Гарри Поттер и Кольцо Согласия

Глава 17. Судьба Драко Малфоя

Люпин, ненадолго замолчал, не зная, как продолжить разговор. Потом решил, что начать лучше с чего-нибудь простого — слишком уж важные вещи ему предстоит сказать, так пусть Гарри придет к нужной мысли сам.

…Двоих Пожирателей удалось задержать благодаря неведомому заклинанию Гермионы — оно не просто вывело их из строя, но и начисто лишило магических свойств. В результате дружки их не смогли забрать с собой, а авроры потом намучались с их транспортировкой через камин. Кольца Согласия к ним применить было невозможно, поскольку они были без чувств, а без него они ничем не отличались от маглов. Выручила авроров Луна Лавгуд, которая применила какое-то собственное заклинание, «запаковавшее» жертвы в некую оболочку, в которой их, наконец, удалось отправить в госпиталь.

«Наверное это тот самый Колпак Дурака, о котором рассказывала Луна», подумал Гарри, но Люпину говорить о своей догадке не стал, поскольку разговор неожиданно свернул на личности — подвиги Отряда Дамблдора оказались интересными не только для его членов, но и послужили темой горячих дискуссий в Ордене Феникса — кусочек одной из них Гарри услышал этой ночью. Он попытался выведать у собеседника, о чем, собственно, шла речь и почему при стольких участниках битвы, нужно особо выделять именно Гарри и его друзей? И почему Люпин начал свой рассказ с Гермионы?

— Понимаешь, Гарри, из всех школьников лишь вы шестеро постоянно оказываетесь в гуще событий. Вначале это казалось случайностью. Все уже привыкли к тому, что… что ты как будто концентрируешь вокруг себя опасные ситуации… Нет-нет, погоди, я не обвиняю тебя! — воскликнул Люпин, завидев, как вздрогнул его юный собеседник. — И даже очень хорошо понимаю, как тебе сложно… И что не ты создаешь эти ситуации, а просто волею судеб оказался вовлеченным в них… Но, согласись, мы не можем закрыть глаза на все эти совпадения…

Гарри сжал губы и прикрыл глаза. Нет! Нет, невыносимо думать, что во всех этих преступлениях виноват именно он, нет! Невозможно жить с такой виной! Она раздавит его и не даст встать в полный рост. Она не позволит ему смело взглянуть своему врагу в лицо! Во всех этих чудовищных происшествиях виноват Волдеморт! Да! Это из-за него погибли эти восемь человек! Крик боли и протеста готов был сорваться с его уст, но следующие слова Люпина мгновенно остудили пыл.

— …Потому что во всех последних случаях вместе с тобой оказываются одни и те же люди… Да, можно было бы отмахнуться от этих совпадений и найти им вполне логичное объяснение. В первый раз, в Министерство вы попали, казалось бы случайно.

«Нет, это я потащил туда друзей», угрюмо подумал Гарри, но тут же попытался снова перенести свою вину на Волдеморта.

— …Но в этом году… В школе были сотни учеников! А в бой вступили только те, кто были в Министерстве в прошлом году.

— Но я же позвал их, — попытался возразить Гарри.

— Нет, ты никого не звал. Ты попросил своих друзей патрулировать коридоры. Ты не приглашал их принять участие в сражении! К тому же, насколько мне известно, они могли пригласить с собой хоть всю гриффиндорскую гостиную, но в деле оказались только те же пять человек, которых ты привел в прошлом году в Министерство.

— Просто Луна и Невилл… они были единственными, кто скучал по занятиям по Защите…

— Нет, Гарри, — перебил его Люпин. — Внешне это выглядит именно так. Но ведь твои друзья вышли из гостиной при всех. И на лицах их вряд ли читалось счастье… Но никому не пришло в голову спросить: куда и зачем они идут, нужна ли им помощь… А Луна с Невиллом пошли. Сразу, без вопросов. Заметь, кстати, что Лавгуд вообще не гриффиндорка! Она с другого факультета, но во все истории ввязывается вместе с вами…

Люпин сделал паузу. У Гарри было сотни возражений и объяснений случившемуся, но он не мог решить, с какого ему начать, поэтому он тоже промолчал. А потом ему в голову вдруг пришло, что то, о чем говорит Люпин, действительно имеет смысл. Допустим, они успели сдружиться и поэтому все время оказывались вместе. Но понятие «дружить» как-то не очень вязалось с Невиллом и, тем более, с Луной. Что же все время сводит их вместе?

