Время Рыцарей (СИ)

Глава 7. Безответственность

Беда не приходит одна. За две недели до появления Прекрасного Принца Сольвейн сообщил ужасные новости. Льюис слушал его и не верил своим ушам.

— Ты потерял проклятый кулон, и твоя новая подружка его подобрала?

— Я там все обыскал, но его не было! На свидание Агата не пришла. Я разыскал дом Августа Милна, но ее мать сказала, что Агата «заболела». Так же говорила и моя, когда я был проклят. И глаза у нее заплаканные. Скорее всего, проклятье уже сработало.

— Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Это не моя вина, а Лавинии! — Сольвейн выглядел пристыженным. — Я не ждал от нее такой низости! Она пригласила меня к себе, заняться любовью, а когда я задремал — сожгла мою одежду! Кто-то из воронопоклонниц придумал, что так можно удержать при себе волшебное существо. Но этого ей показалось мало: Лавиния сообщила, что ее родители вот-вот будут здесь. Если они увидели бы меня голым, мне пришлось бы жениться на ней! Ну, я и рванул прочь, прикрывшись этой ослиной шкурой. А ты бы поступил иначе на моем месте?

— Я бы не пошел в гости к подружке, имея при себе проклятый кулон!

— Он висел у меня на шее! Цепочка расстегнулась!

Льюис потер виски. Ситуация была бы смешной, если бы не имела таких страшных последствий.

— Правильно ли я понял, что, выпрыгнув из постели одной девицы, ты тут же подцепил другую?

— Не веди себя как Рейвен, тебе не идет. Конечно же, я расстался с Лавинией и сообщил ей об этом, прежде чем сбежать, — уверенно ответил Сольвейн, — ее подлость разбила мне сердце. Агата же — чудесная девушка, и я ей очень понравился. Ты бы видел, какая у нее улыбка! И фигурка — залюбуешься!

— И эту чудесную девушку ты проклял из-за того, что думал не головой, а содержимым штанов. Проклятье, Сольвейн, ты был единственным, кто не доставлял мне проблем! Я привык к выходкам Рейвена и Шарлотты, но на тебя всегда мог положиться!

— И сейчас можешь. Послушай, я сожалею, что так вышло. Но ведь ничего непоправимого не случилось.

— Что?

— Однажды ты расколдуешь всех Воронов и Агату тоже, а пока она просто станет одной из нас. Сейчас же не Время Принца, ее жизнь не сильно изменится. А я покажу ей самые красивые городские парки и снова приглашу на свидание. Агата мигом забудет свои печали. Я сумею ее развеселить.

Льюис онемел.

Раскаянье Сольвейна длилось от силы пять минут. Он совершенно не понимал, что натворил, и не испытывал чувства вины. Льюиса до сих пор грызла совесть за то, что он сделал с Бломфилдом и Брауном. А тут — ни в чем не повинная девушка, которой просто не повезло нарваться на безответственного бездельника! А он даже не стыдился своего проступка, считая его незначительной оплошностью!

— Ты сломал девушке жизнь, а теперь хочешь переспать с ней? У тебя хоть капля совести есть?

— Зачем же так грубо? Во влюбленности постель — отнюдь не самое главное.

— То-то ты ради этого «не главного» плюнул на сбор проклятого серебра, — саркастично заметил Льюис, — я поручил тебе важное задание, а ты пренебрег им, что привело к ужасным последствиям. Думать головой ты все еще отказываешься. Значит, придется контролировать тебя, чтобы этого больше не повторилось.

— В каком смысле «контролировать»?

— В прямом. Агату Милн ты не тронешь и пальцем. Ей только не хватало разбитого сердца, вдобавок ко всему вреду, что ты ей нанес. Это первое. Второе: ты отстранен от сбора проклятых вещей. Я больше не могу доверять тебе. Третье: ты наказан и в течение года будешь покидать убежище только для питания и навещая госпожу Солону. Никаких больше романов.

Сольвейн покраснел и явно рассердился.

— Ты не можешь запретить мне влюбляться!

— Не могу. Я запрещаю тебе заводить романы, соблазнять девушек и спать с ними, — Льюис использовал магический приказ, закрепляя запрет, — посмотрим, продержится ли твоя «любовь» при таких условиях больше пяти минут. Свободен. Можешь идти.

Сольвейн бросил на него гневный взгляд и ушел, громко хлопнув дверью. Льюис устало вздохнул. Домашний арест должен был сработать и заставить Сольвейна задуматься о своем поведении. С бойцами сработало: Бернард до сих пор проявлял к нему огромное почтение, хотя был лишен сил всего на месяц. Сольвейна не особо волновали его крылья и магия, а вот возможность бегать за каждой юбкой — еще как. Всего лишь год в наказание за сломанную жизнь Агаты Милн. И уничтоженные планы самого Льюиса: он так гордился тем, что сумел остановить распространения проклятья! Но все пошло прахом.

