Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 30 Которая описывает атакующий бросок тигра северо-запада, и неудачу южного дракона

Поздней ночью, полог одного из солдатских шатров поднялся, выпуская наружу группу воинов в полном вооружении. Тангуты без спешки зажгли факелы, и двинулись на окраину лагеря — туда, где ночевали ханьские воины. Пять палаток, в которых разместили ханьцев, стояли чуть поодаль от прочих шатров; гостям это разделение пришлось по душе, а сегодня ночью, оно было на руку и хозяевам.

У палаток гостей, в окружении четверки сурового вида телохранителей, солдат встретил сам Хэлянь Тьешу, серьезный и собранный, без следа своей былой напыщенности. Командир подошедшей воинской группы согнулся в поясном поклоне, приветствуя своего генерала, но тот лишь нетерпеливо махнул рукой в сторону одолженных ханьцам палаток. Младший воинский начальник покорно склонил голову, и разразился чередой быстрых, негромких команд.

Повинуясь отданным приказам, тангуты рассыпались вокруг шатров с ханьцами внутри, и дружно сняли шейные платки и шарфы. Смочив их резко пахнущей жидкостью из принесенных бутылочек, они повязали мокрые куски ткани себе на лица, вмиг обретя сходство с бандой разбойников. От этого странного ритуала не остались в стороне даже Хэлянь Тьешу с охраной, также обзаведясь неприятно пахнущими масками.

Закончив с подготовкой, солдаты, что окружали шатры, сняли оружие с поясов, и, крепко сжав устья ножен, слитно рванули наружу клинки, словно салютуя неведомо кому. Причина что их странных приготовлений, что бережного обращения с чрезмерно большими ножнами, вмиг стала ясна — из вместилищ их оружия лениво заструился белесый дымок. Тангуты поспешно сунули ножны внутрь шатров, позволяя дыму заполнить временные обиталища ханьцев. Несколько мгновений спустя, Хэлянь Тьешу, все это время пристально наблюдавший за действиями своих солдат, громко рассмеялся.

— Замечательно! — воскликнул тангутский генерал, и не думая больше таиться. Сорвав с лица пахучую повязку, он обратился к подчинённым:

— Свяжите ханьских выродков, и сложите в одном из шатров. Да пошевеливайтесь — они пробудут беспомощными не так уж долго. Пора отправляться домой — сегодня, нам досталась славная добыча. Скоро, все секреты Клана Нищих и секты Сяояо станут моими, — довольно посмеиваясь, он погладил выбритый подбородок.

— Что насчёт женщин, генерал? — почтительно спросил воин, командовавший захватом.

— Продашь их на рабском рынке дома, — безразлично отмахнулся высокопоставленный тангут. — Хотя, жену этой наглой твари, Серебряной Змеи, я сделаю своей служанкой. Будет чистить конюшни и отхожие места на моем подворье, — он вновь довольно захохотал.

В этот миг, раздался глухой удар, полог одного из шатров хлопнул флагом на ветру, и наружу с криком вылетели двое тангутских солдат. Следом за ними выбрался Цяо Фэн. Глава Клана Нищих шатался, словно пьяный, но его кулаки были крепко сжаты, и, судя по валяющимся на земле солдатам, все ещё могли сражать врагов. Тангуты замерли, не решаясь подойти к грозному воину.

— Мне что, всю работу делать самому? — раздражённо бросил Хэлянь Тьешу.

Без единого сомнения, тангутский генерал шагнул к Цяо Фэну, легко уклонился от его неловкого замаха, и одним могучим ударом поверг главу нищих на землю. Тот неуклюже заворочался, пытаясь встать.

— Может, я и связывать его должен? — недовольно повысил голос Хэлянь Тьешу. — Ну-ка, взять его, живо!

Цяо Фэн ещё пытался бороться с набросившимися на него тангутами, но те, навалившись на него едва ли не целым десятком, сумели спутать ноги и руки мужчины крепкими веревками. Главе Клана Нищих оставалось лишь бессильно ругаться, когда его, побежденного и связанного, взвалили на плечи и понесли прочь.

— Вот так-то лучше, — генерал проводил довольным взглядом Инь Шэчи и Му Ваньцин, которых, связанных, бессознательных, и полуголых, уносили следом за Цяо Фэном. — Берите остальных. И, кто-нибудь, дайте противоядие нашим солдатам, что были в одном шатре с нищими. Пусть лентяи тоже поработают. Юньцзун, — подозвал он своего помощника, который и распоряжался захватом ханьцев. — Утром проследишь за сворачиванием лагеря, и отправкой пленников. Я выступлю налегке, с первыми лучами солнца — мне до смерти надоела Срединная Равнина, — младший командир согнулся в поклоне, но Хэлянь Тьешу уже шагал прочь.

