Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 31 Которая повествует о славной битве, и заканчивается яростной схваткой серебряной змеи и северного дракона

Полог большого шатра зашуршал, откидываемый в сторону, и внутрь пробрались двое тангутских солдат — часовые, что были поставлены охранять удерживаемых в шатре пленников. Они, эти самые пленники, лежащие вповалку на земляном полу, и заинтересовали двух тангутов. Точнее, оставившие пост часовые интересовались охраняемыми пленницами.

— Как долго мы уже бродим вдали от дома, братец Сытай? — спросил один из них, не отводя взгляда от троих девушек, лежащих, как назло, рядом друг с дружкой. Его маленькие глазки навыкате затянулись масляной поволокой, а губы расплылись в широкой улыбке.

— Несколько месяцев, — ответил его товарищ, так же откровенно пялясь на пленниц. — И все эти дни, мы даже завалящей крестьянки не видели — генерал как притащил нас в эту глушь, так и не вылезал из нее.

— А эти девицы весьма привлекательны, — тут же подхватил его мысль второй солдат. — Что там для них приготовил славный генерал Хэлянь — рабство? Думаю, от будущих рабынь не убудет, если мы развлечемся немного.

— Только попробуйте их тронуть, грязные выродки, — выдавил лежащий поблизости от девушек худощавый юноша в некогда белом халате. — Я зубами вас буду грызть, если коснетесь их хотя бы пальцем.

Тангуты лишь рассмеялись на его дерзость. Названный Сытаем подступил ближе к лежащему, и с размаху пнул его в живот, вызвав болезненный скрип зубов и сдавленное ругательство. Похохатывая, тангут ударил снова, стараясь попасть по лицу. Носок грязного солдатского сапога врезался юноше в плечо — тот успел сдвинуться в сторону.

— Дергайся-дергайся, ханьский червяк, — насмешливо бросил солдат. — Ты сейчас слабее новорожденного младенца, и связан так, что только землю и сможешь грызть. Но ты не молчи — пока мы с братцем Чицы будем развлекаться с этими девками, можешь клясть и поносить нас от всей души. Позор ханьских мужчин делает бесчестие их женщин лишь слаще, — оба тангута довольно загоготали. Юноша в белом зло плюнул в сторону солдат.

— С какой начнёшь, братец? — спросил мужчина, поименованный Чицы. — Я хочу вон ту, в розовом халате.

— Забирай ее себе, — безразлично отмахнулся Сытай. — Вот эта словно заранее подготовилась, скинув лишнюю одежду, — он похотливо облизнулся, глядя на черноволосую девушку в одной лишь нижней рубахе.

Юноша в белом задергался вдвое усерднее, рыча ругательства сквозь сжатые зубы, когда тангут нагнулся над неподвижно лежащей девой. Его трепыхания не приносили никакого успеха — связанный по рукам и ногам, и прихваченный за шею крепкой веревкой, чей другой конец стягивал его лодыжки, юноша даже ползти сейчас не мог, не то что придти на помощь товаркам по несчастью.

Подрагивающие от нетерпения пальцы Сытая уже тянулись к отворотам рубахи его жертвы, как похотливый тангут замер на мгновение, словно раздумав учинять замысленное злодейство. Из затылка насильника выплеснулась струйка крови, как если бы сам собой лопнул крупный нарыв, и мужчина, покачнувшись, рухнул на земляной пол лицом вперёд, совсем рядом с несостоявшейся жертвой. Красное пятно на его затылке не прекращало бить кровавым ключом; вокруг лица и груди мертвеца медленно ширилась темно поблескивающая лужа.

Его напарник испуганно вскрикнул, пораженный этой внезапной кончиной, и метнулся было к выходу, но не успел сделать и шага. Беззвучная и незримая смерть настигла его, насквозь прошив горло мужчины. Тангут ещё какое-то время кашлял и невнятно клокотал, перхая кровавыми брызгами и скребя шею непослушными пальцами, прежде чем рухнуть на землю, и окончательно затихнуть. Через мгновение, полог палатки откинулся, и внутрь вошел Дуань Юй.

— Никогда не был так рад тебя видеть, братец, — обратился к нему юноша в белом. — Ты прибыл как нельзя вовремя.

— Вы все — в порядке, брат Шэчи, и это главное, — ответил далиский принц, склоняясь над зятем, и добывая из-за пояса небольшую медную фляжку. — Вот, понюхай.

— Этот смрад словно вселил в меня вторую жизнь, — удивлённо поведал Инь Шэчи, глубоко вдохнув. — Ну-ка, посторонись, братец.

Дождавшись, пока Дуань Юй встанет, Шэчи рванулся всем телом, и опутывающие его веревки лопнули, словно тонкие нити. Вскочив на ноги, он бесцеремонно выхватил фляжку с противоядием из рук шурина, и поднес ее к лицу Му Ваньцин. Прождав какое-то мгновение, он сунул медный сосуд обратно в руки юного принца, и без особого труда разорвал путы жены. Вздернув ее на ноги, он крепко обнял девушку, прижимаясь к ней всем телом.

— Как ты? — невнятно пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Всё в порядке?

— Было, пока ты не решил переломать мне ребра, — недовольно ответила Ваньцин. Объятия юноши разжались лишь самую малость.

— Муж мой, — с лёгким вздохом заговорила девушка. — Мне приятно твое беспокойство, но ты зря волновался — я не первый день странствую по рекам и озёрам. Для похотливых глупцов, вроде этого недоумка Сытая, у меня в рукаве всегда припрятаны отравленные иглы. Вздумай он позволить себе лишнего, и его смерть была бы быстрой и крайне мучительной.

