Лунатик

Глава 54.

В новостях сообщают, что над Санкт‑Петербургом сейчас бушует мощная снежная буря. Через несколько дней она со всей силой обрушится на восточное побережье Швеции.

Небо тёмное. Воздух такой холодный, что Бернард, не пройдя и своих десяти тысяч шагов, разворачивается и идёт домой раньше обычного.

Ничего страшного, думает он. Где‑то ведь писали, что восьми тысяч шагов более чем достаточно.

Он шесть часов подряд работал за компьютером на кухне. Ел только холодный бутерброд с фрикадельками. Потом надел зимнее пальто и вышел из дома.

Теперь Бернард почти вернулся. Проходит через ворота, идёт по подъездной дорожке, открывает входную дверь и включает свет в прихожей. Снимает ботинки, вешает пальто и идёт на кухню.

Он открывает ноутбук, входит в систему и перечитывает последние абзацы, написанные перед прогулкой.

Розовый стикер в верхнем углу экрана напоминает ему, что нужно закончить следующую колонку для «Экспрессен». Такая работа всегда кажется ему бессмысленной, когда его захватывает идея новой книги. Все эти интервью и публичные выступления — словно препятствия на пути к тому, чем он действительно хочет заниматься.

Бернард поднимает руки к клавиатуре, но как раз в этот момент над ним раздаётся серия громких ударов.

Словно кто‑то катает по полу микроволновку.

Он бросает взгляд на телефон: Агнета обещала написать, когда поедет обратно, но уведомлений нет.

Бернард вздрагивает и встаёт. Он идёт в библиотеку и останавливается у подножия лестницы. Сверху доносится какой‑то шорох. Будто на ветру развеваются отдельные листы бумаги.

— Агнета? — кричит он и начинает подниматься.

На площадке он заглядывает через стеклянную дверь в конце коридора в старую комнату Хьюго, где тот спал, прежде чем переехать в гостевую.

Бернард поворачивается и смотрит в другую сторону. Узкая дверь на лестницу, ведущую в его кабинет на чердаке, приоткрыта.

В доме тихо.

Он идёт к главной спальне, открывает и входит. Жёлтый свет абажура освещает кровать, которую он делит с Агнетой.

Её там нет.

Он уже поворачивается обратно в коридор, когда слышит лёгкий шорох. Будто долгоножка‑муха ударилась об стекло.

Краем глаза он замечает, как что‑то бросается на него, и чувствует резкий удар в голову.

Словно в него только что попали мячом для гольфа.

У него подгибаются ноги, и, падая на пол, он увлекает за собой прикроватную лампу. Лампочка мигает и гаснет.

Пять пустых жестяных банок, будто привязанных к заднему бамперу свадебной машины, грохочут по коридору и скатываются вниз по лестнице.

Он закрывает глаза. Чувствует, как сердце колотится от страха. Висок пульсирует. Он поднимает руку и осторожно касается его. Крови, кажется, нет.

Бернард пытается сесть, но слишком оглушён, чтобы справиться.

Что сейчас произошло? Кто‑то катил по полу микроволновку, ударил его по голове и убежал.

Мысли, понимает он, путаются.

Пять пустых банок на верёвочках болтаются на шее седой женщины. Мяч для гольфа врезается ему в висок. Две чёрные собаки несутся по комнате и вниз по лестнице.

Бернард не уверен, задремал он или потерял сознание. Он приходит в себя от крика Агнеты, зовущей его по имени. Лучше бы он остался лежать, думает он с улыбкой — хотя бы ради драматического эффекта.

— Бернард? — кричит она, поднимаясь по лестнице.

— Я в порядке, — шепчет он.

Агнета вскрикивает и подбегает к нему, увидев его на полу. Он пытается улыбнуться и поднимает вверх большой палец.

— Это сердце? — спрашивает она.

— Нет, я упал…

— Ты уверен, что это не сердце? Я сейчас звоню 112 — говорит она и дрожащими руками роется в сумке.

— Правда, я в порядке, — бормочет Бернард и на мгновение закрывает глаза.

— Что случилось?

