Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

Некоторые приложения теории

Рассмотрим, каким образом функционирует теория денег Маркса, объясняя важные денежные феномены. Мы можем начать с теории всеобщего эквивалента и рассмотреть денежные проблемы капитализма в XIX в. Здесь золото функционирует в качестве всеобщего эквивалента, и количество золота выражает абстрактное рабочее время. Маркс показывает (в третьей главе «Капитала» и в «К критике политической экономии»), что теория всеобщего эквивалента способна разрешить все основные проблемы, обсуждавшиеся в экономической теории в середине XIX в.

Во-первых, доказывает Маркс, стоимость золота определяется условиями его производства, как и стоимость любого другого товара. При желании мы можем использовать другое, столь же корректное выражение: «цена производства». Целый класс денежных явлений – это всего лишь недавно появившиеся надежные заменители золота, надежные в том смысле, что существует общепризнанный общественный процесс, обеспечивающий обмен заменителей золота на золото по гарантированному курсу. Все такие случаи Маркс анализирует исходя из того, что стоимость золота выступает конечным регулятором стоимости его заменителей: банкнот, мелких серебряных или медных монет, и т. п. Количество этих заменителей не играет роли в определении их стоимости, пока обеспечена их конвертируемость в золото; их стоимость должна подниматься и падать вместе с золотом. Выпуск заменителей регулируется возможностью конвертации, поскольку чрезмерный выпуск вернется к эмитенту в виде возросшего спроса на выкуп заменителей золотом.

Монетарные теоретики XIX в. иногда смешивали проблему стоимости денег с вопросом о масштабе цен, т. е. названиями, принятыми для обозначения специфических количеств золота. Для Маркса последнее было в чистом виде делом общественного соглашения, регулируемого государством. «Фунт» или «франк» в любой момент времени – это определенное количество золота. Изменение масштаба цен из-за понижения содержания в денежной единице благородных металлов не окажет воздействия на стоимость золота или стоимость денег как таковых: его единственным реальным эффектом будет перераспределение стоимости от тех агентов, которые и дальше будут продолжать принимать обесценившиеся монеты по их прежней золотой стоимости.

Единственный элемент, нарушающий общую ясную картину – это несколько темное обсуждение проблемы обращения старых потертых монет, золотое содержание которых значительно ниже их номинальной стоимости. Здесь я нахожу изложение Маркса запутанным, потому что он не показывает, какие институциональные механизмы привязывают масштаб цен к определенному количеству золота. Несколько потертых монет общей номинальной стоимостью 10 долларов обмениваются со скидкой, пропорциональной потере их субстанции. Но что если, как это часто и происходило, монеты обращаются по номинальной стоимости: назовем ли мы это фактическим понижением золотого содержания? Или же этот вопрос указывает на существование некоего передаточного механизма между стоимостью денег и стоимостью золота? На мой взгляд, справедливо второе.

В действительности соотношение между стоимостями золота и валюты в системе институтов золотого стандарта регулируется двумя путями: чеканкой новой монеты стандартной цены (столько-то долларов из такого-то количества унций золота) и переплавкой золота в слитки на экспорт. Функционально чеканка золотой монеты эквивалентна импорту. Эти действия совершались только в том случае, если рыночные обменные курсы между национальной валютой и золотом были достаточно благоприятными для той или другой операции. И в этом заключается серьезная проблема для теории, которая утверждает, что валюта – не что иное, как представитель определенного количества золота. Всегда имелся некоторый диапазон, в границах которого стоимость «доллара» или «фунта» могла колебаться относительно стоимости золота. Какие законы управляли этими колебаниями? Теория всеобщего эквивалента, как ее представил Маркс, не отвечает явно на этот вопрос.

Вторая группа проблем, волновавших денежных теоретиков начала XIX в., касается законов, управлявших обесценением, как правило, во время войны, неконвертируемых бумажных денег, выпускаемых государством. Примерами могут служить обесценения «гринбека» в ходе гражданской войны в США и британского бумажного фунта, выпускавшегося во время наполеоновских войн. Рикардо и количественные теоретики после него использовали эти факты как сильный довод в пользу того, что стоимость денег зависит от их количества. Для этих авторов обесценение бумажных денег было лишь частным примером общего закона, согласно которому любая форма денег обесценивается, когда их количество становится слишком большим относительно нужд обращения.

