чистый, выглаженный халат, и, с помощью жены, как следует причесался и уложил волосы, выглядя истинным наследником богатого семейства. Этот внешний лоск, к удивлению самого юноши, порядком поднял его настроение — настолько, что весь прием он провел в вежливых и благопристойных беседах с лоянской знатью, и не отпустил ни одной неуместной шутки.

— Также, я согласна с твоими словами, сказанными местному градоначальнику, муж мой — великолепие изображенных на «Путешествии меж гор и ручьев» красот природы заставляет задуматься о бренности жизни, величии богов, сотворивших мироздание, и незначительности в нем мелкой букашки под названием человек, — продолжала излагать свое мнение Ваньцин. — Но все же, те самые красоты природы много лучше наблюдать вживую. Мастерство Фань Куаня с кистью и красками велико, но творение богов, вдохновившее его, в разы прекраснее, и все те глубокие мысли, что посещают зрителя при виде картины, ощущаются много полнее среди настоящих гор и ручьев. Почему же богачи платят за подобные изображения десятки лян золота, и хвалятся ими перед всем миром? Поездка в Шэньси будет стоить намного дешевле, да что там — простые крестьяне, живущие в ее пределах, наблюдают все эти горные красоты ежедневно, — умолкнув, она обратила на мужа пытливый взгляд. Тот рассеянно улыбнулся, поднял к лицу ладонь девушки, и, сдвинув в сторону ткань перчатки, нежно поцеловал белую кожу запястья.

— Видать, время, что мы провели с братцем Юем, оставило в твоем сердце заметный след, моя премудрая богиня — ты высказала нечто, поразительно близкое к буддийской философии, — весело сказал он. — Конечно же, ты права. Но есть три причины высокой ценности живописи мастеров вроде Фань Куаня. Первая такова — в их картинах, идея, выраженная на шелке тушью или красками, ценнее самого изображения. Не каждый человек, посетив Шэньси, преисполнится возвышенного вдохновения — путь через горы тяжел, и невольно обращает разум путника к более насущным нуждам. Те же тамошние крестьяне наверняка клянут каменистую почву и высокие склоны своей родной земли, а не восхищаются ими. Запечатленная на шелке, суровая красота севера не несет в себе ни тяжкого воздуха, ни выворачивающихся из-под ног камней, ни узких горных троп, но одно лишь величие. Вторая причина — ценность самой работы художника, того, как его усилиями, обыденные и скромные вещи, вроде куска шелка и плитки туши, превращаются в прекрасную картину, немногим уступающую творениям небесной воли. Это волшебство, это чудо искусства, ценно и само по себе. И, наконец, третья причина, — юноша насмешливо заулыбался. — Богатые чиновники, редко покидающие свои поместья, тоже хотят наслаждаться красотами природы. Как еще им это сделать, если не посредством работ мастеров кисти и красок? К тому же, хорошая картина облагородит стены любого дома, — Му Ваньцин весело засмеялась, услышав это признание.

— Если уж мыслить подобным образом, работы именитых художников также полезны для хвастовства перед напыщенными богачами, — с улыбкой ответила она. — Цена таких картин, как и готовность заплатить ее за разрисованный кусок шелка, не может не вызвать уважение у всяких денежных мешков, — Шэчи с преувеличенной серьезностью закивал.

— Теперь, я ясно вижу, что мои родители всецело одобрят наш брак, — промолвил он. — По искреннему убеждению моего папы, именно так и должен мыслить всякий разумный человек, — молодая пара дружно рассмеялась.

— Куда мы направимся теперь, муж мой? — спросила Ваньцин. — В Да Ли? Братец Юй упоминал, что дядюшка простил нас.

— Два из трех наказов учителя более или менее выполнены мной, — задумчиво ответил Инь Шэчи. — Лишь к одному из них мы так и не приблизились — к смерти моего врага. За все наше время путешествий по рекам и озерам Срединной Равнины, я не слышал даже упоминания имени Дин Чуньцю. Верно, чтобы выяснить о нем хоть что-то сверх известного нам, придется навестить обитель его секты.

— Это было бы опрометчиво, муж мой, — поспешно заговорила Му Ваньцин. — Мы даже не знаем, где именно на озере Синсю обитает твой бывший старший. Если мы начнем рыскать по тамошним берегам, или расспрашивать местных, Дин Чуньцю неминуемо услышит об этом, и явится за нашими жизнями вместе с целой толпой младших.

— Я не боюсь ни старого предателя, ни его прихвостней, — все с той же задумчивостью ответил юноша. — Но ты права: для нас, озеро Синсю таит крадущихся тигров и прячущихся драконов[1]. Неразумно лезть в логово врага без знаний о нем. Как думаешь, согласится ли Цяо Фэн отправить туда своих младших, в уплату за ту мою помощь с его ранами? — полушутя, спросил он.

— К Цяо Фэну я тебя не пущу, — немедленно насупилась Ваньцин. — Еще не хватало самим искать его. Этот гнусный нищий как бы не опаснее Дин Чуньцю.

— Если так, нам остается только одно… — Шэчи не договорил, отвлекшись на шум и гам, доносящийся с обочины широкой улицы, по которой пролегал их путь. На небольшом пустыре, прилегающем к городской окраине, собралась разномастная толпа горожан, что-то бурно обсуждающих.

— Взглянем, жена моя? — немедленно предложил юноша, загоревшись любопытством. — О чем бы ни судачили добрые жители Лояна, что так увлеченно толпятся на нашем пути, оно должно быть, самое меньшее, интересным.

