Лунатик

Глава 61.

Утром Хьюго просыпается с пульсирующей головной болью и с ощущением наждачной бумаги во рту. Он отклеивает беспроводные датчики, выпивает стакан воды с тумбочки и откидывается на подушку.

Густые облака вчерашних кошмаров бледнеют и рассеиваются.

Он вспоминает время, проведённое в комнате Сванхильдур: её глаза и веснушчатое лицо, бутылку текилы и их игру в правду, их невинный поцелуй — и тут же вспоминает о камере. Наклоняется, нащупывает маленькую линзу, высвобождает её из пижамы и кладёт на прикроватный столик.

Голова кажется тяжёлой, словно свинец.

Хьюго встаёт с кровати и только успевает надеть тапочки, как в дверь стучат. Он быстро прячет камеру в карман, прежде чем входят Ларс и Ракия с тележкой для лекарств.

— У меня сегодня очень тяжёлая голова, — говорит он.

— Ты хорошо спал? — спрашивает Ларс.

— Да.

— Тогда, возможно, нам придётся немного скорректировать твою дозировку.

Когда они уходят, Хьюго идёт на кухню и съедает два тоста с «Нутеллой».

Он пытается дозвониться до Ольги, но звонок сразу переходит на голосовую почту. Он оставляет сообщение, что было бы здорово поговорить, что ему нужно понять, что происходит и всё ли у них в порядке.

Хьюго встаёт из‑за стола и идёт в ванную почистить зубы и принять душ. Потом возвращается в спальню и переодевается в свободные розовые спортивные штаны и жёлтый свитер с выцветшим логотипом Франкфуртской книжной ярмарки.

Затем он идёт в гостиную, плюхается на диван с ноутбуком и принимается писать своё большое школьное задание по авраамическим религиям.

Почти в одиннадцать утра Хьюго отправляет Бернарду первую часть эссе и просит его прочитать.

Он проверяет телефон — Ольга всё ещё молчит.

Хьюго встаёт и выходит в коридор. Странное чувство накрывает его, когда он закрывает за собой дверь и идёт по коридору к комнате Сванхильдур.

Словно он идёт по тропе, знакомой до последнего камушка, залитой ярким солнечным светом.

Она открывает почти сразу после его стука, говорит:

— Доброе утро, — и улыбается, прежде чем отойти в сторону, пропуская его.

— Вчера было весело, — говорит он.

— Я тоже так думаю, — отвечает она, опуская взгляд.

Она проводит его в кладовку, закрывает крышку ноутбука на столе и наполняет чайник водой.

— Мы допили текилу?

— Почти, — отвечает она, ставя чайник на плиту.

На Сванхильдур синий исландский свитер, короткая чёрная юбка и плотные чёрные колготки. Рыжевато‑русые волосы заплетены в косу, и её веснушчатое лицо сияет, словно ракушка под водой, как у вермееровской девушки с жемчужной серёжкой.

Сегодня искусственное окно её комнаты показывает пейзаж архипелага с красными лодочными сараями, голыми скалами и бурной водой.

— Отличный вид, — шутит Хьюго.

— Спасибо.

Он садится, достаёт из кармана маленькую камеру и кладёт её рядом с компьютером.

Когда вода закипает, Сванхильдур снимает чайник с плиты, наполняет две большие кружки и заваривает чай из одного и того же пакетика.

— Знаю, вчера вечером я наговорила лишнего…

— Только правду… надеюсь, — отвечает он.

Она слегка краснеет.

— Да… Не то чтобы я всё помню.

Она смеётся и ставит кружки на стол.

— Спасибо.

— Мы оба много чего наговорили, — говорит она, садясь рядом. — И, пожалуй, это даже хорошо. Мне, по крайней мере, понравилось. Очень. И я не собираюсь смущаться.

— В таком случае, мне тоже, — говорит он.

Она хрустит пальцами.

— Ты же понимаешь, что дала спиртное несовершеннолетнему, да?

— Ой, — произносит она и делает глоток чая.

— Всё в порядке.

Веснушки на её бледной коже похожи на россыпь крошечных искорок. Губы от природы розовые и сухие, брови нежно‑рыжие, ресницы почти бесцветные.

— Ты прошлой ночью «лунатил»? — спрашивает она, беря в руку маленькую камеру.

