Время Рыцарей (СИ)

Глава 22. Философия бытия

Впервые за долгое время Льюис расслабился и был доволен своей жизнью. Все шло четко по плану: Прекрасный Принц был за городом, бойцы следили за воротами, а как только остальные Вороны покинули убежище, Рыцари тут же помчались вербовать пастора Брауна и Уильяма Бломфилда. Это было ожидаемо. Пастор поделился новостью о встрече с ними за одним из чаепитий, а позже пришел и Бломфилд с очередным хитрым планом.

— Повелитель, позвольте мне разобраться с этими глупцами, — довольно вещал он, стараясь придать себе внушительности, — тут такую интригу можно закрутить, Рыцари вовек не выпутаются! Я опишу им внешность любого другого Ворона, например, Сольвейна Винтера, и они переключатся на него, а вы будете в полной безопасности. Он же будет иногда выходить и мелькать перед ними, чтобы они были уверены, что Великий Ворон это он и есть. Тогда они полностью прекратят ваши поиски, а любой их удар будет нанесен мимо цели.

— Но по Сольвейну? Вы с ума сошли?

— Он же подвел вас и в опале. Пусть послужит вам на пользу. Разве Воронам не положено защищать своего повелителя всеми силами? Для него это будет честью и возможностью вновь заслужить ваше расположение, — вкрадчиво сказал Бломфилд.

— А может, мы скажем Рыцарям, что Великий Ворон — это вы? — едко парировал Льюис.

— Не выйдет, они знают, что это не так. Не хотите Сольвейна Винтера — давайте выберем другую приманку.

— Забудьте об этом. Я не собираюсь никого подставлять. У Нила Янга и Рудольфа Бьернссона не хватит мозгов меня узнать. Тяните время и морочьте им головы сколько сможете.

— Как пожелаете. Я буду стараться изо всех сил и рассчитываю на справедливое вознаграждение, — Бломфилд улыбнулся и выжидающе посмотрел на Льюиса.

Тот хмыкнул.

— А разве служить Великому Ворону не честь для вас? Вы сами так утверждали.

— Конечно, но я, увы, был лишен этой возможности. Надеюсь, вы дадите мне второй шанс, как пастору Брауну, — настойчиво сказал Бломфилд, — вы приблизили его к себе и постоянно поручаете ему какие-то задания. Вот что они каждый день обсуждают с вашим командиром бойцов, Бернардом и прелестной Шарлоттой? Я мог бы принести вам больше пользы, чем любой из них, так как компетентен во многих областях знаний.

Льюис прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— Если справитесь, я позволю вам присутствовать на их «собраниях».

— Благодарю вас. Вы — мудрый правитель и несомненно найдете, как использовать мои многочисленные таланты себе на пользу.

Бломфилд ушел. Льюис покачал головой. Забавно будет посмотреть на его лицо, когда он придет на проповедь. Но все-таки Бломфилда придется куда-то пристроить, иначе он не успокоится. Но как можно использовать вора и мошенника, кроме обмана Рыцарей?

Он обсудил этот вопрос с пастором Брауном, но тот не смог ему помочь.

— Прости, сын мой, но я плох в мирских делах. Хорошо, что ты пытаешься помочь ему, но доверять лжецу и корыстолюбцу — опасно. Я убедился в этом на собственном опыте, — пастор неодобрительно покачал головой, — за ним нужен строгий присмотр.

— Кстати, о присмотре. Как там наши заблудшие овечки? Прониклись вашими речами?

Пастор Браун укоризненно взглянул на него.

— Ты ведь изначально знал, что из этого ничего не выйдет. Шарлотта, правда, стала тише и вежливее, но мы с ней все еще не ладим. Рейвен изнывает от скуки и ведет себя как ребенок: то дразнит и отвлекает Шарлотту, то играет со всем, что попадет к нему в руки. Бернард же — закоренелый грешник. Боюсь, служба Элдрику уничтожила в нем все человеческое, наполнив одним лишь злом.