— Конечно, мой безрассудный муж, — все еще недовольно отозвалась Му Ванцин. — Главное, оставь мысли о Цяо Фэне.

Инь Шэчи заверил ее, что не стал бы всерьез испрашивать помощи у враждебных к нему нищих, и молодая пара направила свои стопы к гомонящему сборищу. Немного поработав локтями, отдавив несколько ног, и заработав пару крепких ругательств от распихиваемых в стороны горожан, они пробрались в сердце стихийного собрания, чтобы обнаружить там двух стражников. Судейские строго покрикивали на тех из зевак, что в своем любопытстве подбирались слишком близко, а иной раз и хватались за рукояти казённых сабель — без особого, впрочем, усердия.

Граждане Лояна также не очень усердствовали в своей любознательности — причиной сборища оказалось тело молодого мужчины, тощего, грязного, и оборванного. До синевы бледный, этот нищий выглядел вытащенным на берег утопленником, хотя реки Ло и Хуанхэ протекали много дальше этой городской окраины. Распухший, красный язык вывалился из приоткрытого рта мертвеца, белесые шарики помятых, ввалившихся глаз невидяще пялились в небо, а скрюченные пальцы рук вцепились в ворот драной холщовой рубахи, словно в свои последние мгновения несчастный нищий страдал от жары.

Шэчи и Ваньцин переглянулись, остановившись в первых рядах толпы. Девушка явно утратила остатки интереса к встреченному происшествию — трупами опытную странницу трудно было удивить. Инь Шэчи, наоборот, лишь сильнее загорелся любопытством.

— Скорее всего, этот нищий умер от яда, — заметил он. — Как ты думаешь, жена моя? — та со скукой во взгляде кивнула.

— Яд? — услышал его замечание один из любопытствующих горожан. — Зачем кому-то травить уличных попрошаек? Нет, парень, ты неправ — этот несчастный, должно быть, сильно прогневил водного духа реки Ло, и тот, утопив беднягу, изверг мертвое тело столь далеко от берега.

— Что же ты не обвиняешь духов Хуанхэ? — насмешливо спросил какой-то недоверчивый зевака. — Их река — шире и длиннее, а значит, и волшебной силы у них больше. Верно, им не составило бы труда забросить сюда тело этого нищего.

— Да будет тебе известно, необразованный глупец, что в Желтой Реке обитают благородные драконы, — возмущенно ответствовал сторонник причастности водных духов. — Как и все из их племени, они мудры и великодушны, и не стали бы наказывать столь строго даже самых наглых нарушителей…

— Уймись, суеверный дурень, — громко проскрипел согбенный годами старец в простом платье. — Духи и призраки существуют лишь в умах невежд. Ещё при великой Тан, Ди Жэньцзе и его ученик Су Умин неоднократно развенчивали выдумки всяких хитрецов, прикидывающихся богами и демонами, в этом самом городе. Или ты считаешь себя проницательнее этих двух великих чиновников? Молодой господин прав — нищий был отравлен. Видать, он попался под горячую руку некоему мастеру ядов.

— Вот-вот, послушайте старого Гу, — с недовольным видом подтвердил немолодой коробейник, стоящий совсем рядом с Шэчи и Ваньцин. Мужчина сгрузил ящик со своими товарами на землю, и утирал рукавом пот с одутловатого лица. — Думаю, странствующий воин, убивший этого несчастного, был бы только рад, что его злодеяние сваливают на духов и богов. Странствующие воины, ха! — он горестно скривился. — Скажу вам так: все они недалеко ушли от обычных воров и убийц! Они грабят купцов на дорогах, требуют плату за покровительство у лавочников, а теперь, и вовсе травят случайных горожан! Чиновникам давно пора вывести эту заразу под корень!

— Что ты сказал, глупый старик? Ты назвал меня и моего мужа грабителями и убийцами? — звонко возмутилась Му Ваньцин. — Ну-ка, повтори свои наглые слова в лицо одной из вольных странниц!

Схватившись за рукоять меча, она подступила ближе к растерявшему всю храбрость торгашу. Тот лишь безмолвно пятился назад, утратив от испуга дар речи. Инь Шэчи, насмешливо поглядев на любителя громких заявлений, собирался уже удержать свою вспыльчивую жену от неминуемой расправы, но его вмешательство не понадобилось.

— Пристало ли юной деве вести себя подобным образом? — раздался громкий голос, при звуках которого гомон толпы немедленно приумолк. — Или вы хотите делом подтвердить опрометчивые слова торговца Хэ, юная госпожа? Лишь дурной человек станет отвечать на слово ударом.

— Что же мне, стоять и выслушивать оскорбления этого недоумка? — чуть спокойнее возразила Му Ваньцин. — Своим нахальством, он заслужил хорошую взбучку.

— Не спорю, господин Хэ погорячился в своих обвинениях, — говоривший, наконец, вышел из-за спин толпы, и оказался мужчиной невысокого роста, в черных чиновничьих халате и шапке. На его узком, безволосом лице господствовало равнодушное спокойствие с капелькой скуки.

— Однако же, причинив ему вред, вы бросили бы тень не только на себя, но и на прочих вольных странников, — бесстрастно продолжал государственный служащий. — Мне неизвестно ваше имя, юная госпожа, но подумайте: стоит ли марать его невинной кровью?

— Да я всего-то и собиралась… — со смущённым недовольством заговорила было Ваньцин, но умолкла, когда Инь Шэчи положил руку на ее плечо.

— Мы с женой — проездом в Лояне, и ничем не успели прославиться в здешних краях, — сказал он, с невольным сожалением вспомнив отговорки Мужун Фу. — Но, уверяю вас: в наших странствиях, мы не вредим простому люду, а наоборот, помогаем, чем можем. Могу ли я узнать ваше славное имя, и занимаемую вами должность, уважаемый чиновник?