Маркс очень четко и убедительно разъясняет этот вопрос. Бумажные деньги, выпущенные государством без возможности обмена на золото, доказывает он, поначалу обращаются вместо золота так, как будто такая возможность существует. Если, однако, бумажных денег выпускается настолько много, что у агентов накапливаются значительные излишки, они попытаются обменять их на всеобщий эквивалент – золото. В результате, при отсутствии гарантированного обменного курса рыночный обменный курс бумажных денег относительно золота повысится. Тогда, утверждает Маркс, золото продолжает играть роль всеобщего эквивалента как прежде, регулируя и выражая цены остальных товаров как обычно. Цены товаров, выраженные в бумажных деньгах, определяются той их уценкой относительно золота, которая сформировалась на рынке. (Этот простой сценарий может корректироваться спекулятивными операциями в поддержку бумажных денег, выпускаемых государством, или против них.)

Именно таким образом, например, формировались цены на последних стадиях гиперинфляции в Германии в 1922–1926 гг. Цены устанавливались в золотых марках, фунтах, или гульденах, т. е. в тех валютах, которые сохраняли тесную привязку к стоимости золота, а цены в бумажных марках рассчитывались умножением золотых цен на текущий рыночный обменный курс между маркой и привязанными к золоту валютами, каким он устанавливался на валютной бирже. [1009] Ключевой момент состоит в том, что обесценение излишних бумажных денег отражает не общий рост цен из-за повысившегося спроса на всех товарных рынках, как нам указывает количественная теория, а специфическое падение стоимости бумажных денег по отношению к всеобщему эквиваленту, которое складывается в их взаимных обменах.

Это вполне удовлетворительное объяснение обесценения бумажных денег, но важно понять, насколько сильно оно зависит от дальнейшего функционирования золота в качестве всеобщего эквивалента. Если мы постулируем существование всеобщего эквивалента как продукта, стоимость которого регулируется условиями производства, понять поведение его субститутов становится относительно легко решаемой проблемой, по крайней мере на теоретическом уровне.

Но при рассмотрении денежных феноменов XX в. применение теории всеобщего эквивалента создает нам значительные трудности. Наиболее очевидным источником этих трудностей выступает институциональное исчезновение золотого стандарта в развитом капиталистическом обществе XX в. В ходе Первой мировой войны под давлением военных финансов наиболее крупные капиталистические страны отказались от золотого стандарта. После войны большинство стран пыталось вернуться к некоторому варианту золотого стандарта, что, как правило, не обходилось без проблем. Британцы вернулись к довоенному паритету и столкнулись с долгой и болезненной дефляцией; немцам это удалось только после катастрофической инфляции.

В начале 1930-х годов Великая депрессия заставила большинство стран снова отступить от золотого стандарта. Соединенные Штаты формально сохранили золотой стандарт, но проводили политику ограничения денежных функций золота, законодательно запретив гражданам держать золото иначе как в форме украшений, редких монет и принуждая граждан возвращать свое золото правительству. Результатом этой неразберихи стало ослабление связи между золотом и деньгами, которые агенты обыкновенно использовали в повседневных сделках в качестве меры стоимости и средства платежа. Рынку стало намного сложнее определить соотношение между национальной валютой и золотом; многим агентам было законодательно запрещено вступать в подобные сделки, тогда как правительственные агентства и центральные банки постоянно занимались манипулированием этими рынками.

После Второй мировой войны доллар на некоторое время стал наиболее предпочитаемой в мире денежной единицей, сохраняющей лишь слабые связи с золотом, сразу же разрываемые при любом заметном напряжении. В конце 1960-х годов либеральные экономисты в правительстве Соединенных Штатах доказывали, что доллар, а не золото, является действительным мировым денежным стандартом, и связь доллара с золотом поддерживала денежную роль золота, а не наоборот. За исключением некоторых отсталых уголков и секторов мировой экономики ничто не свидетельствовало о том, чтобы цены, выраженные в золоте, играли какую-либо значимую роль в обмене. Со времени краха системы фиксированных валютных курсов и освобождения цены золота в 1971 г. цены, выраженные в золоте, стали крайне волатильными. Золотой рынок демонстрировал черты, типичные для спекулятивного рынка активов. Трудно поверить, что золото функционировало как всеобщий эквивалент в мировой экономике последние 35–50 лет перед этим, а цены национальных валют определялись обменным курсом между этими валютами и золотом.

