Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

Итак, количественная сторона акта расценки также оказывается зависимою от социальных условий. Зависимость эта проявляется в том, что: 1) расценка является не выражением субъективных оценок производителя, а объективного состояния производительных сил; 2) это состояние производительных сил подытоживается в виде расценки или калькуляции товаров не силами одного данного товаропроизводителя, а коллективными действиями всех товаропроизводителей, результат которых служит исходным пунктом для акта расценки данного производителя. Иначе говоря, изменение производительных сил не учитывается непосредственно сознанием товаропроизводителя в виде соответствующего изменения субъективной стоимости <вставка карандашом>, но вызывает ряд коллективных действий товаропроизводителей (сокращение и расширение производства, переход из одной отрасли производства в другую и т. п.), результат которых объективируется или «кристаллизуется» в виде социальных свойств вещей, напр[имер], в виде определенных средних цен, которые, в свою очередь, уже констатируются и учитываются сознанием отдельного товаропроизводителя и служат для него исходною точкою калькуляции. Таким образом, зависимость акта расценки товара от предшествующего состояния цен выражает собою не что иное, как зависимость действий отдельного производителя от социальных условий.

Непрерывност [ ь ] воспроизводства. <Запись на полях.> Описанная непрерывность процесса ценообразования отражает непрерывность процесса воспроизводства. Данный процесс производства повторяет прежний. Он начинается не на чистом месте, а уже имеет своими предпосылками результаты прежнего производства, фиксированные в виде определенных цен. Хотя общественные отношения связывают товаропроизводителей непосредственно только в акте рыночного обмена и по прекращении его прерываются, но результатом их является закрепленный за продуктами труда определенный социальный характер, напр[имер], определенные средние цены. После того, как товаропроизводитель купил на рынке сырье, машины и проч. и пустил их в процесс производства, они перестали быть товарами и превратились в элементы производства, но это еще не значит, что та социальная форма, которую эти товары приобрели в процессе обмена (определенная меновая стоимость или цена), бесследно исчезла по прекращении последнего. Наоборот, она закрепилась, кристаллизовалась в этих вещах как социальное свойство, будто бы присущее им самим и сохраняемое ими по прекращении того производственного отношения купли-продажи, в котором они фигурировали на рынке. Хлопок, перешедший с рынка в мастерскую прядильщика, не перестает рассматриваться последним как вещь, имеющая определенную цену. В своих технических операциях над хлопком он ни на минуту не должен забывать о цене этого вида сырья. Таким образом, установленные в процессе обмена цены продолжают свое действие в следующем за ним процессе производства. С другой стороны, так как за данным процессом производства должен последовать опять процесс обмена, то перспективы будущей реализации продукта уже учитываются, калькулируются, принимаются во внимание в самом процессе производства. Продукт, еще находясь в процессе производства и не будучи еще товаром, уже имеет антиципированную цену, выражающуюся, как мы подробно изложили выше, в его расценке или нормальной калькуляции.

Итак, если в теории стоимости мы говорили, что в непосредственном процессе производства данный товаропроизводитель действует независимо от других товаропроизводителей (анархия товарного производства), с которыми он связывается только в процессе обмена, это положение было правильно, поскольку речь шла о процессе производства и процессе обмена, рассматриваемых каждый в отдельности, с абстрактной точки зрения. В реальной действительности, однако, данный процесс производства является лишь одною из повторяющихся фаз непрерывного общественного процесса воспроизводства, фазою, которой предшествовал и за которою последует акт обмена. Благодаря этому густая сеть социальных связей, плотно охватывающая производителя в процессе обмена на рынке, не разрывается во время промежуточного периода производства, а продолжает в нем свое действие, как результат предыдущего и как антиципация предстоящего процесса обмена. Эта сеть социальных связей своими отростками прошлого и завязями будущего охватывает процесс производства, устанавливая тем самым непрерывность социальных связей людей и социальной формы вещей в течение всего процесса воспроизводства. Товаропроизводитель, действуя в своей мастерской формально автономно и независимо от других товаропроизводителей, на самом деле ни на минуту не вырывается из этой густой сети социальных связей, соединяющих его с ними и определяющих его хозяйственную деятельность. Точно так же и находящиеся в его мастерской средства производства и постепенно созревающий из них готовый продукт ни на минуту не могут быть рассматриваемы как чисто технические элементы производства, лишенные социальной формы. Удаленные в тишь мастерской и поглощаемые техническим процессом производства, они в данный момент не являются активными носителями производственных отношений между людьми, но от этого не теряют своего характера носителей прошлых и будущих производственных отношений. Они сохраняют печать своего социального происхождения и предназначения. В этом заключается основной социологический смысл учения Маркса о мере стоимости, которое представляет собою не что иное, как учение о расценке продукта труда в проце ссе про изводства, предшествующем акту обмена .

