Лунатик

Глава 45.

Линус едет за машиной Иды прямо из центра Стокгольма и останавливается позади неё на подъездной дорожке к дому на «Склоне Семидесятых Годов» в Штоксунде.

Холодный садовый свет делает белый кирпичный фасад, оконные рамы и деревянные детали похожими на глазурь пряничного домика.

У подножия склона под брезентом прячется парусная лодка с ржавым килем.

Линус наблюдает, как Ида тянется к сумке на пассажирском сиденье и захлопывает дверцу. Её кожаное пальто накинуто поверх бордового платья.

Когда он выходит из машины, запирает её и идёт следом, воздух обжигает холодом. Так тихо вокруг, что он слышит, как ветер гуляет в голых ветвях дальних деревьев.

Ида роняет связку ключей, и те звенят, ударяясь о потрескавшуюся плитку дорожки.

— Хорошее место, — говорит он, останавливаясь позади неё.

Она наклоняется, поднимает ключи, открывает дверь и отключает сигнализацию. Поставив сумку на буфет, включает свет и вешает пальто.

— Напомни, где сейчас Свен-Эрик, — спрашивает Линус.

— На Тенерифе, играет в гольф, — отвечает она, не глядя на него.

— Хорошо, хорошо.

Линус разувается, бросает куртку к стене, а Ида проходит в большую гостиную с поцарапанным дощатым полом.

Ида Форсгрен-Фишер, двадцать шесть лет, графический дизайнер в рекламном агентстве, с волнистыми светлыми волосами и светло‑голубыми глазами.

Она щёлкает выключателем торшера, и тёплый свет падает на журнальный столик. Потом оборачивается и смотрит на Линуса в коридоре.

На одном носке у него дырка, и она видит, как он ловкими движениями заворачивает ткань так, чтобы спрятать её под стопой.

Ида включает свет на террасе.

Отражения в стекле всегда создают иллюзию, будто внутри и снаружи меняются местами, и ей кажется, что Линус идёт по пожелтевшей траве к дому, хотя в действительности он идёт по коридору в гостиную.

Они оба поют в камерном хоре церкви Энгельбрект: Ида — высокое сопрано, Линус — баритон.

Ранее вечером они репетировали произведение Хильдегарды фон Бинген. Музыка и слова XII века поднимались к сводчатому потолку алтаря.

— Отсюда видно озеро… или море… или что это там, когда светло? — спрашивает он, неопределённо указывая на панорамные окна.

— Да, из каждого окна. Такое впечатление, будто дом специально построен ради этого вида, — отвечает она.

Линус старше Иды на четыре года. У него магистерская степень по литературоведению, но он разделяет её страсть к фильму «Идеальный голос». Его родители родом из Эстонии, а сам он невероятно светловолосый, с бледными бровями. От него часто исходит нервная, подрагивающая энергия, но стоит получше узнать его — и он раскрывается.

Ида чувствует, как музыка с репетиции снова окутывает её, какое‑то щемящее беспокойство. Хотя, возможно, это просто из‑за того, что они собираются сделать.

— Мне нужно вино, — говорит она.

Они поднимаются наверх, и она замечает, что её ноги слегка дрожат.

Сквозь щели между изношенными ступенями она видит на полу перед дверью в котельную пропавшего мягкого мишку сына.

Они выходят на лестничную площадку, Ида включает подсветку шкафчиков в открытой кухне и ведёт Линуса к новому винному холодильнику Свена-Эрика.

— Ты у нас эксперт, тебе и выбирать, — говорит она, доставая два бокала.

— «Эксперт» — это перебор… Уф, мой голос там звучал странно, — нервно произносит он. — Но я с удовольствием посмотрю…

— Красное, — говорит она.

Он открывает высокую стеклянную дверцу и вынимает несколько бутылок, изучая этикетки.

— Отличные вина… Что хочешь? Помероль?

— Не вдумывайся. Выбирай.

— «Шато Лагранж» две тысячи шестнадцатого года, — решает он.

Ида замечает своё отражение в большом зеркале на стене и с изумлением всматривается в своё лицо.