Ее слова немного успокоили Инь Шэчи, и он отстранился, напоследок страстно поцеловав жену, чему та даже и не подумала противиться. Дуань Юй, смущённо хмыкнув, поспешно отвернулся.

— Будь добр, братец, помоги А Би и А Чжу, — обратился к нему Шэчи, оторвавшись от губ Му Ваньцин. — Там, в углу, лежит Цяо Фэн — его окуривали ядом дольше других, и он до сих пор не очнулся. Потом, нужно будет найти Ван Юйянь — она, почему-то, не с нами. Надеюсь, с ней все в порядке, — он взволнованно глянул на трупы незадачливых насильников.

— Юйянь… то есть, юная госпожа Ван, со мной, — отозвался Дуань Юй, подносящий свое ароматное лекарство к носику А Чжу. Та отчаянно кривилась, и даже пустила слезу, но старательно дышала целебным смрадом. — Я, э-э-э, спас ее из рук тангутов. Мы вернулись, добыв противоядие у одного из них.

— Понимаю, — весело протянул Инь Шэчи. — Ты ни за что не мог оставить в грязных лапах западных варваров свою любимую сестру, и спас ее при первой же возможности.

— Ван Юйянь — не сестра мне, — поспешно выпалил юный принц. — Как оказалось, я — плод прелюбодеяния матушки… кхм, — закашлявшись, он смущённо умолк, поняв, что именно вываливает на головы друзей в порыве самооправдательного усердия. Шэчи и Ваньцин обменялись удивлёнными взглядами.

— Ну, этого, наверное, стоило ожидать, — растерянно произнесла Му Ваньцин. — Небо воздает каждому по заслугам, и неудивительно, что папины грехи вернулись к нему же. Значит, ты, братец Юй, вовсе даже и не брат мне?

— Выходит, что так, — ответил тот, склоняясь над А Би. Та, унюхав лечебную вонь, оглушительно чихнула. — Но мы ведь останемся друзьями?

— Конечно, — убеждённо заявила Ваньцин. — После того, как ты доблестно спас нас от этих мерзавцев, мы с Шэчи должны тебе жизнь, верно, муж мой? — тот согласно кивнул.

— Я бы ни за что не стал прекращать нашу дружбу из-за твоего происхождения, братец Юй, — задумчиво добавил он. — Надо бы подумать, как лучше вернуть тебе долг жизни.

— Не стоит, — решительно отверг его благородные порывы далиский принц. — Ты простил мое преступление против секты Сяояо, ничего не требуя взамен. Негоже и мне считаться долгами, точно скряга-ростовщик. Помоги-ка мне с Цяо Фэном, брат Шэчи.

В четыре руки, юноши выволокли главу нищих на свет. Инь Шэчи растерянно заморгал, глядя на заплывшее от синяков лицо Цяо Фэна, но мигом спустя, его взгляд прояснился. Заручившись помощью Дуань Юя, он устроил мужчину в сидячем положении, и, приложив руки к его спине, сосредоточился на движении своей ци.

— Может, не стоит, Шэчи? — осторожно произнесла Му Ваньцин. Она без труда узнала целительскую технику мужа — подобных секретов между ними не осталось уже давно. — Он, как-никак, твердо намерен тебя убить — ты все еще враг их клана.

— Не могу же я… уступить… в благородстве братцу… Юю, — сдавленно ответил юноша. Громко выдохнув, он отнял руки от спины Цяо Фэна, и Дуань Юй, повинуясь его жесту, поднес к носу главы Клана Нищих свой целебный сосуд. Мужчина глухо закашлялся, и открыл глаза. Разорвав свои веревки с легкостью не меньшей, чем Инь Шэчи до этого, он пристально оглядел свое окружение.

— Ты лечил меня, Шэчи, — уверенно произнес он, без труда узнав в их взаимном положении технику переливания ци. — Я у тебя в долгу, и постараюсь отплатить за истраченные на меня силы.

— Не волнуйся об этом, брат Цяо, — встряхнувшись, ответил юноша. — Мне хватит пары часов медитации, чтобы вернуть потраченное. Давайте лучше подумаем о другом, а именно, — лицо Шэчи на миг озарилось необычной для него кровожадностью, — о мести. Тангуты обязаны ответить за наши бессилие и позор. Я считаю, нужно задать хорошую трепку этим наглым варварам, осмелившимся похищать подданных великой Сун.

— Верно, — жена была полностью единодушна с мужем. — Заберем пару десятков тангутских жизней, и прогоним остальных. Они все равно не выпустят нас из своего лагеря без боя.

— Мои младшие, — спохватился Цяо Фэн. — Их здесь нет. Кто-нибудь видел, куда их унесли?

— Я был без сознания, — с сожалением ответил Шэчи. — Ваньцин, ты? — девушка с виноватым видом развела руками.

— Нас с А Би и вовсе замотали в халаты, точно куколку — в шелковую нить, — негромко высказалась А Чжу. — Первым, что я увидела, когда очнулась, была гнусная рожа вон того мерзавца, пускающего на меня слюни, — брезгливо скривившись, она указала на мертвого тангута Чицы.

— На окраине лагеря, где я оставил Юйянь… молодую госпожу Ван, есть еще одна охраняемая палатка, — задумчиво промолвил Дуань Юй. — Она была слишком мала, чтобы вместить всех, и я решил проверить этот шатер первым. Отчего бы не заглянуть в тот, другой?

— Так и сделаем, — решительно кивнул Инь Шэчи. — Никто не будет против, если мы с женой заберем оружие наших нелюбезных тюремщиков?