Каждая из двух предложенных поправок к теории денег Маркса способна справиться с поставленными XX в. проблемами. Первое предположение показывает, что связи между золотом и деньгами так ослабли, что на практике они почти никогда не оказывают влияния на стоимость денег, складывающуюся на основе ценовых решений капиталистических фирм. Второе предположение указывает на то, что система кредитных платежей в ХХ в. была только улучшена исключением золота, как верхушки пирамиды обещаний оплаты. Его место занимает теперь государство, которому в результате стало удобнее, распоряжаясь собственным кредитом, выполнять роль посредника в разрешении противоречий, возникающих в процессе накопления капитала – теперь ему не нужно бояться внешнего давления, основанного на требованиях обмена национальной валюты на золото.

В обоих вариантах стоимость денег может свободно изменяться в зависимости от нужд капиталистического накопления. И в обоих вариантах деньги остаются формой стоимости, по-прежнему выражая абстрактный труд, затраченный на производство товаров.

К современной марксистской теории денег

Комбинация институциональных и теоретических изменений привела марксистскую экономическую теорию в изрядное замешательство. После Второй мировой войны главной и все более преобладающей формой капиталистического кризиса стала инфляция, которая, по общему признанию, имеет отношение к стоимости денег. Как марксистам добиться обоснованного взгляда на инфляцию? Если мы держимся теории всеобщего эквивалента, то нам сначала придется аргументированно показать, что стоимость золота существенно связана с уровнем цен в США, Европе и большей части остального капиталистического мира. Если мы справимся с этой трудностью, то нам вряд ли удастся избежать следующей логики: доллар и остальные национальные валюты – суть неразменные бумажные деньги, выпускаемые государством. Поэтому их стоимость определяется обменным курсом к золоту, который, в свою очередь, зависит от размеров их эмиссии. Инфляция оказывается результатом выпуска государством бумажных денег сверх нужд обращения.

Но это как раз то, что утверждают приверженцы количественной теории и монетарные консерваторы. Аналитически это даже шаг назад, поскольку мы игнорируем сложность и утонченность современных финансовых институтов. Хотим ли мы утверждать, например, что единственная функция доллара в американской экономике – это функция средства обращения? Альтернативным объяснением инфляции среди марксистов было возложение вины за нее на монополии и олигополии – идея, распространенная также среди популистских либеральных экономистов антимонопольной традиции. Ближе это альтернативное объяснение к истине или нет, оно никак не связано с теорией всеобщего эквивалента.

Эти проблемы тесно связаны с характером теории всеобщего эквивалента и с исчезновением какого-либо обсуждения в рамках этой теории значения стоимости денег и ее изменений для воспроизводства и накопления капитала. В то же время на основе поправок к теории Маркса, которые были здесь предложены, мы можем, как минимум, наметить аналитический подход к современным денежным проблемам, остающийся верным по отношению к ключевым идеям теории Маркса, но при этом не воспроизводящий упрощения современного монетаризма.

Во-первых, стоимость денег определяется исторически ценовыми решениями самих капиталистических фирм. В каждый момент денежная единица выражает определенное количество общественного абстрактного труда. Если фирма легко может продать свои товары, она повышает цены, и стоимость денег падает. Если продажа товаров затруднена, стоимость денег будет падать не так быстро. Факторы, влияющие на стоимость денег, должны действовать через изменение условий реализации товаров в среднем.

Во-вторых, если стоимость денег задана, денежные и кредитные механизмы сталкиваются с проблемой финансирования потока покупок и продаж товаров при этом уровне стоимости денег. В современных капиталистических экономиках эта проблема решается прежде всего расширением и сокращением кредита. В первую очередь это расширение кредита порождается сделками между капиталистическими фирмами, поскольку они зависят от частного кредита, необходимого для финансирования большинства сделок. Специфические правила для конкретных секторов кредитного рынка, такие, как требования по резервам, налагаемые в Соединенных Штатах на коммерческие банки, служат для определения доли этих секторов в общем объеме кредитных операций, а также цены, которую банки могут взимать, например, за свои услуги при предоставлении кредита.

Эта линия анализа подсказывает, что источники хронической инфляции 1970-х годов следует искать прежде всего в изменившейся динамике капиталистического производства и накопления в развитых капиталистических экономиках. Драматические последствия инфляции для кредитных рынков и распределения богатства и дохода должны рассматриваться как побочные продукты таких изменений в капиталистическом производстве.