— Нет людей, которые были бы просто злодеями, — возразил Льюис, — у каждого есть свои обстоятельства.

— Так можно оправдать что угодно: насилие, жестокость, убийства. Бернард творил все это и не раскаивается в совершенных деяниях. Будь с ним очень осторожен, сын мой.

Льюис не ответил, молча разглядывая чашку с чаем. Бернард тоже был проблемой, но контролируемой. А вот что будет, если с него снять проклятье Воронов? Куда подастся человек, большую часть жизни убивавший по приказу? В разбойники? В наемники? Но Бернарду уже было пятьдесят восемь. В этом возрасте тяжело будет начать новую жизнь. А что делать с Рейвеном и другими бойцами?

Льюис тяжело вздохнул. Просто расколдовать всех и вернуться в Рейнпорт не выйдет. Он должен будет решить эту проблему до снятия проклятья.

— Ты расстроен, сын мой? Поделись, я всегда тебя выслушаю.

— Не могли бы вы звать меня просто Льюис? Меня несколько смущает ваше обращение. Я не слишком верующий человек и общаюсь с вами именно как с человеком, а не со священником. Надеюсь, вас это не обижает.

— Как пожелаешь, — ответил пастор Браун, — хотя жаль, что ты отказываешься от веры. Она поддерживает людей в смутные времена и не дает сломаться под грузом жизненных испытаний.

— Но она же туманит разум и не дает подвергать сомнениям ошибочные суждения, — возразил Льюис, — я как-то встретил Принца Ричарда на улице. Пока он видел во мне человека, он был снисходителен и почти дружелюбен. Я засмеялся над его титулом, а он даже не обиделся. Но стоило ему узнать, что я — Великий Ворон, и его словно подменили. Он собирался убить меня, и молить о пощаде было бесполезно. Он верил, что избран для очищения города от монстров, а я — всего лишь хитро маскирующаяся тварь. Почему он не видел, что Вороны — люди? И почему этого не видели…

Он оборвал себя, но пастор Браун его прекрасно понял.

— …мы с Уильямом Бломфилдом? Потому что реальность убеждала нас в обратном. Вороны творили в городе что хотели. Это ты запрещаешь им грабить и убивать, а Элдрик разрешал. Знаешь, я не то чтобы храбрый человек. Тогда я не смел призывать людей бороться с Воронами, боясь за свою жизнь. Но были те, кто не мог молчать. Люди прятали Принца Ричарда во время охоты на него, лечили раны Рыцарям или сами становились ими. Обычно Элдрик не обращал на это внимания, но если кто-то досаждал ему слишком сильно, он посылал своего жестокого пса, Сореса, разобраться с проблемой. И делалось это зверски, напоказ, чтобы все знали, что их ждет. Знаешь каково это — вечером говорить с другом, а утром видеть его медленно умирающим, прибитым к часовой башне, и молить бога, чтобы тот поскорее избавил его от мучений? Мы чувствовали себя такими бессильными!

Пастор Браун сгорбился и сцепил руки в замок.

— Почему людей не снимали оттуда, если они еще были живы? — тихо спросил Льюис.

— Не могли. Лестницы были коротки. Да и боялись: в любой момент могли прилететь Вороны, и спаситель присоединился бы к жертве. Мы верили, что только нелюди способны на подобную жестокость. Когда Принц Ричард воткнул голову Элдрика на пику, выставил на главной площади и объявил, что его тирания окончена, город праздновал это неделю. Господи, как же мы его обожали! Он был героем, освободившим нас от тьмы и постоянного страха смерти. Прекрасный Принц — это спаситель, символ света и надежд на мирную жизнь. Вороны исчезли с улиц, скрылись в тенях, и он постоянно охранял нас, спасая от редких нападений. Мы прощали ему все. Принц Ричард никогда не сомневался в том, что Вороны — зло, и не позволял сомневаться окружающим. Он действительно был великодушен и снисходителен к людям. Твой смех не смог бы его задеть: мелочность была ему не свойственна. Сильные люди ею не страдают. Но стоило хоть кому-то усомниться в его праве казнить Воронов — и он терял рассудок. Прекрасному Принцу нельзя было перечить в этом.