Глаза блестят, щёки горят, губы чуть приоткрыты.

Она слышит, как Линус вытаскивает пробку и наливает вино. Он владеет антикварным книжным магазином, совмещённым с винным баром, и любит повторять, что старое вино продавать проще, чем старые книги.

Ида оборачивается, улыбается и шепчет тихое «спасибо», принимая бокал. Они делают по глотку.

— Очень вкусно, — негромко говорит он, поднося стакан к свету. — Но станет ещё лучше, когда подышит.

Она гладит его по руке.

— Я прочла книгу, которую ты мне дал. Она была…

— И что ты думаешь?

— Мне очень понравилось.

— Рад слышать… Боже, я снова разговариваю, как персонаж из фильма Бергмана, — говорит он и смеётся слишком громко.

На прошлой неделе он подарил ей сборник рассказов Хуното Диаса «Вот как ты её теряешь», и она проглотила его за два вечера.

Ида тянется к его свободной руке и прижимает её к своей щеке. Она удерживает его взгляд и надеется, что вскоре оба немного успокоятся.

— О чём ты думаешь? — спрашивает он, неловко прислоняясь к кухонному острову, где деревянный шпон начал пузыриться.

— Об этом. О нас…

Линус опускает взгляд, закручивает вино в бокале так, что оно поднимается вдоль изогнутых стенок. Подносит его к носу, вдыхает, делает маленький глоток и хмурится.

— Невероятно хорошее мерло, — говорит он.

— Ты правда любишь вино, да?

— «Там, где шляпа, разве не смешной папа»? — отвечает он и поднимает взгляд с растерянным выражением. — Я это вслух сказал?

— Думала, это шутка.

— Хорошо… — Он откашливается. — Давайте сделаем вид, что так и было.

— «Смешной папа на шляпе», — повторяет она с улыбкой.

— Стоп, — смеётся Линус.

Ида наливает себе ещё вина. Замечает, что его бокал почти полный. Ставит бутылку обратно на влажную стойку и проверяет телефон на наличие сообщений.

— Я только в туалет схожу, — говорит она.

Она идёт в главную ванную, запирает дверь, поднимает крышку унитаза и, сидя, просматривает телефон.

С мужем, Свеном-Эриком Фишером, Ида познакомилась на работе. Он был управляющим директором крупной платёжной компании, которая наняла агентство, где она работала. После окончания кампании он пригласил её на ужин. Она была польщена вниманием, в итоге перебрала, поехала к нему и забеременела. Этим летом их сыну Оливеру исполнилось пять.

Иде двадцать шесть. Свену-Эрику шестьдесят восемь, он на пенсии.

Часто ей кажется, что она только играет взрослую, разыгрывает семейную жизнь в этом странном доме, тогда как на самом деле ей хочется сесть в поезд обратно к родителям в Катринехольм, надеть удобную домашнюю одежду и позволить им хлопотать вокруг неё, пока она смотрит телевизор.

Свен-Эрик был женат трижды, у него четверо взрослых детей. Он жил в Южной Африке и Калифорнии, однажды проехал по Австралии на мотоцикле.

Когда они познакомились, Иде было двадцать. Свен-Эрик стал третьим мужчиной в её жизни.

Она не хочет делать ему больно, но и не готова состариться до тридцати.

Она много об этом думала и уверена, что он скорее предпочёл бы, чтобы она ему изменила, чем потерял её совсем — хоть на самом деле она, конечно, не может этого знать. Ида пыталась спрашивать совета у разных людей, но внятных ответов так и не получила.

Она наливает в кружку для зубных щёток тёплую воду, ополаскивает между ног и вытирается полотенцем. Потом протирает ободок унитаза бумажным полотенцем, смывает воду и моет руки.

Флирт с Линусом начался в конце августа, и с тех пор они тайком держались за руки, трижды ходили выпить после репетиции хора и дважды целовались.

Но сегодня всё наконец должно было случиться. Свен-Эрик уехал, Оливер ночует у лучшего друга. От одной этой мысли кожу покрывают мурашки.