Лунатик

Глава 64.

Грязная полицейская машина стоит с работающим двигателем в одном из обледенелых отсеков у музея Миллесгорден. Двое офицеров внутри едят клементины, бросая кожуру в бумажный пакет на центральной консоли между сиденьями.

За каменной стеной торчит горстка туй, снег прилип к стороне, обращённой к воде.

Светит солнце, и огромные окна над главным входом в музей отражают его, словно линзы маяка.

Офицера на пассажирском сиденье зовут Петрус Лит, хотя на вокзале в Лидингё его больше знают как Пингу — из‑за привычки издавать громкий гудящий звук, чтобы заставить людей замолчать, когда разговор выходит из‑под контроля. В последнее время у Петруса проблемы с бедром, поэтому он попросил своего нового напарника сесть за руль. В новом году ему на пенсию, и он с нетерпением ждёт, когда сможет играть в гольф со старшим братом. Коллеги в шутку говорят ему быть поосторожнее на патрулировании, потому что в голливудских фильмах копы, которые с нетерпением ждут пенсии, обычно обречены.

Новый напарник Петруса, Дэнни Имани Ингмарссон, всё ещё стажёр, что в кинематографической версии их профессии тоже делает его фигурой риска. Дэнни молод, идейный, полон восхищения старшими коллегами и отчаянно хочет стать полноправным членом команды. Он мускулистый, с короткой стрижкой, добрыми карими глазами и раскосыми бровями, что придаёт его лицу чуть меланхоличное выражение. Его отец — продавец автомобилей, мать бежала из Ирана после революции. Она получила образование в Швеции и теперь владеет собственной стоматологической клиникой.

Несмотря на долгую карьеру, Петрус лишь однажды стрелял из табельного оружия при исполнении. Это случилось десять лет назад, но он до сих пор вспоминает об этом каждый день.

Молодой человек тогда даже не получил серьёзных травм. Он, словно Дон Кихот, надел на голову кастрюлю, бродил по супермаркету с самурайским мечом, и любому, кто его видел, было ясно, что у него психотический приступ.

Он проткнул арбуз, вёл себя угрожающе и отказывался бросить меч. Столкновение закончилось тем, что Петрус Лит выстрелил ему в бедро, и офицер никогда не забудет его лицо: как глаза наполнились слезами и нижняя губа обиженно выпятилась, словно у ребёнка, прежде чем он рухнул на пол и закричал от боли.

Петрус смотрит на блок управления. Он не может это объяснить, но всегда чувствовал момент, когда вот‑вот поступит вызов, словно видел, как диспетчер принимает вызов на своём компьютере, мгновенно оценивает ситуацию и берет в руки рацию.

Поэтому сейчас Петрус готов и ждёт вызова от регионального командования и понимает, что дело серьёзное ещё до того, как прозвучали слова «приоритет один».

Голос оператора резкий, с лёгкой ноткой напряжения, когда она докладывает о происходящем покушении на убийство в вилле на Якстстиген. Та же информация всплывает на дисплее.

Дэнни включает синие проблесковые маячки и сирену и выезжает с парковки. Он резко берёт вправо, заезжая на тротуар и царапая стену.

— Чёрт, чёрт…

Машина с грохотом скатывается обратно на дорогу, он разгоняется в горку и сворачивает направо на Стьярнвэген. Шины скользят по асфальту, машина врезается в серый сугроб у обочины, взбивая комья льда, которые разлетаются по капоту и лобовому стеклу.

Петрус поправляет очки на переносице и, разговаривая с оператором, сосредоточенно следит за указаниями.

Оба понимают, что звонок, вероятнее всего, связан с серийным убийцей по прозвищу «Вдова», и что они будут первым патрулём на месте.

Нина чувствует тёплое прикосновение телефона к уху, когда оператор объясняет, что патрульная машина уже в пути.

— Мне выйти из дома? — спрашивает она. — Или…

— Оставайтесь на линии, — говорит оператор и быстро добавляет, что сейчас соединит Нину с детективом‑суперинтендантом.

— Привет, Нина, — говорит мужчина с финским акцентом. — У нас в районе уже есть машина, ещё две в пути. Я также запросил тактический отряд.

— Что мне делать? — спрашивает Нина, чувствуя, как от страха сбивается дыхание.

Через окно она видит, как Фрэнк открывает дверцу шкафа, выдвигает ящик и берёт оттуда нижнее бельё.

— Насколько я понимаю, вы на втором этаже и видите оттуда мужа и женщину с топором на первом, верно?

— Я не хочу умирать, — всхлипывает Нина.

— Вы можете выйти из дома?

— Мне нужно спуститься.

— Женщина вас видела? Она знает, что вы дома?

— Не думаю, — отвечает Нина, с трудом сглатывая.

— Хорошо, хорошо. Я хочу, чтобы вы нашли место, где сможете спрятаться, и ждали нас. Спрячьтесь в шкафу, присядьте на пол и не издавайте ни звука.

Нина кивает, но остаётся за занавеской и смотрит в окно. В воздухе кружится снег.

Блондинка начала ходить по комнате, заглядывая за мебель, проверяя потенциальные укрытия, и приближается к лестнице, ведущей на кухню.

— Пожалуйста, просто приезжайте, — шепчет Нина детективу.