Убежище Воронов ждало новую несчастную жертву проклятья.

Сольвейн с того дня с ним не разговаривал и демонстративно уходил из комнаты, если Льюис задерживался в ней больше пары минут. И, конечно же, он пожаловался матери: Льюис теперь навещал ее отдельно, хотя раньше они всегда делали это вместе. В очередной его приход госпожа Солона попросила смягчить наказание для сына.

— Сольвейн очень переживает. Ему тяжело сидеть взаперти.

— Еще и десяти дней не прошло, — раздраженно ответил Льюис, — а он уже ноет? Ему год сидеть в убежище, и я не выпущу его раньше.

— Неужели его ошибка заслужила такого строгого наказания?

— Что Сольвейн вам рассказал?

— Что он оплошал, выполняя твое поручение. Он принес извинения за это, но ты не смягчился, а обозлился на него. Он думал, что вы друзья, но ты повел себя с ним, как с чужим человеком.

Льюис рассердился.

— Удобно дружить с тем, кто решает все твои проблемы! Можно не думать головой и творить что захочешь! Госпожа Солона, Сольвейн сломал жизнь одной горожанке из приличной семьи. Он буквально уничтожил ее будущее, просто потому что она ему приглянулась. Он не подумал о последствиях, а теперь порхает мотыльком и не собирается брать на себя ответственность. А разбираться с этим придется мне.

Госпожа Солона тяжело вздохнула.

— Я боялась, что это случится. Слишком уж он красивый. Пусть девушка приходит сюда. Я уговорю Сольвейна жениться на ней, а ребеночка вырастим сами.

Льюис на секунду замер, затем покачал головой.

— Она не беременна. Но репутацию ей он испортил. Девушка служила в доме наместника, а теперь ее и на порог не пустят. Его «любовь» к ней — пустая болтовня. Проклятье облегчило Сольвейну жизнь: он не работает, не учится и совершенно не думает о будущем, ведь о нем позабочусь я, как Великий Ворон.

— И это значит, что ты очень хороший господин, раз Вороны не беспокоятся о своей судьбе, — госпожа Солона положила ему руку на плечо, — надеюсь, Сольвейн это тоже поймет. Но, знаешь, хорошо бы ему все-таки решить эту проблему самому. Может, вместо года в заключении ты поручишь ему это? Так выйдет полезнее и для него, и для девушки. Ответственность не появляется сама по себе, ее нужно развивать делами.

— Я подумаю над этим, — сдался Льюис. Ему всегда было тяжело отказывать госпоже Солоне, которую он давно воспринимал, как близкую родственницу. Она была слишком добра к нему, чтобы он игнорировал ее просьбы.

Только благодаря ней он выжил и стал Великим Вороном. Не схвати она Принца Ричарда за руку, не отвлеки на себя — и Льюис не смог бы вырвать ему сердце. Лишь видя, как ее убивают, он инстинктивно бросился на врага, забыв, что это бесполезно.

И победил.

Льюис не хотел, чтобы госпожа Солона ненавидела его, ведь сына она, конечно, любила сильнее. Но как Сольвейн мог исправить ситуацию? Что он мог сделать теперь для Агаты Милн?

Хотя бы помочь ей привыкнуть к новой жизни. Соблазнить ее он больше не сможет, а моральная поддержка бедняжке понадобится. В этом Сольвейн всегда был хорош. Пусть утешает как сможет.

Минула еще одна неделя, а новая Воронесса в убежище так и не появилась. Шарлотта подтвердила, что не видела ее и в парках. Очевидно, Агата Милн пряталась дома. Льюис размышлял, как забрать ее в безопасный замок: Вороны не должны были жить вне него. Нил Янг, конечно, обещал не трогать их, но обещание можно было и нарушить. Нельзя было рисковать ее жизнью. Стоило послать за ней кого-то. Но что если Агата Милн не пожелает идти с Воронами? Льюис вспомнил себя: если бы не шок от убийства Принца Ричарда, он бы постарался сбежать от Рейвена и Сольвейна при первой же возможности. Может, стоило пойти самому? Постараться уговорить, а если не выйдет — аккуратно приказать магией. Все лучше, чем если девушку притащат силой и угрозами. Но в этом ему понадобится Сольвейн, с ним Агата Милн знакома и станет разговаривать. Отлично, вот и начнет исправлять свою ошибку.

Он вызвал его, но Сольвейн держался холодно и оскорблено.

— Чего желает Великий Ворон? — едко спросил он.

— Поручить тебе задание.

— О, какое доверие! И чем же я его заслужил?