— Ты, Рон и Гермиона — друзья. Поэтому не удивительно, что вы все время вместе влипаете во всякие истории… — Гарри нервно дернулся, но Люпин продолжал говорить, как будто не заметил этого движения. — Остальные трое не очень-то не вписываются в вашу компанию, но каждый раз оказываются рядом. Впрочем, ты наверное заметил, что есть еще один персонаж, который постоянно путается под ногами…

Гарри не понял, кого Люпин имеет ввиду, поэтому лишь слегка качнул головой, перебирая в памяти всех, кто был рядом…

— Ты знаешь, в какой день была свадьба Била и Флер? — спросил Люпин, не упомянув, что в этот же день должна была состояться и его собственная свадьба.

Гарри поднял на него глаза, но не стал напоминать об этом.

— Новолуние? — лишь спросил он.

— Новолуние… Да, конечно, но не только. Это было пятое июля. То есть через месяц со дня рождения Драко Малфоя, то есть уже после истинного совершеннолетия…

Гарри недоуменно уставился на Люпина. При чем здесь совершеннолетие Драко?

— Как?..

— Да, это так. Ты ведь знаешь, что совершеннолетие у волшебников наступает на год раньше, чем у маглов? — Гарри молча кивнул. — На самом деле в этом есть глубокий смысл. У маглов совершеннолетие означает возможность начинать самостоятельную жизнь, независимую от воли родителей… А волшебники… Волшебники приобретают новые силы, у большинства появляются способности, которых не было раньше… И происходит это через восемьсот восемьдесят восемь недель после рождения… То есть примерно в семнадцать лет и три с половиной недели… По настоящему именно в этот день волшебник становится совершеннолетним.

Гарри изумленно слушал Люпина. Значит он станет совершеннолетним не через четыре недели, а почти через восемь?

— А Драко Малфой… Это было его первое настоящее сражение. Поэтому… Это очень важно, Гарри, я хочу, чтобы ты понял… Только в возрасте восьмиста восьмидесяти восьми недель к магу приходит его судьба.

Гарри помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя всю эту математику. Какая еще судьба?

— До этого волшебник формируется, растет и изменяется. Поступок, который он совершает после истинного совершеннолетия, определяет его жизнь. Это очень важно для каждого из нас… А мальчик… он был среди Пожирателей, ворвавшихся в Нору… Он перешел Рубикон, он выбрал свою судьбу. И он… он был одинок.

Теперь Гарри уже ничего не понимал. Какой Рубикон, какая судьба? При чем тут вообще Драко Малфой? О чем они говорят? Что хочет сказать ему Люпин?

— Я… я не понимаю…

— Он был без своих друзей. Без родителей. Без поддержки близких ему людей… Если… если это действительно был его первый большой поступок, его первое сражение после наступления истинного совершеннолетия, то ему предстоит очень сложная и одинокая жизнь…

— Но… я все равно ничего…

— Драко Малфоя ранил один из Пожирателей. Случайно, я думаю… Хотя… ничего нельзя сказать наверняка. Горацио Слагхорн видел как это произошло. Но помешать он не успел…

— И как он… как он теперь?

— Слагхорн? Плохо. Он вышел из себя и убил Пожирателя, напавшего на Драко…

— Нет, Малфой…

— А! Мальчик был тяжело ранен, но его эвакуировал один из Пожирателей. Мы не знаем что с ним теперь… Надеюсь, что ему оказали помощь…

— Ну да, у них теперь есть свой придворный лекарь, — со злостью проговорил Гарри.