Расценка до обращения. <Запись на полях.> Маркс усиленно подчеркивает, что акт расценки товара в деньгах имеет место еще до вступления последнего в процесс обмена, – не в том смысле, что в самом акте обмена покупатель, прежде чем заплатить деньги, должен по обоюдному согласию с продавцом установить цену товара, [885] а в смысле описанной выше нормальной калькуляции или расценки продукта, проявляющей свое действие в самом процессе производства. Фиксация пропорции обмена с формального обоюдного согласия продавца и покупателя (фактически она может исходить односторонне от продавца или покупателя) имеет место не только при регулярном, но и при случайном обмене двух товаров, не только при денежном, но и при натуральном обмене. Иное дело та расценка продукта, которая предшествует самому акту обмена, которая складывается еще в процессе производства и антиципирует те условия, при которых может продолжаться нормальное воспроизводство и может сохраниться равновесие между данною отраслью производства и другими. Именно этот акт предварительной расценки продукта составляет непременную принадлежность товарного производства. Последнее характеризуется не тем, что продукты труда продаются, а тем, что они уже производятся с целью продажи. При случайном обмене продукт труда приобретает мимолетную форму объекта обмена (товара) лишь в самый момент обмена, не являясь товаром или меновою стоимостью ни до, ни после акта обмена. В этом случае «вещи А и В не являются товарами до обмена, а становятся ими лишь благодаря обмену». [886] Это значит, что мы еще не имеем товарного производства как определенной устойчивой системы производственных отношений людей и соответствующей ему вещной категории стоимости как устойчивой социальной формы вещей. Товарное производство развивается лишь по мере того, как продукты труда «начинают производиться преднамеренно для обмена ». [887] Раз продукты производятся «специально для обмена», то «характер вещей как стоимостей принимается во внимание уже при самом их производстве ». [888] А это проявляется именно в том, что в самом процессе производства продукту дается определенная расценка, основанная на предшествовавшем процессе обмена с присущими ему явлениями ценообразования и антиципирующая ценообразование будущего процесса обмена.

Раз продукт получает предварительную расценку уже в самом процессе производства, то, следовательно, в процесс обмена он вступает, обладая уже определенною меновою стоимостью и соответствующей ей ценою. Маркс усиленно подчеркивает это обстоятельство. «Товары вступают в меновой процесс с определенными ценами» [889] ,xc, как «потребительные стоимости с определенными ценами». [890] Маркс называет нелепою гипотезу, согласно которой «товары вступают в процесс обращения без цены». [891] Обычно эти настойчивые указания Маркса понимали в том смысле, что, так как в процессе производства на изготовление продукта уже затрачено известное количество общественно необходимого труда, то, следовательно, стоимость продукта определяется не условиями рыночного обмена, а техническими условиями, характеризующими производственный процесс и предшествующими акту обмена. Однако такое понимание суживает мысль Маркса. Маркс утверждал, что в самом процессе производства мы имеем уже в готовом виде не только известные технические условия, но и определенную социальную форму производства (производство с целью продажи, или товарное хозяйство). Поэтому и продукт труда является уже в самом процессе производства не только результатом определенной трудовой затраты, но и вещью с определенною социальною формою, а именно товаром, получившим известную расценку в деньгах. Учение Маркса о функции меры стоимости, выполняемой деньгами еще до процесса обращения, становится нам вполне понятым только в связи с его учением о том, что «характер вещей как стоимостей принимается во внимание уже при самом их производстве», что поэтому продукт труда получает известную расценку уже в самом процессе производства и вступает в процесс обращения с определенною ценою. А чтобы понять эту возможность расценки продукта труда еще до акта обмена, мы должны вспомнить, что данному процессу производства уже предшествовал процесс обмена, результаты которого в виде определенных социальных свойств вещей или системы цен разных товаров служили в свою очередь предпосылками данного процесса производства.