Сабли тангутов никого больше не привлекли, и вскоре, вся пестрая компания, не скрываясь, покинула палатку. За пологом, их едва ли не сразу же встретила смена часовых, присланная подменить Сытая и Чицы. Тангуты удивленно вытаращились на пленников, свободных и бодрых.

— Побег! — громко заорал один из солдат. — Пленные бегут!

Он немедленно рухнул навзничь, истекая кровью и мозговой жидкостью из совсем небольшой дырочки во лбу, пробитой Божественным Мечом Шести Меридианов. Второй из пары часовых развалился на шесть частей, осыпавшись бесформенной грудой конечностей, которую увенчала отрубленная голова — Шэчи с женой, не сговариваясь, применили третью форму Семи Мечей Привязанности, мгновенно сократив расстояние до врага, и пустив в ход оружие. Использование сабель не сделало их парное боевое искусство менее смертоносным, но, уничтожив врага, они скривились в совершенно одинаковой недовольной гримасе, глядя на свои неудобные клинки. Подняв взгляды друг на друга, они тут же обменялись равно понимающими улыбками.

Лагерь тангутов спал чутко — едва лишь часовые умерли, на небольшой пятачок земли перед шатром пленных начали стекаться вооруженные люди. Солдаты Западного Ся вооружились неизменными саблями — в большинстве своем, без ядовитых ножен, — и, в пару к ним, круглыми деревянными щитами. Часть тангутских воинов угрожающе выставила вперёд острия копий. Вскоре, перед горсткой ханьцев замер неровный строй, ощетинившийся сталью.

Молчаливое противостояние взглядов не продлилось долго — прозвучала команда военачальника, и людская масса стронулась с места, стремясь накатить на шестерых беглецов и погрести их под собой, рассечь их лезвиями сабель и наколоть на копейные жала. Тангуты отнеслись к побегу ханьских пленных со всей возможной серьёзностью.

Словно пороховой снаряд катапульты разорвался перед жидким строем ханьцев, с такой силой ударила рукопашная техника Цяо Фэна. Передние ряды тангутов разлетелись сломанными куклами, их товарищей сбило с ног и поволокло, как если бы они угодили в бушующий ураган, и даже в задних рядах тангутского войска, многие не устояли на ногах. Пользуясь замешательством врага, в бой вступили все остальные.

Инь Шэчи и Му Ваньцин немедленно ринулись вперёд, вновь применив третью форму своего боевого искусства. К ним хищно потянулась острая сталь — подчинённые Хэлянь Тьешу были опытными воинами, и быстро опомнились от сокрушительного удара Цяо Фэна. Их усердие пропало втуне — белая и красная фигуры уклонялись от ищущих клинков и копейных наконечников, неуловимые, словно призраки. Их атаки же рубили и секли отнюдь не призрачно.

Единым четырехруким, двутелым воином юноша и девушка ворвались во вражеские ряды, рубя направо и налево, раня, калеча, и убивая. Кровавая дорога оставалась за спинами пары юных воителей, стремительных и неостановимых; дорога, усеянная обломками оружия и отрубленными конечностями. Любые попытки сдержать их, остановить их неумолимый напор, задавить числом и затормозить остриями оружия, наталкивались на непробиваемую защиту, что мгновенно оборачивалась стальным шквалом ответных атак. Шэчи и Ваньцин прошли сквозь строй врага дважды, и не собирались ни замедляться, ни останавливаться.

Обрушив на тангутов свой первый удар, сравнимый по мощи с гневом богов, Цяо Фэн недолго бездействовал. Почти сразу же, он бросился вперёд, посылая во врага рукопашные техники одну за другой, в одиночку напирая и тесня тангутов, и те пятились и отступали под его натиском. Сгустки ци срывались с ладоней мужчины шаровыми молниями, и сражали вражеских солдат одного за другим. Тангуты отлетали в стороны под ударами главы Клана Нищих, изломанные и измятые, как если бы их сокрушил неподъемный молот великана. Кожа и редкое железо их доспехов не могли устоять перед разрушительной силой Восемнадцати Ладоней Драконоборца — могучие техники одного из лучших рукопашных стилей Поднебесной рвали в клочья и броню, и защищаемое ею.

Дуань Юй словно обратился маленьким солнцем, рассылающим во все стороны тонкие, острые лучи, что разили жестоко и неумолимо. Увиденное им в шатре с пленными наполнило душу юного далисца смертным холодом; пусть он и успел предотвратить попытку обесчестить его подруг и соратниц, последние крохи жалости к тангутам исчезли под ледяной коркой ярости, покрывшей его сердце. Смерть двух насильников не умерила его злость, и сейчас, Дуань Юй снова и снова посылал во врага сияющие лучи смертоносной ци, ни разу не поколеблясь. Удары Божественного Меча Шести Меридианов прошивали по нескольку солдат за раз, рассекая сталь, дерево, кожу, и плоть, неотвратимые, словно кара небес. Тангуты падали, хлеща кровью из пронзенных сердец и разрубленных шей, валились замертво с кровавыми дырами в лицах и головах, и лишь некоторым из них повезло уползти от ярости далиского принца, баюкая пробитые конечности. А Би и А Чжу, благоразумно не ставшие лезть в гущу схватки, прикрывали юношу, отбиваясь от тех немногих, кто сумел прорваться через убийственный ливень всесокрушающих клинков из ци.

Под этим совокупным натиском, воины Западного Ся продержались какую-то четверть часа. Обычные, пусть и опытные, солдаты, не владеющие техниками ци, они могли противопоставить мощи ханьских воителей лишь численность и слаженность, но и того, и другого оказалось недостаточно. Один за другим, тангуты бросали оружие, срывали доспехи, и бежали без оглядки, спасаясь от верной смерти.