— Ты имеешь ввиду Снейпа? Да, Горацио тоже решил, что это он спас мальчика…

— Конечно спас! Ведь он дал Нерушимую Клятву защищать его! Надеюсь ему не поздоровится, раз он допустил, чтобы Драко был ранен!

— Нерушимую Клятву? Ты серьезно?

Гарри кивнул, вспомнив, как предупреждал об этом Дамблдора… Старик не поверил и поплатился за это жизнью…

— Тогда… Тогда я был не прав. Он был не одинок… Он был под защитой… Наверное, это еще хуже…

— Почему хуже? Я уже ничего, совсем ничего не понимаю…

— Хуже, потому что в этом случае его судьба — быть под опекой. А это трудно… Очень трудно всю жизнь зависеть от кого-то…

— Но почему? Почему так?

— Гарри, прости, я просто хотел привести пример… Но… Смысл истинного совершеннолетия в том, что первый серьезный поступок, который совершает волшебник после этого дня, предопределяет его дальнейшую судьбу. И лучше, если при этом рядом с тобой будут твои друзья и любимые. Тогда ты не будешь одиноким всю жизнь…

— Поэтому… Только поэтому Дамблдор… Дамблдор посоветовал мне рассказать все Рону и Гермионе?

— Не думаю, что только поэтому. Но и о твоем истинном совершеннолетии ему тоже нужно было думать.

Гарри тяжело вздохнул. Все перемешалось, все это было слишком сложным. Нужно спокойно обдумать все, о чем сейчас рассказал Люпин. Но сначала следует разузнать об этом поподробнее.

— А Малфой… Он…

— Он обречен на опеку. Может быть это не так плохо… для некоторых… Не знаю, насколько его устроит такая роль. Насколько я его помню, ему больше нравилось быть лидером, чем подчиненным…

— И профессор Слагхорн в этом уверен?

— Да, он видел все… Как Пожиратель послал фиолетовый луч в кого-то из наших гостей, но луч угодил в Драко. Тогда Горацио решил любым способом прервать заклинание и перестарался… Говорит, что не хотел убивать, но очень испугался за мальчика… А потом откуда-то выскочил еще один Пожиратель, наклонился над телом Драко и сорвал со своей головы капюшон. Слагхорн говорит, что это был Снейп. Он бегло осмотрел своего подопечного, схватил его в охапку и аппарировал…. Горацио хотел задержать его, чтобы доставить мальчика в госпиталь, но в это время закашлялся… Этот ужасный туман…

— Значит это было перед тем, как на сад наполз туман?

Гарри судорожно вспоминал события того вечера. Вот он говорит со Снейпом… Подходит Волдеморт… Да, после этого Гарри больше не видел Снейпа… Впрочем, конечно, не очень-то и следил… Но это значит, что Снейп сразу же отправился к Драко и аппарировал. И если бы их разговор не затянулся, то Снейп бы еще успел спасти Малфоя!

«Ну и хорошо, пусть оба теперь страдают», — злорадно подумал Гарри, но тут же понял, что в глубине души ему жаль обоих — и Малфоя, полностью подчинившегося Волдеморту и даже Снейпа, который, возможно, поплатился за свой дурацкий характер слишком жестоко… И в этом опять виноват он, Гарри!

— Да, по всему саду уже слышался кашель, а потом Джинни с Тем-Кто-Не…

Все мысли мгновенно вылетели у Гарри из головы.

— Джинни! Как она? Когда я потерял сознание, она… она…

Прежде, чем ответить, Люпин внимательно посмотрел на мальчика. В свете, льющемся из конца палочки, глаза Гарри казались совершенно черными. Взгляд был напряженным и напряжение это, казалось, заставит его сейчас вскочить. Ремус поспешил ответить.

