Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 51 Повествующая о том, как серебряная змея и ее соратники переживали тяжкую утрату, а голодный тигр севера безжалостно рвал добычу

— Не стоило мне пробовать этот напиток, — грустно произнес Ба Тяньши, глядя в свою рюмку. — Ой, не стоило. Ведь теперь, мне придется налаживать торговлю с Гаочаном, чтобы не лишаться его по возвращению домой, — он пригубил насыщенно-багровую жидкость, и на его лице отразилось нескрываемое удовольствие, тут же, впрочем, сменившееся печалью.

— А ведь дела торговые — вне моей ответственности, — еще горестнее добавил он. — Поможешь моей беде, брат Хуа?

— Как не помочь, — с сытой ленью ответил далиский министр работ, развалившийся на своем стуле. — Меня, правда, больше увлек здешний чай, и закуски к нему. Надеюсь, Будда простит мне все это чревоугодие, — покаянно промолвил он, и, воровато оглядевшись, утащил с тарелки еще одно зеленое пирожное.

— Не стоит волноваться, друзья! — весело улыбаясь, провозгласил Инь Шэчи. — Ваш командир позаботится о нуждах своих солдат! После войны, нам всего-то нужно заглянуть в Ваньчэн, и посетить мой дом, где вы оба договоритесь с моим батюшкой как о поставках в Да Ли вина и чая, так и о найме умелых поваров для готовки ханьских блюд. Связи семейства Инь обширны, и отец легко сыщет вам, кого нужно — хлебопека, виноторговца, да хоть труппу актеров ваньской оперы.

— Опера? — заинтересовался Хуа Хэгэнь, отставляя чашку с чаем. — Я слышал об этом искусстве, но как-то не имел возможности взглянуть на него своими глазами. Правда ли, что все оперные роли, даже женские, исполняют мужчины? — Шэчи не успел ответить на вопрос военного министра — в застольную беседу вмешалась Ван Юйянь.

— Мы гостим в Месте Встречи Героев уже четвертый день, проводя время в праздных беседах, и угождая низменным потребностям придворных моего дяди, — стесненно произнесла она. Сидящий рядом с подругой Дуань Юй озадаченно крякнул, и закашлял, давясь рисовой булочкой.

— Ты говоришь, что позаботишься о наших нуждах, Инь Шэчи, — продолжила девушка, мимоходом хлопнув возлюбленного по спине. Тот благодарно кивнул. — Выполни тогда и мою просьбу. Я… по глупости повздорила с матерью, и хотела бы извиниться перед ней. Да, Цзяннань лежит в стороне от дороги в Шицзяхэ, и путь туда займет много времени, но… — она обратила на зятя просящий взгляд. — Каждый раз, думая о той ссоре, я чувствую себя предательницей. Мы с мамой никогда не были особо дружны, но все же, она — одна из трех самых близких для меня людей. Размолвка с ней не дает мне покоя.

— Давай поможем сестрице, Шэчи, — высказалась Му Ваньцин, словно невзначай кладя руку на колено мужа. — Все лучше, чем без толку лодырничать здесь.

— Сестры объединились, чтобы принудить своего командира к прекращению заслуженного безделья, — с притворной грустью промолвил юноша, накрывая ладонь жены своей. — Думаю, будь с нами сестрица Лин, она бы тоже поддержала вас, а уж просьбе целых трех красавиц ни один мужчина не сможет отказать. Так уж и быть — мы посетим Дом Камелий. В конце концов, почему бы не повидать мою старшую?

— Было бы замечательно, согласись тетушка Ли присоединиться к нам на обратном пути, — присоединился к беседе прокашлявшийся Дуань Юй. — Папа… то есть, отчим, был бы рад, да и мама с тетушками не отказались бы познакомиться с ней.

— Твои жалкие попытки обмана не введут в заблуждение и годовалого ребенка, братец, — задрав нос, напыщенно проговорил Инь Шэчи. — Ты всего лишь хочешь попросить руки сестрицы Юйянь у обоих ее родителей, — выведенный на чистую воду юный далисец смущенно улыбнулся, разводя руками. — Да, сестрица, кого ты имела в виду, говоря о трех ближайших людях? Двое из них, конечно же, твои мать и отец. Кто оставшийся?

— Разумеется, Дуань Юй, — безмятежно пожала плечами девушка. — Мы с ним — почти что муж и жена. Скоро, он станет для меня ближе, чем родители. Он пока не осмеливается предложить мне разделить с ним ложе, но я могу подождать свадебного ритуала.