Встретив жёстким блоком копьё какого-то обезумевшего тангута, Инь Шэчи налег на оружие, подставляя врага под атаку жены. Та не подвела — вражеский солдат рухнул с разрубленной головой, заливая утоптанную землю серым и темно-красным. Шэчи огляделся в поисках нового противника, и с удовлетворённой ухмылкой опустил саблю — вокруг остались лишь мертвые и умирающие тангуты. Шестеро обратили в бегство сотню, сокрушив ее силу и сломив боевой дух.

— Мне с женой нужно найти наши вещи, — промолвил он. — Братец Юй, отведешь Цяо Фэна к его младшим?

Дуань Юй не отказался, и небольшая группа разделилась — четверо ушли на поиски оставшихся в плену, а двое задержались в тени одной из палаток. Как-то само собой получилось, что Му Ваньцин оказалась в объятиях мужа, и их губы встретились в нежном поцелуе.

— Почему-то, я ужасно хочу затащить тебя в ближайший шатер, и не вылезать оттуда до самого утра, — прошептал юноша жене на ушко. — Жаль, что это было бы очень несвоевременно.

— Я тоже, — невпопад ответила Ваньцин, и, сжав мужа в крепких объятиях, поцеловала его, жадно и страстно. Нехотя оторвавшись от него, она с недовольством протянула:

— Но ты прав, ты снова прав. Вот что тебе стоило хоть сейчас побыть неправым?

Шэчи с горестным вздохом покивал, соглашаясь с любимой. Кровавый азарт схватки все ещё бурлил в нем, причудливым образом переплавившись в плотское желание, но лагерь побежденного войска тангутов был худшим местом для его утоления. Обменявшись ещё несколькими жаркими поцелуями, муж и жена против воли разжали объятия, и рука об руку направились на поиски украденных тангутами вещей.

Друзья встретились на окраине лагеря некоторое время спустя. Ночная тьма помалу отступала под лучами раннего рассвета, и первый робкий взгляд солнца из-за линии горизонта неярко озарял палатки и частокол покинутой тангутской стоянки, и окровавленное поле боя в ее середине. Инь Шэчи и Му Ваньцин без большого труда отыскали товарищей — те, не скрываясь, увлеченно беседовали, и их голоса далеко разносились в утренней тишине, отзвуками жизни и радости наполняя мертвую тишину брошенного военного лагеря. Цяо Фэн уже успел избавить своих младших от пут, а Ван Юйянь присоединилась к дружной компании. Сейчас, она и четверка нищих расспрашивали товарищей о ночном бое с солдатами Западного Ся.

— Мы отыскали склад имущества тангутских воришек, и забрали из него свое и ваше, — поведал друзьям Шэчи после обмена приветствиями. Одну за одной, он передал Цяо Фэну пять одинаково выглядящих холщовых сумок, и тот, пользуясь некими одному ему известными признаками, раздал подчинённым их имущество, повесив свою суму на плечо.

— Наши кони — у ворот, при коновязи, — добавил Инь Шэчи, отдавая А Чжу шелковый пояс с несколькими мешочками, прикрепленными к нему. — Сбегавшие мерзавцы думали воспользоваться ими, — он глумливо рассмеялся. — Зимний Ветер их разубедил — у него все копыта в крови. Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.

По дороге из лагеря, Шэчи рассказал свояченице об их с женой решении сопровождать ее в поисках Мужун Фу. Дуань Юй также не остался в стороне, поспешив предложить девушке свои услуги. Та с готовностью согласилась на компанию всех троих, чем привела далиского принца в искренний восторг. Один лишь Цяо Фэн глядел все мрачнее, не стремясь заговорить с соратниками. Когда все отвязали коней и вышли за ворота лагеря, он обратился к Инь Шэчи, говоря с непривычной для сурового воителя робостью.

— Шэчи, — произнес он. — У нас с тобой осталось незаконченное дело.

— Дело? — озадаченно повторил юноша. — О чем ты, брат Цяо? Твое имущество и конь — вот они. Или я о чем-то забыл?

— Поединок, — грустно бросил глава Клана Нищих. Инь Шэчи хлопнул себя по лбу, и рассмеялся.

— Точно! — воскликнул он. — Со всеми этими тангутскими невзгодами, наш поединок совсем вылетел у меня из головы. Ты оправился от яда? Эти западные отравители дымили им на тебя так, словно пытались закоптить. Если что, у братца Юя ещё осталось противоядие.

— Я полностью здоров, — сумрачно ответил Цяо Фэн. — Что насчёт тебя? Не устал ли ты после боя?

— Постойте, — озадаченно вмешалась А Чжу. — Какой поединок, о чем вы? Разве вы с Цяо Фэном — не друзья, братец Шэчи? — слова Му Ваньцин о вражде с Кланом Нищих она благополучно пропустила мимо ушей, страдая от яда.

— Друзья, — согласно кивнул наследник семьи Инь. — Но так уж вышло, что клан брата Цяо враждует со мной и Ваньцин. Как глава нищих, Цяо Фэн вынужден сегодня сразиться со мной.

— То есть… ты солгал мне, брат Цяо, — медленно проговорила А Чжу, в своем смятении не заметив, как задушевно обращается к мужчине. — Пользуясь моей доверчивостью, ты обманом вызнал путь моих благодетелей, чтобы навредить им, — взгляд служанки Мужунов заледенел, а красивое лицо напряглось.

