Лунатик

Глава 16.

Солнечный свет, пробивающийся сквозь грязные окна «НУБП», заставляет пылинки мерцать в воздухе.

Йона сидит за своим столом в следственном кабинете.

Через закрытую дверь он слышит монотонное жужжание принтера в копировальной, который на высокой скорости выплёвывает лист за листом.

Вскрытие ещё не проводилось, но все в группе уверены: молодой наркоторговец, найденный мёртвым на детской площадке у теннисного клуба Эдсвикен, был убит за то, что увидел, что‑то в момент, когда обезглавливали Нильса Нордлунда.

Руководство решило не разглашать это, чтобы не отпугнуть других возможных свидетелей.

Команде Национального отдела по борьбе с преступностью поручили найти старые дела, похожие на два основных убийства, но пока поиски безрезультатны.

Йона несколько раз пытался связаться с девушкой Хьюго, Ольгой Вуйчик, и теперь её вызвали на официальный допрос.

Всего за короткое время расследование стало невероятно сложным.

Каждый сотрудник заносит данные в общий файл Excel, выстраивая хронологию, но создаётся впечатление, что чем больше старомодной сыскной работы проделывают Йона и его коллеги, тем больше запертых дверей находят.

У них нет записей с камер видеонаблюдения, нет соседей‑очевидцев, а беседы с друзьями и родственниками жертв пока ничем не помогли.

IT‑специалисты изучили онлайн‑активность погибших, но не нашли ни одной детали, которая могла бы указать на мотив. Никакого шантажа, никаких чёрных кредитов, никакого употребления наркотиков, игровой зависимости или связей с преступным миром.

В дверь стучат, и в следственный кабинет входит Ной Хеллман в сопровождении своей секретарши. Он останавливается перед столом Йоны, проводит рукой по волосам и хмурится.

— Мне бы не помешала ваша помощь на пресс‑конференции, — говорит он.

— Это не моя работа — помогать вам на пресс‑конференциях, — отвечает Йона.

— Вы и правда упрямый, да?

— Дайте Саге шанс. Она нам нужна.

— Мы уже это обсуждали.

— Йона… — спокойно говорит секретарь.

— Я позволю вам выиграть в бильярд, — продолжает Йона.

— Ого… Думаете, вы такой уж крутой, да?

— Ладно, давайте так: если я вас обыграю, вы возвращаете Сагу.

— Хорошая попытка, но она не готова…

— Готова, — перебивает его Йона и встаёт со стула.

Он выходит из офиса, спускается на лифте в гараж, проходит по туннелю под Кронобергспаркеном и садится в машину. Затем поднимается по длинному пандусу и выезжает на оживлённую площадь Фридхемсплан.

По тротуарам вокруг спешат люди, сгорбившись и опустив головы в морозном воздухе.

У прилавка продавца рождественских ёлок горят свечи.

Мужчина вытаскивает чёрный пластиковый пакет из киоска быстрого питания и коленом закидывает его в мусорный бак.

Меньше, чем через двадцать минут Йона должен провести второй допрос Хьюго Санда.

Пока Хьюго — их единственный свидетель. Их единственный путь в пустую комнату, где двоих мужчин выбрали и убили с особой жестокостью.

Подросток утверждает, что ничего не помнит, но, учитывая слова Агнеты о том, что сразу после пробуждения от лунатизма он имел доступ к своим воспоминаниям, то, что он видел, должно быть, где‑то в глубине.

На подъезде к Эссингеледену движение замедляется, машины едут еле‑еле. Жёлтый санитарный вертолёт висит над крышами и деревьями Грендаля.

Если обычные методы допроса сегодня не сработают, у Йоны есть план.

У мальчика, похоже, сложные отношения с отцом. Он проверяет его границы, пытаясь отстоять независимость и, возможно, даже заставить Бернарда доказать свою любовь.

Поток машин снова начинает двигаться в обычном ритме, как только они минуют ограждения вокруг большой дыры в асфальте.

Йона придерживается теории, что Хьюго испытывает облегчение после того, как прокурор закрыл дело против него и освободил из‑под стражи. Он намерен усилить это чувство и не обманывая — убедить юношу, что тому больше не нужно цепляться за каждую деталь первоначальных показаний.

Он медленно едет по узкой дороге в Мелархёйдене. Справа — несколько эксклюзивных домов на берегу озера. Слева, за высокой подпорной стеной, над дорогой поднимаются крутые сады домов, стоящих выше по склону.

Йона сбавляет скорость, проезжает кованые ворота по обеим сторонам подъездной дорожки и ставит машину на небольшой парковке.

