Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

[VIII.] Деньги как сокровище

Если обращение товаров в форме Т – Д – Т совершается более или менее непрерывно, и за каждым актом продажи Т – Д быстро следует дополняющий его акт купли Д – Т, деньги быстро переходят из рук в руки и выполняют функцию средства обращения. «Как только прерывается ряд метаморфоз (товара. – И. Р. ), и продажа уже не дополняется непосредственно следующей за нею куплей», [947] деньги остаются надолго в руках продавца, выполняя функцию сокровища.

Исторически собирание сокровищ возникло очень рано. Еще до того, как благородные металлы стали деньгами, они уже охотно накоплялись как конкретный предмет потребления (т. е. предмет роскоши), по своей прочности наиболее пригодный для сохранения богатства. По мере развития обмена и денег накопление благородных металлов означает уже концентрацию в руках их владельца не только прочных и высокоценных предметов потребления, но «абсолютно общественной формы богатства, всегда находящейся в состоянии боевой готовности». [948] Только с этого момента можно говорить о сокровище не в смысле совокупности конкретных полезных предметов, а в смысле «общественной силы», концентрированной в руках «частного лица», [949] владельца определенных предметов (золота). При продолжающемся господстве рабского или феодального хозяйства деньги, конечно, еще не являются единственною «общественною силою», как члены общества еще не являются «частными лицами», относящимися друг к другу как независимые друг от друга и равноправные товаровладельцы. Члены общества еще связаны между собою отношениями феодального господства, крепостного права и т. п. Но если владелец денег вынужден считаться с князем или феодалом-помещиком, то, с другой стороны, в силу той же отсталости общественных отношений он обладает тем б?льшим преимуществом по сравнению с владельцем потребительных стоимостей при условии равенства социального положения обоих. Именно преобладание натурального хозяйства и недостаточное развитие обмена делают невозможным и, в лучшем случае, проблематичным превращение любой потребительной стоимости в деньги. [950] Тем сильнее стремление продавца задержать вырученные деньги в качестве сокровища, в качестве общественной силы, которая, правда, еще не заменяет всех других общественных связей, но уже успешно их пополняет, корригирует и понемногу разлагает. Описывая распространенный на Востоке (особенно в Индии) обычай собирания сокровищ, Адольф Вагнер говорит: «Для массы “маленьких” людей сокровище выполняет роль сберегательной кассы на случай нужды, дороговизны, для обеспечения существования… Для богатых, аристократии, князей сокровище служит средством социального и политического господства, а именно для того, чтобы делать подарки, [951] оплачивать услуги, содержать слуг, вести войны, платить налоги и т. п.» [952] В античном и феодальном обществе «профессиональный собиратель сокровищ» часто превращается в ростовщика и своею деятельностью содействует еще б?льшему разложению хозяйственных форм, присущих этим обществам. [953]

В развитом товарном обществе образование сокровищ является одною из нормальных, постоянных и необходимых функций товарного обращения. Если, с одной стороны, последнее предполагает непрерывность кругооборота Т – Д – Т, то, с другой стороны, оно же разрывает этот кругооборот на два акта Т – Д и Д – Т, создавая возможность и подчас даже необходимость длительной отсрочки второго акта. Каждый товаровладелец должен выступать попеременно в роли продавца и покупателя, но вместе с тем должен часть вырученных от продажи денег на время задержать у себя, не пуская их в обращение. Как мы видели выше, товаропроизводитель затрачивает вырученные от продажи деньги на покупку средств потребления и средств производства. Для обеих этих целей он должен подчас задержать деньги у себя в виде резервного фонда или сокровища.

Товаропроизводитель совершает продажи своих продуктов периодически, по окончании каждого процесса производства. Периоды продаж, следовательно, обусловлены периодами производства. Крестьянин, например, продает б?льшую часть продуктов ежегодно осенью, в промышленности периоды производства короче, но для каждого товаропроизводителя они представляют данную величину. Затраты же последнего на средства потребления зависят от характера разных потребностей и их периодического повторения. [954] На некоторые потребности (напр[имер] пищу) затраты делаются периодически, чаще, чем кончается процесс производства, на другие потребности (напр[имер] одежду, жилище) – реже. Значит, после окончания процесса производства и продажи изготовленной партии товаров, товаропроизводитель должен из вырученных денег сохранить у себя: 1) сумму, необходимую для постепенного израсходования на средства потребления (пищу) в продолжение ближайшего периода производства, и 2 ) соответствующую сумму для постепенного накопления фонда, подлежащего израсходованию единовременно, по истечении нескольких периодов производства. Если процесс производства продолжается три месяца, а производитель возобновляет свое платье раз в год при затрате в 200 руб., то из сумм, вырученных от продажи продуктов каждого периода производства, должна быть отложена для этой цели сумма в 50 руб.