— Я — У Юньлун, — чуть поклонился мужчина. — Милостью Сына Неба, я поставлен следить за порядком в Лояне и окрестностях, — Шэчи, в ответ, коротко представил себя и жену.

— Как вы считаете, господин сяньвэй, есть ли возможность поймать убийцу? — не мог не поинтересоваться Инь Шэчи. В спокойное выражение лица его собеседника вкралась толика раздражения, не направленного, впрочем, на юного воина.

— Эта смерть — одна из многих подобных, — нехотя поведал У Юньлун, с недовольством оглядывая труп. — Уже три тела, обезображенные сходным образом, были найдены в пределах Лояна, все — одинокие мужчины. Надеюсь, убив этого несчастного, злодей оставил достаточно новых следов, чтобы я смог пройти по ним.

— Думаете, подозрение насчёт мастера ядов — обоснованно? — воодушевленно спросил Шэчи. — Что говорят знатоки медицины о причинах смерти жертв?

— Ничего внятного, — чиновник отнёсся к нескромному интересу юноши вполне благосклонно. — Ни один целитель из тех, чьей помощи я испрашивал, не сумел определить состав, убивший троих былых жертв — лишь его компоненты. Но и те разнятся от трупа к трупу.

— Моя жена немного разбирается в ядах, — без сомнений поведал Инь Шэчи, не обращая внимания на испуганно попятившихся горожан. — Что скажешь насчёт смерти этого нищего, милая? — обернулся он к Му Ваньцин.

— Такая бледность — признак нескольких растительных ядов, — задумалась та. — Возможно, некий новый состав, ранее неизвестный. Но вот этот язык, — брезгливо поморщившись, она ткнула пальцем в сторону безжизненного лица нищего, — все портит. Ни один из известных мне ядов не вызвал бы подобного. Слизь красной жабы оставила бы ожоги и язвы, яд разноцветного снежного паука — вздутие, но без покраснения, а Яд Шелковичного Червя заставил бы лицо этого нищего усохнуть, словно засоленная слива. Это или что-то совершенно новое, или же и вовсе — не яд.

— Эти сведения будут мне очень полезны, госпожа Инь, — чуть оживился лоянский судья. — Надеюсь, вскрытие даст больше зацепок. Благодарю вас, но мне нужно приступить к работе, — он отвесил молодым супругам короткий поклон, и кивнул сопровождавшим его стражникам. Те принялись укладывать труп на привезенную тележку.

— Я задержу вас ещё ненадолго, господин У, — обратился Шэчи к готовому удалиться чиновнику. — Мы с женой хотели бы предложить вам свою помощь, — полуобернувшись к горожанам и повысив голос, он продолжил:

— Не все странствующие воины — злодеи, что относятся к простому люду, как к скоту, годному лишь для стрижки и забоя на мясо. Я хотел бы доказать это делом. Мастера ядов — опасные противники, и наше участие в поимке убийцы может сберечь жизни простых стражников, — Му Ваньцин, недовольно воззрившаяся было на мужа, с заинтересованным видом кивнула.

— Я не прочь испытать мое искусство ядов в бою с этим неведомым отравителем, — добавила она. С отсутствующим видом погладив трубки наручного стреломета, девушка требовательно высказалась в сторону чиновника:

— У Юньлун! Поскорее выполни свою работу, и отыщи убийцу! Мне бы не хотелось неделями торчать в Лояне, ожидая вестей о нем, — лоянский судья и глазом не моргнул на ее невежливость.

— Разумеется, госпожа Инь, — безмятежно ответил он. — Я приложу к этому все усилия. Ваша помощь будет кстати, — заговорил он с Инь Шэчи, — и не только в бою со злодеем. Не согласитесь ли вы присутствовать на вскрытии? Я уже пригласил одного из лоянских целителей, но мнения опытного воина и мастерицы ядов будут полезны, — Шэчи вопросительно посмотрел на жену. Та спокойно кивнула в ответ.

— Хорошо, — с небольшим сомнением ответил юноша. Кровь и смерть уже не были ему в новинку, особенно после схваток с чужеземцами при Яньмыньгуане и близ Саньмынься, но мысль о наблюдении за тем, как хладнокровно режут остывший труп, вызвала у него невольное отторжение. Отбросив раздумья о всевозможных небесных карах, что сулили народные поверья за осквернение мертвых тел, Шэчи добавил:

— Раз уж мы взялись помогать вам, господин сяньвэй — поможем и в этом.

— Замечательно, — едва заметная улыбка промелькнула на лице У Юньлуна. — Пойдёмте, господин Инь, госпожа Инь, — он сделал приглашающий жест, и двинулся следом за стражниками, что загрузили на тележку свою скорбную ношу, и направились вниз по улице. Шэчи с женой последовали за ним, сопровождаемые перешептываниями зевак.

Труп неизвестного нищего, лежащий на широком деревянном столе, выглядел одновременно жутко и жалко. Раздутый, посиневший, со сведенными предсмертной судорогой пальцами, которые Инь Шэчи с трудом удалось разжать, ничего не сломав, он уже был освобождён от одежды доктором Се Ганом — целителем, которого У Юньлун пригласил для проведения вскрытия. Полностью седой, с широким бородатым лицом, на котором дружелюбная улыбка была частой гостьей, доктор Се показался бы Инь Шэчи добрым дедушкой, если бы не равнодушная деловитость, с которой пожилой врачеватель осматривал мертвеца.