Почтовый ящик забит влажными рекламными листовками.

Выходя из машины, Йона ловит себя на мысли о втором направлении своей стратегии: подтолкнуть Хьюго к тому, чтобы тот игнорировал попытки Бернарда заставить его молчать.

Для этого нужно посеять в Бернарде зерно сомнения, внушить ему, что сын до конца не оправдан, и в подходящий момент заставить его тревожиться о том, что Хьюго скажет слишком много.

Идея в том, что, если Бернард попытается помешать сыну говорить, всё обернётся, наоборот просто потому, что люди не любят, когда им указывают, что делать.

Йона проходит через калитку и поднимается по подъездной дорожке к большому жёлтому дому с чёрной двускатной крышей.

За домом большая лужайка спускается к маленькой хижине у воды.

Йона подходит к двери, достаёт из внутреннего кармана телефон, включает диктофон и убирает его обратно в куртку.

Он нажимает на звонок и слышит, как внутри эхом разносится цифровая мелодия. Мгновением позже — шаги по кафельному полу.

Дверь открывает Бернард Санд.

Его седеющие волосы торчат дыбом, под глазами тёмные мешки, но он чисто выбрит и одет в коричневый вельветовый костюм с кожаными заплатками на локтях.

— Йона Линна, — говорит он, протягивая руку. — Мы познакомились, когда Хьюго был под стражей.

— Конечно. Входите, входите. Пальто можете оставить здесь — говорит Бернард. — Простите, если в прошлый раз я показался вам немного настороженным. Вся эта ситуация была ужасно тяжёлой. Особенно для сына, конечно, но и для меня тоже. У вас есть дети?

— Взрослая дочь, — отвечает Йона, вешая пальто.

— Тогда вы знаете, каково это… Прошу. — Бернард ведёт его по коридору. — Я подумал, что мы могли бы посидеть на кухне. Или вы предпочли бы, чтобы я вас оставил? Я не совсем понимаю, как это обычно бывает.

— Было бы хорошо, если бы вы или Агнета присоединились к нам.

— Агнета весь день в офисе.

Бернард останавливается у закрытой двери кухни, поворачивается к Йоне и пытается расслабленно улыбнуться.

— Хьюго ведь больше не подозреваемый, правда? Я имею в виду… Страшно признаться, но, когда позвонил адвокат и рассказал о второй жертве… Впервые я подумал, что в убийстве может быть и оборотная, почти положительная сторона.

— Расследование не закрыто, оно просто перешло на новый этап, когда прокурор больше не считает Хьюго подозреваемым, — объясняет Йона.

— А вы?

— Пока что‑то не признано невозможным, оно остаётся возможным.

— Даже убить кого‑то в Соллентуне, находясь под замком в Стокгольме?

— Вы писатель, — уточняет Йона.

— Он мог работать с кем‑то ещё… если вы это имеете в виду?

— Я лишь говорю, что такого исключать нельзя. Хотя в данный момент я рассматриваю Хьюго как свидетеля.

— Значит, вы считаете, что нам больше не нужен адвокат? — хмурится Бернард.

— Я так не думаю. Но если вам спокойнее с адвокатом, это абсолютно нормально. Хьюго несовершеннолетний, и это официальная беседа.

Бернард тихо стучит и открывает дверь на кухню. На окне висит латунная рождественская звезда. Хьюго сидит за столом с банкой «Ред Булл» и потрёпанным учебником по химии. На нём очки, волосы собраны в пучок.

Подросток бледный и красивый, хотя и немного грубоватый на вид: руки в татуировках, тёмный порез на лбу, жёлтый синяк на щеке и бинты на трёх пальцах.

— Привет, — говорит Йона.

— Привет.

— Мы познакомились, когда вы были под стражей. Меня зовут Йона Линна, я детектив Национального отдела по борьбе с преступностью, — говорит он, пожимая Хьюго руку. — Я руковожу расследованием и хочу начать с извинений за время, которое вы провели в Крунуберге. Прокурор ошиблась, и… Я знаю, вам было тяжело.

— Я уже дома, — отвечает Хьюго и кладёт жёлтый маркер на стол.

— Но, чтобы ты понимал, ты ещё не до конца оправдан, — добавляет Бернард.

— Никакие варианты не будут окончательно исключены, пока я не раскрою это дело, — поясняет Йона.

— Похоже, вы уверены, что сможете, — говорит Хьюго и смотрит на него с проблеском интереса.

— Да, — отвечает Йона, садясь напротив.