— Но почему?

— Я не знаю. Полагаю, он считал, что сомнения горожан обесценивали жертвы, принесенные им ради победы над Элдриком. С иного пути невозможно свернуть, особенно если мостил его сам, проливая пот, кровь и слезы.

— Надеюсь, мой путь не будет таким, — вздохнул Льюис.

Ему было о чем подумать.

В три часа он, как обычно, отправился на занятия с Джеком. У них не было какого-то конкретного графика, Джек выбирал день следующей встречи сам, согласовывая его с Льюисом. Но место оставалось неизменным: теплый солнечный парк, в котором днем гуляли люди и не бывали Вороны. Заниматься философией на природе нравилось им обоим.

— Я немного завидую твоему полету мысли, — однажды признался Джек, — ты часто рассуждаешь о вещах, которые я даже не замечаю. Постоянно находишь в них двойные и тройные смыслы. Как тебе это удается?

— Мышлению нужно учиться, и философия прекрасно в этом помогает. Она задает вопросы там, где другие обходятся поверхностными ответами. Взять, например, философию бытия. Как ты понимаешь последнее слово, Джек?

— Бытие — это существование, что тут непонятного?

— Все. Или ничего, — улыбнулся Льюис. — Гейдеггер считал, что это — слишком простой ответ. По его мнению, бытие — это сущность существования сущего. Так что ты потерял два слова из трех в определении.

— Он был сумасшедшим? — Джек схватился за голову. — Почему мы изучаем чужое безумие?

Льюис рассмеялся.

— Нет, он просто любил вводить собственную терминологию. Это и сделало его философом, чьи труды изучают в университете. Сущее — это нечто конкретное: ты, я, дерево, парк. При этом сущее должно обладать особыми свойствами, которые его определяют. Например, дерево обладает древесностью, ты и я — телесностью, а парк…

— Парковностью?

— Именно так. Не смейся. Парк — это место с деревьями, аллеями и людьми. Место, в котором отсутствуют деревья, расчищенные дорожки для прогулок и люди, для которых все это сделано, парком не является по определению. Так же, как дерево не может быть без древесины, а мы с тобой — без тел.

— Слушай, а теперь стало понятнее, — оживился Джек, — но в чем разница между сущим и бытием?

— Бытие не существует отдельно от сущего, так же как наши тела не существуют отдельно от нас. Бытие может быть твоим, моим, парка, Гейдеггера. Но не может быть бытия без чего-либо. А сущее просто есть. Сущность же — это внутреннее содержание и основа чего-то, например, сущего. Существование — это процесс, растянутый во времени.

— То есть бытие — это суть процесса, происходящего с чем-то конкретным? Надо записать.

Джек был старательным студентом, и Льюису доставляло удовольствие его учить. Как знать, если бы не проклятье, он мог бы и в самом деле преподавать в университете ту же философию. И даже зарабатывать на этом деньги, как сейчас. Забавное чувство: он не работал уже больше семи лет. Как бы не превратиться в Сольвейна, с его безмятежным бездельем. Впрочем, Сольвейн теперь тоже был занят: Агата постоянно находила, к чему его привлечь, а он никогда не отказывал ей в помощи. Молодец. И даже не сможет ее соблазнить и испортить ей жизнь. Идеально.

Общаться с Джеком Льюису тоже нравилось: тот не знал, что он — Великий Ворон, и общение шло на равных. Джек не спрашивал, Ворон ли Льюис, и тому не приходилось лгать об этом. Стоило ли говорить правду, если спросят? Наверное, нет, но мысль о лжи напрягала Льюиса, рождая внутри какое-то сопротивление. Сразу вспоминался Бломфилд. Ведь именно лживость была главным аспектом его неприятной личности. Он лгал всем и потому был абсолютно ненадежен. Так что же с ним делать?