С теоретической точки зрения полезность теории денег Маркса заключается в том, как она упорядочивает вопросы денежной теории. Проблема стоимости денег оказывается первичной по отношению к вопросу о количестве средств обращения. В системе, где существует денежный товар, проблема стоимости денег имеет удовлетворительное приблизительное решение, основанное на том, что стоимость денег определяется стоимостью денежного товара. При наличии такой зависимости проблему стоимости денег можно исключить из числа центральных вопросов нашего анализа. Ибо можно быть уверенным, что денежные потоки и денежные отношения – не более чем верные отражения базисных производственных отношений. С уходом денежной системы от жесткой связи с денежным товаром ситуация осложняется. Стоимость денег обретает свободу движения и становится посредником в других противоречиях капиталистического производства. Но эта свобода не меняет логики теоретического анализа. Стоимость денег по-прежнему имеет первенство перед количеством денег, а признание этого факта является ключевым на пути к удовлетворительной современной теории денег.

Перевод с англ. Р.Г. Хаиткулова и Д.Е. Шестакова под ред. О.И. Ананьина

© Перевод на русский язык. Издательский дом ВШЭ, 2011

Данкан К. Фоули. Послесловие к русскому изданию статьи «К теории денег Маркса»

Я написал статью «К теории денег Маркса» [1010] в начале 1980-х годов как один из результатов периода моего интенсивного изучения Маркса в 1970-е годы. [1011] Важнейшим источником, повлиявшим на мое прочтение Маркса, была работа И.И. Рубина «Очерки по теории стоимости Маркса», [1012] английский перевод которой вышел в 1972 г.

Я продолжаю придерживаться подхода и точки зрения, представленных в статье «К теории денег Маркса», но прошедшее с тех пор время, отчасти благодаря критическим замечаниям на мою работу, указало на необходимость прояснения или исправления некоторых формулировок. С этой целью и написаны настоящие комментарии. Они представляют собой дополнение к статье «К теории денег Маркса», так что я предполагаю, что содержание самой статьи уже знакомо читателю.

Публикуемый материал написан автором специально для настоящего выпуска альманаха «ИСТОКИ» в 2009 г.

Терминология: «стоимость денег»

В статье «К теории денег Маркса» (как и в книге «Understanding Capital») я использовал термин «стоимость денег» для обозначения отношения общего затраченного (производительного) рабочего времени (как меры «абстрактного, общественно необходимого, простого рабочего времени») [1013] к добавленной стоимости, произведенной за данный период. «Стоимость денег» в обществе товаропроизводителей выражает отношение между рабочим временем и денежной стоимостью: к примеру, 1/50 рабочего часа в среднем дает 1 доллар добавленной стоимости. Это отношение (или обратное ему) является ключевым в той интерпретации теории стоимости Маркса, которая была независимо предложена Жераром Дюменилем и мной в начале 1980-х годов и часто обозначается бессодержательным выражением «новая интерпретация» и более описательно названием «трудовая теория стоимости как цены покупательной способности чистого нераспределенного продукта» (Price of Net Product-Unallocated Purchasing Power Labour Theory of Value, или PNP-UPP трудовая теория стоимости). Стоимость денег – это коэффициент, который позволяет перевести любую выраженную в деньгах стоимостную меру в эквивалентное количество рабочего времени. Например, если стоимость денег равна 1/50 рабочего часа за 1 доллар, то 15 трлн долл. добавленной стоимости соответствуют 300 млрд рабочих часов, т. е. такому рабочему времени, которое затрачивают 200 млн рабочих, работая в среднем 1500 часов в год. При той же стоимости денег общая заработная плата (компенсация за труд) в 10 трлн долл. будет эквивалентна 200 млрд рабочих часов. PNP-UPP трудовая теория стоимости использует эти величины рабочего времени для расчета таких категорий Маркса, как норма прибавочной стоимости, или норма эксплуатации на макроэкономическом уровне и реальных данных: в нашем примере норма прибавочной стоимости составит 50 %.

Поскольку Y / P показывает «реальный» (в потребительных стоимостях) выпуск, то отношение ( Y / P )/ L представляет собой индекс реальной производительности труда, а P – индекс цен. Это разложение показывает, что (несмотря на иногда встречающуюся в литературе путаницу) MELT (или стоимость денег) не имеет ничего общего со скоростью обращения денег, выражающейся как отношение Y / M , где M – некоторый показатель денежной массы (запаса). Для определения MELT денежная масса не требуется. Таким образом, показатель MELT для экономики может меняться либо из-за инфляции (изменения в среднем уровне цен), либо в связи с изменением производительности труда, либо под влиянием комбинации обоих факторов. Для каждой экономики MELT (или стоимость денег) будет меняться со временем, поскольку будут меняться уровень цен и производительность труда.