Такие же резервные формы должны быть отложены из сумм, предназначенных для покупки средств производства в широком смысле слова. Если заработная плата выплачивается рабочим еженедельно, а основной капитал (машины) возобновляется по истечении пяти лет, то после каждого периода производства, продолжающего[ся] три месяца, капиталист должен отложить в резервный фонд: 1) сумму, равную 12-кратной сумме еженедельно выплачиваемой заработной платы, и 2) сумму, равную 1/20 части стоимости изнашиваемых машин. В капиталистическом хозяйстве, где основной капитал достигает огромных размеров, такие суммы, откладываемые на его «амортизацию» или погашение, весьма значительны. В простом товарном хозяйстве разница в периодах расходования различных сумм на средства производства не столь велика, но все же имеется. Поэтому и в простом товарном хозяйстве также необходимо накопление известных, хотя бы и не столь обширных, резервных фондов как для целей потребления, так и для целей производства. Еще более глубокое различие между простым товарным и капиталистическим хозяйством существует в самом способе накопления резервных фондов. При наличии развитой кредитной, в частности банковой системы, о «накоплении» сокровищ можно говорить только в переносном, а не буквальном смысле слова. [955] Товаропроизводитель не «накопляет» у себя резервных сумм, а отправляет их в банк, который пользуется их временным бездействием для выдачи их в ссуду другим товаропроизводителям, нуждающимся в данный момент в наличных деньгах. Но в теории денег Маркс отвлекается от наличия кредитной системы и предполагает действительное накопление, т. е. сохранение каждым товаропроизводителем определенной суммы денег, служащей в качестве резервного фонда.

Итак, если даже мы предположим, что всю сумму денег, вырученную от продажи товаров, товаропроизводитель намерен израсходовать без остатка на покупку средств потребления и средств производства, все же часть этих денег будет временно задерживаться в его руках в качестве резервного фонда. Некоторая часть этих денег будет постепенно расходоваться им в ближайшее же время и поэтому составляет его «кассовую наличность». Это – «монетный резервный фонд» [956] или временно «задержанная монета», которая, хотя в данный момент и не расходуется, но в сущности не выходит из сферы обращения. Этот «монетный резервный фонд» может рассматриваться, как «составная часть денег, постоянно находящихся в обращении», [957] и потому не является сокровищем в смысле «денег», противопоставляемых «монете», т. е. изъятых из сферы обращения. <Конец последнего предложения отчеркнут на полях карандашом.> Такую роль «денег», изъятых из обращения, выполняют денежные суммы, которые подлежат израсходованию на средства потребления и средства производства только через более или менее длительный промежуток времени (например, после изнашивания основного капитала) и потому временно выходят из «потока обращения», оседая или «застывая» в качестве сокровища. Это «резервный фонд покупательных средств», образование которого является необходимым следствием функции денег в качестве покупательного средства, т. е. средства обращения. По мере распространения сделок в кредит и платежной функции денег, товаропроизводитель должен также постепенно накоплять суммы, необходимые для уплаты его долгов к определенному сроку. Возникает «резервный фонд платежных средств», основанный на функции денег в качестве платежного средства. Оба резервных фонда (покупательных и платежных средств) образуют сокровище или «денежный резервный фонд» в отличие от упомянутого «монетного резервного фонда». [958]

До сих пор мы предполагали, что деньги, извлекаемые временно из обращения в качестве резервного фонда, в определенный момент должны быть опять брошены в обращение. Иначе говоря, мы предполагали, что в конечном счете все деньги, выручаемые товаропроизводителем от продажи продуктов, затрачиваются на покупку других продуктов. Возможно, однако, что часть этих денег товаропроизводитель задерживает у себя с намерением вообще не пускать их больше в обращение. В таком случае мы имеем дело уже не с временным (кратковременным при монетном резервном фонде и более длительным при денежном резервном фонде) перерывом между актами Т – Д и Д – Т, но все обращение заканчивается на акте Т – Д, за которым второй акт, покупка Д – Т, вовсе не следует. Деньги, вырученные от продажи Т – Д, превращаются в сокровище, которое мы в отличие от денежного резервного фонда можем обозначить как «накопляемое сокровище». Это и есть накопление сокровищ в точном <в рукописи здесь правка: «точном», затем «узком», затем «тесном», исправлено на «точном» как наиболее подходящим по смыслу> смысле слова.