Дуань Юй проснулся посреди ночи, разбуженный громким шумом, и судорожно закашлялся от заполняющего его шатер мерзкого смрада. Кое-как набросив халат и натянув сапоги, он вывалился из палатки, и с оторопью воззрился на творящееся снаружи. Его растерянный взгляд выхватил из разгоняемой факелами темноты красное от напряжения лицо Цяо Фэна, бесстыдно оголенную белую руку Му Ваньцин, свисающей с плеча какого-то тангута, и то, что немедленно вырвало его из ступора — наполненные отчаянием глаза Ван Юйянь.

Сорвавшись с места призрачной молнией, юный принц уклонился от тянущихся к нему рук тангутских солдат, и со всех ног метнулся к дочери госпожи Ван, забыв обо всем остальном. Окружающие его тангуты встревоженно загомонили — после взятия в плен Цяо Фэна, никто из них не ожидал, что ещё один из ханьцев останется не только в сознании, но и боеспособным. Сияющие лучи ци сорвались с пальцев Дуань Юя, срубая несущих Ван Юйянь солдат. Тут же, юный принц подхватил девушку на руки, и, не помня себя, бросился прочь — опасность, грозящая любимой, вымела из его головы все мысли и рассуждения. Он желал сейчас лишь одного — спасти ту, что была для него дороже всего остального мира.

Тангуты не преследовали юношу — легковесная дочь госпожи Ван несильно замедлила его стремительный бег, и Дуань Юй со своей ношей в считанные мгновения растворился в ночной темноте.

— Генералу это очень не понравится, — напряжённо промолвил Юньцзун. — Сытай, Чицы, — окликнул он двух солдат. Те поспешно подошли к нему, и низко поклонились.

— Поднимите первый конный десяток, и отправьте следом за этим живчиком, — велел мужчина. — Не нужно допускать всяких неприятных осложнений, вроде приведенной тем ханьцем помощи, — солдаты ответили кратким и дружным согласием, и, не медля, побежали к одному из шатров.

Взмыленный и запыхавшийся, Дуань Юй остановился после получаса непрерывного бега. Он опустил свою драгоценную — прежде всего, для него самого, — ношу, на мягкую траву у корней разлапистого дуба, и без сил плюхнулся рядом. Юный принц по-прежнему мог бежать быстрее ветра — внутренняя сила, изъятая Искусством Северной Тьмы у тибетского злодея, наполняла меридианы Дуань Юя мистической мощью, что позволяла использовать и более утомительные техники. Причина усталости принца была в другом — неся Ван Юйянь на руках, он порядком утомил оные руки, сбил дыхание, и перенапряг спину. Усиливающие техники ци же были ему неизвестны.

Точнее, безалаберный юноша, все ещё не избавившийся от своей неприязни к боевым искусствам, попросту позабыл о них.

Едва лишь юный принц устроился на отдых, дочь госпожи Ван впервые за долгое время подала голос.

— За нами гонятся, Дуань Юй, — едва слышно сказала она. — Я заметила всадников на дороге позади. Скоро, они будут здесь.

— Они найдут разве что наши следы, — с бодростью, которой не испытывал, ответил юный принц. — Я с лёгкостью унесу вас отсюда, юная госпожа. Вот только… вы не будете против, если дальше я… понесу вас на спине? — невольно представив девушку, прижимающуюся к нему всем телом, он изрядно смутился, из-за чего начал запинаться и бормотать.

— Ты спасаешь мне жизнь, — серьезно промолвила Ван Юйянь. — Было бы глупо цепляться за приличия, и умереть из-за этого. Делай, что нужно.

— Замечательно, — с облегчением улыбнулся юноша, и кое-как поднялся на усталые ноги. — Давайте я вам помогу.

С трудом взвалив девушку на спину, Дуань Юй вновь припустил прочь со всех ног, поднимая клубы серой дорожной пыли.

Его внимание привлекло виднеющееся вдалеке строение, и его необычный вид: ярких цветов полотнища воинскими знамёнами колыхались над мореным деревом стен. Юноша рассудил, что поспешное бегство привело их с Юйянь на окраину одной из близлежащих деревень, к устроенной на отшибе мастерской красильщика. Подумав, что даже столь яркое убежище лучше чистого поля, открытого всем ветрам, юный принц направил к красильной мастерской свой бег, и вскоре заколотил в ее ворота.

— Хозяева! Спасите! Чужеземные злодеи гонятся за нами! — позвал он.

Никто не ответил на его суматошный призыв, но тяжёлые створки ворот заскрипели и приоткрылись от очередного пинка юноши — а стучался он, нагруженный беспомощной девушкой, именно ногами. Похоже, местный красильщик то ли был человеком редкого гостеприимства, не не запирая дверей в поздний час, то ли страдал забывчивостью.