— Ты что-то погрустнел, — заметил Джек, — что случилось?

— Давай отвлечемся от философии бытия и решим задачку, над которой я сейчас ломаю голову. Если ты не против, конечно.

— Я за. Люблю задачи. Диктуй условия.

— Представь, что есть лживый, жадный и крайне неприятный человек с очень плохой репутацией. Ему нужно найти работу в городе, причем не низовую: так-то он довольно умен и в прошлом был богат. Мести улицы он не пойдет. Куда его пристроить?

Джек задумался.

— Какие у него есть умения и достоинства кроме ума?

— Хитрость. Он может производить хорошее впечатление на незнакомцев и умеет заводить полезные связи. Имеется богатая фантазия на разного рода подлости и ловушки. Еще он умеет считать деньги, но вороват, так что к финансам его лучше не подпускать. Льстивость считать за достоинство?

— Еще как. Люди любят, когда им льстят. Слушай, а почему бы не сделать его кабатчиком или хозяином постоялого двора? Работа с людьми, требующая именно хитрости и льстивости. Богатый опыт подлостей позволит ему раскусывать таких же хитрецов, как он сам, и не остаться в дураках.

— Да, но какой в этом смысл? — засомневался Льюис.

— В деньгах, разумеется. Кабак — это прибыльное дело, если подойти с умом. Если у него есть связи, то пусть использует их для аренды помещения и закупки вина и еды подешевле. В кабаках пьет бедный люд, и качество выпивки их волнует меньше ее доступности. Еще в таких местах хорошо собирать слухи и назначать тайные встречи. Там мало шансов наткнуться на знакомых, и тебя никто не узнает.

Льюис пришел в полный восторг от этой идеи. Конечно же! Слухи! Следить за настроением в городе, чтобы не пропустить создание новых «Врагов Воронов»! В кабак будут приходить люди и за выпивкой говорить, что думают о Прекрасном Принце и Великом Вороне! Если Принцу Ричарду оказывали огромную поддержку, несмотря на его властность и жестокость, то и новый Принц может ее обрести, а Льюис даже не узнает об этом! Да и Бломфилда можно будет убрать подальше из замка и занять этим кабаком. Одни плюсы со всех сторон!

— Джек, ты гений!

— Да ладно, это было очевидно, — тот заулыбался. Похвала его явно порадовала. — Среди моей многочисленной родни такие типы тоже встречаются. Но кровь — не вода, так что обычно их не бросают, а именно куда-то пристраивают. Эх, если бы все проблемы решались так легко!

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Ты уже помогаешь с философией. Слушай, а ты не боишься жить в городе, где Великий Ворон может проклясть тебя в любой момент?

— Нет, — коротко ответил Льюис.

— Но почему?

Льюис поколебался. Затрагивать эту тему не стоило: он мог проговориться и случайно сказать «я» вместо «Великий Ворон». Следовало уйти с нее как можно скорее.

— Великий Ворон не вредит никому кроме своих врагов. К горожанам он добр.

— Ну да, только постоянно проклинает их, — фыркнул Джек, — я тут познакомился с прелестной девушкой, так у нее подругу прокляли. Бедняжка сильно переживает.

— Давай обсудим что-нибудь другое. Проклятье — слишком мрачная тема для такого чудесного дня.

— Давай. Кстати, мою новую знакомую зовут Сюзанна. Ты бы видел какая она изящная! Как статуэтка. Прекрасные манеры, осанка, нежный голосок — она настоящая принцесса. И глаза голубые и яркие, как небо.

Джек мечтательно вздохнул. Льюис улыбнулся.

— Удачи с ухаживаниями. Только веди себя порядочно, ладно? У меня есть друг, который за одно свидание сломал девушке жизнь и решил, что, соблазнив ее, компенсирует это. Меня до сих пор злит эта ситуация.

— Почему же он на ней не женился? Или женился?