Да, она улетала в этом сотканном из золотых нитей громадном шаре вместе с Волдемортом, а с земли никто ничего не осмелился сделать — ни нападающие, ни обороняющиеся… Шар долетел до границы Норы и уткнулся в защитное поле и начал подниматься все выше и выше. За ним следили буквально все, оставшиеся на ногах, ни о какой борьбе никто уже не думал… Шар завис в воздухе и, если бы Волдеморт и Джинни не стояли, нацелив палочки друг другу в лицо, то казалось бы, что внутри него идет мирная беседа… Но потом Джинни вдруг опустила палочку, Волдеморт мгновенно аппарировал, а шар тут же начал словно таять… И девочка выпала из него… МакГонагалл удалось замедлить ее падение и немного сдвинуть с траектории. Джинни упала на огромную яблоню и мягко спланировала по ветвям, отделавшись лишь синяками и царапинами…

Люпин замолчал. Гарри ждал продолжения, но, не дождавшись, спросил:

— И… что она рассказала… потом…

— Не знаю, Гарри… Никто не знает. Она… Она ни с кем не хочет разговаривать…

— Но ведь она приходила нас проведать?

— Нет, Гарри, она сидит в Юле, в своей комнате… Артур ужасно переживает и ждет не дождется, когда выпишут Молли, может она сумеет что-то сделать…

Гарри потупился. Нет, она была в госпитале. Была! Тот поцелуй не приснился ему!.. Хотя… хотя она и с ним не захотела говорить, сразу же исчезла, как только поняла, что он пришел в сознание… Но ведь и сам Гарри вовсе не жаждал общения после той встречи на кладбище… Если бы не лже-Грюм, не Дамблдор, он бы тоже не открыл рта… Неужели диалог Джинни с Волдемортом был столь же мучительным для нее?

— Гарри, поверь, сейчас все твои друзья находятся в ужасном состоянии, не только Джинни…

Люпин говорил взволнованно, но мальчик лишь нервно пожал плечами — думать ни о ком кроме Джинни он сейчас не хотел.

— Подумай сам, из-за Гермионы погиб человек, погиб на ее глазах… И на глазах Рона… Это не легко выдержать даже взрослому человеку…

Гарри вспомнил ужасные чувства и мысли, обрушившиеся на него самого после гибели Седрика Диггори и Сириуса, но Люпин снова не дал ему углубиться в себя:

— А Невилл вообще стал убийцей…

Убийцей! Истина, о которой ему и в голову не пришло задуматься, внезапно обрушилась на Гарри. Да, ведь это правда! Взорвав Антона Долохова, Невилл и вправду убил человека! Почему же это не пришло ему в голову раньше?

— Дож думает, что именно поэтому он никак не выйдет из коматозного состояния. — продолжал говорить Люпин и каждое его слово, казалось все сильнее вдавливало Гарри в кресло. — Организм предохраняет его от того кошмара, который обрушится на него, едва он очнется…

Вдавливаться дальше было некуда. Гарри изо всех сил попытался стряхнуть с себя и собственные переживания, и боль за Невилла. Поэтому он выкрикнул, словно пытаясь выдохнуть все, что расплющивало его:

— Какой же это кошмар? Кошмаром был этот Долохов!

— Гарри, каким бы чудовищем не был человек, но все же это был человек… И стать убийцей, пусть даже невольным… Поверь, это память на всю жизнь… От нее нельзя избавиться. Невилл обречен до конца своих дней нести это клеймо…

Сердце Гарри сжалось от жалости к Невиллу. Бедный, неуверенный в себе недотепа! Ведь и это взрывное заклинание он, скорее всего, произнес случайно… А научил его он, Гарри!

Пытаясь загасить вспыхнувший огонь раскаянья, Гарри постарался переключиться на что-нибудь другое, но тут вдруг вспомнил о пророчестве и все то, о чем он боялся думать, о чем боялся рассказать друзьям (и не рассказал бы, если бы не просьба Дамблдора), внезапно обрушилось на него. Ведь ему тоже придется стать убийцей, если он хочет победить Волдеморта! И потом жить как Невиллу под гнетом раскаянья…

— Но ведь Волдеморт убил десятки ни в чем неповинных людей! — Гарри даже не заметил, что последние слова произнес вслух.