Рассмотрим теперь, при каких технических и социальных условиях производства возможно такое накопление сокровищ как более или менее постоянное явление. Для того чтобы товаропроизводитель мог задержать в виде накопляемого сокровища часть денежной выручки от продажи продуктов, необходимо, чтобы эта выручка оставляла ему некоторый излишек сверх суммы, требующейся на покупку средств потребления и средств производства. Сократить покупку средств производства товаропроизводитель не может, так как неизбежным следствием этого явится сокращение размеров будущего производства и, следовательно, уменьшение будущей выручки, или дохода. Правда, товаропроизводитель может сократить свои потребности и уменьшить расходы на покупку средств потребления. Такое сокращение личного потребления, действительно, широко практикуется в крестьянском и ремесленном хозяйстве, но ограничено, конечно, узкими рамками. Чаще всего «экономия» на личном потреблении, характеризующая первые стадии накопления сокровищ в докапиталистическую эпоху, заключается не столько в сокращении личного потребления, сколько в отказе от его расширения, возможного при данном уровне развития производительных сил. Производительность труда товаропроизводителя достигла уже такого развития, при котором продажная цена его продуктов оставляет излишек за покрытием расходов по покупке обычных предметов потребления и необходимых средств производства.

Технические условия производства допускают, следовательно, возможность расширения личного потребления, но социальная форма процесса производства, а именно развитие денежного обмена и «общественной силы» денег, побуждает товаропроизводителя задержать эти деньги в виде сокровища. Таким образом, положительными условиями накопления сокровищ в описанной примитивной форме являются: известный уровень развития производительности труда и развитие денег как «абсолютно общественной формы богатства, всегда находящейся в состоянии боевой готовности» [959] и потому всегда желательной товаровладельцу. Благодаря первому условию товаропроизводитель после продажи продуктов и покрытия необходимых расходов получает известный денежный излишек, второе условие побуждает его к отказу от затраты этого излишка на расширение личного потребления; в итоге денежный излишек сохраняется в качестве «накопляемого сокровища». Накопление сокровищ, принимающее постоянный характер, показывает, что хозяйство данного товаропроизводителя уже переросло пределы, диктуемые необходимостью удовлетворения личных потребностей его и его семьи. «В действительности накопление денег ради денег представляет собой варварскую форму производства ради производства, т. е. развития производительных сил человеческого труда за пределы традиционных потребностей». [960]

В капиталистическом хозяйстве накопление сокровищ превращается в накопление капитала и совершенно изменяет свой характер. Свой добавочный доход капиталист, как и собиратель сокровищ, не затрачивает (или затрачивает лишь в незначительной мере) на расширение личного потребления, а «накопляет» (так называемая «накопляемая часть прибавочной стоимости», в отличие от ее «потребляемой» части). Но в отличие от собирателя сокровищ он не извлекает этих добавочных денег из обращения, а опять пускает их туда: он либо расширяет свое производство, т. е. закупает новые средства производства и рабочую силу, либо отдает деньги, обычно через посредство банков, в ссуду другим капиталистам для расширения их производства. Даже на тот короткий срок, пока эти деньги не могут быть пущены в дело, он не держит их у себя, а отсылает на свой текущий счет в банк, получая за это соответствующий процент. Современная банковая система дает капиталисту возможность сохранить за собою «общественную силу», предоставляемую деньгами (а именно возможность выступить в любой момент активным участником производственного отношения обмена), не сохраняя у себя самих денег. Капиталист концентрирует в своих руках социальную «власть денег», не удерживая в своих руках самих вещей, обладающих свойствами денег. Но на примитивных стадиях развития концентрация социальной «власти денег» в руках отдельных товаропроизводителей – при присущем товарному хозяйству «овеществлении» производственных отношений людей – возможна только в форме реальной концентрации вещей – денег (золота). «Для варварски примитивного товаровладельца, даже, напр[имер], для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от формы стоимости, и потому накопление сокровищ в форме золота и серебра совпадает с накоплением стоимости». [961] Предметом накопления являются, так сказать, «деньги в натуре», в виде золотых и серебряных монет или слитков, могущих быть превращенными в монеты. На Востоке широко распространен обычай зарывания денег в землю, [962] в Европе прятали деньги в «кубышки», «чулки» и т. п. Эта примитивная форма накопления сокровищ была широко распространена в докапиталистический и на ранних ступенях капиталистического периода и еще до сих пор встречается в кругах мелкой буржуазии, особенно крестьянства.