— А толку? Он ведь бабник. Не пройдет и пары лет, как начнет ей изменять, и семейная жизнь превратится для нее в череду предательств. Она хорошая девушка, но совсем молодая и наивная. У нее есть шанс встретить кого-то достойного в будущем.

Джек выпрямился.

— И что с ней теперь?

— Я взял ее на службу. Она обзавелась подругами и пользуется успехом у мужчин. Весела и счастлива.

— О, история с хорошим концом, — обрадовался Джек, — люблю такие. А он что?

— Наказан. Но теперь мы не дружим. Не люблю безответственных людей.

Джек хотел было спросить что-то еще, но его прервали. Пробегающий мимо мальчишка неожиданно остановился и, ткнув в них пальцем, громко заорал:

— Вороны! Смотрите все, тут Вороны среди бела дня сидят, козни строят!

Джек фыркнул.

— Я уже начинаю привыкать к этому.

— Молодой человек, вы ведете себя неприлично, — строго сказал Льюис, вспоминая отца. Тот всегда мог осадить хамов, не опускаясь на их уровень. — Где ваши родители? Мы сейчас пойдем к ним и расскажем о вашем дурном поведении.

Мальчишка показал ему язык.

— Трусливый Принц Великому Ворону голову срубит, а потом и вас убьет!

Он убежал, оставив их в недоумении.

— Какие жестокие в этом городе дети, — заметил Джек.

— А ты слышал, что он сказал «Трусливый Принц», а не «Прекрасный Принц»?

— Да. Подразнить решил.

— Кого? Принца-то тут нет, — Льюис озадаченно покачал головой, — странно все это.

Ему точно нужно было собрать больше слухов, бродящих среди горожан.

Джек молчал, думая о чем-то своем. Затем спросил:

— А что ты думаешь о Прекрасном Принце?

— Ничего. Его же никто не видел. Он пока ничего еще не сделал. Глупо создавать впечатление о человеке, с которым незнаком. Слишком велик шанс ошибиться.

— Интересная мысль, — задумчиво произнес Джек, — а о Великом Вороне ты что думаешь? Он-то тут давно и много чего натворил.

Льюис не ответил. Говорить о себе как о ком-то другом было до жути неловко. Лгать не хотелось. Правду выдавать было нельзя. Но тут его не иначе чем сам город подтолкнул в нужном направлении:

— А ты составь о нем впечатление сам, Джек. Мало ли, чего я тебе наболтаю? Не стоит бездумно повторять чужие слова. Считай это упражнением по развитию мышления. В философии задавать вопросы необходимо. Так задай их достаточно, чтобы понять, что за человек — Великий Ворон этого города.

На обсуждение идеи с кабаком Льюис пригласил Рейвена, Шарлотту, Агату, Сольвейна и, конечно же, самого Бломфилда.

Тот поначалу воспротивился:

— Повелитель, я рассчитывал на место вашего советника, а вы отправляете меня поить городских пьянчуг? Пастора Брауна вы не посылали красить заборы и мыть ноги нищим! Напротив, он постоянно находится в вашем обществе и наслаждается вашей милостью!

— С кем я пью чай, это мое дело, — возразил Льюис, — нищим же пастор помогает без моих указаний. Господин Бломфилд, мне нужен человек, который будет в курсе городских слухов и настроений. Где еще люди будут открыто выражать свое мнение, если не в кабаке? К тому же, кабак — прибыльное дело.

Бломфилд моментально сменил мнение. В его глазах зажегся алчный огонек.

— А знаете, вы правы. Я легко вытяну любые секреты, знай себе подливай вина. Некоторые слухи можно не только собирать, но и запускать. Опорочим Принца и его Рыцарей, и люди снова от них отвернутся, как во времена «Врагов Воронов».

Льюис поморщился.

— Для начала, меня интересует кличка «Трусливый Принц». Я услышал ее сегодня в городе. Хочу знать, что это такое и говорит ли так кто-то еще. Но, конечно, вначале нужно открыть кабак.