Се Ган

— Следов внешних травм и ран не видно, кроме трёх синяков, каждый с персиковую косточку размером — на животе, и под обеими ключицами, — бесстрастно отметил целитель, ощупывая живот трупа. — Что скажете, господин Инь, госпожа Инь?

Шэчи, преодолевая брезгливость, наклонился ближе к голому трупу, и принялся разглядывать указанные синяки. Его жена осталась на месте, безразличная к ранам, не причиненным ядом. Она явно чувствовала себя неуютно, переминаясь с ноги на ногу и беспокойно оглядываясь — пребывание в темнице лоянского ямыня, пусть и в качестве приглашенных гостей, заметно действовало ей на нервы. Шэчи, ранее не бывавший в подобных местах, поначалу оглядывался с интересом, осмотрев тюремные камеры, кресло и столик судьи, колодки для заключённых, и тот самый стол, на который стражники сгрузили труп — он, несомненно, чаще всего использовался для телесных наказаний. Присутствующий здесь же У Юньлун не удостаивал тюремную обстановку ни единым взглядом, с ожиданием глядя на целителя и молодую пару воинов.

— Техника парализации, — уверенно заключил Инь Шэчи, закончив осмотр. — Наш злодей не владеет пальцевым техниками, но явно не новичок в боевых искусствах. У меня получилось бы грубее.

— Хорошо, — в спокойном голосе лоянского судьи прозвучала нотка нетерпения. — Ты записываешь, А Чжун? — он бросил короткий взгляд на своего слугу, устроившегося за столом судьи с письменным прибором. Прислужник, круглолицый и черноусый мужчина, безмолвно кивнул, споро водя кистью по листу дешёвой жёлтой бумаги.

— Продолжайте осмотр, доктор Се, — распорядился чиновник.

Се Ган коротко кивнул, и извлёк из короба с врачебными инструментами небольшую продолговатую пластину, блеснувшую серебром в пламени свечей, а следом за ней — деревянные щипцы. Действуя щипцами, он кое-как разжал челюсти мертвеца, сведенные трупным окоченением, придавил распухший язык, и осторожно ввел серебряную пластину в горло мертвого тела. Пошевелив ей внутри, он извлёк инструмент обратно, с той же осторожностью.

— Есть признаки яда, — задумчиво промолвил он, разглядывая испачканную в черной слизи серебряную поверхность. — Волчья отрава, и, возможно, трава трёх звёзд. В остальном — не уверен. Ну-ка, — он поднес серебряную пластину к лицу, с явным намерением обнюхать. В следующее же мгновение пластинка зазвенела по полу, выбитая из рук Се Гана. Тот растерянно моргнул, потирая затянутые в рукавицы ладони.

— Смерти ищешь, недоумок? — возмущённо спросила Му Ваньцин, опуская разряженный наручный стреломет. — Трупный яд делает многие виды отравы сильнее. Cтарый трюк ядоделов — напичкать какого-нибудь несчастного отравой по уши, и дать погнить с недельку, или подольше. Нанюхайся ты этой дряни, я не дала бы за твою жизнь и ломаного медяка.

— Имей уважение к моим сединам, наглая юница, — неуверенно огрызнулся целитель. — Я тебе в деды гожусь.

— Я считаю, это вы должны проявить уважение к моей жене, господин Се, — насмешливо улыбаясь, заметил Инь Шэчи. — Как-никак, она спасла вам жизнь, — целитель потерянно закряхтел.

— Это… благодарю вас, госпожа Инь, — с сомнением пробормотал он, кланяясь девушке.

— Не стоит, — с покровительственным видом бросила та. — Главное, не тяни к лицу всякую гадость, точно несмышленый младенец. Яд можно развести в воде, — бесцеремонно отобрав у лекаря деревянные щипцы, она подняла ими серебряную пластину. Удерживая ее на отлете, Ваньцин добавила:

— Так, отрава потеряет в силе, но ее свойства все ещё можно будет распознать. У Юньлун! Пошли своего слугу за водой, — тут же потребовала она. Чиновник вновь оставил ее пренебрежение вежеством без малейшего внимания.

— А Чжун, сбегай наверх, — приказал он слуге.

Тот, все так же безмолвный, покорно кивнул, и спешно двинулся наружу. Вскоре, он вернулся с плошкой воды, в которую немедленно отправилась измазанная в отраве пластина. Му Ваньцин сосредоточенно поболтала ей в миске, не разжимая щипцов, и вгляделась в темнеющую жидкость.

— Ты ошибся — волчьей отравы здесь нет, — поведала она Се Гану. — Гляди — цвет светло-бурый. Это нужно вынести на свежий воздух, и вскипятить, чтобы получить осадок, — кивнула она на отравленную воду. — Делать это надо подальше от людей — пар от кипятка будет опасен. Но сперва… — девушка задумчиво огляделась, и взяла из ящика с лекарскими инструментами короткий нож.

— Дай-ка одну из своих рукавиц, — велела она доктору Се. Тот безропотно снял защиту с левой руки, и протянул Ваньцин, даже не думая спорить.

Девушка вынула из плошки с отравой серебряную пластину, и, сунув ее в рукавицу, опустила ту обратно в воду, удерживая холщовую ткань щипцами, вместе с пластиной. Попутно, она осторожно провела по серебру ножом, вызвав неприятный скрежет. Отложив пластину, щипцы, и нож на стол к мертвецу, она вынула рукавицу наружу, и дождалась, пока стечет вода. Вывернув мокрый и грязный холст наизнанку, она сунула его под нос Се Гану. Тот невольно отшатнулся.