Наряду с накоплением сокровищ в виде монет и слитков существует накопление «сокровищ в эстетической форме», в виде золотых и серебряных товаров, конкретных предметов потребления и роскоши (сосуды, украшения и т. п.). То обстоятельство, что эти предметы сделаны из того же материала, который служит в качестве денег, выделяет их из круга прочих предметов потребления. Хотя в своей непосредственной форме они представляют собою конкретные предметы потребления, но, во-первых, они в любой момент могут быть превращены в деньги, и, во-вторых, употребление их в качестве потребительных стоимостей служит наиболее ярким и наглядным показателем общественной власти денег, концентрированной в руках их владельца. «Если на известных ступенях производства товаровладелец скрывает свое сокровище, то повсюду, где он может делать это с безопасностью, он чувствует влечение явиться перед другими товаровладельцами в качестве rico hombre ([ исп . -] богача). Он старается позолотить себя и свой дом». [963] Если в крестьянской и вообще мелкобуржуазной среде часто встречаются типы «скупых», собирающих свои сокровища кирпич за кирпичиком, ценою отказа себе в самом необходимом, то на дальнейших стадиях развития буржуазии являются затраты на предметы роскоши. В спокойные времена в кругах средней буржуазии вырабатываются своего рода нормы роскоши: стыдно иметь меньше золотых вещей, чем сколько принято иметь в данном социальном кругу, но вместе с тем зазорно выставлять напоказ чрезмерное количество предметов роскоши, явно не соответствующее имущественному положению данной семьи. Резкое превышение нормы превращает употребление драгоценных вещей из формы собирания сокровища в признак расхищения наличных сокровищ, в «мотовство», «расточительность». Такое чрезмерное употребление предметов роскоши обычно распространено в кругах быстро разбогатевшей буржуазии, среди выскочек – «нуворишей» (новых богачей). Если на переломе от феодализма к капитализму мелкая и средняя буржуазия ведет «пуританский» [964] образ жизни и резко осуждает феодальное дворянство за мотовство и расточительность, то быстро разбогатевшие верхи буржуазии стараются затмить последнее блеском своего образа жизни. [965]

Золото, изъятое из обращения в той или иной форме (монетный резервный фонд, денежный резервный фонд, накопляемое сокровище, сокровище в эстетической форме), не отделено непроходимою границею от золота, находящегося в обращении. Повседневно золото переходит из сферы обращения в форму сокровища и обратно. Если оба процесса уравновешивают друг друга, количественное соотношение между золотом, находящимся в обращении, и сокровищем остается без перемены. Если для сферы обращения требуется больше денег (например, вследствие увеличения товарных оборотов или повышения товарных цен), часть золота из формы сокровища вливается в сферу обращения. Обратное, т. е. увеличение сокровища, имеет место при противоположных условиях. Таким образом, сокровище выполняет роль резервуара, из которого сфера обращения получает необходимое ей добавочное количество денег и куда она выбрасывает излишнее количество денег. Таким образом достигается приспособление количества денег, находящихся в обращении, к потребностям товарного обращения, и деньги «никогда не переполняют каналов самого обращения». [966] При металлическом обращении количество находящихся в обращении денег автоматически регулируется действием стихийного механизма денежного обращения.