Идеальный характер расценки. <Запись на полях.> Раз акт расценки товара имеет место еще до вступления последнего в обмен, то, следовательно, этот акт носит идеальный характер, и «свою функцию меры стоимостей деньги выполняют как мысленно представляемые, или идеальные, деньги». [892] Предварительною расценкою товара устанавливается, так сказать, «цена равновесия» данного товара, т. е. тот уровень цены, который соответствует состоянию равновесия между данною отраслью производства и другими. А так как в товарном обществе с его анархией производства подобное состояние равновесия возможно лишь как идеальная средняя линия, от которой фактическое распределение общественного труда постоянно отклоняется вверх и вниз, то и предварительная расценка товара представляет собою лишь антиципацию его идеальной средней цены, от которой фактические цены постоянно отклоняются вверх и вниз. «Определение цены его (товара. [– И. Р. ]) представляет собою лишь идеальное превращение его во всеобщий эквивалент, уравнение его с золотом, которое еще подлежит реализации». [893] Возможность реализации этой предварительной, идеальной расценки товара на рынке «зависит от того, окажется ли он или нет потребительною стоимостью, окажется ли содержащееся в нем количество рабочего времени временем общественно необходимым для производства». [894]

Здесь перед нами выступает очень существенное отличие между ценою, т. е. меновою стоимостью товара, выраженною в деньгах, и тою меновою стоимостью, которая изучалась нами в теории стоимости. В теории стоимости мы предполагали равновесие между отдельными отраслями производства, при котором продукты разных видов труда равны друг другу как стоимости, а тем самым равны друг другу и разные виды труда. Но в товарном хозяйстве такое уравнение труда не является сознательною предпосылкою общественного процесса производства, а лишь результатом стихийного процесса конкуренции с неизбежно возникающими в нем неравенствами и диспропорциональностью в распределении труда. Эта особенность товарного хозяйства и отражается в расценке товара в деньгах, которая свидетельствует о том, что уравнение данного товара со всеми другими товарами и, следовательно, данного вида труда со всеми другими видами труда еще не является фактом совершившимся, а лишь подлежит реализации в будущем. <Конец данного предложение отчеркнут на полях со знаком вопроса.> Уравнение данного товара со всеми другими возможно только через уравнение его с золотом. Но золото именно благодаря тому, что все товары уравниваются через его посредство (т. е. что все товаропроизводители обменивают свои продукты на золото), обладает особою социальною формою денег, не свойственною всем другим товарам. Эта специфическая особенность выделенного товара или денег заключается в том, что он может быть всегда обменен на любой конкретный товар, который со своей стороны не всегда может быть обменен на золото. Расценка аршина сукна в 3 рубля означает, что за 3 рубля можно в любой момент получить аршин сукна, но не означает, обратно, что аршин сукна можно в любой момент обменять на 3 рубля. [895] Значит, расценка товара в золоте содержит в себе как момент их равенства (приравнивание товара золоту), так и момент неравенства (отличие социальной формы денег от социальной формы товара). Иначе говоря, уравнение данного товара со всеми другими еще не осуществилось, а зависит от того, произойдет ли действительно на рынке уравнение его с неравным ему по своей социальной форме золотом. Поэтому в расценке товара выражается «необходимость отчуждения товара за звонкое золото и возможность того, что такое отчуждение не состоится, словом, содержится в скрытом виде все противоречие, проистекающее от того, что продукт есть товар, или что особенный труд частного лица для того, чтобы приобрести общественное действие, должен быть представлен как его непосредственная противоположность, как абстрактно-всеобщий труд». [896] Акт расценки товара обнаруживает свой идеальный характер не только в том, что он, как мысленно представляемый акт, предшествует процессу обмена, но и в том, что реализация его в последнем совершается всегда лишь более или менее приблизительно, с отклонениями рыночных цен от расценки вверх или вниз. «Возможность количественного несовпадения между ценою и величиною стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены». [897]