— Смотри, теперь можно, — с лёгким смешком промолвила Му Ваньцин. — Видишь?

— Что-то блестит, — ответил тот, послушно вглядываясь в испорченную ткань. — Серебро с моего инструмента?

— Я не настолько сильно его царапала, — недовольно ответила девушка. — Ну же, присмотрись, или у тебя от старости ослабли глаза? Разве блеск похож на серебряный?

— Верно, ничуть не похож, — удивлённо пробормотал целитель. — Это… золото? Но почему оно здесь?

— Даже и не знаю, — легко призналась Ваньцин. — Ни один мастер ядов не стал бы класть в свою отраву золотую пыль — один из чистых металлов никак не прибавит составу ядовитости.

— Это очень важная находка, госпожа Инь, — медленно проговорил У Юньлун, все это время внимательно смотревший и слушавший. — Что ещё вы обнаружили?

— Узнаем, когда вскипятят эту воду, — ответила Му Ваньцин, отставляя плошку к ранее отложенным инструментам. — Чем раньше пошлёшь своего слугу, тем быстрее узнаем.

Лоянский судья не стал медлить, отдав несколько коротких приказов слуге, и тот вновь двинулся наверх, на этот раз — осторожно неся на вытянутых руках полную отравы миску. Тем временем, доктор Се вновь приступил к осмотру, повинуясь распоряжению чиновника. Вновь вооружившись щипцами, которые он дополнил несколькими деревянными палочками-распорками, целитель тщательно осмотрел рот мертвого мужчины. Инь Шэчи посильно помогал ему, разгоняя тюремный полумрак при помощи свечки. Наконец, целитель с усталым видом разогнулся, и отложил свои инструменты.

— Что вы узнали, господин Се? — спросил юноша, гася свечу.

— Красен не только язык, но и полость рта, — ответил лекарь задумчиво. — Вам что-нибудь известно о таких признаках, госпожа Инь? — в его обращении к девушке звучало заметно больше почтительности — спасение его жизни, как и показанные знания, заставили целителя проникнуться к юной воительнице уважением.

— Многие яды могут заставить кожу покраснеть, но я думаю, здесь другое, — уверенно ответила Ваньцин. — Кровь в жилах мертвеца останавливается, и любой телесный жар сменяется холодом, а краснота — бледностью. Здесь, скорее, я должна спрашивать тебя, Се Ган. Не приходилось ли тебе видеть подобное у болящих? — пожилой целитель напряженно задумался, наморщив лоб. Через какое-то время, он заговорил, медленно и с расстановкой, словно подбирая слова:

— Мне припоминается один случай, — он отрешенно поскреб седую бороду. — Он не имеет отношения к больным, но, быть может, что-то значит для нас и наших изысканий. Мой старый учитель однажды рассказывал мне о своем знакомстве с даосским алхимиком Юэ Фансяном из секты Цинчэн. Мудрец Юэ не был известен на реках и озерах ни боевым искусством, ни знанием наук и тайн подлунного мира, но многие последователи Пути и знающие люди уважали его, и гордились знакомством с ним. Причиной тому было занятие, которому Юэ Фансян посвятил жизнь — поиски эликсира бессмертия, — Се Ган перевел дух, собираясь с мыслями.

— Описывая мудреца Юэ, учитель восхищался его неземным видом, подобным облику бессмертных — кожа и волосы его были белы, как снег, глаза блестели, словно алмазы, а телом этот уважаемый даос был строен на зависть любой юной деве, — продолжил свою речь целитель. — Еще одна необычная черта была подмечена учителем случайно, при разговоре — язык Юэ Фансяна был красен, как кровь. Мой учитель даже предложил мудрецу осмотреть его, заподозрив в его языке избыток энергии ян, но даос Юэ отказался. По его словам, эта странность была вызвана несчастным случаем, что произошел при занятиях алхимией, а именно, выпаривании ртути из киноварной руды. Его алхимическая печь была повреждена, и Юэ Фансян вдохнул слишком много ртутных паров. Избыток одного из первозданных металлов способен разрушить человеческое тело, но мудрец Юэ выздоровел, при помощи целителей. Лишь одно напоминание осталось с ним после этого несчастного случая — навсегда изменивший свой цвет язык.

— Значит, в яде присутствовала ртуть, — заключил У Юньлун. — Известны ли вам составы, что содержат ее, госпожа Инь?

— Ртуть в яде — не меньшая чушь, чем золото, — озадаченно ответила Му Ваньцин. — Только редкий дурак станет добавлять в отраву чистые металлы. Я бы сказала, что выпитый этим нищим состав и вовсе не яд, если бы не явный след травы трех звезд — она смертельно ядовита.

Тем временем, вернулся А Чжун, слуга лоянского судьи. Ранее бодрый мужчина был бледен и пошатывался при ходьбе, но плошку, из которой выпаривал отраву, держал крепко. Осторожно поставив опустевший сосуд на стол, рядом с телом, он поклонился своему господину, едва не рухнув при этом лицом вниз.

— Надышался паров, — недовольно заключила Ваньцин. — Я ведь предупредила — держаться от кипящей воды подальше.

— Я так и сделал, юная госпожа, — тихо ответил слуга. — Я развел огонь в северо-западном углу двора, и ожидал, пока выкипит вода, в юго-восточном — не менее, чем в четырех бу[2]. Я снял посуду с огня лишь после того, как пар прекратил идти.

— Быть может, отрава сильнее, чем мы думали? — предположил Инь Шэчи. — И даже малая ее толика, попавшая в легкие посредством пара, опасна.