Связь между сокровищем и сферою обращения носит, однако, неодинаковый характер для различных частей золота, изъятого из обращения. Монетный резервный фонд постоянно притекает в обращение и, собственно говоря, может рассматриваться, как находящийся постоянно в сфере обращения. Денежный резервный фонд притекает в обращение в сроки, определяемые его характером и назначением (например, когда изнашивается машина или наступил срок платежа). Накопляемое сокровище (в капиталистическом хозяйстве – банковские резервы) приливает частично в сферу обращения обычно в моменты усиленной потребности последней в деньгах, напр[имер] в моменты наивысшего подъема конъюнктуры, когда увеличивается количество обращающихся товаров и одновременно повышается их цена. Наконец, наиболее отдаленная и слабая связь соединяет сферу обращения с сокровищем в эстетической форме, т. е. золотыми и серебряными товарами. Только в периоды общественных бурь, войн, революций и т. п. подобные предметы роскоши в значительных размерах превращаются в деньги. [967]

Переход золота из формы сокровища в сферу обращения и обратно означает перемену его социальной функции или формы, причем натуральная форма его в большинстве случаев остается неизменною. Те же самые золотые монеты могут служить сегодня средством обращения, завтра резервным фондом, а после этого накопляемым сокровищем. Поскольку последнее состоит не из монет, а из золотых и серебряных слитков, последние могут в той же форме слитков войти в сферу международного обращения, или же легко могут быть перечеканены в монету для нужд внутреннего обращения. Такой же перечеканке легко подвергаются, в случае надобности, и золотые и серебряные товары. Эта способность благородных металлов переходить из монетной формы в форму слитков, из последней в форму предметов роскоши и обратно – делает их материалом, в высшей степени пригодным для выполнения функции «денег, которые постоянно должны переходить из одной определенности формы в другую». [968]

Выводы Маркса о функции денег как сокровища относятся преимущественно к той примитивной форме накопления сокровищ, которая соответствует условиям простого товарного хозяйства. Они дают нам поэтому сравнительно мало материала для понимания экономической функции и характера сокровища в условиях капиталистического хозяйства с его высоко развитою и в высшей степени сложною кредитною системою. Но, с другой стороны, указанные выводы Маркса дают нам крайне интересный социологический материал, который обычно не обращал на себя внимания и на котором необходимо поэтому остановиться подробнее.

Выше, в главе о средстве обращения, мы видели, что деньги выполняют определенную функцию (средства обращения) лишь при наличии известных производственных отношений между товаровладельцами (выполняющими попеременно роли продавца и покупателя) и известной формы товарного обращения (кругооборота Т – Д – Т). Теперь мы должны показать ту же связь между различными социальными явлениями (производственными отношениями людей, формами товарного обращения и функциями или формами денег) и на примере функции денег как сокровища. Выше было уже отмечено, что деньги превращаются в сокровище «благодаря тому, что товар прерывает процесс своего метаморфоза» и «продажа не переходит в покупку» [969] ,clvii. Происходит разрыв между Т – Д и Д – Т и, следовательно, изменяется самый характер товарного обращения. «Вместе с тем деньги окаменевают в виде сокровища , и продавец товаров становится собирателем сокровищ ». [970] Перед нами процесс одновременного и параллельного изменения социального характера людей, товаров и денег . Посмотрим, в чем заключается изменение производственных отношений людей, т. е. чем отличается позиция собирателя сокровищ в общественном производственном процессе от позиции товаровладельца, не накопляющего сокровищ.

Функция денег как средства обращения в непрерывном кругообороте Т – Д – Т предполагала, что каждое частное хозяйство покупает продукты на всю ту сумму денег, на которую оно предварительно продало своих собственных продуктов, т. е. предполагала равновесие между производством и потреблением каждого частного хозяйства. Накопление же сокровищ данным товаровладельцем начинается именно тогда, когда нарушается равновесие между его производством и потреблением, когда первое превышает размеры последнего, когда в обращение бросается больше товаров (т. е. на большую сумму меновой стоимости или денег), чем извлекается оттуда же в виде товаров, а вся разница извлекается из обращения в виде денег и сохраняется как сокровище. «Владелец товаров, который теперь стал собирателем сокровищ, должен возможно больше продавать и возможно меньше покупать». [971] Преобладание производства над потреблением означает изменение позиции, занимаемой данным частным хозяйством в совокупном общественном процессе производства; изменение количественного соотношения между продажами и покупками означает качественное изменение производственных отношений, связывающих данного товаровладельца с другими.