— Ничего, — говорит он с улыбкой. — Это просто мяч для гольфа… Меня прямо в висок…

Агнета находит телефон, набирает номер и быстро объясняет оператору, что произошло. Говорит, что входная дверь открыта, что он в спальне на первом этаже.

— У него никаких явных травм, насколько я вижу. Разве что бок головы. Он довольно красный, но крови нет. Он в сознании, но выглядит очень растерянным, — говорит она.

— Мы пришлём скорую, — отвечает оператор.

Агнета смотрит, как машина «скорой помощи» выезжает с подъездной дорожки. Потом возвращается в дом и запирает дверь. Идёт прямо в библиотеку, опускается на одну из нижних ступеней лестницы и чувствует, как к горлу подступают слёзы.

Бернард отказался взять её с собой в машине «скорой», но попросил привезти ему ноутбук, если врачи решат оставить его на ночь под наблюдением.

Она вздыхает, встаёт и поднимается по лестнице. На площадке поворачивает направо, открывает дверь на чердак и поднимается в кабинет Бернарда.

— Боже…

В комнате — полный хаос. Как на мостике корабля после урагана.

Стол стоит набок, стул опрокинут на спинку. Разбита зелёная банковская лампа. Везде разбросаны бумаги и книги. Все ящики стола вывалены на пол.

Большой синий шкаф «Йервсё» выглядит так, будто его ломали монтировкой или топором. Пол вокруг усыпан щепой и обломками замка.

Оригиналы рукописей Бернарда валяются на полу, растоптанные. Там же — письма, папки, фотографии, контракты.

Агнета пытается найти ноутбук среди всего этого разгрома. Она отодвигает толстую книгу в твёрдом переплёте об уголовном кодексе и уголовном праве и замечает стопку старых писем, перетянутых коричневой резинкой. Верхний конверт был отправлен в Квебек два года назад.

Агнета берёт стопку и кладёт на стол. Её внезапно пронзает ледяной страх — словно в неё выстрелили ледяной пулей. Ей приходит в голову, что на Бернарда мог напасть серийный убийца.

Убийца с топором мог увидеть интервью в «Афтонбладет» и прийти сюда, чтобы заставить свидетеля замолчать.

Агнета в оцепенении спускается по лестнице, представляя, как блондинка с топором обрушивается на Бернарда, готовясь разрубить его на куски.

Возможно, звук её «Лексуса», въезжавшего на подъездную дорожку, спугнул убийцу.

Ведь входная дверь была распахнута настежь, когда она вернулась домой. Неужели Бернард оставил её незапертой?

Агнета останавливается в коридоре, закрывает за собой дверь и пытается успокоить дыхание.

«Наверное, убийца проник через окно Хьюго в ту ночь, когда они видели её на камерах», — думает она. И ждал в доме до сегодняшнего дня.

Она говорит себе, что должна успокоиться, что всё это звучит безумно. Окно, несмотря на глубокие порезы в раме, было цело.

Она смотрит сквозь стекло двери на ту сторону дома, которой они теперь почти не пользуются, — на старую спальню и игровую комнату Хьюго.

Внезапный сквозняк у ног вызывает мурашки.

Где‑то должно быть открыто окно.

Мысль о серийном убийце, входящем в дом через «дверь», нарисованную аэрозольной краской на стене, вспыхивает в голове Агнеты. Она вздрагивает и, с колотящимся сердцем, начинает спускаться по лестнице в библиотеку.

Сделав восемь шагов, она останавливается — прямо в центре дома — и прислушивается. Так тихо, что слышно усталое постукивание верёвки о флагшток снаружи.

Ей нужно спросить Бернарда, что он видел. Если это был убийца, она сразу позвонит Йоне Линне и потребует защиты.

Агнета оглядывается через плечо, затем спускается по лестнице, пересекает библиотеку и идёт на кухню. С облегчением замечает, что ноутбук Бернарда лежит на столе.

Она открывает шкаф под раковиной, достаёт губку и флакон чистящего средства, затем возвращается в коридор и надевает выцветшую кожаную куртку и зелёные резиновые сапоги.

Снег опять идёт, и следы шин «скорой помощи» уже почти стёрлись.