— Ничем, — огрызнулся Льюис, — но я даю тебе шанс исправиться.

— Я в исправлении не нуждаюсь!

— Ты отправишься со мной к Агате Милн, — ледяным тоном приказал Льюис, — и уговоришь ее пойти с нами в убежище. Надеюсь, здесь не напортачишь.

Сольвейн метнул на него угрюмый взгляд, но кивнул.

— Когда?

— Сегодня вечером. К одиннадцати будь тут.

— Как скажешь, — с отвращением выдохнул Сольвейн.

Льюис поморщился. Возможно, стоило взять с собой Шарлотту вместо него. Шарлотта охотно согласилась и пообещала применить все свое красноречие, чтобы уговорить несчастную девушку. Но вечером, когда они уже собирались лететь, в покои Льюиса ввалился раненый Рейвен.

— Прекрасный Принц! Это не Нил! Чужак!

Льюис оцепенел.

— Ты хотел сказать, Принцем стал Рудольф Бьернссон?

— Нет! Говорю же, чужак! Он напал на меня! Нужно поднять бойцов и немедленно начать охоту на Принца!

Льюис помотал головой.

— Так, сядь! Шарлотта, проверь, все ли Вороны в убежище. Если не все, то их нужно немедленно вернуть в замок! Пересчитай, чтобы никого не забыли!

Шарлотта побледнела.

— Кристина сегодня с Марком! Если Принц явится, он убьет обоих! Я за ней!

— Это опасно! — рыкнул Рейвен, зажимая окровавленный бок. — Тебя убьют!

— Не убьют, я быстро! Льюис, пожалуйста!

— Лети. Только смотри вниз. Увидишь Принца — немедленно возвращайся.

Шарлотта бросилась к балкону и стремительно вылетела прочь.

— Я сообщу Воронам и посчитаю, кого еще нет, — встревожено предложил Сольвейн.

— Давай.

Льюис занялся исцелением Рейвена. Рана не была серьезной, а ссадина на голове затянулась в считанные минуты. Повезло.

— Ты все-таки невероятно удачливый. Третье столкновение с Прекрасным Принцем — и снова жив.

— Я их всех переживу. Повелитель, Время Воронов закончилось. Тебе нельзя больше покидать убежище.

— Знаю.

— Отдай приказ бойцам о начале охоты. Мы должны найти этого ублюдка, прежде чем он кого-то убьет.

— Нет. Никакой охоты.

— Повелитель!

— Нет, я сказал! Опиши мне Принца.

— Он… он был в белых доспехах и…

Рейвен застыл. Затем выругался.

— Я не запомнил! Эти проклятые доспехи ослепили меня! Я понял только, что он чужак: напал на Ворона и не понимал, что происходит!

Льюис нервно фыркнул.

— Отлично. Как же мы будем его искать?

— Я помню, где он.

— Думаешь, он так и стоит там, ожидая твоего возвращения?

Рейвен принялся драть себя за косу.

— Я найду его! Нил наверняка спрячет его у себя или у своего друга-наемника! В городе ему от нас не скрыться.

Вернулся Сольвейн.

— Все Вороны здесь, кроме Шарлотты и Кристины. И Агаты.

Льюис вздрогнул. Он совсем забыл о несчастной девушке.

— Собираемся и летим за ней. Сейчас же.

— Повелитель, ты спятил! Тебе нельзя выходить!

— Сейчас темно, и Принц меня не заметит. А на девушку донесут соседи, как на Сольвейна когда-то. Хватит, я больше не позволю моим подданным гибнуть.

Вспомнился Джон Солт, убитый «Врагами Воронов». Попустительство Льюиса погубило его. Это не должно было повториться.

Рейвен вскочил на ноги.

— Не смей! Я не отпущу тебя!

— Кто тебя спрашивать будет? Прикажу — и отойдешь в сторону!

Сольвейн закатил глаза и мрачно предложил:

— Мы можем лететь за Агатой в компании Рейвена и пяти Воронов-бойцов. Если что, они отвлекут Прекрасного Принца. Но обратно пойдем пешком, так как летать Агата не умеет. Нас примут за поздних прохожих.

Льюис кивнул.

— Согласен. Рейвен, собери бойцов, мы летим к дому Милнов. Потом разыщите Прекрасного Принца, но не приближайтесь к нему. Просто выясните все, что сможете: кто он, где живет, чего хочет. Будем следить за ним.

Рейвен, заскрипел зубами, но спорить больше не стал.

— Я клянусь перевернуть город и найти новую Белую Мразь.

Льюис прикрыл глаза.

— Будем надеяться, что это прозвище останется за Принцем Ричардом.

Время Воронов закончилось.

Отныне охота откроется уже на него самого.