Толчком ноги, Дуань Юй отворил ворота, и вступил внутрь, снова и снова выкликая хозяев — даже пренебрегая частью приличий из-за спешки, он не хотел оставлять их полностью. Пройдя через двор, мимо чанов с краской и сушащихся разноцветных полотен, он вошёл в скромный дом красильщика, также не встретив на двери ни замка, ни засова. Мысль о возможной заброшенности мастерской не успела укорениться в разуме принца — за порогом, он почти сразу же наткнулся на взгляды полуодетой парочки.

Юный принц ощутил, как наливаются жаром его уши — они, наверное, светились сейчас в ночном мраке, так велик был охвативший Дуань Юя стыд. Ему быстро стала понятной причина оставления его призывов о помощи без ответа — вопли юноши сорвали красильщика с женой с их супружеского ложа.

К чести юного принца, он быстро спохватился, и вспомнил о своих преследователях. Прочистив горло, он обратился к оторопело глядящей на него паре:

— Простите за бесцеремонное вторжение, уважаемые. Наши с моей спутницей жизни в опасности, и я забыл о приличиях пред лицом смерти. Умоляю, спасите нас, и скройте от тангутских злодеев.

Мужчина и женщина — по виду, обычные немолодые крестьяне, все так же безмолвно сверлили ошарашенными взглядами Дуань Юя с его ношей. Тот в отчаянии сжал зубы, опустил Юйянь на пол, и сорвал с пояса вышитый кошелек. Дернув завязки мешочка, он вывернул его прямо на мореные доски пола. Серебряные и золотые слиточки с лязгом и стуком посыпались под ноги красильщика с женой.

— Вот! — воскликнул юный принц. — Возьмите все, что у меня есть, как извинение за грубость, и плату за помощь, только не отказывайте нам!

— К-конечно, молодой господин, — отозвался мужчина, пусть и заторможенно — жадность все же преодолела его замешательство.

— Вы говорили, вас преследуют тангуты? — с сомнением спросил красильщик. — Быть может, вам показалось, и это обычные конные разбойники? Находники из Западного Ся редко забредают так далеко.

— Кем бы они ни были, вам нужно поскорее закрыть ворота! — вклинился Дуань Юй в этот неспешный поток размышлений. — Враги скоро будут здесь, и их мечи не станут разбираться, кто прав, а кто виноват.

— Да-да, конечно, молодой господин, — угодливо закивал красильщик. — Погодите, я сейчас, — он поспешно вышел во двор.

Шум его быстрых шагов прервался не скрипом закрывающихся створок, и грохотом опускаемого засова — истошный, напуганный крик раздался снаружи, и резко оборвался. Выглянувшему наружу Дуань Юю на мгновение захотелось спрятаться обратно в дом, и захлопнуть за спиной дверь, но он справился с этим малодушным порывом, и вышел навстречу десяти тангутским воинам, разгоряченным продолжительной скачкой и пролитой кровью. Неудачная попытка укрыться от погони загнала Дуань Юя в ловушку — бегство перестало быть возможным. Не принесли спасения и стены подворья красильщика. Оставалось встретить опасность лицом к лицу.

— Лучше бы вам уйти подобру-поздорову, — громкий голос юного принца чуть дрожал, как и его поджилки, но был полон отчаянной решимости. — Если вы не оставите нас в покое, я буду защищаться.

— Защищаться, маленький трусишка? — кровожадно оскалился один из солдат. С лезвия его обнаженной сабли медленно стекали алые капли. — Скажи ты «бежать без оглядки», я бы поверил, — он неторопливо шагнул в сторону принца. Сабля воина крутанулась в воздухе, пятная брызгами крови одно из растянутых для сушки полотнищ. Красные капли расплылись на светло-розовой ткани бесформенными язвами.

— Я вовсе не хочу вас убивать, — ответил Дуань Юй с нарастающим раздражением. — Не стоит вынуждать меня.

Тангуты не стали продолжать разговор. Трое из них, включая того, что уже обагрил клинок кровью, дружно бросились вперед, воздев оружие. Остальные следовали за ними по пятам.

Первый из ретивой троицы вдруг споткнулся на полушаге, и бессильно осел на землю; его двое соратников почти сразу же последовали его примеру. Все трое были мертвы ещё до того, как их тела опустились на истоптанную пыль двора. Глаз одного из них лопнул, белесой кляксой окантовывая сквозную дыру в черепе. Второй щедро заливал землю кровью из глубокой раны в левой стороне груди — кожаная броня не смогла защитить его сердце. Голова третьего болталась на лоскуте кожи.

— Ещё не поздно разойтись миром, — неуверенно предложил Дуань Юй.

Юный принц глядел на дело рук своих с оторопью и испугом — хотя рука его и не дрогнула, защищая любимую, горечь и вина наполнили его, вместе с осознанием совершенного тройного убийства. Тангуты, что остановились, удивлённо глядя на мертвых товарищей, были далеки от подобных терзаний — ошеломление на их лицах быстро сменилось лютой злобой.