— Я не лгал тебе, А Чжу, — грустно ответил Цяо Фэн. — Я считаю Серебряную Змею другом, а его жену — достойной женщиной, в чем не раз убедился за последние несколько дней. Но, как и всякий глава сообщества, я связан долгом перед моим кланом, и вынужден поступать вопреки личным привязанностям, — чуть запнувшись, он едва слышно добавил:

— А иногда, и против совести.

Его откровенность не осталась незамеченной — А Чжу заметно расслабилась, выдохнув с нескрываемым облегчением. Беспокойство о нечистоплотности ее возлюбленного, который, в мыслях А Чжу, воплощал все земные добродетели, покинуло девушку, но почти сразу же сменилось новым волнением. Она бросила сожалеющий взгляд на Шэчи и Ваньцин — сегодня, глава Клана Нищих показал всю мощь своего боевого искусства, и, по мнению А Чжу, бой с ним означал верную смерть.

— Простите меня, — виновато обратилась она к молодой паре. — Вы не раз помогали мне, и даже спасли мою жизнь. Я же, по глупости, принесла вам несчастье, — смешавшись, она умолкла, печально глядя на мужчину, покорившего ее сердце, и на молодую семью, ставшую ей друзьями и благодетелями. Новость об их вражде отозвалась в сердце девушки жгучей болью.

— Пустое, сестрица, — легкомысленно ответил Инь Шэчи. — Я был даже рад повидать брата Цяо. В прошлый раз, мы расстались друзьями, и хотя сегодня подобное вряд ли получится, для меня было честью вновь сражаться с ним бок о бок. Заметь, — не меняя веселого тона, обратился он к главе Клана Нищих, — мы с тобой опять бьёмся против чужеземных злодеев, и побеждаем.

— Верно, — невесело улыбнулся тот. — Отряд генерала Хэляня не сравнить с воинством принца Чу, но коварством тангуты, пожалуй, превзошли киданей. Хорошо, что мы изгнали их из Сун.

— Цяо Фэн, — заговорила Му Ваньцин. — Я убила Кан Минь после того, как она попыталась отравить меня, желая отобрать моего мужа. Днём ранее, она хотела соблазнить Шэчи, и изменить Ма Даюаню. Мы оба были поблизости, когда эта гулящая женщина приставала к моему мужу, помнишь? Она терлась об него чуть ли не всем телом — даже пьяная, я не могла не заметить этого. Если поискать, можно найти и другие доказательства ее распутства и подлости. Та отрава, которой она хотела меня накормить, была где-то куплена, или же приготовлена ей самой, а ведь Яд Нутряного Гниения — состав сложный и дорогой, с несколькими редкими компонентами, — она перевела дух, на мгновение прервав свою прочувствованную речь.

— Почему бы тебе не вытащить на свет гнусную натуру этой развратницы? — продолжила девушка. — Узнав о ее коварстве и неверности, даже Ма Даюань не сможет остаться равнодушным. Хватит преследовать меня и моего мужа из-за смерти одной негодяйки, которой случилось выскочить замуж за кого-то из твоего клана, — в голосе Ваньцин прозвучало застарелое раздражение. — Вчера, у нас было несколько возможностей избавиться от тебя и твоих младших. Вместо этого, Шэчи даже вылечил тебя от побоев, что так щедро выдали тебе тангуты, — при этих словах, Цяо Фэн опустил глаза. Когда он поднял взгляд, на его лице промелькнуло смущение.

— Честно ли будет отвечать на добро злом, и упорно пытаться убить нас? Не лучше ли поискать правду в тех обвинениях, которыми бездумно осыпал меня Ма Даюань? — закончила свою речь Ваньцин требовательным вопросом.

— Я верю вам, госпожа Инь, — глухим голосом ответил глава Клана Нищих. — Верю. Быть может, вашим словам поверят и некоторые из моих старейшин. Но не все, и уж точно не старейшина Ма, — он поднял руку, предупреждая сердитый ответ девушки. — Поведение покойной госпожи Ма на пиру можно списать на хмель и неуклюжесть. Рыться в ее имуществе Ма Даюань ни за что не позволит, сколь бы справедливыми ни были мои подозрения. Что хуже… — он ненадолго замолк, и, тяжело вздохнув, продолжил:

— Что хуже, даже найди я следы вины Кан Минь — указанную вами отраву, или ещё что, — Ма Даюань не примет их. Старейшина Ма добродетелен и прям, но порой, слишком уж твердолоб, — мужчина нерадостно усмехнулся. — Он не поверит ни единому доказательству злоумышлений своей покойной жены, кроме совсем уж неопровержимых.

— Так поищи их! — сердито воскликнула Му Ваньцин. — Глава указывает младшим, а не бегает по их поручениям. Прикажи этому вздорному старцу уняться, пока виновный не будет изобличен.

— Я бы и рад поступить так, — с невеселой откровенностью ответил Цяо Фэн, — но старейшина Ма уже настроен против меня. Я привел вас с Шэчи в дом Ван Цзяньтуна, и я объявил вас своими друзьями. Если я сделаю хоть что-то, кроме наказания вас за убийство Кан Минь, Ма Даюань не станет сидеть, сложа руки. Зная его, — мужчина тяжело вздохнул, — он попытается низложить меня. Получится у него, или нет — неизвестно, но ясно одно — своими действиями, он расколет Клан Нищих надвое. Я не могу допустить этого — тысячи вольных странников, принявших покровительство клана, зависят от моих решений, а от их силы во многом зависит безопасность нашей родины, великой Сун. Да, — он вновь поднял ладони, упреждая слова Му Ваньцин. — Я поступаю бесчестно, предавая друга. Преследуя вашу семью, госпожа Инь, я веду себя, словно властолюбивый мерзавец, держащийся за пост главы ценой невинной крови. Но вспомните, не Клан ли Нищих вызнал о вторжении киданей? Не случись этого, Срединную Равнину терзал бы могущественный враг. Враг, который не отступится надолго, несмотря на все свои обещания. Негоже ослаблять защитников Сун пред лицом чужеземных захватчиков, допуская внутренние раздоры, — он устремил на Ваньцин убежденный взгляд, и та не нашла, что ответить.