Итак, когда собиратель сокровищ продает свой товар, [972] этот его акт продажи Т – Д с внешней стороны как бы ничем не отличается от аналогичных актов продажи, совершаемых товаровладельцами, не накопляющими сокровищ. Но по существу между ними глубокая разница. Товаровладелец, как участник кругооборота Т – Д – Т, продает свою продукцию, которая после этого в измененной форме (т. е. после продажи ее и покупки на вырученные деньги средств потребления и средств производства) им же потребляется, [973] поэтому вслед за социальною ролью продавца он выполняет роль покупателя. Собиратель же сокровищ продает товар на сумму, составляющую превышение его производства над потреблением; он выступает в односторонней социальной роли продавца и одновременно собирателя сокровищ. [974] Акт продажи Т – Д, выступая в изолированном виде, отличается от акта продажи Т – Д, входящего в непрерывный кругооборот Т – Д – Т, не только условиями своего происхождения и объективным результатом, но и своим субъективным движущим мотивом. В кругообороте Т – Д – Т продажа совершается именно ради следующей покупки и, следовательно, имеет целью замену одной потребительной стоимости Т1 через посредство денег Д другою потребительною стоимостью Т2. Конечная цель кругооборота Т – Д – Т лежит в потреблении. При накоплении же сокровищ продажа Т – Д совершается не с целью получить деньги для покупки, а исключительно для того, чтобы превратить Т в Д, получить вместо товара его денежный эквивалент. «Товар продается не для того, чтобы купить другие товары, а для того, чтобы заместить товарную форму денежною. Из простого посредствующего звена при обмене веществ эта перемена формы становится самоцелью» [975] ,. Как видим, превращение денег из средства обращения в сокровище предполагает целый комплекс социальных явлений, представляющий собою одновременное и параллельное изменение соотношения между производством и потреблением, производственных отношений товаровладельцев, движущих мотивов обмена, форм товарного обращения и функций или форм денег.

На первый взгляд может показаться, что конечною причиною перехода от кругооборота Т – Д – Т к накоплению сокровища является изменение движущих мотивов товаропроизводителя, участвующего в обмене. Такое понимание, которое ищет конечной причины изменения экономических явлений в психике хозяйствующих лиц, как нельзя более чуждо Марксу. Верный методу исторического материализма, Маркс и в данном случае с силою подчеркивает, что самый факт появления у участников обмена нового типа хозяйственной мотивации является результатом изменившихся производственных отношений людей. Стремление превратить товар в деньги может сделаться самостоятельным мотивом обмена только при том условии, если уже произошло обособление денежной формы продукта от его товарной формы, если товаровладельцы своими действиями уже придали одному товару характер денег, обладающих способностью всеобщей непосредственной обмениваемости. «Жажда обогащения, в отличие от страсти к особенному натуральному богатству или к потребительным стоимостям, каковы платья, украшения, стада и т. п., возможна только тогда, когда всеобщее богатство как таковое индивидуализировалось в виде особого предмета и потому может быть сохранено в виде единичного товара. Деньги, следовательно, являются настолько же предметом, как и источником жажды обогащения». [976] Если жажда обогащения является уже результатом появления денег, то, обратно, последнее необходимо рождает новый движущий мотив обмена, стремление обменять товар на деньги с целью накопления сокровища. «Товарное обращение уже с самых первых зачатков своего развития вызывает к жизни необходимость и страстное стремление удерживать у себя продукт первого метаморфоза, превращенную форму товара, или его денежную куколку». [977] <Пометка на полях к следующему предложению: «Выбросить».> «Вместе с возможностью удерживать товар как меновую стоимость или меновую стоимость как товар пробуждается жажда золота». [978] «Благодаря одному тому факту , что товаровладелец может удержать товар в его форме меновой стоимости или самое меновую стоимость как товар, обмен товаров с целью получить их обратно в превращенной форме золота становится мотивом самого обращения». [979] Новые экономические «факты» рождают новые экономические «мотивы», общественное действие товаропроизводителей, имеющее своим результатом появление денег, вызывает к жизни и новый тип хозяйственной мотивации .