— Ты убил наших братьев, — прорычал один из них. — Сегодня, я буду есть твою плоть, и спать на твоей шкуре!

Они ринулись на принца вдвое резвее, но и это не спасло их. Уклонившись от тянущихся к нему клинков техникой шагов, Дуань Юй вновь обратился к ци, текущей по его энергетическим жилам, и та послушно рванулась наружу, переполняя его меридианы сердца и тонкой кишки, и вырываясь из мизинцев обеих рук плотными, острыми, смертоносными лучами, подобными клинкам мечей. Мечей, разящих с неумолимостью оружия богов. Мечей, перед которыми не могли устоять ни сабли тангутов, ни их непрочные доспехи, ни, тем более, слабая человеческая плоть.

Тяжело дыша, юный принц оглядел заваленный трупами двор, но тяжесть содеянного не успела вновь сдавить его сердце в ядовитых тисках горя. Человеческая фигура легко перепрыгнула через высокую стену двора, и вошла в свет факелов, скудно освещающих подворье красильщика. К тангутам явилась подмога — никем другим этот худощавый воин, одетый в кожу и меха, быть не мог. Плавно извлечённая из ножен сабля указала на Дуань Юя, изгоняя последние сомнения в намерениях пришельца.

Сжав зубы, юный принц вновь обратился к своему боевому искусству, но на сей раз, оно неожиданно дало сбой — тангут с небрежной ленцой уклонился от луча ци, метившего ему в лицо, и быстрее мысли метнулся к юноше, угрожая ему сабельным клинком. Тот попытался было уйти от столкновения, но техника шагов неизвестного воина не уступала Искусству Бега по Волнам, а внутренняя сила заметно превосходила возможности Дуань Юя.

Ко всему прочему, незнакомец явственно обладал немалым боевым опытом. Ловко работая клинком, он загнал суматошно уклоняющегося юного принца в закуток между оградой и одним из чанов для краски. Юноша и глазом моргнуть не успел, как его спина уткнулась в рассохшиеся доски большой деревянной бадьи, а мигом спустя, его грудь словно лягнул бешеный конь. От крепкого пинка тангутского воина, Дуань Юй полетел на землю, сокрушая спиной чан для краски. По счастью, тот был пуст, и юному принцу не пришлось плавать в пахучей и маркой жидкости. Впрочем, поднявшейся пыли, резкой боли в груди и спине, и рассаженного о случайный гвоздь локтя было достаточно, чтобы привести юношу в себя. Жажда жизни вмиг отогнала грустные мысли о свершенных убийствах, заставив сердце Дуань Юя биться бодрее.

Проморгавшись и откашлявшись, юноша поднял взгляд, и нашел им глаза тангута, насмешливо озирающие его из-под меховой оторочки шлема. Лёгкая, презрительная улыбка искривила длинное скуластое лицо чужеземца, а сабля в его руках поднялась, ловя плоскостью лезвия багровые отсветы факелов. Юный принц поспешно рванулся прочь спиной вперёд, даже не поднимаясь на ноги. Собрав спиной все возможные занозы и сучки с переломанных досок чана, он кое-как проскользнул в дом, пинком захлопнул за собой дверь, и, вскочив на ноги, задвинул засов. Хлипкое дерево дверных створок вряд ли могло надолго задержать сильного воина, но Дуань Юй был рад и самой краткой передышке.

Обернувшись вглубь дома, он остановил взгляд на Ван Юйянь, что сидела на полу, бессильно опираясь на стену, и хозяйке дома, прикрывшей лицо руками. Плечи несчастной женщины мелко вздрагивали — печальная судьба ее мужа не осталась для нее тайной.

— Могу ли я узнать твоё славное имя, незнакомый тангут? — вдруг заговорила Ван Юйянь, громко и уверенно. Все ещё скованная наполняющим ее кровь ядом, она прилагала заметные усилия, чтобы быть услышанной снаружи, и небезуспешно.

— Мое имя — Ли Яньцзун! — раздался гордый ответ воина.

— Судя по фамилии, вы принадлежите к правящей семье Западного Ся, молодой господин Ли, — продолжала разговор девушка. — Знайте же — тот юноша, которого вы едва не убили, также царской крови. Молодой господин Дуань Юй — принц царства Да Ли. Быть может, вы сделаете его семье одолжение, и отпустите нас?

— Ты права — в моих жилах течет кровь правителей Западного Ся, — раздался самодовольный ответ. — И я, конечно же, рад сделать одолжение такому же вельможе, — он ненадолго умолк, и закончил, со злой насмешкой в голосе:

— Избавив правящую семью Да Ли от позорящего ее неумехи, я окажу ей немалую услугу! Ты же, глупая девчонка, можешь принять смерть вместе со своим дружком, и сопровождать его в Диюй, раз он так дорог тебе.