— Я мог бы сложить полномочия главы, и защищать отчизну, как простой воин, — продолжил мужчина с задумчивой грустью. — Так, моя честь и совесть остались бы незапятнанными. Но моя сила несравнимо менее значима для Сун, нежели Клан Нищих. Как его глава, я могу сделать для защиты нашей родины много больше, чем как вольный странник. Надеюсь, вы простите мне злодейство и низость, что я совершаю из этих побуждений, Шэчи, госпожа Инь, — Му Ваньцин, сжав губы, раздражённо отвернулась. Ее муж, напротив, не показывал недовольства.

— Я не злюсь, — дружески ответил он. — И понимаю тебя. Жизнь одного человека всегда значит меньше, чем жизни многих сотен тысяч. Такова судьба государей и воинских начальников — жертвовать личным ради общего. Я не стал бы обижаться на тебя из-за твоего прилежания в исполнении долга главы.

— Ты должен мне жизнь, брат Цяо, — внезапно вмешался Дуань Юй. Юный принц глядел с необычной для него серьезной задумчивостью. — Без моей помощи, ты отправился бы в Западное Ся, как пленник и раб. Во исполнение этого долга, я хочу попросить тебя оставить моего зятя в покое на год-другой. За это время, ты изобличишь виноватого в вашей ссоре, а также, убедишь старейшин своего клана прислушаться к голосу разума, и не судить моих невиновных родственников. Что ты скажешь на это?

— Скажу-ка лучше я, — немедленно ответил Инь Шэчи. — Подобное деяние лишь сильнее настроит Ма Даюаня против брата Цяо, и раскол, о котором он упоминал, случится быстрее, чем если бы Цяо Фэн попросту тянул время. Спасибо, братец Юй, но тут, скорее, нужно Ма Даюаня убеждать, чем кого другого, — он весело усмехнулся. — Случись тебе спасти этого вздорного старикашку — обязательно попроси его о снисхождении к Ваньцин, — Дуань Юй грустно поглядел на улыбающегося Шэчи, и ничего не сказал.

— Давай уже покончим с этим, — безмятежно обратился Инь Шэчи к главе нищих. — Надо же узнать, кто из нас двоих лучший воин? — тот угрюмо кивнул, не говоря больше ни слова.

Они отошли чуть подальше от товарищей, провожавших их сожалеющими взглядами. Даже нищие глядели на своего главу без одобрения. Встав друг напротив друга, поединщики вежливо поклонились друг другу. Когда они разогнулись, вина и стыд исчезли из глаз Цяо Фэна, как и расслабленное спокойствие с лица Шэчи — оба смотрели с бесстрастной сосредоточенностью. Ни один из них не собирался относиться к этому бою легко.

Инь Шэчи вновь нанес первый удар, как и в прошлом их бою — полагаясь на скорость техники Шагов Сяояо, он рванулся вперёд, стремясь сблизиться с противником как можно скорее, и дотянуться до него клинком верного меча. К великому удивлению Шэчи, Цяо Фэн не стал дожидаться его, стоя на месте, и встречать его оружие защитными техниками, а уклонился от сшибки с неожиданными скоростью и лёгкостью. Рослый и крупный, он двигался не менее резво, чем быстроногий Дуань Юй с его Искусством Бега по Волнам.

Инь Шэчи вынужденно притормозил, уклоняясь от техник Восемнадцати Ладоней Драконоборца, посыпавшихся на него градом необоримой мощи. Он вновь встретил их клинком, как и в первый поединок с Цяо Фэном, и вновь успешно прорубился сквозь их слепящий навал, возобновляя свой стремительный бросок к противнику, и намереваясь прорваться в ближний бой. Глава нищих продолжал уклоняться, описывая круги вокруг Шэчи, и посылая в него одну разрушительную технику ци за другой. К рваному и беспорядочному чередованию его атак, в которых скорость и лёгкость неожиданно сменялись сокрушающей мощью, добавилось изменение направления ударов — теперь, они сыпались со всех сторон.

Несколько раз, Инь Шэчи удалось настигнуть главу нищих, но не более, чем на пару мгновений. Те немногие удары, что он успевал нанести Цяо Фэну в эти краткие сшибки, тот отражал без труда, пользуясь защитной техникой.

Шэчи недовольно сжал зубы. Он не мог сломать навязанный Цяо Фэном рисунок боя — тот, как выяснилось, превосходил его не только в силе, но и в скорости. Глава Клана Нищих мог непрерывно атаковать Инь Шэчи с расстояния, уклоняясь от стычки вблизи, тот же мог лишь защищаться. В должной мере прочитать стиль Цяо Фэна, чтобы предсказывать его движения, наследник секты Сяояо не мог — большим талантом в рукопашных техниках он не был. Надеяться на удачный удар, снова и снова бросаясь на противника, было глупо — Цяо Фэн попросту измотал бы его, задавив превосходством в силе, повторив то, что сам Шэчи недавно проделал с Хэлянь Тьешу.