— Будь оно так, мы все уже были бы мертвы, — возразила Му Ваньцин. — Здесь что-то другое, к яду отношения не имеющее. Трава трех звезд после кипячения и вовсе утрачивает силу — ее даже можно пить, словно чай. Некоторые отравители пользуются этим.

— Как бы то ни было, моему слуге нужно отдохнуть, — промолвил У Юньлун. — Отправляйся в свою комнату, А Чжун, — тот медленно поклонился, и, осторожно ступая, двинулся к выходу.

— Могу ли я побеспокоить вас просьбой осмотреть моего прислужника перед уходом, господин Се? — спросил чиновник. В его голосе, обычно спокойном, прозвучало волнение.

— Конечно, — с готовностью ответил целитель. — Я займусь им, как только мы закончим с мертвецом. А сейчас, давайте взглянем на принесенный А Чжуном сосуд, и выпаренное из отравы. Прошу вас, госпожа Инь, — чуть поклонился он девушке.

Та осторожно сложила свою вуаль в несколько слоев, плотнее повязав ее. Подойдя к плошке, Ваньцин, пользуясь помощью Шэчи и его свечки, внимательно осмотрела осадок на дне емкости. Закончив, она с озадаченным видом покачала головой.

— Бессмыслица какая-то, — поведала она. — Здесь сера, и некая красная пыль. Никто не использует серу в ядах. Посмотри ты, Се Ган — может, узнаешь это, красное, — пожилой лекарь последовал ее примеру, и повязал на лицо полосу чистой ткани. Защитившись таким образом, он какое-то время вглядывался в дно плошки.

— Порошок киновари, — не менее удивленно высказался он. — Еще одно первозданное вещество. Но… оно ведь не ядовито.

— Вы уже упоминали киноварь, господин Се — рассказывая о Юэ Фансяне, — рассеянно проговорил У Юньлун, не поднимая головы от письменных принадлежностей. После ухода своего слуги, он вынужденно сменил его у бумаги и кисти, старательно записывая ход вскрытия.

— Может, наш преступник — даос? — подумал вслух Инь Шэчи. — Какой-нибудь безумец, решивший с помощью алхимии не очищать свои меридианы и источник от примесей, но убивать людей? Отсюда и все несуразицы с составом его яда.

— Пока еще рано кого-то подозревать, — вновь заговорил лоянский судья, отложив кисть. — Для начала, нужно закончить со вскрытием. Приступайте, господин Се.

Целитель согласно кивнул, и принялся надевать новую пару рукавиц, в дополнение к своей повязке на лицо. Приготовив необходимые инструменты — несколько ножей, небольшую пилу, железные щипцы, и молоточек — он хладнокровно вонзил нож в грудину трупа, неприятно напомнив Шэчи мясника, свежующего тушу. Густая, темная кровь лениво потекла из раны, и воздух наполнился нестерпимым смрадом. Се Ган, ничуть не смутившись, продолжил свою жуткую работу, медленно взрезая кожу на торсе мертвеца. Завершив разрез в низу живота, целитель отложил нож и взялся за щипцы. Прихватив ими край нанесенной мёртвому нищему раны, он осторожно потянул, с треском сдирая кожу, и обнажая мышцы груди и живота.

Инь Шэчи не выдержал и отвернулся, с трудом сдерживая тошноту. В борьбе с нею и прошли следующие четверть часа — раздающиеся от трупа звуки лишь усугубляли отвращение юноши. Скрежет пилы о кости, глухие удары молоточка, и влажное чавканье разрезаемой и разрываемой плоти заставляли желудок Шэчи подпрыгивать к горлу. Юноша возблагодарил великое небо за то, что не ел после завтрака — иначе, он наверняка не сумел бы удержать пищу внутри.

— Все, я закончил, — эти слова Се Гана прозвучали для Инь Шэчи божественной музыкой, и даже стоящий в подземелье смрад, казалось, поутих. — Взглянете на желудок, госпожа Инь?

— Ты уже извлёк его содержимое, Се Ган? — без особого смущения спросила девушка. — Хорошо, что ты надел на лицо эту тряпку.

— Да, я осмотрел его, — ответил целитель. — Мне знакомо кое-что из найденного, но я пока воздержусь от суждений. Ваши глаза острее моих, а знание ядов — много полнее, и я хочу сначала выслушать ваше мнение.

Девушка не теряла времени — раздались ее шаги, удаляющиеся от Шэчи, а следом — негромкие звуки лязга и шуршания. Она и Се Ган начали негромко переговариваться, оставив церемонность, и приняв спокойный, деловой тон: двое знатоков, уважающих навыки друг друга, нашли общий язык. Вскоре, их тихий разговор умолк окончательно.

— Можете оборачиваться, господин Инь, — заговорил доселе молчавший У Юньлун. В его голосе не было пренебрежения или насмешки — лишь понимание. — Труп накрыт тканью. Вы хорошо держались — мало кто не извергает наружу содержимое желудка, в первый раз присутствуя при вскрытии.

— За это стоит благодарить не мою стойкость, но пустое брюхо, — бледно улыбнулся Шэчи. Он обернулся к жене и доктору Се, подходящим ближе. На их лицах виднелось одинаковое замешательство.

— Это не яд, — высказалась, наконец, Му Ваньцин. — Даже с травой трёх звёзд. Слишком много странных, ненужных, и никак не сочетаемых друг с другом компонентов. Мы с Се Ганом нашли в желудке трупа корень полыни и, — она на мгновение умолкла, и, скривив лицо в задумчиво-недовольной гримаске, закончила:

— … Драконью кровь. Эти две травы — лекарственные, и о них лучше расскажет Се Ган, — она кивнула пожилому лекарю.