— Вы неправы дважды, — спокойно ответила Юйянь. — Мы с Дуань Юем — всего лишь знакомые. Между нами нет никакой связи, — юный принц Да Ли невольно понурился, слыша эти слова.

— Также, Дуань Юй — вовсе не неумеха, — продолжила она, с прежней уверенностью. — Он в начале своего пути, и все ещё неопытен, но с помощью хорошего учителя, он может многого достичь.

— Этот неуклюжий юнец? — пренебрежительно отозвался Ли Яньцзун. — Да что ты вообще понимаешь в боевых искусствах, чтобы бросаться подобными словами?

— Я вижу, что вы ещё не полностью освоили свою сабельную технику, — бесстрастно ответила девушка. — Вы применяете ее где-то в четверть силы. В техниках шагов вы намного лучше, как и в управлении своей ци.

— И где же, по-твоему, моя сила стоит в сравнении с лучшими воинами Поднебесной? — в голосе тангута послышалось болезненное любопытство.

— Вы слабее моего двоюродного брата, Мужун Фу, — твердо ответила Ван Юйянь. — А уж главе Клана Нищих, Цяо Фэну, вы уступаете ещё больше.

— Значит, ты считаешь, что Цяо Фэн сильнее Мужун Фу? — оскорбленно отозвался Ли Яньцзун, и тут же добавил:

— А я — ниже их обоих? Что насчёт этого глупого юнца Дуань Юя? Где он в сравнении с нами тремя? Ну же, безмозглая юница, повесели меня своими праздными суждениями.

— Сейчас, он слабее всех троих, но со временем, он превзойдет и вас, молодой господин Ли, и моего двоюродного брата, — без колебаний ответила дочь госпожи Ван.

— Ах, превзойдет? — вопрос тангута был полон искренней злости. — Что ж, тогда я просто обязан избавиться от будущего соперника, покуда он слаб… — пока он разорялся, девушка устремила ждущий взгляд на юного принца, и тот, догадавшись, чего она хочет, подошёл, и присел рядом.

— Беги, Дуань Юй, — прошептала Ван Юйянь. — Я отвлеку его, насколько смогу. Выйди через черный ход, и уходи.

— Ни за что, — негромко, но твердо ответил юноша. — Я не оставлю вас, юная госпожа Ван. Даже если я, с моими никудышными умениями, и не смогу победить Ли Яньцзуна, я выйду к нему, и прогоню, пусть и ценой моей жизни. Эта добрая женщина, — он кивнул на плачущую жену красильщика, — позаботится о вас. Когда яд перестанет действовать, вы сможете найти помощь.

— Не стоит умирать ради меня, — несмело возразила девушка. — Быть может, молодой господин Ли сжалится надо мной.

— Он хотел убить нас обоих, — непреклонно ответил юный принц. — Даже и не просите — я не стану спасать свою жизнь ценой вашей, — заглянув ему в глаза, и увидев там лишь отчаянную решимость, Ван Юйянь покорно кивнула.

— Хорошо, — прошептала она со слабой улыбкой. — Я успела разглядеть уязвимость в технике Ли Яньцзуна. Его защита несовершенна, и оставляет открытыми ноги. Если тебе удастся лишить его подвижности, победа останется за тобой.

— Спасибо, юная госпожа Ван, — признательно ответил Дуань Юй, и добавил с уверенностью, которой не ощущал:

— Я сейчас вернусь.

Упрямо сжав зубы, он встал, и зашагал к двери. В душе юного принца, вся горечь, боль, и вина от недавно учиненной им резни переплавились в отвагу — снаружи, его ждал враг, такой же человек из плоти и крови, как и те, что умерли от его руки совсем недавно. Пусть этот враг и был силен и умел, но за спиной Дуань Юя осталась любимая девушка, полностью беспомощная, и не способная пошевелиться. Если он не сможет убить врага, его любимая распрощается с жизнью. Эта мысль наполняла юного принца холодной яростью, чувством, совершенно необычным для добросердечного и легкомысленного юноши.

Когда он подошёл к створкам двери, последней непрочной преграды между ним и смертью, Дуань Юй не боялся ничего — ни врага, намеренного изрубить на куски его и Ван Юйянь, ни смертоносной силы своего боевого искусства, так легко отнимающего жизни. Напротив, он был твердо намерен пустить эту силу в ход. Недрогнувшая рука далиского принца сдвинула засов в сторону, и юноша вышел наружу, навстречу ждущему его врагу. Тот как раз закончил свою возмущённую речь, полную оскорблений в сторону прячущихся.