Инь Шэчи видел лишь один путь к победе — пожертвовать малым в обмен на большое, намеренно пропустить удар, прикинувшись побежденным, чтобы противник, обманутый его слабостью, раскрылся для ответной атаки. Он уже начал готовить этот рисковый прием, оценивая силу техник Цяо Фэна, и рассчитывая, какую из них он сможет принять на грудь без большого вреда, как все изменил громкий возглас, раздавшийся от наблюдающих за поединком.

— Инь Шэчи! — звонко воскликнула Ван Юйянь. — Тринадцатая ладонь оставляет открытыми левое плечо и грудь!

Юноша осознал ее сумбурную подсказку мгновенно, и начал действовать даже раньше, чем эта сверкающая искра понимания завершила свой бег по извилистым коридорам его разума. На мгновение замерев на месте, Шэчи собрал как можно больше ци в меридианах ног, и метнулся к Цяо Фэну стремительной молнией. Он настиг главу Клана Нищих в тот самый миг, когда тот, подчиняясь избранному им самим порядку атак, применял именно тринадцатую технику своего боевого искусства.

Уклоняясь от мощного, но не очень быстрого удара, что слепящим столбом света прошил воздух совсем рядом, Инь Шэчи прыгнул и извернулся в воздухе, на кратчайший миг зависнув вниз головой. Именно из этого неудобного положения, он и ударил. Безупречно-острый клинок его оружия прянул вперёд и вниз, блеснув отсветом серебра, и пронзил широкую грудь Цяо Фэна, даже не заметив кожаного нагрудника. Глава нищих сдавленно захрипел, пуская кровавые пузыри, и повалился навзничь, неверяще уставив широко открытые глаза в синюю небесную глубину. Шэчи, ловко кувыркнувшись в воздухе, приземлился на ноги, взмахнул мечом, стряхивая кровь, и убрал клинок в ножны.

— Что ты натворила⁈ — дико закричала А Чжу, вцепившись в плечи Ван Юйянь. — Зачем⁈ Зачем ты убила его⁈

— Я всего лишь дала шурину совет. Недавно, он спас меня, и сегодня, я вернула долг, — непонимающе ответила дочь госпожи Ван. — Ты предпочла бы смерть Инь Шэчи? Он был в двух шагах от поражения.

— Я предпочла бы жизнь их обоих! — не помня себя, возопила служанка Мужунов, яростно тряся собеседницу. — А теперь, брат Цяо мертв! Мертв! И все из-за тебя! — слезы неудержимым потоком лились из ее глаз, а всхлипы все чаще прорывались сквозь сердитые обвинения.

— Не стоит оплакивать Цяо Фэна раньше времени, — успокаивающе заговорил Инь Шэчи, подойдя ближе. — Неужто ты и вправду думаешь, что я убил бы человека, которого называю другом, а, сестрица? Я всего лишь пробил ему лёгкое. Это опасная и болезненная рана, но с его внутренней силой, Цяо Фэн перенесет ее без больших сложностей. Его жизнь вне опасности, но целитель все же понадобится, и лучше бы вам найти его поскорее, — обратился он к четырем нищим, заметно ошеломленных падением своего главы, что до сих пор не знал поражений.

Один из них, круглолицый мужчина в летах, отмер раньше других, и, сосредоточенно кивнув, тычками и окриками погнал своих товарищей к бессознательному телу главы. Вскоре, лошади нищих увозили прочь наспех перевязанного Цяо Фэна вместе с его младшими.

А Чжу, глядя на все это, медленно разжала хватку на плечах Ван Юйянь, и без сил опустилась на землю, шумно дыша. В ее широко раскрытых глазах виднелось бессмысленное облегчение, а тонкие пальцы девушки бездумно перебирали траву у ее ног.

— Что ж, пора бы и нам собираться в путь, — излишне бодро высказалась А Би. — Только вот куда мы направимся? Одно великое небо знает, где сейчас наш молодой господин.

— Разбирайтесь с этим сами, — вдруг проговорила А Чжу безжизненным голосом. — Без меня.

Она неловко поднялась на ноги, и, взобравшись на коня, двинулась прочь, оставив без внимания возмущенные окрики А Би. Инь Шэчи невольно подметил, что ее путь в точности повторял дорогу ушедших нищих.

— … Эй! Вернись сейчас же, бесстыдница! Что я скажу молодому господину⁈ — в последний раз прокричала А Би вслед подруге и с обречённым видом умолкла.

— Пусть идёт, — с лёгкой улыбкой высказался Шэчи. — Лучше уж мне быть подальше от женщины, чьего возлюбленного я только что проткнул, — служанка Мужунов заметно смутилась на его слова.

— Как ты думаешь, братец, Цяо Фэн тоже заметил… — она не договорила, кивнув в сторону сбежавшей товарки.

— Не заметил раньше — заметит чуть погодя, — пожал плечами юноша. — Герой и красавица — союз, благословленный небом. Нам остаётся лишь порадоваться за друзей, — А Би тяжело вздохнула.

— Я рада, — устало ответила она. — Вот только, у моей влюбленной сестрицы остались все наши деньги.

— Ну, мы с братцем Юем не оставим тебя и Юйянь, верно, шурин? — ободряюще произнес Инь Шэчи. Дуань Юй согласно кивнул. — Давайте лучше подумаем, куда мы отправимся дальше.

— Ума не приложу, — пригорюнилась А Би. — В Северном Шаолине не знают, куда направился молодой господин. На дорогах, ведущих с горы Суншань, его не видели. Он любит путешествовать налегке и тайно, а зачастую, и вовсе скрывает лицо искусством перевоплощения.