Фрэнк натягивает боксёры и возвращается в спальню. Он разрывает тонкий пластиковый пакет с рубашкой из химчистки и бросает металлическую вешалку на пол. Женщина слышит тихий стук, резко оборачивается и идет к гардеробной. Она смотрит через плечо, и Нина успевает заметить странное, грубое лицо.

Йона был в суши‑баре «Такия» и болтал с женщиной, готовившей его заказ, когда раздался звонок. Он собирался поехать в «Лабораторию сна» в Уппсале, чтобы поговорить о пребывании там Вероники Наглер. Доктор Грайнд сегодня не работал, но одна из его давних научных ассистенток, Ракия Дардур, согласилась встретиться с ним и попытаться ответить на вопросы.

Вместо этого он бросился к машине и включил синие маячки. Когда он мчался по Сурбруннсгатан к Вальхаллавэген и нырнул в длинный туннель на Лидингё, оператор соединил его с Ниной Сильверстедт.

— Она услышала Фрэнка. — Я вижу её, она идёт к нему, — шепчет Нина в трубку.

— Вам не обязательно смотреть, мы почти на месте. Просто найдите, где спрятаться, — говорит он.

Жёлто‑янтарные огни в туннеле мелькают мимо, когда он разгоняется примерно до 185 километров в час. Йона жмёт на гудок, требуя от машин впереди освободить путь.

Нина перекладывает телефон в другую руку и вытирает влажную ладонь о бедро. Блондинка добирается до гардеробной и теперь прячется за распахнутой дверцей шкафа.

Топор всё ещё в её руке.

Фрэнк в спальне застёгивает перламутровые пуговицы на рубашке с отстранённым выражением лица. Нина машет рукой, пытаясь привлечь его внимание, но он её не замечает.

Она наблюдает, как он заходит в гардеробную и снимает с вешалки тёмно‑серый галстук. Он так и не увидел женщину, стоящую меньше чем в метре от него, за дверью.

Женщина медленно поднимает топор.

Фрэнк возвращается в спальню, словно вспоминая, что, что‑то забыл, и тянется за запонками. Его рука на миг замирает на краю дверцы шкафа, но он оставляет её открытой.

— Первая машина будет у вас меньше, чем через пять минут, — шепчет детектив Нине.

Фрэнк идёт в спальню, надевает галстук. Потом берёт телефон с тумбочки и видит её сообщение.

Нина успевает перевести свой телефон в беззвучный режим как раз перед тем, как раздаётся вызов, и быстро сообщает детективу, что ей звонит муж, что она поставит его на удержание.

Она слышит, как кровь шумит у неё в ушах.

— Фрэнк, — шепчет она, — в гардеробной женщина с топором. Полиция уже в пути, но тебе нужно уходить. Открой дверь на террасу и беги.

— О чём ты говоришь?

Нина смотрит, как блондинка кладёт топор на плечо. Она всё ещё прячется в тени за дверью и слушает Фрэнка.

— Тебе нужно идти, прямо сейчас! Беги! — кричит Нина.

— Эй, эй, что происходит? — спрашивает он.

— Фрэнк, послушай меня, ты…

— Я скоро буду, — говорит он и завершает звонок.

— Фрэнк?

Он кладёт телефон обратно на зарядное устройство и тянет шею к гардеробной. Женщина снова поднимает топор, готовясь нанести удар.

— Я случайно повысила голос, — шепчет Нина, снова оказавшись на линии с детективом.

— Она вас услышала?

— Не знаю…

— Вам нужно оставаться в укрытии. Мы почти на месте.

Когда Фрэнк поворачивается к гардеробной спиной, женщина выходит из своего укрытия.

Она крадётся за ним на цыпочках, сжимая топор обеими руками.

Фрэнк останавливается в дверях.

Нина не смеет крикнуть ему, чтобы он бежал. Сердце так сильно бьётся, что уже почти больно.

Женщина прицеливается, но передумывает, когда Фрэнк снова двигается. Вместо этого она следует за ним, словно тень.

Он замирает, словно почувствовав её присутствие, и только начинает оборачиваться, когда она взмахивает топором и бьёт его в плечо.

Нина зажимает рот обеими руками, едва сдерживая крик.

Сила удара должна быть колоссальной: Фрэнк спотыкается, врезается в стену и ударяется головой. Ему удаётся удержаться на ногах, но руку полностью отрывает от тела. Она падает на пол, и кровь тут же начинает течь по боку, брызгая вокруг его ног на белый ковёр, пока он, пошатываясь, идёт вперёд.

Женщина поворачивает топор в руках, следит за ним с каким‑то видимым любопытством. Она останавливается, когда останавливается он, а потом стукает его по затылку обухом топора.

— О боже…

Фрэнк падает на колени, поднимает взгляд и встречается глазами с Ниной сквозь окно и кружащийся снег.

На этот раз лезвие топора обрушивается ему спереди на горло, почти полностью перерезая шею. Голова запрокидывается назад и свисает на спину, словно рюкзак, а кровь льётся на грудь.

— Она убивает его, — выдыхает Нина. — Она его убивает.

— Идите и спрячьтесь, Нина. Вам нужно спрятаться. Мы будем там через несколько секунд.

Взгляд Нины мутнеет, она, пошатываясь, отходит от окна, её начинает тошнить. Она опирается на кухонную столешницу, зажмуривается и идёт в тёмную гостиную в поисках укрытия. Она всхлипывает, услышав внизу яростный, гортанный крик женщины.