— Ты, я вижу, ищешь смерти, — с предвкушающим видом бросил тангутский вельможа. — Сегодня, ты найдешь ее, — он ловко взмахнул саблей, вычертив ей в воздухе свистящую петлю.

— Последний раз предлагаю тебе прекратить ненужное кровопролитие, — ответил Дуань Юй. Страх окончательно отступил в дальние уголки его сердца, и голос юного принца звучал с холодным спокойствием. — Забирай своих мертвых товарищей, и уходи. Я не хочу сражаться с тобой.

— Ещё бы ты этого хотел, неуклюжий глупец, — самодовольно ответил Ли Яньцзун. — Но мне надоело тратить время на бессмысленную болтовню. Отдай мне свою жизнь, — кровожадно скалясь, он ринулся вперёд.

Ли Яньцзун

Юный принц не стал отступать — не жажда бегства вела его, но стремление к победе. Ему припомнилась скоротечная схватка с Инь Шэчи, и он, рассудив, что не зазорно будет воспользоваться приемом своего более умелого зятя, метнулся в сторону, и встретил врага быстрым лучом пальцевой техники. Ли Яньцзун поспешно вскинул саблю, принимая удар Божественного Меча Шести Меридианов на ее широкое лезвие. Защита вынужденно замедлила тангута, и Дуань Юй, пользуясь отыгранным расстоянием, вновь прянул в сторону, пытаясь зайти за спину противника, и снова посылая в него смертоносные клинки из ци, один за другим. Он целился в ноги врага — даже не будь юный принц горячо влюблен в Ван Юйянь, отчего каждое ее слово он слушал, словно божественное откровение, он не мог не признать ее совет разумным и полезным.

Одна из посланных юношей техник достигла цели — Ли Яньцзун зло зашипел, припадая на левую ногу. На рассеченном голенище высокого тангутского сапога выступила кровь. Дуань Юй не стал заранее праздновать победу, ведомый все тем же неожиданным хладнокровием. Ему не нужно было торжество над врагом — лишь безопасность любимой, во имя которой, он готов был оставить прежние легкомыслие и добродушие, и обратить все силы своего разума на то, что ранее презирал — тактику и военную хитрость. Он отступил чуть подальше, и атаковал оружную руку врага, снова и снова заставляя того защищаться, и вынужденно блокировать лезвием сабли смертоносные лучи ци. Дуань Юй был намерен утомить Ли Яньцзуна, заставить его ослабить внимание и открыться, чтобы затем добить одним точным ударом.

Тангут не сдался — даже раненный, он оставался смертельно опасен. Отбив очередную атаку, он сорвался с места, огибая один из чанов для краски. Стоило ему на миг скрыться из виду, Ли Яньцзун применил свою технику шагов, совершенную и отлично освоенную, в полную силу. Размывшись в воздухе до того, что его фигура за малым не исчезла из виду, он легко оттолкнулся от своего деревянного укрытия, пробежал по висящему на стойках полотну ткани, даже не поколебав его ровную поверхность, и молниеносным прыжком ринулся прямо на Дуань Юя. Лезвие сабли с шипением разрезало воздух, целя в горло, и стремясь убить, жестоко и болезненно.

Юный принц успел уйти от этого яростного удара лишь благодаря совету Ван Юйянь, и своему мимолётному успеху — раненая нога подвела тангута, и его прыжок с атакой вышли менее быстрыми и точными, чем могли бы. Припав к земле, и едва не ложась на нее спиной, Дуань Юй потерял клок волос и часть воротника халата, состриженные сабельным ударом, но сумел уклониться, после чего поспешно отступил. Не медля, он вновь напал на врага, встречая его порыв сияющими клинками Божественного Меча Шести Меридианов. Быстрые выплески ци снова и снова соединяли пальцы юного принца с фигурой его противника, словно тонкие струны света. Ли Яньцзун умудрился отбить часть этих отчаянных атак саблей, чем уберёг свои лицо, живот, и левую руку от беспощадной остроты сверкающих клинков, но левую ногу, уже пострадавшую, защитить не смог.

Болезненно вскрикнув, тангутский воин вдруг ударил рукопашной техникой — не в Дуань Юя, но в землю под его ногами. Пока юный принц откашливался от поднятой пыли, и протирал глаза, Ли Яньцзуна и след простыл.

Юноша устало опустился на землю, полностью опустошенный. Он не чувствовал радости от своей славной победы — лишь усталость, и облегчение. Непрерывное использование могущественной пальцевой техники истощило его меридианы, а скоротечный бой, показавшийся ему долгим, словно вечность, истрепал нервы Дуань Юя, и утомил его разум. Уже готовый отдаться тупому, сонному равнодушию, и прикорнуть прямо во дворе на пару минут, юный принц неожиданно заметил тусклый блеск у себя под ногами. Потянувшись к неведомой вещице, он поднял из пыли небольшую металлическую фляжку. Дуань Юй быстро припомнил этот же медный блеск на поясе Ли Яньцзуна, и подумал, что тангутский вельможа то ли обронил свой сосуд при поспешном бегстве, то ли потерял его от удара пальцевой техникой. Ровный разрез на кожаном ремешке, должном прикреплять флягу к поясу, подтверждал последнее.