Этот новый тип хозяйственной мотивации заключается в том, что товаровладелец вступает в обмен уже не с целью получить «пропитание», заменить одну потребительную стоимость другою, как в кругообороте Т – Д – Т, но с целью получить и сохранить денежную форму своего товара. Он хочет только совершить «перемену формы», а именно придать своему продукту другую социальную форму (денежную), а себе самому другой социальный характер, характер субъекта «общественной власти денег», обладающего способностью выступать в любой момент активным участником производственных отношений обмена. Накопление сокровищ пробивает первую брешь в простом товарном (ремесленником и крестьянском) хозяйстве, основанном «на идее пропитания». Целью хозяйства становится меновая стоимость сама по себе, а не как средство приобретения потребительной стоимости. «В сущности в основе здесь лежит тот факт, что целью становится меновая стоимость как таковая, а тем самым и ее умножение». [980] Это стремление к умножению меновой стоимости обще собирателю сокровищ с капиталистом. [981] Но между ними существует глубокая разница. Последний при наличии развитого капиталистического хозяйства и, в частности, класса наемных рабочих имеет возможность увеличивать свою стоимость, бросая ее в обращение. Формулою движения капитала является Д – Т – С – (Д + д), т. е. «самовозрастание» стоимости в процессе обращения (включающем в себя и процесс производства). В докапиталистическую же эпоху собирателю сокровищ остается только другой путь умножения меновой стоимости: повторять акты продажи Т1 – Д1, T2 – Д2, Т3 – Д3 и т. д., удерживая в своих руках денежные суммы и постепенно прибавляя их друг к другу. Вместо «самовозрастания» стоимости здесь возможна только ее «аккумуляция» в буквальном смысле слова, т. е. накопление или прибавление одной суммы к другой: Д1 + Д2 + Д3 и т. д. В то время как капиталист бросает деньги в обращение, собиратель сокровищ «спасает» их от обращения, задерживая их у себя и препятствуя им выполнять функцию средства обращения.

Не значит ли это, что деньги в качестве сокровища вообще не выполняют никакой социальной функции, что тезаврирование денег, особенно в форме зарывания в землю, вырывает их из сети общественных связей и означает полное, хотя и временное, прекращение их социальных функций? Некоторые экономисты и полагают, что сокровище выполняет особую «экономическую функцию» только с того момента, когда оно выдано его владельцем в ссуду другому лицу, [982] но не в то время, когда оно изъято из обращения. Маркс предвидел это сомнение и дал на него ответ. Как всегда, внимание его направлено не на золото, зарытое в землю, а на общественное производственное отношение, носителем которого оно является. «Сокровище представляло бы собою только бесполезный металл, его денежная душа отлетела бы от него, и оно осталось бы как потухший пепел обращения, как его caput mortuum, если бы оно не находилось в состоянии постоянно напряженного стремления к обращению». [983] Эта мысль Маркса, выраженная в метафорической форме, становится понятною в свете его учения об овеществлении производственных отношений людей. Эти общественные отношения и составляют «душу» вещей, которые без них превращаются в «потухший пепел», в «тело» без «общественного nervus rerum». [984] В товарном хозяйстве «общественная сила», заключающаяся в возможности устанавливать производственные отношения обмена, принадлежит лицу как владельцу «внешней вещи, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица». [985] Именно для концентрации в своих руках этой общественной силы товаровладелец и вырывает золото из общественной связи процесс а обращения. «Общественное богатство как скрытое под землею, непреходящее сокровище ставится в совершенно скрытое частное отношение к товаровладельцу». [986] «Общественная связь в своей компактной (уплотненной) форме – для товаровладельца эта связь состоит в товаре, а адекватною формою товара являются деньги – предохраняется от общественного движения». [987] Зарывая сокровище в землю, собственник его, однако, не вырывает себя из сети общественных связей, соединяющей его со всем обществом товаропроизводителей. Отказывая себе в самом необходимом и ведя образ жизни анахорета, он никоим образом не является анахоретом, убежавшим в пустыню от людей. Собственник золота, хотя бы и зарытого в землю, не перестает быть обладателем общественной силы, носителем которой золото является. Сила эта находится в потенциальном состоянии и при наступлении благоприятных условий активно проявляется: собиратель сокровищ превращается тогда в ростовщика, торговца или промышленного капиталиста. Но и до этого момента он, при всем своем кажущемся асоциальном характере, на самом деле представляет собою определенный социальный тип. Свое сокровище он получает посредством известных общественных действий, а именно ряда повторных актов продажи, не дополняемых актами купли. [988] Он постоянно стремится к повторению этих действий. Цитированные слова Маркса о том, что сокровище находится «в состоянии постоянно напряженного стремления к обращению», относятся, конечно, к собирателю сокровища. Само сокровище может быть зарыто в землю, но его «денежная душа, его постоянное стремление к обращению» [989] продолжает жить в его собственнике, как стремление к постоянному повторению актов продажи и накопления.