Лунатик

Глава 11.

Бернард уже почти час ждёт в только что вымытом «Лексусе» Агнеты, когда Хьюго, наконец, выходит из следственного изолятора Крунуберг.

Подросток несёт свои вещи в пластиковом пакете и останавливается на тротуаре, сгорбившись. Бернард выходит из машины, машет сыну, затем обходит автомобиль, чтобы открыть для него дверь, как шофёр.

Прошло два часа. Агнета жарит три толстых куска вырезки, пока Бернард накрывает на стол и готовит салат.

Бета‑блокатор, который она приняла раньше, немного её успокаивает.

Возможно, дело в гормонах, но за последний год обычные ситуации стали вызывать у неё тревогу и дискомфорт, а открытые конфликты стали совершенно невыносимыми.

Хьюго заходит на кухню и подходит к плите. Он босиком, в джинсах и блестящей чёрной рубашке, на голове — чёрный берет. От него пахнет гелем для душа Бернарда.

На белом буфете стоит коробка с книгами — португальский перевод последнего романа Бернарда из его серии.

— Ну каково это — быть дома? — спрашивает Агнета, посыпая мясо перцем.

— Одна тюрьма сменяется другой, — отвечает Хьюго, не глядя на неё.

— В самом деле?

Он пожимает плечами, поправляет кулон у себя на груди и проверяет телефон.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Бернард, раскладывая стейковые ножи рядом с тарелками.

— Завтра контрольная по химии, на следующей неделе — по биологии…

Агнета снимает с плиты растопленное масло и тонкой струёй вливает его в уксус с яичными желтками.

— Ты голоден? — спрашивает она с улыбкой, помешивая соус беарнез.

— Да, — отвечает он без особого энтузиазма.

— Кстати, — говорит Бернард, глядя на клочок бумаги, — пока ты был в душе, звонил детектив, который допрашивал тебя в изоляторе… Йона Линна. Он сказал, что хочет с тобой поговорить. Звучал очень дружелюбно, и…

— Хорошо, — говорит Хьюго и садится к столу.

— Вот его номер.

— Просто скинь контакт.

Остальные занимают свои обычные места.

— Сними, пожалуйста, берет, — просит Бернард.

Хьюго будто не слышит. Он отпивает воды и начинает есть.

— Хьюго?

Подросток вздыхает, снимает берет и бросает его на пол рядом со стулом. У него на лбу повязка, покрытая засохшей кровью.

— Что случилось? — спрашивает Бернард и вскакивает.

— Чувак, расслабься, — бормочет Хьюго.

— Можно посмотреть?

— Отстань, — устало говорит он, откидывая голову назад.

— Что случилось, Хьюго?

— Ничего. Я просто упал с кровати в камере.

— Ты ходил во сне?

Хьюго пожимает плечами, и Бернард снова садится.

— Потому что сейчас у тебя серьёзный приступ, да?

— Я не знаю.

Бернард проводит ладонью по столу.

— Я говорил с Ларсом, и он сказал, что…

— Зачем ты это сделал? — резко перебивает Хьюго. — Тебе не нужно с ним разговаривать. Я сам разберусь, я же тебе говорил.

— Я просто спросил, сможет ли он помочь, если дело дойдёт до суда.

— Фу, ну пожалуйста…

— Он знает, о чём говорит, Хьюго. Он очень тебе помог, и…

— Да, впечатляющие результаты, — перебивает его Хьюго и показывает на свою голову. — Я в таком же дерьме, что и в первый раз, когда к нему попал.

— Знаешь, я помню, как это было, когда ты был маленьким, — впервые вмешивается Агнета. — Нам приходилось по очереди сидеть у твоей кровати ночь за ночью…

— Спасибо огромное.

— И только когда ты прошел второй курс лечения, стало чуть‑чуть легче, — продолжает она.

Хьюго вздыхает и утыкается в телефон.

— Не вздыхай, пожалуйста, — говорит Бернард. — Ладно? И никаких телефонов за столом.

— Боже, что с тобой? — бормочет Хьюго.

— Нам нужно поговорить о твоём поведении и о тоне, — говорит Бернард. — О нас. Об Агнете, которую я люблю, и которая всегда была к тебе только добра и ласкова.

— Как скажешь.

— Нет, я серьёзно… Я серьёзно, Хьюго. Ты не сможешь здесь жить, если будешь так себя вести.

— Ладно, — говорит Хьюго, встаёт и хватает ноутбук с кухонной стойки.

— Я с тобой разговариваю. Мне очень нужно…

Хьюго выходит с кухни.

— Пожалуйста, не уходи, пока я…

Бернард спешит за ним в коридор.

Сидя за столом, Агнета слышит скрип вешалки о перекладину и сдержанную тревогу в голосе Бернарда, когда он пытается успокоить сына.

— Мы можем всё решить, Хьюго, — говорит он.

Ответа она не слышит, потому что рожок для обуви с грохотом падает на плитку, входная дверь распахивается и бьётся о стену.

— Тебе здесь всегда рады, ты же знаешь. Я не хотел…

Бернард выбегает за Хьюго на улицу в одних носках, и Агнета слышит, как он кричит «извини» с такой болью, что сердце сжимается.

Хьюго проходит мимо высокого клёна, чьи красные листья всегда напоминали ему о том, что мать вернулась в Канаду. Он поднимается по подъездной дорожке, слышит крик отца за спиной и продолжает идти по Петтерсбергсвеген.

У Беллманс Уэллс он поворачивает направо и останавливается. Опускает на землю сумку с ноутбуком и учебником по химии, застёгивает чёрную кожаную куртку и снова идёт.

Телефон в кармане начинает вибрировать, но он его игнорирует.

Хьюго не знает, в чём именно проблема и почему он чувствует себя так, будто его заперли, как будто он задыхается. Присутствие Агнеты всегда заставляет его стыдиться того, что он потерял связь со своей настоящей матерью.

Он знает, что несправедлив к Агнете, но считает, что его жизнь — не её дело. Так просто получилось. Она существует, и он существует. Но его только что выпустили из тюрьмы, а отец собирается его выгнать, и во всём этом он винит её.

Хьюго никогда не просил новую мать, никогда её не выбирал. Это отец привёл её в их жизнь, позволил ей переехать, лег с ней в одну постель.

Он знает, что был тревожным ребёнком, но у него не было выбора: он боялся засыпать, не хотел бродить во сне, и Агнета была единственной, кто был рядом. Он не мог не искать у неё утешения, не мог не прижиматься к ней, хотя больше всего на свете ему нужна была родная мама.

Однажды, когда Хьюго проснулся в зарослях крапивы за гаражом доктора Грайнда, Агнета обтерла его холодной водой и смазала кожу ментоловой мазью, чтобы снять жжение. Он до сих пор помнит ощущение холодных, невидимых леопардовых пятен по всему телу.

Потом Хьюго пошёл собирать землянику, нанизывал ягоды на длинную травинку и отдал ей в знак благодарности. Он никогда не видел её такой счастливой. Лёд сжал ему грудь, и он убежал, сел на скамейку в Крауспаркене.

До встречи с Ольгой Агнета почти сумела вытеснить из его сознания образ настоящей матери.