— Не знаю.

— Тогда давай узнаем?

— Не знаю, это как‑то… неправильно… Хотя, наверное, у меня больше прав, чем у кого‑либо, знать, что я делал во сне, — отвечает он.

— Наверняка во всех бумагах, которые мы подписывали, есть какой‑то пункт насчёт этого.

— Но мы же бунтари, — усмехается Хьюго.

— Именно.

Сванхильдур придвигает стул ближе к его, открывает крышку ноутбука. Клавиатура в пыли, а по верхней кромке экрана — отпечатки пальцев.

Она вынимает крошечную карту памяти из камеры и вставляет её в ридер, затем подключает его к компьютеру.

— Готов шпионить за собой? — спрашивает она с серьёзным выражением лица.

— Не знаю.

— Может, тебе лучше побыть одному?..

— Нет, всё нормально… надеюсь, — отвечает он с тревожной улыбкой.

Они придвигаются ближе, чтобы обоим было видно, и она запускает видео. Хьюго чувствует тепло её бедра на своём и улавливает тонкий аромат её духов, когда она поворачивает к нему ноутбук.

Беззвучные кадры из его тёмной спальни удивительно чёткие.

Хьюго протягивает руку и чуть наклоняет экран, чтобы убрать блики от фальшивого окна.

На видео он лежит на спине. Камера на его груди направлена на тёмно‑серый потолок и двигается в такт всё более замедляющемуся дыханию.

Он спит.

В левом верхнем углу экрана, словно северное сияние, светится зелёный светодиод.

Сванхильдур ждёт несколько секунд, потом проматывает вперёд и снова нажимает «воспроизведение».

Дыхание Хьюго учащается. Тёмный потолок качается вперёд‑назад, время от времени чуть подпрыгивая в сторону.

— Мне снится сон, — говорит он.

— Ты что‑нибудь помнишь?

— Только то, что был дома. И… не знаю, казалось, будто мне пришлось бежать. Так почти всегда.

Без предупреждения Хьюго на видео вскакивает. Камера скользит по спальне, захватывая штору на тёмном окне, комод и кресло.

— То есть ты теперь «лунатишь»?

— Да, — шепчет он.

— Это жутко, — тихо говорит она.

Камера медленно приближается к двери и замирает.

Спящий Хьюго, кажется, смотрит прямо на гладкую панель, пока мир кошмара накрывает его.

Его бледная рука появляется в правом нижнем углу кадра, он спокойно поворачивает ручку, открывает дверь, оглядывается и выходит в тёмный коридор.

Дойдя до главной двери номера, он снова останавливается. Движения становятся лихорадочными: он дёргает за ручку, шарит по стенам рядом с ней с нарастающим отчаянием.

— Ты пытаешься выбраться, — шепчет Сванхильдур.

Лунатик Хьюго оглядывается, делает шаг назад и нажимает кнопку замка на стене. Потом идёт вперёд и открывает дверь, поспешно выходит и тут же врезается в противоположную стену.

— Ага, — бормочет он, наблюдая, как сам на экране, пошатываясь, отходит в сторону.

Камера на мгновение замирает, а затем начинает плыть по коридору, как по тёмной реке, мимо палат и кабинетов.

Мимо мелькают бледно‑голубые ночники на правой стене.

Время от времени Хьюго оглядывается, словно чувствует за собой слежку. Камера слегка покачивается в такт шагам.

В кладовке Сванхильдур Хьюго наклоняется к компьютеру. Он проводит рукой по волосам и замечает, что дрожит.

На экране, у стены в самом конце коридора, видна комковатая тёмно‑серая тень. Она похожа на гору мешков с картофелем и луком.

Виниловый пол блестит в мягком свете.

Мимо проплывают закрытые двери с блестящей фурнитурой.

Спящий Хьюго протягивает руку, словно отодвигает низко свисающую ветку.

— Что ты делаешь? — шепчет Сванхильдур.

— Не знаю.

Он видит, как останавливается и смотрит на свои бледные босые ноги. На полу у металлического плинтуса лежит засохший комочек снюса.

Хьюго поднимает взгляд и медленно идёт дальше, мимо двери в комнату Сванхильдур.

В дальнем конце коридора неровная тень вдруг шевелится, и становится видна тонкая рука.