На свою беду, будущий муж Юйянь успел вновь откусить от рисового пирожного, да еще и запить чаем, когда его возлюбленная промолвила свои нескромные слова. Вновь застигнутый посреди глотка, юноша судорожно закашлял, пытаясь избавиться от пошедшей не в то горло пищи, и верная подруга снова прилежно постучала любимого по спине.

— Как бы то ни было, стоит посетить тетушку Ли, — поспешил сменить тему спасенный от удушья. — Известна ли вам короткая дорога к озеру Тайху, брат Шэчи, сестрица Вань? Если вам не приходилось путешествовать из Сычуани на восток, можно попросить помощи у сестрицы А Чжу — ручаюсь, она знает Срединную Равнину, как свои пять пальцев.

Инь Шэчи, насмешливо улыбаясь, заверил родича, что хорошая дорога ему известна, и что они обязательно посетят Дом Камелий. Попутно, он с неподдельным участием предложил юному далисцу помощь в супружеских делах, от передачи шурину некоторых принадлежащих семье Инь даосских трактатов, до отправки его в дом удовольствий, в заботливые руки опытных куртизанок. Под смущенные огрызания Дуань Юя, недовольные отповеди присоединившейся к нему Ван Юйянь, и смешки всех остальных, дружная компания выбралась из-за стола, и отправилась собираться в путь.

Густой туман заволок воды озера Тайху непроглядной пеленой. Вокруг не было не видно ни зги — через несколько шагов расстояния, все поглощала белесая муть. Лодка далиского отряда продвигалась сквозь эту рисовую похлебку с осторожной неспешностью — никто не хотел наткнуться на корягу, пропороть днище, и добираться до берега вплавь. За шесты взялись Фань Хуа и Фу Сыгуй, как самые крепкие, а остроглазая Му Ваньцин стояла на носу, выглядывая могущий стать опасным плавучий мусор. Она же и обратила всеобщее внимание на виднеющуюся вдали странность.

— Я вижу дым, — с сомнением промолвила она. — Что-то горит впереди.

— Верно, прислужницы моей старшей готовят пищу, — рассеянно проговорил Инь Шэчи, внимательно следя за компасом.

Намагниченная игла лениво колебалась, отвечая дрожанию лодки, но упорно указывала в сторону вычеканенной на бронзовой миске триграммы «кунь», что смотрела точно на левый борт судна — курс был верным. Без этой просто выглядящей принадлежности, отряд семьи Дуань неизбежно заплутал бы в густом тумане, и наследник семьи Инь предусмотрительно одолжил компас вместе с лодкой, пусть и за вполовину большую плату.

— Время близится к обеденному, — отрешенно продолжал юноша, удерживая миску компаса так, чтобы триграмма «ли», отвечающая за восточное направление, указывала на нос суденышка. — Возьмите чуть левее, господин Фу, — второй из телохранителей царской семьи послушно оттолкнулся шестом, и лодка немного сдвинулась влево.

— Не дым из печной трубы, муж мой, — не дала себя сбить Ваньцин. — Скорее, дым большого костра, или пожарища. Как бы в Доме Камелий не случилось беды.

— Моя старшая — умелая воительница, а ее служанки — многочисленны, — ответил на это Шэчи. Он попытался было разглядеть упомянутый женой дым, но быстро оставил эту бесполезную затею. — Они сумели бы отбиться от случайных разбойников, или даже группы странствующих воинов. Война же никак не дошла бы сюда. Ну да что зря голову ломать, — встряхнулся он. Компас ответил колебанием иглы. — Сейчас пристанем к берегу, и узнаем все наверняка.

Днище лодки скрежетнуло о гладкую береговую гальку совсем скоро, и к этому времени, все успели разглядеть дымок, курящийся над укутанным в туман поместьем, а также, пятна гари на досках стен. Беда явилась в Дом Камелий непрошеным гостем, но что именно принесла она обитателям поместья семьи Ван, оставалось загадкой, скрытой белым покрывалом тумана.

Пока царские телохранители выволакивали лодку на прибрежную траву, все остальные, ведомые Инь Шэчи, осторожно продвигались вглубь поместья, глядя по сторонам, и держа руки близко к оружию.