[VII.] Средство обращения

От идеального акта расценки товара, предшествующего процессу обращения, Маркс переходит к последнему. Только в действительном процессе обращения обнаруживается, в какой мере товар может быть реализован в соответствии с его предварительною расценкою, иначе говоря, в какой мере рыночная цена приближается к стоимости товара. Отклонения рыночной цены от стоимости будут тем больше, чем сильнее отклонилось фактическое распределение труда между отдельными отраслями производства от пропорционального распределения общественного труда. Десятичасовая затрата труда данного производителя может быть на рынке сведена к пятичасовому общественному труду, т. е. продукт его частного и конкретного десятичасового труда может быть продан на рынке по цене, соответствующей только пятичасовому общественному и абстрактному труду. Это может произойти либо потому, что в настоящий момент отсутствует общественная потребность (выражающаяся в платежеспособном спросе) в данном продукте, либо потому, что размеры производства данного продукта количественно превысили размеры наличной потребности в нем, либо потому, что данный производитель работает при отсталых технических условиях и его индивидуальная трудовая затрата превышает средний общественно необходимый труд. [898]

При исследовании функции денег в качестве средства обращения Маркс пользуется тем же методом, как и при изучении функции денег в качестве меры стоимости. На первый взгляд нам казалось, что деньги сами по себе обладают свойством измерять стоимость товаров. Маркс показал, что такое свойство приобретено ими в результате длительного процесса всестороннего приравнивания всех товаров друг другу через посредство денег, т. е. в результате «всестороннего действия всех товаров», которое на деле представляет собою всестороннее действие всех товаропроизводителей. Тем же путем Маркс идет в анализе средства обращения. На первый взгляд деньги как бы сами по себе обладают свойством средства обращения: они покупают всякого рода товары, как бы собственною своею силою приводя их в движение. Это «вещное» свойство денег Маркс, однако, выводит из движения самих товаров, отражающего, в свою очередь, известные действия и взаимоотношения самих товаропроизводителей. В соответствии с этим Маркс прежде всего анализирует движение, или «метаморфоз товаров», и лишь после этого переходит к «обращению денег».

Приступая к анализу процесса обращения товаров, Маркс различает в нем две стороны: Stoffwechsel и Formwechsel – «обмен веществ» и «перемену форм». «Поскольку процесс обмена перемещает товары из рук, где они не являются потребительными стоимостями, в руки, где они являются потребительными стоимостями, постольку этот процесс есть общественный обмен веществ», [899] т. е. движение материальных вещей. «Вещественный момент» этого процесса заключается в том, что: 1) прежде всего происходит реальный «обмен товара на золото», «простого товара на денежный товар», [900] которые оба в виде определенных материальных вещей передвигаются в противоположных направлениях: товар из рук продавца в руки покупателя, золото из рук покупателя в руки продавца; 2) после этого то же противоположное движение товара и золота повторяется опять: бывший продавец отдает теперь свое золото и получает в обмен необходимые ему продукты. В итоге всего этого процесса «продукт одного полезного вида труда становится на место продукта другого полезного вида труда». [901] «Со стороны своего материального содержания это движение представляет Т – Т, обмен товара на товар, обмен веществ общественного труда, в конечном результате которого погашается и самый процесс» [902] (т. е. социальная сторона процесса).

Как видно из последних слов, материально-техническая сторона процесса обращения, заключающаяся в передвижении вещей (товаров и золота) из рук в руки, скрывает от нас его социальную форму, которая и составляет настоящий предмет изучения Маркса. Вещи интересуют Маркса лишь как «носители» производственных отношений людей, т. е. не со стороны их материально-технических свойств, а со стороны их социальной формы или социальных свойств, приобретаемых ими лишь при наличии определенных производственных отношений между людьми. Вещи, фигурирующие в процессе обращения и на первый взгляд отличающиеся только своими материальными свойствами (золото и прочие товары), на самом деле отличаются друг от друга своими социальными формами. Золото выступает в процессе обмена как продукт труда, уже уравненный со всеми другими товарами, могущий непосредственно обмениваться на любой другой товар и в силу этого выполняющий особую социальную функцию всеобщего эквивалента или выразителя абстрактно-общественного труда. Товар же противостоит золоту как продукт труда, еще не уравненный с другими продуктами, иначе говоря, как продукт труда частного и конкретного. Раз товар и золото отличаются различными социальными формами, то обмен товара на золото означает не только замену одной материальной вещи другою, но и перемену самой социальной формы вещей (Formwechsel). Вот именно это-то «изменение формы, или метаморфоз, товаров, обслуживающий общественный обмен веществ», [903] и интересует Маркса, который ставит себе целью исследовать «весь процесс лишь со стороны формы», [904] т. е. социальной формы, а не [со стороны] материальных свойств продуктов труда.