— У меня осталось одно здание в городе, которое мои вероломные родственники не успели продать. Используем его, — предложил Бломфилд, — но надо будет нанять обслугу: поломоек, подавальщиц, вышибалу и кого-нибудь мне на смену, чтобы я мог отдыхать. Закупить вина и дешевой снеди на закуску. Привести помещение в порядок, нарисовать вывеску и так далее. Это обойдется вам примерно в…

— Я хочу сходить посмотреть это здание, господин Льюис, — перебила его Агата, — мы с Сольвейном поспрашиваем в других кабаках, что сколько стоит. И, конечно же, вся выручка должна идти в вашу казну, а не оседать в его карманах.

Бломфилд бросил на нее гневный взгляд.

— Девочка, ты снова лезешь не в свое дело? Тебе бы лучше помолчать, пока повелитель к тебе не обратился.

— Сбавьте тон и вспомните о вежливости, господин Бломфилд, — строго сказал Льюис, — я позвал Агату не для того, чтобы она молчала. Она — моя помощница и сказала все верно. Агата, поручаю тебе проконтролировать этот вопрос. Сообщи мне все, что узнаешь.

Она просияла и бросила на Льюиса гордый взгляд.

— Спасибо! Я вас не подведу!

— Скажи, а подсчет денег в сокровищнице уже закончен?

— Еще нет. Там и правда много золота. Но я скоро завершу эту работу!

— Хорошо.

— Насчет работников: можно ведь привлечь наших Воронов и Воронесс? — предложила Шарлотта. — Кристина — дочь трактирщика, она знает это дело изнутри. Я могу подобрать парочку трудолюбивых человек, которые будут не прочь послужить тебе. А вышибалой можно поставить кого-то из бойцов.

— Я готов это сделать, — тут же вызвался Рейвен.

— Ни в коем случае, милый, — Шарлотта ласково подергала его за косу, — тебя только слепой не узнает. Нил Янг мигом сообразит, что мы там что-то затеваем, и начнет следить за кабаком.

— Согласен, — кивнул Льюис, — нужен кто-то менее заметный. Выбери кого-нибудь из наших бойцов, только не Курта. Он тоже примелькался. А идея с Воронами мне нравится. Молодец, Шарлотта.

— Давно ты меня не хвалил, — она улыбнулась.

— Ты давно не вела себя хорошо, — хмыкнул Льюис, — но пастор Браун сказал, что ты усвоила урок и больше не хулиганишь.

Шарлотта и Рейвен одинаково страдальчески закатили глаза, но ничего не сказали. Их наказание только завершилось, и они явно не желали получить новое.

— Льюис, у меня вопрос, — вмешался Сольвейн. Он все еще говорил отстраненно, но скорее деловито, чем холодно. — Ты предлагаешь открыть место, где каждый сотрудник будет черноволосым. Разве это не будет выглядеть странно? И еще: господина Бломфилда в городе многие знают. Думаешь, слухи о нем не дойдут до Рыцарей? Они могут заинтересоваться твоим кабаком.

— Необязательно, — живо возразила Агата, — нас с тобой приняли за воронопоклонников, хотя торговец книгами знал, что раньше у меня были каштановые волосы. Воронов ожидают встретить в парках, а не в питейных заведениях.

— Мы выглядим молодо и безобидно, поэтому на нас не обращают внимания. Но с господином Бломфилдом это не сработает.

— Вообще-то юноша прав, — тот огладил черную бороду, — но я уверен, вы что-нибудь придумаете.

Зеленые глаза Шарлотты сверкнули лукавым огоньком.

— Я придумала. Вам нужно сбрить усы, бороду и волосы. Тогда никто не опознает в вас Ворона.

— Вы шутите?

— Нет. Отсутствие волос сильно меняет внешность человека. Проверено на себе, — Шарлотта накрутила длинную прядь на палец и вкрадчиво продолжила: — Но раз это нужно для дела то вы, конечно, не откажетесь расстаться с ними. Ведь это — часть вашей службы Великому Ворону.