Услышав позади ойканье и шум столкновения, Шэчи обернулся, и наткнулся взглядом на Дуань Юя, застывшего каменной статуей, и упершуюся в его спину Юйянь. Лицо юного далисца выражало крайнюю степень удивления пополам с жалостью, а глаза неотрывно смотрели под ноги. Проследив за его взглядом, юный воин невольно вздрогнул: из травы, поблескивающей капельками росы, выглядывало женское лицо. Кожа его, полусожженная и оплывшая, выглядела старым свечным огарком, а пустые глазницы — уродливыми язвами. Прическа мертвого тела казалась полностью седой, но приглядевшись, Инь Шэчи понял, что видит не седину, и даже не волосы, но пепел. Неизвестная женщина или девушка словно побывала в адском пламени, изуродовавшем ее лик, прежде чем убить несчастную.

— Цзюйцзянь, — пораженно пробормотал Дуань Юй. — Это Цзюйцзянь. Служанка, которую я спас из озера. Что здесь творится? Почему она брошена без погребения?

Никто не ответил на его слова. Внезапно, Ван Юйянь издала дикий, отчаянный крик, и сорвалась с места, неуклюже протолкавшись мимо растерянного Дуань Юя. Пробежав несколько шагов, она рухнула на колени, и зашлась в громких рыданиях. Ее невнятный вопль звучал бы криком раненого животного, если бы не одно-единственное слово, повторяющееся в нем снова и снова — «мама».

Инь Шэчи с ужасом и сожалением всмотрелся в смутные очертания того, рядом с чем убивалась Юйянь, и поразился, насколько же маленькой выглядит фигура Ли Цинло, лежащей без движения. При жизни, госпожа Ван излучала силу и властность, делавшие ее стройность и невеликий рост совершенно незаметными; сейчас, когда последнее дыхание покинуло ее, она выглядела беззащитным ребенком.

Шэчи сам не помнил, как подошел ближе, и склонился над мертвым телом дочери своего учителя. Не помнил он и того, как рядом оказалась Му Ваньцин, чьи расширившиеся глаза неверяще оглядывали сестру и труп ее матери.

— Горло перерезано, — чужим голосом произнес юноша. — Как ты думаешь, жена, что бы на это сказал наш друг У Юньлун?

— Это не меч, и даже не нож, — ответила та не менее оторопело. — Разрез слишком тонкий. Ее словно убили бритвенным прибором.

— Верно, — тяжело вздохнул Шэчи. — Именно это бы он и сказал. Почему, ну почему мы не выступили в путь раньше? — он сжал зубы, с сожалением глядя на рыдающую свояченицу.

— Кто же мог знать? — вопросом ответила Ваньцин, и тут же добавила:

— Мне нужно побыть с сестрой.

Шэчи рассеянно кивнул, глядя, как его жена присела рядом с безутешной Юйянь, и молча обняла ее за плечи. Та повернулась к сестре, и уткнулась лицом в ее халат, трясясь в безудержных рыданиях. Ваньцин погладила девушку по спине, что-то шепча ей на ухо. Подошедший Дуань Юй также присел рядом с подругой, взяв ее руку в свои.

— Ищем выживших, — глухо бросил Инь Шэчи остальным. — Господин Чжу, господин Гу, осмотрите берег. Господин Ба, господин Фу — на вас северные окраины поместья. Господин Фань и господин Хуа займутся южными, а я осмотрю все прочее.

Далиские воины ответили короткими словами согласия, и, разбившись на пары, двинулись в указанных им направлениях. Шэчи, бросив сочувственный взгляд на Ван Юйянь, двинулся вглубь поместья.

Получасом спустя, Инь Шэчи вернулся на берег озера, и выслушал доклады спутников, которые также закончили осмотр разрушенной усадьбы. Подуспокоившаяся Ван Юйянь вцепилась в Дуань Юя, словно утопающий — в брошенную ему веревку, а юный далисец, оправившийся от своей растерянности, что-то тихо говорил ей. Му Ваньцин также принимала участие в их негромкой беседе, то и дело вставляя в речь сводного брата несколько слов.

— Кто бы ни напал на Дом Камелий, он прибыл по воде, — подытожил выясненное Шэчи. — Берег усеян трупами служанок. Здесь же приняла смерть госпожа Ван. Ее меча нигде не видать — верно, находники украли его. Должно быть, они также унесли своих раненых и мертвых — не может быть, чтобы им удалось уничтожить Дом Камелий без потерь. После, поместье было сожжено — не иначе, злодеи пытались замести следы. Еще, я наткнулся на нечто странное у сарая с удобрениями, — с сомнением добавил он. — Позади него, я заметил дыру в земле, к которой вела утоптанная, но свежая тропа. Внутри, я нашел много пустых полок, и ничего более.