Люпин удивленно взглянул на него. При чем тут Тот–Кто–Не–Может–Быть–Назван? Но Гарри замолчал и погрузился в свои мысли. Немного подождав, Люпин испугался, что раздумья могут увести мальчика слишком далеко: вон куда они уже скаканули — от Долохова и Невилла к его собственным проблемам с Темным Лордом…

— Ты сам лицом к лицу встретился с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван. В который раз! И ведь снова остался в живых! А Луна Лавгуд… Она ведь не просто увидела его, а сделала то, чего не могли сделать гораздо более зрелые и опытные волшебники…

Гарри тряхнул головой. В ней одновременно скопилось слишком много мыслей, в которых он не мог разобраться… Тот Колпак Дурака… Да, она же напялила его на голову Волдеморту! Почему же сразу, услышав об этом, он не подумал, что девушка тоже успела сразиться с самым ужасным волшебником современности! Пусть и таким идиотским способом — вполне, впрочем, соответствующем ее обычному поведению, — но ведь она осталась в живых, хотя ее не защищала магия Лили…

— Мы отвлеклись, Гарри…

Слова Люпина пытались прорваться в сознание мальчика, он слышал звук, но не понимал его смысла. Внезапно перед глазами всплыл образ Дамблдора — вот он подносит палочку к своей голове, вытягивает похожую на струйку дыма белую субстанцию — мысль — и опускает ее в Омут Памяти…

— Интересно, а без Омута Памяти можно погрузиться в извлеченные мысли?

Люпин недоуменно посмотрел на подростка. Омут Памяти? Извлеченные мысли? О чем это он?

Где-то далеко внизу, на лестнице, раздались шаги, кто-то рассмеялся, затем послышался бойкий разговор, но слов было не разобрать. Люпин понял, что если он хочет успеть сказать все, что хотел, ему следует поторопиться — очень скоро госпиталь проснется, а потом неизвестно, представится ли еще такая хорошая возможность поговорить.

— Гарри, ты спрашивал, почему мы столько внимания уделяем всем вам…

Несмотря на то, что мысли в его голове никак не хотели хоть как-то упорядочиваться, Гарри пытался слушать Люпина, поскольку все, что он говорил, было необычайно важно. Только в этой сумятице мальчик не мог понять, почему именно ему кажется такой значительной эта новая информация. Внезапно он понял, что Ремус молчит, пристально глядя на него, и кивнул: в горле стоял комок, мешающий не то что разговаривать, но даже дышать.

— Попробуй представить себе армию… ну или магазин. Всегда есть начальник, а есть подчиненные. Какой бы хороший план не придумал генерал, он не сможет воплотить его без солдат… Какой бы гениальный ни был хозяин, он не сможет справиться без продавцов.

Слова прыгали и ничего не значили, пролетая мимо сознания. Но вдруг в памяти всплыл магазин Фреда и Джорджа — вот близнецы показывают ему свои склады и лаборатории, а в это время другие продавцы общаются с покупателями. Да, в таком большом магазине без дополнительных работников не обойтись. Гарри снова кивнул и Люпин продолжил:

— Ты привлекаешь Того–Кто–Не–Может–Быть–Назван, судьба упорно подталкивает вас к встрече. Но в одиночку ты не сможешь победить. Тебе нужна своя армия, доверенные люди, объединенные одной идеей, понимающие друг друга с полуслова… И при этом они должны быть самостоятельными, уметь сражаться не только в толпе, но и единолично. Подумай, ведь именно так и получилось у вас в Министерстве. Именно так случилось в школе. И именно так вы сражались в Норе…

Люпин замолчал, поняв, что Гарри вначале нужно осознать то, о чем он говорит. А мальчик так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил этого молчания.

— Значит… значит я должен тащить их за собой, подвергать смертельной опасности только чтобы спасти свою жизнь, — наконец прервал молчание Гарри.

— Нет, совсем не так. Ты не тащишь их никуда. Они идут сами. Более того, Гарри, они идут не за тобой, а вместе с тобой!