Сольвейн содрогнулся и невольно поправил собственную длинную гриву. Агата мстительно захихикала. Рейвен не прореагировал, явно не видя ничего особенного. Льюис подавил улыбку.

Шарлотту он любил намного сильнее Бломфилда, так что решил простить ей эту маленькую выходку. К тому же идея была здравой.

— Мне нравится. Пусть будет так.

Бломфилд затравленно оглянулся.

— А остальных в кабаке тоже обреете? И очаровательную Кристину?

— Необязательно. Можно попробовать выдать их за приезжих из Лидии, — Льюис вспомнил Джека, — только им нужно будет одеться поярче. Люди видят то, что хотят видеть. Подберем подходящее название, чтобы играло нам на руку. Что-нибудь вроде «Лидийский купец» или «Лидийская выпивка».

— «Вина Лидии», — мрачно предложил Бломфилд, — и пусть все думают, что именно их мы разливаем, а не дешевое пойло. Бедняки разницы не поймут, настоящие вина Лидии им никогда не попробовать. Что ж, ради вас я готов принести эту жертву. Осталось обсудить главный вопрос: размер моего жалованья.

— Что, простите?

— Если выручка от кабака пойдет вам, то я должен получать от вас жалованье, — твердо сказал Бломфилд, — без этого моя работа будет бессмысленна.

Рейвен встал и в один шаг оказался рядом с ним.

— Ты служишь Великому Ворону, ублюдок, — процедил он, — это — смысл твоей жалкой жизни, которую тебе милостиво сохранили. Но это в любой миг можно исправить. Один приказ повелителя — и я с радостью сверну твою поганую шею.

— Повелитель, держите его на поводке! — огрызнулся Бломфилд, отступая. — Он совсем дикий!

Рейвен улыбнулся, не сводя с него жутковатого взгляда в упор.

— Верно. А ты — домашний индюк, которого я могу ощипать и зажарить. Никогда не забывай об этом.

— Рейвен, хватит, — вздохнул Льюис, — сядь.

Тот моментально подчинился. Ругать его Льюису не хотелось: пара резких фраз не тянула на запугивание. Хотя и потакать этому не следовало.

— Повелитель уже платит тебе немаленькую сумму, — сощурилась Шарлотта, — четыре золотых в месяц — мало, что ли?

— Что? Я не получал таких денег!

— Получали, — первой сообразила Агата, — Великий Ворон содержит нас всех и выдает по золотому на питание каждую неделю. Так что в дополнительном жаловании нет смысла.

Сольвейн покосился на нее и кротко вздохнул. Льюис сообразил, что тот давно не приходил к нему за деньгами из-за их ссоры. Или дело было в том, что спускать деньги на женщин Сольвейн больше не мог?

Бломфилд же искренне возмутился.

— Но я же не виноват, что наш повелитель оказался столь неразумно щедр ко всякой черни? Я бы платил им не больше одной серебряной монеты. Или давно бы договорился с начальником стражи и питался заключенными. Их-то не жалко.

Агата и Сольвейн посмотрели на него с одинаковым отвращением. Льюис поморщился, а затем хмыкнул:

— Хотел бы я увидеть реакцию Нила Янга на такое предложение.

Рейвен расхохотался.

— Нил бы его пинками прогнал и бил бы от души.

— Конечно же, я имел в виду прошлого начальника стражи, Карла Отто, — раздраженно заметил Бломфилд, — он был разумным и сговорчивым человеком, в отличие от его бестолкового и упрямого преемника.

— Он был страшным трусом, — презрительно заметил Рейвен, — ему одной встречи со мной хватило, чтобы сбежать из города.

— Вы бы так не говорили, если бы знали, при каких обстоятельствах Карл Отто занял свой пост. Стать начальником стражи в городе Элдрика после появления Принца Ричарда и выжить — та еще задача. А угодить обоим и не вызвать гнев ни одного из них — для этого нужно быть очень умным и гибким человеком. Но куда уж вам понять такое!