— Это мне известно, — с толикой недовольства протянул Шэчи. — Остались ли у него дела на Срединной Равнине, или посещение Шаолиня было единственным?

— Этого служанкам знать неоткуда, — развела руками А Би. — Догадка о его пути в Шаолинь принадлежит братцу Юю. Что скажешь, братец? — обратилась она к юному принцу. — Есть ли у тебя мысли о том, где может быть молодой господин?

— Даже и не знаю, — виновато улыбнулся Дуань Юй. — На этот раз, нам ничего не известно о его планах. Хотя… — он задумчиво наморщил лоб. — Сколько денег он взял на дорогу?

— Полдесятка лян золота, не больше, — подумав, ответила служанка Мужунов. — Если бы он забрал из сундуков поместья крупную сумму, Лю Юн, наш смотритель, глядел бы много грустнее.

— Мужун Фу — наследник богатого семейства, — воодушевленно включился в обсуждение Инь Шэчи. — Даже если он привычен к странствиям, от некоторых вещей человеку очень трудно отказаться, стоит их как следует распробовать. Каждый день, Мужун Фу будет тратить серебро. А ведь он отправился не один, так? Помнится, А Чжу упоминала его братьев по оружию.

— Верно, — согласно кивнула А Би. — С ним, как и всегда, ушли Бао Бутун, Фэн Бо-Э, Дэн Байчуань, и Гунъе Гань.

— Четверо, — довольно прищелкнул языком Шэчи. — И молодой наследник богатого семейства, не могущий не быть человеком утонченных вкусов. Мне даже не надо рассчитывать их дорожные расходы, чтобы сказать — взятые Мужун Фу деньги давно кончились. Скорее всего, он с соратниками или на пути обратно в Ласточкино Гнездо, или уже вернулся туда.

— Это намного все упростит, — с облегчением ответила А Би. Заметно было, что девушку не прельщала необходимость подолгу зависеть от друзей. — Мы с сестрицей Ван будем рады вашей помощи в пути до Сучжоу, верно, сестрица?

— Конечно, — милостиво кивнула та, и добавила со своей обычной бесцеремонностью:

— Давайте уже собираться, мы и так потеряли здесь достаточно времени.

— Я и не думала, что ты знаешь стиль Цяо Фэна, сестрица, — звук голоса Ван Юйянь словно разбудил молчавшую все это время Му Ваньцин. Бледная, как мел, она не двигалась с места за все время с начала поединка между ее мужем и главой нищих. Голос девушки, обращённый к сестре, звучал глухо и ровно. — Разве подобные техники не держат в секрете?

— Я не знаю Восемнадцати Ладоней Драконоборца, — безмятежно ответила Юйянь. — Но у всех стилей есть общие приемы, а у всех техник — сходные движения. Я распознала уязвимость в боевом искусстве Цяо Фэна, наблюдая за их с Шэчи поединком. Она — недостаток техники господина Цяо, а не самого стиля. Если он выживет, то, верно, устранит ее.

— Твои милосердие и острота ума не уступают таковым у посланниц небес, — чуть живее промолвила Ваньцин. — Ты спасла жизнь моего мужа. Я постараюсь как-то отблагодарить тебя, — подойдя к дочери госпожи Ван, она коротко обняла ее.

— Не стоит, сестра, — искренне улыбнулась та. — Я всего лишь отвечала добром на добро.

— Думаю, за время пути в Сучжоу, мы успеем отплатить сестрице Юйянь за помощь, жена моя, — заметил Инь Шэчи. Му Ваньцин немедленно повернулась к мужу, и ее лицо загорелось искренним гневом.

— Ты! — вскричала она, подступив к оторопевшему юноше, и ухватила его за ворот халата. — Ты что, смерти ищешь, безмозглый дурень⁈ — с каждым словом, она яростно встряхивала мужа, словно хищник, треплющий добычу.

— Жаждешь умереть во имя дружбы и чести⁈ — кричала она ему в лицо. — Если тебе не дорога жизнь, подумай хотя бы обо мне! Я не хочу лишаться мужа после каких-то жалких месяцев брака! Не смей, слышишь, не смей!.. — она поперхнулась воздухом, но тут же продолжила, ещё больше повышая голос:

— Не смей больше сражаться с Цяо Фэном в одиночку! Каждая ужасная техника этого чудовища словно била в меня, прямиком в мое сердце! Он хочет убить тебя ради каких-то глупостей, а ты всякий раз щадишь его, вновь и вновь приглашая смерть! Не смей снова сражаться с ним без меня! Если этот гадкий нищий опять придет за твоей жизнью, я изрублю его на десять тысяч кусков!..

Раз за разом встряхиваемый Инь Шэчи очнулся от своего ступора, и, шагнув ближе к жене, заключил ее в объятия. Му Ваньцин поначалу вырывалась, колотя крепко сжатыми кулачками по спине и плечам мужа, но вскоре, бессильно обмякла, и умолкла, тихо всхлипывая. Юноша и сам не остался равнодушен, то и дело смаргивая влагу из глаз.

— Прости меня, любимая жена, — выдавил он, борясь с комком в горле. — Я не хочу оставлять тебя, ни в этой жизни, ни в следующих, — Ваньцин лишь крепче прижалась к нему, уткнув лицо в шею юноши. Тот растроганно гладил ее волосы.

Их отбытие вынужденно задержалось — Шэчи ещё какое-то время успокаивал жену под смущенными взглядами друзей. Солнце уже поднялось над землёй, выглянув из-за верхушек деревьев, и позолотив их листья тёплыми лучами, когда молодая пара разомкнула объятия, и вся компания уселась на лошадей и двинулась в путь.