Гарри ошарашено посмотрел на Люпина. Вместе? Как же так? Это он потащил их в Министерство спасать Сириуса, это он приказал им патрулировать коридоры в Хогвартсе, это он… Нет, в Норе они оказались по собственной воле, но это ничего не меняет…

— Вспомни свои встречи с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван. До сих пор ты встречался с ним один на один…

Гарри скептично хмыкнул. Сначала с Волдемортом был Квирелл, Потом — громадный Василиск. На кладбище вообще собралась целая толпа Пожирателей… Ну просто совсем один на один!

Люпин, казалось, прочитал все его мысли, потому что мягко сказал:

— Он старше, умнее, поэтому никогда не допустит, чтобы даже самая банальная дуэль, пусть даже дуэль с ребенком, каковым он тебя считает, состоялась без его «группы поддержки». А ты думаешь, что сможешь справиться один. Нет, Гарри, не получится. У тебя тоже должна быть своя «группа поддержки».

Гарри внезапно закрыл глаза, замотал головой и из его груди вместе с рыданием вырвалось:

— Нет! Нет… нет… Седрик… Это не должно повториться!

— Постой, Гарри, мальчик мой! Я понимаю ход твоих мыслей. Но, подумай, здесь совсем другой случай… Седрик не был твоим другом. Наоборот, вы были соперниками. И он не был готов к встрече… Пойми, он добрый и хороший мальчик, он прошел весь турнир вместе с тобой. Но для него это был вызов, игра… Это не было противостоянием с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван! Это были ваши школьные соревнования, под охраной учителей… Посмотри на меня, Гарри!

Гарри сидел сгорбившись, уткнув лицо в ладони и мерно покачивал головой из стороны в сторону. «Нет, нет, нет, я не допущу, я должен быть один, это моя и только моя миссия! Никому не справиться, никогда, никогда!»

— Ты не прав, Гарри!

Новый, звонкий голос ворвался в чердачное пространство, собеседникам показалось, что по пыльному воздуху промчался чистый луч.

— Гермиона! Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил Люпин, повернувшись на голос.

— Не я. Мы.

Девушка шагнула от дверей внутрь склада, за ней последовала вторая фигура, в которой Люпин опознал Рона.

Гарри смотрел на друзей остановившимся взглядом. «Нет, их не должно быть здесь, им нечего здесь делать! Они должны уйти!... Я должен уйти, я не имею права подставлять их под удар!»

— Нет, Гарри, это не ты подставляешь нас под удар! Мы будем рядом, куда бы ты ни пошел! Мы договаривались!

Гермиона легко читала рвущиеся из сознания Гарри фразы. А он не отдавал себе отчета, что она отвечает на его мысли, а не слова.

«Уйдите! Я должен идти один!»

— Ты не можешь идти один! Это невозможно! Вспомни наказ Дамблдора!

Гарри показалось, что он получил пощечину. Имя директора прозвучало настолько неожиданно, что он не смог подготовиться к этому удару. Он снова склонил голову к коленям и закрыл ее руками.

Люпин и Рон, изумленно наблюдавшие за этой странной перепалкой, наконец, ожили.

— Гарри, дружище, не думай, мы ж тебя не бросим, — сказал Рон. Из слов Гермионы он сделал вывод, что Гарри чувствует себя брошенным. — Мы ж не предатели какие-нибудь…

Люпин покачал головой и взмахом руки попросил Рона и Гермиону уйти. Те колебались, но Люпин подтвердил свою просьбу энергичным кивком. Подростки переглянулись и медленно вышли за дверь. Шагов на лестнице Ремус не услышал, но понял, что сделать с этим все равно ничего нельзя. Пусть слушают…

Гарри долго сидел молча, спрятав лицо в ладонях. Потом медленно поднял голову, увидел, что друзей нет и повернулся к Люпину.

— Профессор Дамблдор сказал, что я ничего не должен скрывать от них. Почему? Из-за совершеннолетия?