— Там кто‑то есть! Видела? — спрашивает Хьюго, указывая на экран.

— Боже…

Камера продолжает двигаться мимо всё новых тусклых ночников, всё ближе к тени.

Спящий Хьюго поворачивается к красному шкафу с огнетушителем, и его испуганное лицо отражается в стекле.

Через мгновение широко раскрытые глаза снова обращаются в глубину коридора.

Он придерживает что‑то невидимое левой рукой, слегка пригибается и двигается дальше.

Сванхильдур тянется к руке Хьюго и крепко сжимает её.

Тёмная фигура покачивается и делает шаг вперёд. В зелёном свете знака аварийного выхода вдруг проступает лицо.

Это Ларс Грайнд.

Врач смотрит на Хьюго и ухмыляется, словно безумный фокусник, пока камера движется прямо на него.

Хьюго, кажется, совсем не замечает его присутствия.

Отражения ночников в замках и петлях вспыхивают, словно звезды в текущей реке.

Хьюго тревожно оглядывается через плечо, потом продолжает идти к доктору Грайнду, который ждёт его в конце коридора.

— Что это? Видишь? — спрашивает Сванхильдур, указывая на экран. — Вот, смотри.

— У меня мурашки по коже.

На полу у стены, в нескольких метрах позади Ларса, в мягком свете дежурных светильников, что‑то шевелится.

Как испуганная собака, как краб‑паук.

Хьюго затаивает дыхание, наблюдая, как приближается к Ларсу.

Лысая голова доктора вспыхивает в зелёном свете, по его щекам струится пот. Взгляд сосредоточен и напряжён, зубы сверкают.

Ларс Грайнд хватает Хьюго за плечо, заставляет остановиться и валит на пол. Хьюго падает на бок и начинает вырываться.

Камера трясётся, снимая пол.

Впереди, в углу, сжавшись, сидит другой пациент — Каспер. Он начинает подползать к Грайнду и Хьюго, двигаясь рывками.

С другой стороны, появляется Ракия со шприцем. Грязный пластырь на её указательном пальце закрывает почти весь экран, когда она снимает защитный колпачок с иглы.

Хьюго всё ещё сопротивляется, но Грайнд прижимает его к полу.

Босая нога резко вырывается вперёд.

Каспер подползает ближе, Грайнд удерживает его одной рукой, пока Ракия делает Хьюго укол.

Камера дрожит, на мгновение поворачивается к полу, потом откатывается в другую сторону. Похоже, Каспер каким‑то образом повредил рот — его зубы в крови. Он тянется к Хьюго, но Грайнд продолжает удерживать его.

— Это безумие, — шепчет Хьюго.

Грайнд и Ракия поднимают Хьюго на ноги, отводят обратно в номер и укладывают в кровать.

Сванхильдур тянется и закрывает крышку ноутбука. Они с Хьюго минуту сидят молча.

— Они говорили тебе про укол? — спрашивает она.

— Нет, пока нет.

— Потому что они не могут просто… Я хочу сказать, ты здесь добровольно. Тебе нужно запросить все свои записи.

Сванхильдур сопровождает Хьюго к кабинету Ларса Грайнда. Они решили не упоминать про камеру, но чувствуют, что должны поговорить с ним, если хотят остаться в лаборатории.

Ларс открывает дверь с удивлённой улыбкой, говорит, что‑то про особых гостей и, приглашая их войти, спрашивает, не хотят ли они горячий шоколад.

— Нет, спасибо, — отвечает Хьюго, заметив в мусорном ведре салфетку с отпечатком красной помады.

— Пожалуйста, садитесь, — говорит врач.

— Нам нужно поговорить, — произносит Хьюго.

— Боже мой, как зловеще это звучит, — улыбается Ларс.

— Да… Вчера вечером мне ввели лекарство против моей воли.

— Почему ты…

— Я же говорил вам утром, что у меня тяжёлая голова.

— Правда?

— Вы не имеете права скрывать от меня, что происходит, — говорит Хьюго. — Я хочу посмотреть свои записи. Прямо сейчас.

— И я хочу посмотреть свои, — говорит Сванхильдур.

— Понимаю, — бормочет Ларс, потирая лысую голову.

— Я поговорю с папой, — продолжает Хьюго. — Мне действительно нехорошо, но нам нужно знать, что здесь происходит.