На этом, однако, Маркс остановиться не может. Ведь социальная форма вещей является отражением определенной социальной формы организации труда, т. е. определенных производственных отношений людей. Процесс обращения представляет собою не только материальное движение вещей (обмен веществ) и изменение их социальной формы (метаморфоз товаров), но и движение производственных отношений между отдельными товаропроизводителями, участниками обмена. Противопоставление социальной формы товара и денег отражает противопоставление различных социальных действий, выполняемых продавцом и покупателем. «Два противоположные превращения товара осуществляются в двух противоположных общественных актах товаровладельца и отражаются в двух противоположных экономических функциях этого последнего. Как агент акта продажи, он продавец, как агент акта купли – покупатель». [905] Как нам известно из теории товарного фетишизма, дифференциация производственного отношения между товаровладельцами, заключающаяся в том, что в акте обмена они выполняют противоположные роли (продавца и покупателя), находит «овеществленное» выражение в дифференциации социальной формы обмениваемых вещей (товар и деньги). Дифференциация продуктов труда на товар и деньги является результатом изменения производственных отношений между товаровладельцами и вытеснения натурального обмена. Но после того, как изменившиеся отношения обмена фиксировались или «овеществились» в виде денежной функции выделенного товара (золота), наличие последнего в руках у данного товаровладельца тем самым определяет роль его в акте обмена в качестве покупателя; как, обратно, наличие у товаровладельца других товаров, кроме выделенного (т. е. простых товаров), предопределяет положение его в данном акте обмена в качестве продавца. Итак, если социальные формы товара и денег являются результатом определенной структуры хозяйства и производственных отношений людей, то, с другой стороны, положение индивидуума в данном конкретном акте обмена определяется социальною формою принадлежащей ему вещи. «В процессе обращения товаровладельцы противостоят друг другу в противоположной форме покупателя и продавца, один из них – как персонифицированная сахарная голова, а другой – как персонифицированное золото. Как только сахарная голова становится золотом, продавец становится покупателем». [906] Изменение «социального характера» [907] товаровладельцев происходит параллельно с изменением социальной формы вещей. Для понимания последнего процесса необходимо выяснить характерные особенности первого.

Не приходится поэтому удивляться, что в данном случае, как и в остальных частях своей системы, Маркс усиленное свое внимание направил на исследование того типа производственных отношений людей, который придает особую форму денежному обращению. Такой анализ производственных отношений людей мы находим в известном учении Маркса о кругообороте Т – Д – Т.

Исследователь, который начнет свой анализ с внешних явлений денежного обращения, увидит в последнем не более, как «массу случайно протекающих рядом друг с другом актов купли и продажи». [908] Каждый из этих актов ничем абсолютно не отличается от другого, представляя собою обмен товара на деньги. Тот же самый акт, который со стороны продавца представляет продажу, Т – Д, со стороны покупателя является покупкою Д – Т. Деньги в каждом из этих актов играют роль покупательного средства, которое реализует подряд цены разных товаров, которые сами по себе представляются как бы неподвижными. [909] После того, как за данный рубль был куплен товар Т, бывший продавец последнего за тот же рубль покупает другой товар Т2, бывший владелец последнего за тот же рубль опять покупает Т3 и т. д. Все эти акты обмена разрозненны и ничем между собою не связаны. В каждом из них фигурирует новый товар, с прежним не имеющий ничего общего. Каждый товар продается только один раз, т. е. однократно обменивается на деньги и сразу же переходит в сферу потребления покупателя. Весь процесс обмена представляется в виде хаотической массы случайно сосуществующих рядом или следующих друг за другом актов купли-продажи, ничем между собою не связанных.