Юный принц неожиданно понял, насколько он хочет пить — долгое, выматывающее бегство с Ван Юйянь на руках, а после — не менее тяжёлый бой, порядком утомили юношу, не отличающегося телесной силой. Он поспешно вытащил из фляги плотно пригнанную пробку, и нетерпеливо поднес ее к губам.

Невыразимо мерзкий смрад вырвался из медного горлышка, наполнив ноздри Дуань Юя. Юный принц не выпустил вонючий сосуд из рук лишь потому, что пальцы его судорожно сжались — больно уж гнусным был идущий из фляжки запах, и очень уж много вдохнул юноша, неосторожно поднеся коварный сосуд к самому лицу. Заходясь в громогласном кашле, и невнятно ругаясь, далиский принц поспешно закупорил смрадную флягу, и отбросил ее прочь.

— Что с тобой, Дуань Юй? — раздался из дома встревоженный голос Ван Юйянь. — Все ли в порядке?

— Все хорошо, юная госпожа Ван, — выдавил принц. — Убегая, Ли Яньцзун, похоже, обронил фляжку с ядом, которую я принял за сосуд для питья. Не беспокойтесь, яд не подействовал.

— Фляжку? — с сомнением спросила девушка. — Тангуты носили свою отраву в ножнах сабель, я успела заметить это в их лагере. Уверен ли ты, что нашел именно яд?

— Н-нет, — смущённо отозвался юноша. — Но эта жидкость до крайности вонюча. Настолько, что мои нос и горло до сих пор жжет изнутри.

— Их яд пах совсем по-другому, — сказала Ван Юйянь. — Принеси мне эту фляжку, Дуань Юй. Может статься, в ней — не яд, но противоядие.

— Вы уверены, юная госпожа Ван? — засомневался юный принц. — Если она окажется ядом, мне он не повредит, но вы и без того отравлены. Как бы вам не стало хуже от этой смрадной жижи.

— Просто принеси ее, — в голосе девушки зазвучало раздражение. — Мне надоело кричать тебе через весь двор, — смутившись, Дуань Юй осторожно поднял с земли медный сосуд, и вошёл в дом. Дочь госпожи Ван находилась там же, где и раньше, все такая же бездвижная, а вот жена красильщика куда-то запропастилась.

— Я, все же, не думаю, что пробовать незнакомые составы — хорошая мысль, — стесненно промолвил он, подходя ближе к Ван Юйянь. — Хорошо бы испытать эту дрянь на чем-то… или ком-то… кроме вас. Не на мне — я стоек к ядам. Может, мне удастся поймать какое-нибудь животное неподалеку?

— Я не собираюсь это пить, — устало и тихо ответила девушка. — Если, вдохнув немного вони из этой фляжки, я почувствую себя лучше, значит, мы и вправду нашли противоядие. Если же нет — я все одно беспомощна и не могу двигаться. Большей обузой тебе я никак не стану. Скорее открывай ее, — недовольно добавила она. — Мои руки все ещё не слушаются меня.

— Ну… хорошо, — со вздохом согласился Дуань Юй.

Заранее морщась и отворачиваясь, он вынул пробку из медного горлышка фляги, и осторожно поднес его поближе к лицу Ван Юйянь. Та брезгливо наморщила носик, но вдруг, ее гримаса сменилась довольной улыбкой, и девушка легко поднялась на ноги. Удивленный принц встал следом за ней.

— Ты и вправду нашел противоядие, Дуань Юй! — радостно воскликнула Ван Юйянь, и, шагнув к юноше, коротко обняла его.

Тут же, она смущённо отстранилась, и даже отступила на несколько шагов, но юный принц, расплывшийся в улыбке искреннего счастья, не замечал этого. Давящая на юношу усталость, боль в разодранной спине и ссадине на локте, и все остальные неприятные ощущения исчезли, как дым, отогнанные этим мимолётным проявлением чувств.

— У нас есть зелье, излечивающее от тангутского яда, — заговорил он, радостный и воодушевленный. — Я не устал, и все ещё полон сил. Думаю, я смогу пробраться в лагерь тангутов, и спасти наших друзей. Подождёте меня здесь, юная госпожа Ван? Если я не вернусь к утру — сообщите… кому-нибудь.

— Нет, — подумав, ответила девушка. — Я пойду с тобой. Пусть я и не могу сражаться, но отсиживаться в стороне тоже не могу — мне будет стыдно перед подругами и сестрой. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь, или, если ты потерпишь неудачу, скорее узнаю о твоей судьбе.