— Мы отклонились от темы, — сказал Льюис.

— Верно. Повелитель, вы же понимаете, что людей нужно мотивировать на труд, и угрозы — не лучший способ добиться верности, — резонно заметил Бломфилд, — обычно за службу платят деньги. За деньги люди служат охотнее и лучше, чем из-под палки. Вы поразитесь, каких результатов я смогу добиться, если буду получать справедливую плату за мои старания. У вас весь город будет под колпаком!

— Он и так под ним, — проворчал Льюис, вспоминая купол, не дающий Воронам улететь из города. Но слова Бломфилда были разумными и напомнили ему о Джеке: тот говорил нечто похожее. — Хорошо. Будет вам жалованье. Но я жду от вас полной отдачи и честной службы. Если снова попадетесь на воровстве, кабаком займется кто-то другой.

— Лучше меня с этим все равно никто не справится, — самодовольно заметил Бломфилд, — вы будете довольны.

С ним дело было закончено. Осталось решить последний вопрос, связанный с кабаком. Льюис распустил всех и пригласил на беседу еще одного Ворона. Он долго продумывал речь, переписывал ее несколько раз, чтобы каждое слово было уместно и сработало как надо. Сомнения все еще оставались, но он хотел хотя бы попытаться что-то сделать.

— Чем могу служить, повелитель? — Бернард глубоко поклонился.

— Я решил поручить вам задание. Глупо, что ваш опыт пропадает зря. Сегодня я нашел ему применение.

— Какое?

Льюис коротко пересказал идею с кабаком и добавил:

— Однако Воронов нужно будет охранять, а за Бломфилдом — следить. Он может утаить важную информацию, если, скажем, в кабак заглянет Прекрасный Принц и предложит Бломфилду золото и что-то вроде охранной грамоты. Понимаете?

— Понимаю. Тогда его нужно будет устранить?

— Нет. Тогда вы вернете его в замок и возьмете кабак на себя. В вашей верности я не сомневаюсь.

Бернард нахмурился.

— Но я — боец, повелитель. Я никогда не занимался подобными вещами.

— Для этого вам нужно будет внимательно наблюдать за Бломфилдом и научиться у него ведению дел. Придумаем легенду, что вы — родственники. Тогда переход кабака к вам никого не удивит. Но вы не должны сообщать Бломфилду об этом, иначе он натворит глупостей.

— Понял, не дурак. Повелитель, можно вопрос?

— Спрашивайте.

— Вы отправляете меня трудиться кабатчиком, потому что я стал слишком стар для бойца? — ровным тоном спросил Бернард.

— Я выбрал вас, потому что вы — зрелый, опытный человек, переживший тяжелые времена и сумевший под них подстроиться. Вы были первым, кто пришел мне на ум для этого задания. Но если оно слишком тяжело для вас, то вы вольны отказаться. Я поручу это Патрику или Расселу. Хотя результат выйдет хуже.

Бернард расправил плечи. Он выглядел польщенным и заинтересованным.

— Я справлюсь, повелитель. Мозгов у меня хватит, усердия тоже. Это будет интересным делом. Вы не пожалеете о своем выборе.

— Отлично.

После его ухода Льюис выдохнул и расслабился. Джек снова оказался прав: лесть оказалась неплохим инструментом воздействия на людей. Теперь и Бломфилд под присмотром, и у Бернарда будет шанс вернуться к нормальной жизни, а не стать разбойником. Больше никакого бездействия, приводящего к ужасным последствиям. Льюис позаботится обо всех своих подданных и мире в городе. У него все под контролем.

Как все-таки хорошо, что Прекрасный Принц остался за городом. Пока между ними находилась городская стена, дышать Льюису было легко и вольно.

Он взял толстый том по философии экзистенциализма и с удовольствием погрузился в него, готовясь к новому занятию с Джеком.