Чтобы найти закономерность в этом кажущемся хаосе, мы должны от денег и товаров самих по себе перенести центр нашего внимания на товаропроизводителя. «Моменты товарного метаморфоза представляют в то же время сделки товаровладельца, – продажу, обмен товара на деньги; куплю, обмен денег на товар, и единство обоих этих актов: продажу ради купли». [910] Как только мы берем исходным пунктом нашего исследования товаропроизводителя, акты обмена немедленно же располагаются в определенной, закономерной, необходимой последовательности. Действия каждого товаропроизводителя должны следовать в определенном порядке: сперва продажа Т – Д, а потом покупка Д – Т, причем продажа совершается именно с целью получить возможность сделать покупку, иначе говоря, закономерное следование одного акта за другим вытекает из внутренней связи между ними. А эта внутренняя связь в свою очередь определяется основным характером товарного хозяйства.

Раз товаропроизводители связаны между собою общественным разделением труда и производят товары для рынка, за процессом производства необходимо должен следовать процесс обращения. Только последний дает возможность товаропроизводителю получить вместо изготовленных им товаров, ему самому не нужных, «другие необходимые ему средства существования и средства производства». [911] Пока он не получит последних, он не может возобновить процесса производства, не имея необходимых для этого средств производства, истраченных им в предшествующем периоде производства, и средств существования для прокормления себя и своей семьи в течение следующего периода производства. Но для того чтобы иметь возможность присвоить себе по своему выбору необходимые средства производства и существования, он должен предварительно превратить изготовленные им товары в деньги, т. е. продать их на рынке. «Общественное разделение труда делает труд последнего (товаропроизводителя. – И. Р. ) столь же односторонним, сколь разносторонни его потребности. Именно поэтому его продукт представляет для него лишь меновую стоимость. Всеобщую, общественно значимую эквивалентную форму он получает лишь в деньгах, но деньги находятся в чуждом кармане». [912] «Человек, который произвел, не имеет свободного выбора продавать или не продавать. Он должен продать». [913] Значит, необходимым завершением процесса производства является акт продажи товара, а для того чтобы получить возможность начать новый процесс производства, товаропроизводитель после акта продажи своего товара необходимо должен выступить в роли покупателя соответствующих средств производства и существования. Процесс обращения, в виде закономерного чередования двух актов (Т – Д и Д – Т), является необходимым промежуточным звеном между двумя процессами производства, завершая первый и подготовляя второй. Процесс обращения входит как часть в общий процесс воспроизводства, и закономерный ход последнего предполагает закономерное течение первого. Самый механизм товарного хозяйства необходимо придает всему процессу воспроизводства, независимо от воли отдельных индивидуумов, следующий вид: 1) процесс производства; 2) процесс обращения: а) продажа Т – Д и б) покупка Д – Т; 3) процесс производства, и т. д. Периодическая пульсация процесса воспроизводства включает в себя периодическую пульсацию процесса обращения в правильном чередовании двух его актов, Т – Д и Д – Т, «противоположных и дополняющих друг друга ». [914]

На первый взгляд внутренняя связь обоих актов обращения (Т – Д и Д – Т), как входящих в один и тот же процесс воспроизводства и друг друга дополняющих, скрыта в виду того, что оба эти акта выступают в обособленном, раздельном виде. Ведь в том и состоит особенность денежного обмена, что «непосредственная тождественность между отчуждением своего продукта труда и получением чужого разделяется им на два противоположные акта продажи и купли». [915] Эта раздельность обоих актов проявляется в том, что: 1) в акте купли наш товаропроизводитель, продавший раньше свой товар лицу А , теперь вступает в производственное отношение с другим лицом В ; 2) акт купли может произойти в другом месте, а не в том, где происходил акт продажи; и 3) акт купли может быть отсрочен на некоторое время, а не следовать сейчас же после акта продажи. Происходит персональный, пространственный и временной разрыв между обоими актами процесса обращения. «Каждая единичная продажа или покупка существует в качестве самостоятельного, изолированного акта; другой акт, являющийся его дополнением, может быть временно и пространственно отделен от него… Любое Д – Т может примыкать к любому Т – Д, вторая фаза жизненного пути одного товара к первой фазе жизненного пути другого товара». [916] Этот разрыв между обоими актами процесса обращения придает последнему вид «бесконечно случайного сосуществования и последовательности пестро перемешанных членов различных полных метаморфоз». [917] «Действительный процесс обращения кажется нам не полным метаморфозом товара, не движением его через противоположные фазы, но простым агрегатом множества покупок и продаж, случайно протекающих рядом или следующих друг за другом». [918]