— Хорошо, — юный принц, чье лицо не спешила покидать улыбка, не мог спорить с возлюбленной, тем более, что ее слова были вполне разумны.

— Вот только, мне снова придется понести вас на спине, чтобы добраться до тангутов побыстрее, — добавил он, внутреннее замирая от своей наглости.

— Ты не устанешь, таская меня на себе? — неуверенно спросила Ван Юйянь.

— Я… э-э-э… — юноша смущённо замялся было на это справедливое замечание, но тут же просиял, осененный новой идеей.

— В изученной мною методе развития, Искусстве Северной Тьмы, есть техники усиления, — радостно поведал он. — С ними, я смогу нести четверых таких, как вы, целый день, и ничуть не устать.

— Искусство Северной Тьмы? — озадаченно протянула девушка. — Никогда о нем не слышала. Ну да ладно. Значит, мне нужно… забраться к тебе на спину, так? — она заметно смутилась.

— Давайте я присяду, чтобы вам было удобнее, — довольно улыбаясь, ответил Дуань Юй.

Отбежав на несколько ли от красильной мастерской, воин, назвавшийся Ли Яньцзуном, раздражённо сорвал с потной головы подбитый мехом шлем, и отшвырнул его в сторону. Затем, он взялся за волосы на виске, и осторожно потянул. Нечто, тонкое и во всем подобное человеческой коже, следовало за его пальцами, отслаиваясь с лица, пока из-под маски не показались истинные черты мужчины. В них, многие вольные странники Поднебесной без труда узнали бы знаменитого Мужун Фу.

Наследник семьи Мужун пребывал в тихом бешенстве. Завершив все свои дела в лагере тангутов, он возвращался оттуда, и по пути заметил свою двоюродную сестру, в компании некоего юнца, крайне вольно ведущего себя с ней. Конечно же, Мужун Фу вознамерился окоротить наглеца — наследница семьи Ван все ещё была важна для его планов, и он не собирался позволять всяким выскочкам внаглую увиваться вокруг нее.

Краткая беседа с Ван Юйянь не только разозлила наследника Мужунов, но и побудила его изменить первоначальные, достаточно безобидные намерения припугнуть обнаглевшего мальчишку и забывшую приличия девицу. Как рассудил Мужун Фу, не в последнюю очередь из-за обидных слов дочери госпожи Ван, смерть одного из принцев Да Ли скорее поможет, чем помешает его планам. Давний союзник империи Сун, это юньнаньское царство могло стать лишь помехой на пути семейства Мужун, но никак не помощником, а значит, вредя ему, Мужун-младший помогал себе.

Чего он никак не ожидал, так это проиграть неумелому, неловкому недоучке Дуань Юю. Мужун Фу видел все недостатки его техники — да что там, техника глупого юнца за малым не состояла из недостатков! Далиский дурень словно намеренно не развивал доставшееся ему могущественное боевое искусство. Однако же, того, что было изучено им, вкупе с нежданно обретенной храбростью, оказалось достаточным, чтобы нанести поражение ему — ему, наследнику семьи Мужун, знаменитой своим мастерством, и широтой познаний в воинских умениях!

Мужун Фу со злостью посмотрел на неуклюжую тангутскую саблю. Он предпочитал более короткое и лёгкое оружие, и знание сабельных техник наследника Мужунов было откровенно недостаточным, по сравнению с многими другими стилями. Он вынужденно сражался с Дуань Юем при помощи сабли: намеренный убить далиского выродка, он не хотел быть узнанным Ван Юйянь. Его глупенькая двоюродная сестрица порой была чересчур сообразительна, особенно, когда дело касалось воинских стилей и техник.

Поглощенный раздражением, Мужун Фу совершенно не заметил крайней непоследовательности этой своей мысли.

Разумеется, он не причинил бы вреда наследнице семьи Ван. Прикончив Дуань Юя, он изобразил бы страдания от полученной в бою раны, и удалился бы, чтобы вернуться через некоторое время, уже в своем истинном обличье, и спасти девицу в беде от всех возможных опасностей. Но проклятый далисец оказался резвее, чем рассчитывал наследник Мужунов, и сумел дважды ранить его. Не решившись и дальше испытывать судьбу, Мужун Фу вышел из боя, стремясь сохранить хотя бы первоначальную цель своего похода в тангутский лагерь.

При этой мысли, он довольно погладил ножны сабли, скрывавшие ёмкость с ядом, и зашарил на поясе, ища фляжку с противоядием. Найдя лишь обрезанный ремешок, он уставился на него округлившимися глазами, а затем, сорвал с пояса саблю, и, широко размахнувшись, зашвырнул ее в кусты. Ночную тишь разорвали громкие и злые ругательства.