— Нефритовая Пещера Ланхуань, — безжизненным голосом произнесла Ван Юйянь. — Сокровище мамы.

— Значит, неизвестные разбойники унесли тайные знания семьи Ван, — задумался Инь Шэчи. — Они явно знали, где их искать — то место, не будучи потревоженным, ничем не отличалось бы от любого другого клочка земли в поместье. Но это ведь невозможно, так? — засомневался он. — Местоположение Нефритовой Пещеры Ланхуань известно только членам семейства Ван, то есть, моей старшей, и тебе, Юйянь. На теле госпожи Ван не видно следов пыток, — он растерянно наморщил лоб.

— Моя бабушка, Ли Цюшуй, передала тайну Нефритовой Пещеры Ланхуань обеим своим дочерям, — тускло ответила Юйянь. — Моей маме, Ли Цинло. И моей тетушке Ли Цинъе, что покинула семью, выйдя замуж за Мужун Бо.

— Это значит, что… — встрепенулся Дуань Юй, но смолк, увидев поднятую ладонь Инь Шэчи, и отрицательное покачивание его головы. Ван Юйянь, по-прежнему цепляющаяся за руку юного далисца, даже не заметила этого.

— Первым делом, мы позаботимся о павших, — не терпящим прекословия тоном отчеканил Шэчи. — Доблестные воительницы Дома Камелий, отдавшие свои жизни в бою с неведомыми злодеями, нуждаются в погребении. Этот день, и часть следующего, мы проведем в трауре, отдавая последние почести моей старшей, и храбрым защитницам ее дома. Затем, нам придется выступить в путь. Угроза вторжения все еще висит над великой Сун, и мертвым придется подождать праведной мести до конца войны.

Позже, когда царские телохранители двинулись разбирать уцелевшие строения на доски для гробов, троица далиских министров взялась рыть могилы и приводить в порядок покойниц, а Му Ваньцин увела сестру к озеру — смыть с лица слезы, и освежиться, — Дуань Юй отозвал Инь Шэчи в сторону.

— Почему ты остановил меня, брат? — спросил он. — Яснее ясного, что в гибели Дома Камелий как-то замешан Мужун Фу. Юйянь должна узнать об этом.

— Она знает, — со вздохом ответил юноша. — Твоя возлюбленная — умная девушка, и догадалась обо всем первой. Но дело в том, что с участием Мужун Фу в нападении на Дом Камелий не все ясно. Может статься, знание о Нефритовой Пещере Ланхуань было украдено у него, либо утрачено им каким-нибудь иным способом. Нам придется подождать с обвинениями, пока мы не выясним больше, а это станет возможным только после войны.

— Что ж, — с неожиданной твердостью промолвил Дуань Юй. — Когда мы прогоним киданей, я со всем тщанием расспрошу уважаемого Главу Вольных Странников, кому он доверил тайны семьи Ван.

Из всех своих посещений Срединной Равнины, как для войны, так и для мирных переговоров, Елюй Нелугу, принц Чу, вынес стойкое убеждение в ничтожности и ущербности ханьского народа. Он презирал жителей империи Сун — слабых духом и телом, изнеженных многими благами их богатой земли, которую они заполонили, словно саранча, и, что раздражало принца Чу пуще всего иного, совершенно неспособных защитить себя. Не будь тех немногих сильных ханьцев, что раз за разом вставали на пути ляоских войск, Елюй Нелугу давно уже прошелся бы по Срединной Равнине огнем и мечом, безжалостно истребляя заселивших ее бесполезных ничтожеств, и освобождая ее плодородные земли для более достойных — верных сынов Ляо. Принц Чу подумывал даже, что имей он возможность принять корону повелителя ханьских земель, то с радостью оставил бы бесплодные степи Ляо своему недостойному двоюродному братцу. Пусть бы он и дальше увязал в бесконечных дрязгах между вассальными кочевыми племенами, и тонул в придворных интригах, в то время, как Елюй Нелугу будет повелевать миллионами ханьских рабов, и владеющей ими киданьской знатью. В конце концов, несмотря на всю убогость и никчемность ханьцев, чуский принц не мог не признать, что некоторые их придумки имеют право на жизнь.