— Упомянутые госпожой Инь компоненты используются в многих целебных составах, — с готовностью продолжил тот. — Полынь — трава достаточно обыденная, но полезная при некоторых простых заболеваниях. Драконья кровь же — редкий и ценный компонент, помогающий выработке энергии ян. Они сочетаются друг с другом, но противостоят траве трех звёзд — та покровительствует энергии инь. И самое странное: все найденные нами компоненты — из одного состава. Состава, что убил этого нищего.

— Следов от травы трёх звёзд было слишком много, — вновь включилась в беседу Ваньцин. — Даже смешанная с двумя другими травами — драконьей кровью и полынью, — и ослабленная всем прочим мусором вроде золота и киновари, она смертельно отравила этого несчастного. Верно, мой муж прав, и мы имеем дело с безумцем. Если бы он задумывал убийство, ему достаточно было правильно обработать траву трёх звёзд, ничем ее не дополняя. Желай же он приготовить нечто другое, ему не следовало класть в состав столько яда. Этот убийца — не недоучка: все компоненты приготовлены без ошибок. Но, сложенные вместе, они не имеют никакого смысла.

— Благодарю вас, — поднявшись, У Юньлун отвесил поклоны обоим изыскателям. — Ваша помощь была бесценной, доктор Се, извините, что не провожаю вас. Вы не могли бы…

— Я разыщу и осмотрю вашего слугу, — верно понял его заминку старый целитель. — Если понадобится, я оставлю с ним его рецепт, и вернусь позже, для акупунктурного лечения.

— Примите мою искреннюю благодарность, — чиновник вновь поклонился. — Комната А Чжуна — в западном крыле. Вашу плату я перешлю с одним из приставов, сегодня же.

— Что вы, господин У, ваша честность известна каждому лоянцу, — благодушно улыбнулся лекарь, вновь напомнив Шэчи дедушку-добряка. — Было честью познакомиться с вами, госпожа Инь, господин Инь, — откланявшись, он покинул темницу.

— Я могу попросить вас задержаться ещё немного? — спросил У Юньлун молодую пару. — При работе над делом, я не могу не высказывать вслух свои мысли, и, чтобы ограничивать их полет, мне нужны понимающие люди рядом. Обычно, со мной — А Чжун, но он сейчас болен. Вы поможете мне?

— Ладно, У Юньлун, так и быть — мы временно заменим уши твоего слуги, — рассмеялась Му Ваньцин. — Но раз уж ты собрался держать нас рядом с собой весь день, то обязан накормить обедом. Мой муж наверняка проголодался.

— С обедом можно погодить, — поспешно вставил Инь Шэчи. — Пусть сначала трупный запах уйдет из моих ноздрей.

— Думаю, получаса для этого хватит, — склонил голову лоянский судья. — Пойдемте же. Нам понадобится карта, — легко поднявшись со стула, он двинулся к лестнице наверх. Шэчи и Ваньцин последовали за ним.

— Золото, киноварь, ртуть, и драконья кровь — редкие и дорогие компоненты, — говорил чиновник на ходу. Выйдя из подвалов, он со спутниками направился к зданию ямыня. — Их можно достать в Лояне, но лишь на рынке. Серой также торгуют многие, а уж полынь отыскать легче лёгкого. Позже, я отправлю доверенных людей расспросить местных купцов о продажах всех этих вещей, но сперва, я хотел бы заняться ещё одним компонентом яда, что использует убийца. Компонентом, что редко где встретишь, кроме нашего славного города.

Войдя в ямынь, У Юньлун и сопровождающие его юноша и девушка прошли через большую приемную залу, где обычно проходили суды, и двинулись дальше — в задние комнаты, служащие жильем судьи, а заодно, хранилищем записей, доказательств, и прочих вещей, необходимых сяньвэю в его труде.

— Сотни лет назад, на закате династии Хань, Лоян постигло великое бедствие, — не прекращал говорить чиновник. Его голос приобрел отстранённую протяжность, словно у бывалого сказителя.

— Узурпатор Дун Чжо, спасая свою жалкую жизнь от ополчения владетелей, что решили положить конец его злодеяниям, вознамерился вывезти императорский двор в Чанань, — повествовал он. — Помимо Сына Неба и министров, негодяй задумал утащить с собой все, что мог, до последней соринки. Дворец и императорские гробницы были разграблены, а простому люду приказали собрать имущество, оставить свои дома, и двинуться в Чанань, вслед за императором Сянем. Злодей Дун также приказал своей армии разрушить и сжечь все, что нельзя унести, не желая оставлять ничего преследующим его владетелям, — он остановился перед дверью в задние комнаты, и извлёк из-за пояса фигурный медный ключ, которым осторожно отомкнул тяжёлый замок, висящий на двери.

— Силянская армия Дун Чжо не отличалась милосердием, — продолжил чиновник, впуская Инь Шэчи и Му Ваньцин внутрь. — Потомки славных ханьских воинов, покорителей запада, они долго жили среди полудиких цянов, и переняли их свирепый нрав и жестокие привычки. Тех из лоянских горожан, что осмелились протестовать насильному выселению, зачастую убивали на месте, а остальных нередко гнали плетями и тащили на арканах. Говорят, что слезы, пот, и кровь несчастных лоянцев, пролитые на пепелищах их же разрушенных и сожженных домов, были столь горьки, что породили невиданное доселе ядовитое растение: траву, неизменно цветущую тремя соцветиями — белым, желтым, и красным.

— Трава трёх звёзд! — догадалась Му Ваньцин. — Моя матушка упоминала, что она растет лишь в одном месте, и из-за этого слишком редка и дорога для частого использования, но эту историю не рассказывала.