Эта хаотическая картина процесса обращения не дает нам, однако, правильного представления о последнем, так как в ней «исчезает определенность формы этого процесса», [919] т. е. его закономерный социальный характер. Чтобы вскрыть последний, Маркс по своему обыкновению за этим движением вещей постарался найти определенные производственные отношения людей. Взявши за исходный пункт своего исследования хозяйство товаропроизводителя с присущим ему правильным, ритмическим чередованием процесса производства и обоих актов процесса обращения (Т – Д – Т), Маркс нашел тот стержень, вокруг которого вращается беспорядочная пляска товаров на рынке. Этот стержень надо искать не в самих вещах, а в производственных отношениях людей, именно в действиях товаропроизводителя и его взаимоотношениях с миром остальных товаропроизводителей. При всем персональном, пространственном и временном разрыве между обоими актами обращения Маркс нашел в них обоих один устойчивый центр: фигуру товаропроизводителя, участвующего в обоих актах обращения (Т – Д и Д – Т), [920] и тем включающего их оба в общий процесс воспроизводства, выполняемый его хозяйством. Не отрицая громадного значения, которое имеет разрыв обмена на два противоположных акта купли и продажи, и резко критикуя тех экономистов, которые недооценивают этот момент, [921] Маркс одновременно вскрыл и «известное внутреннее единство» обоих «самостоятельных друг по отношению к другу» [922] актов процесса обращения. Это единство заключается в том, что оба акта Т – Д и Д – Т представляют дополняющие друг друга, хотя и обособившиеся звенья единого процесса обращения Т – Д – Т. С этой точки зрения любая сделка купли-продажи покажется нам уже не изолированным актом, а займет свое место в общей системе обращения товаров. Поскольку эта сделка рассматривается со стороны покупателя, как Д – Т, она завершает прежний акт продажи, в котором теперешний покупатель выступал в качестве продавца, и подготовляет для него возможность возобновления процесса производства. Рассматриваемая же со стороны продавца, как Т – Д, она завершает закончившийся процесс производства и в свою очередь должна непременно найти свое дополнение в следующем акте Д – Т, хотя бы последний и был отсрочен на некоторое время и был совершен в другом месте. Разобщенные пространственно и временно, оба противоположных акта Т – Д и Д – Т связаны между собою, как необходимые звенья единого процесса воспроизводства. Но они связаны не только между собою, но и с другими актами обращения. <Против последнего предложения на полях стоит знак вопроса.> Так как каждый из указанных актов возникает в результате взаимодействия (обмена) двух хозяйств, то он входит одновременно в процесс воспроизводства как данного хозяйства, так и его контрагента. «В то время, как он (товар. – И. Р. ) начинает первую половину обращения и совершает первый метаморфоз, [923] другой товар вступает во вторую половину обращения, совершает свой второй метаморфоз и выпадает из обращения; и, наоборот, первый товар вступает во вторую половину обращения, совершает свой второй метаморфоз и выпадает из обращения в то самое время, когда третий товар вступает в обращение, проходит первую половину своего пути и совершает первый метаморфоз. Таким образом, обращение Т – Д – Т в целом, как полный метаморфоз одного товара, одновременно представляет собою всегда конец полного метаморфоза другого товара и начало полного метаморфоза третьего товара». [924] Метаморфозы отдельных товаров друг с другом переплетаются. «Кругооборот, описываемый рядом метаморфоз каждого данного товара, неразрывно сплетается с кругооборотами других товаров. Процесс в целом представляет обращение товаров ». [925]