Он с довольным видом погладил подлокотники деревянного кресла-паланкина, для пущего удобства застеленного мехами. Сидя в этой ханьское поделке, несомой четырьмя дюжими рабами, Елюй Нелугу ощущал себя именно так, как, по его мнению, должен ощущать себя государь: выше всех прочих. Выше простолюдинов и вельмож, каждый из которых, несмотря на богатство и происхождение, был низшим рядом с ним. Определенно, ханьцы выдумали немало нужных и полезных вещей.

По окончанию своего успешного похода в Сун, принц Чу собирался обзавестись множеством рабов из числа подданных покоренного государства. Мастеровые, механики, звездочеты, счетоводы, и прочий ученый и ремесленный люд — все они должны были сделать жизнь Елюй Нелугу проще и интереснее. Конечно, он не стал бы слишком уж полагаться на их придумки, но и отказывать себе в маленьких удобствах он не собирался. Как не собирался пренебрегать приятным развлечением, ради которого принц Чу и выбрался сегодня в открытую степь. Он поднялся с кресла, и принял из рук телохранителя короткий костяной лук двойного изгиба, с уже надетой на рога тетивой из воловьих жил. Попробовав ее натяжение пальцами, чуский принц довольно улыбнулся, и повесил за спину полный стрел колчан, прилежно поданный ему все тем же воином.

— Смилуйся, великодушный господин наш! — внезапно раздался жалобный вопль. — Милосердия! Просим о милосердии! Клянусь Отцом-Небом и Матерью-Землей, мы ни в чем не провинились перед тобой!

Раздраженно поморщившись, Елюй Нелугу вынул из колчана одну из стрел, и тщательно проверил ее прямоту, даже и не думая поворачиваться к кричащему. Тот не прекращал своих мольб, и вскоре, к нему присоединились остальные пленники — все до одного оборванные, грязные, и лохматые. Причиной их жалкого вида не было долгое пребывание в темнице — каждого из них, люди принца Чу схватили сегодня, по совету союзника.

— Молчать! — наконец, соизволил ответить чуский принц на неумолчные мольбы. — Вы еще смеете просить меня о снисхождении, ханьские шпионы⁈ Десяти смертей недостаточно для вас, подлецов, но я, в великодушии своем, подарю вам всего одну — от доброй охотничьей стрелы! Вот вам мое милосердие, возрадуйтесь ему!

Жалобные крики пленных нищих не прекращались, и Елюй Нелугу сделал знак телохранителям — ему предстояло проверить оставшиеся стрелы, и он не желал делать это под истошные вопли всяких ничтожеств. Охранники взялись за плетки, и мольбы нищих сменились криками боли, вскоре утихшими. Принц Чу, удовлетворенно улыбнувшись, вернулся к колчану. Вдруг, осмотр стрел был прерван снова — на этот раз, спокойным и уверенным голосом одного из пленников.

— Ты совершаешь ошибку, чуский злодей, — громко и бестрепетно промолвил ничем не примечательный нищий. — Среди несчастных, плененных твоими прихвостнями, к Клану Нищих принадлежу один лишь я, Цзоу Чжаолун. Казнив нас всех, ты убьешь великое множество своих соотечественников. Они, хоть и кидани, но люди мирные, и не виноваты ни в чем. Судьба уже обошлась с ними жестоко, заставив встать на путь бездомного бродяги. К чему творить бессмысленные злодейства, убивая невиновных? — Елюй Нелугу, удивленно обернувшись к нему, громко рассмеялся.

— Ты, верно, хочешь, чтобы я отпустил всех этих грязных бродяжек, ханьский подлец, — глумливо скалясь, ответил принц. — Неужто ты думаешь, что я настолько глуп? Я не стану тратить свое время, выясняя, кто здесь — шпион Цяо Фэна, а кто — просто бесполезный мусор. Я очищу Ляо от всех вас, — безразлично отвернувшись от нищего, он обратился к телохранителям:

— Выпускайте троих. Вот этого болтуна — первым.

Охранники разрезали веревки, стягивающие руки и ноги нищих. Двое из отпущенных сорвались с места вспугнутыми зайцами, бросившись прочь. Только Цзоу Чжаолун остался на месте, без страха глядя в глаза Елюй Нелугу. Тот криво усмехнулся, и вскинул лук. Трижды пропела тетива, и три фигуры в лохмотьях повалились навзничь. Первым рухнул нищий-ханец, так и не опустивший взгляда. Следом, упали те бродяги, что пытались сбежать — оперенные вестницы смерти, посланные недрогнувшей рукой чуского принца, безошибочно нашли их спины, и оба несчастных покатились по земле, ломая своими телами колышущийся степной ковыль.