— Это всего лишь лоянская легенда, — отстранено проговорил У Юньлун. — Кто знает, сколько в ней правды? Но одно истинно — пустыри и пепелища, оставшиеся после учиненных Дун Чжо разрушений, полностью заросли травой трёх звёзд, — он подошел к висящей на стене карте, изображающей Лоян и окрестности.

— Когда, во время династии Тан, начались работы по восстановлению Лояна, многие рабочие отравились травой трёх звёзд, и умерли в мучениях, — промолвил он, вглядываясь в карту. — Лишь благодаря мудрому решению министров направить целителей для надзора за уборкой ядовитой травы, новая застройка старого города стала возможной. Смотрите, — указал он на одну из городских окраин. — Эта часть развалин все ещё заброшена. На ее границах выставлены часовые — лоянское правительство не желает давать смертоносный яд в руки всевозможным злодеям. Но всякие ловкие хитрецы порой пробираются туда, обходя стражу. Я хочу вновь заручиться вашей помощью, господин и госпожа Инь, — повернувшись к молодой паре, лоянский судья внимательно посмотрел на них. — Нужно опросить стражу старого города, а затем — проникнуть внутрь, в поисках следов убийцы.

— Остатки древнего Лояна тянутся на множество цинов[3], — наморщил лоб Инь Шэчи, разглядывая карту. — Даже разделившись, мы будем осматривать их не меньше недели. К тому же, если мы и наткнемся на убийцу, как нам отличить его от обычного воришки, что задумал подзаработать на редком яде?

— Я рад, что вы спросили об этом, господин Инь, — впервые за их знакомство, У Юньлун улыбнулся, широко и искренне. — Смотрите.

Взяв с письменного стола кусок угля, он подошёл к карте, и принялся делать на ней быстрые пометки. Через несколько мгновений, пергамент с изображением лоянской земли украсился четырьмя угольно-черными кружочками.

— Здесь произошли убийства, — говорил лоянский судья, разрисовывая карту. — Целители, приглашенные мною для первых вскрытий жертв нашего злодея, были менее опытны, чем доктор Се. Они упоминали самые разные яды, как причину смерти жертв. Разумеется, мастера ядов, способного прояснить нагнанный ими туман, я не нашел — обладатели подобных умений не любят попадаться на глаза страже. Ваша помощь — истинное благословение небес, госпожа Инь, — отвернувшись от карты, он поклонился Му Ваньцин. Та лишь нетерпеливо покивала, приглашая его продолжать — девушка поневоле заинтересовалась поиском неведомого отравителя.

— Прежде чем начать осмотр сегодняшней жертвы, доктор Се прочитал мои записи с предыдущих вскрытий, — не заставил ее ждать чиновник. — Он заключил, что все прочие мертвецы, выглядящие сходно с вскрытым сегодня, погибли от одного и того же яда. Я склонен верить ему: целителя лучше Се Гана в Лояне не найти. Это значит, что злодей, убивший всех этих несчастных, использовал траву трех звезд. Долго она не хранится — сорванная, она должна быть обработана как можно быстрее. Убийства случались где-то раз в неделю, а значит, злодей уже четыре раза посетил старый город. Его логово не может быть далеко оттуда — иначе, трава трех звезд увянет по дороге. Все это значит, что… — он провел от каждого из черных кружочков линию, кратчайшим путем соединяющую его с границей старого города, и подчеркнул получившийся отрезок.

— Злодей входил в развалины где-то здесь! — торжествующе заключил лоянский судья. — Сначала, мы опросим стражников, ответственных за этот участок границы. После — обыщем ближнюю к нему часть старого города. Если повезет, мы найдем следы убийцы. Если же нам очень повезет, стражи развалин смогут описать его.

— А ты неплох, У Юньлун, — одобрительно заметила Му Ваньцин. — Получше всех тех глупых чинуш, что я встречала до сих пор — они больше бездарно проедали жалование, да засуживали безответных крестьян, — Инь Шэчи сокрушенно вздохнул, вновь застигнутый врасплох прямотой жены. Чиновник же и ухом не повел.

— Может, окажешь мне услугу, раз уж мы помогаем тебе? — продолжила девушка свойским тоном. — Я бы не отказалась собрать немного травы трёх звёзд, для своих нужд.

— Сбор ядовитых трав в старом городе — незаконен, — скучным голосом ответил лоянский судья. — В благодарность за вашу помощь, я предпочту не заметить ваше признание в преступных намерениях, — Ваньцин, возмущённо вскинувшись, собиралась уже выдать ему недовольную отповедь, но на сей раз, Шэчи успел удержать ее.

— Господин У сказал «не заметить», жена моя, — зашептал он девушке, положив руку ей на плечо. — И, поверь мне, он имел в виду не твои опрометчивые слова. То есть, не только их. Некоторые вещи сяньвэю лучше не говорить вслух, даже без лишних ушей, — Му Ваньцин, никогда не жаловавшаяся на понятливость, успокоенно кивнула.

— Мне нужно отдать моим людям кое-какие распоряжения, — безмятежно промолвил У Юньлун, не обратив внимания эти перешептывания. — Затем, мы перекусим, и двинемся к старому городу. Подождите меня здесь, господин Инь, госпожа Инь, — коротко кивнув молодой паре, он прошел к выходу.

Примечания

[1] Название знаменитого фильма Джона Ву также является поговоркой-чэнъюем, означающем опасную местность.

[2] Сунский бу примерно равен полутора метрам.

[3] Один цин равен шести и двум третим гектара.