Голос мальчика дрожал от напряжения, Люпин понял, что это тот самый вопрос, который на сегодняшний день является для него самым важным. Поэтому он ответил не торопясь, тщательно подбирая слова, боясь ошибиться:

— Во всем, что с тобой произошло, Гарри, нет ничего случайного. У тебя есть верные друзья, доказавшие, что та цель, к которой идешь ты, для них так же важна, как и для тебя. Альбус хорошо понял это. И он знал, что никто и никогда не сможет добиться победы в одиночку…

— Но… он сам… Та история с Гриндевальдом… Ведь это он победил его…

— Да, конечно. Но ему помогали. Помогали верные друзья и соратники. Поверь, даже такой сильный волшебник как Дамблдор не смог бы сладить с могущественным темным магом в одиночку…

— А я слабый, неопытный…

— Я этого не говорил, Гарри! Конечно, опыта и знаний у тебя поменьше, чем было в тот момент у Дамблдора. Но для победы над темной силой это не самое главное. Тот–Кто–Не–Может–Быть–Назван никогда не станет встречаться с тобой без своих прихлебателей. Он не настолько самонадеян.

— Или ему нужно, чтобы другие видели его победу…

— Тщеславие… Да, пожалуй, и оно тоже… Но оно не главное. Он черпает силы в своих соратниках, он заряжается их энергией, он подчиняет их своей воле…

— Но я… Я никогда не стану…

— Нет, нет, Гарри, я не предлагаю тебе уподобляться ему. Но ты должен найти свой способ объединить близких тебе людей… И тогда вы одолеете его.

— Дамблдор говорил… говорил…

— Что у тебя есть силы, которые и не снились Тому–Кто–Не–Может–Быть–Назван. Я не знаю. Но ты ускользал от него столько раз, сколько и не снилось ни одному из волшебников. И я думаю, что Альбус был прав. И эти силы, скорее всего, являются противоположными тем, которые движут…

— Это любовь, — пробормотал Гарри, не очень веря в мнение Дамблдора.

— Любовь? Вот как? Да, я подозревал что-то в этом роде… Только ты должен понять, что любовь — это не просто чувство… Это прежде всего способность… способность сопереживать. Она есть у тебя и отсутствует у Того–Кто–Не–Может–Быть–Назван. Да, это действительно сила. Может быть, самая могущественная…

Гарри показалось, что Люпин говорит это не ему, а словно рассуждает вслух. Примерно те же рассуждения он уже слышал от профессора Дамблдора. Неужели это правда? И что же такое любовь?

Волдеморт лишил его родительской любви… Перед глазами мелькнуло лицо Джинни, но Гарри тут же постарался изгнать его из своего сознания. Потом он вспомнил Сириуса. Ведь тогда, в Министерстве, именно воспоминание о Сириусе изгнало Волдеморта, вселившегося в него… И это тоже любовь? Или сострадание, о котором говорит Люпин. Что значит сострадание? И разве не заботой о друзьях объясняется его желание покинуть их, уйти как можно дальше, чтобы не подставлять под удар?

— Если это так, — внезапно заговорил Люпин, — то тебе действительно будет нужна их помощь. Гарри удивленно взглянул на него. — Да, да! Ах, почему же я не понял этого раньше!

Где-то вдалеке послышались голоса. Затем что-то прогрохотало, раздался смех, затем резкий окрик. Госпиталь просыпался.

Люпин услышал, как от двери тихо удаляются шаги — скорее всего Гермиона потащила Рона обратно в палату. Да, наверное и вправду лучше вернуться на место, пока кто-нибудь не обнаружил пропажу пациентов. Ремус взглянул на Гарри, который в этот момент повернул лицо в сторону двери.

— Пожалуй, нам нужно возвращаться, а то потеряют нас…

Гарри кивнул и поднялся. Он чувствовал себя на удивление спокойным. Все, что он услышал, нужно хорошенько обдумать. Но на душе все равно теперь было гораздо легче. В конце тоннеля забрезжил свет.