Агнета срезает путь по гравию, поворачивает за угол и останавливается у окна Хьюго. На мгновение заглядывает внутрь: неубранная постель, груды одежды на полу. Потом идёт вдоль стены дальше и смотрит вниз, на озеро.

Острова и холмы скрылись в дымке. Лёд на воде покрылся белым снежным покрывалом.

Она снова сворачивает за угол и подходит к нарисованной аэрозольной краской «двери» на стене: высокий прямоугольник с порогом, петлями, ручкой и замочной скважиной.

Агнета смачивает губку и начинает тереть краску, всё сильнее тревожась. Через двадцать минут у неё ломит пальцы от холода. Она роняет флакон и губку на землю.

Краска почти сошла, но на стене всё ещё проступает слабый рисунок дверного проёма. Словно он сделан из дыма.

Агнета торопливо возвращается к парадному входу, открывает дверь и внимательно осматривает пол: нет ли влажных следов. Затем заходит и запирает замок.

Она берёт телефон с комода и видит новое сообщение от Бернарда. Он пишет, что его отпустят домой завтра. В конце — три красных сердечка.

Проходя в библиотеку, она пытается ему позвонить, но он не отвечает. Она поднимается по лестнице, снова думает о стопке писем и, не имея чёткого плана, продолжает подниматься на чердак.

В кабинете злоумышленник раздавил коробку из‑под сигар, где Бернард хранил свои старые «счастливые» ручки.

Агнета подходит к столу, ставит стул на ноги, тянется за стопкой писем и садится. Делает глубокий вдох и снимает резинку.

Просматривая письма, она понимает, что все они от Клэр, матери Хьюго.

Агнета, конечно, знала, что он время от времени получает от неё письма. Но она всегда старалась сохранять дистанцию.

Годы подряд Бернард, должно быть, заходил в комнату Хьюго, подбирал письма с пола или из мусорной корзины и сохранял их для него.

Она читает письма по порядку, начиная с тех, что были написаны в первые годы после переезда Клэр в Квебек. Они адресованы совсем маленькому ребёнку.

Некоторые из более поздних писем скомканы. Одно было разорвано на части, но Бернард, судя по следам скотча, склеил его.

Вероятно, Хьюго устал от постоянных извинений и лжи — от рассказов матери о том, что ей лучше, что она начала разные программы терапии и решила завязать.

С его точки зрения всё это душераздирающе.

Клэр пишет, что работает переводчицей и надеется скоро скопить достаточно денег, чтобы вернуться в Швецию.

Агнета вытирает слёзы. У неё в горле встаёт ком, когда она разворачивает последнее письмо в стопке и читает:

«Дорогой Хьюго, мой любимый сын, я говорила с папой по телефону, и он сказал, что ты хорошо учишься в школе, что ты учишься писать и что ты невероятно одарён — чудо‑мальчик!!! Мне жаль, что я снова подвела тебя, пропустив твой день рождения. Это разбило мне сердце, но правда в том, что я наконец‑то получила место в отличном лечебном центре в Онтарио. Я проходила детокс‑программу и не имела контакта с внешним миром. Сейчас я на метадоновой программе — поддерживающей терапии — и чувствую себя хорошо, работаю в небольшом садовом центре. Самое сложное — мой спонсор говорит, что мне нужно временно прекратить все контакты со всеми, пока я не окрепну настолько, чтобы вернуться и попытаться исправить то, что я разрушила. Мне будет одиноко, но у меня есть собака — сибирский хаски, потому что его глаза напоминают мне твои. Синие, как яйца малиновки. Я всегда буду любить тебя и думаю о тебе каждый день. Обнимаю и целую. Твоя мама, Клэр.»

Агнета складывает лист, снова перетягивает стопку резинкой и встаёт. Она думает о последнем письме и недавнем разговоре с Хьюго в машине. Очевидно, он этого письма не читал. Судя по нему, его мать, по крайней мере, пытается не употреблять.

Агнета чувствует вину за то, что часто смотрела на Клэр свысока — и на её зависимость тоже. Она оставляет письма на столе и поворачивается к окну, выходящему на воду.

По спине у неё пробегает дрожь, когда она видит, как в домике у озера загорается свет.