Лунатик

Глава 25.

Научная сотрудница в приёмной, выходит навстречу Йоне и Эрику. Говоря вполголоса, проводит их мимо маленькой кладовой по коридору с блестящим пластиковым полом в жилой блок.

— Кабинет, кабинет, гостиная, спальня, кладовая, спальня… А это номер, — говорит она, открывая синюю дверь. — Проходите. Вас ждут в гостиной.

— Спасибо.

Йона и Эрик идут по коридору в ярко освещённую комнату. Телевизор выключен, шторы плотно сдвинуты.

У Хьюго длинные распущенные волосы, он сидит в кресле напротив стройного мужчины с лысой головой и худым лицом. На низком журнальном столике между ними стоят два стакана воды, миска с клементином и банка со снюсом.

Мужчина встаёт с улыбкой. Приветствует их и представляется Ларсом, умолчав о том, что он старший врач и ведущий исследователь. Его ноги в мягких туфлях, на нём голубой свитер с круглым вырезом, подчёркивающий бледный цвет глаз.

— Для меня честь, — говорит Ларс, пожимая руку Эрику. — Я много лет слежу за вашей работой. Очень впечатляет.

— Благодарю, — отвечает Эрик, и в голосе его слышна теплоту.

— Наши сферы во многом пересекаются, — продолжает Ларс Грайнд, обращаясь уже к Йоне. — Слово «гипноз» вообще происходит от древнегреческого «сон».

— Он раньше лекции читал, — бормочет Хьюго, почесав татуированное предплечье.

— Здравствуйте ещё раз, — говорит Йона.

Они садятся, и Ларс объясняет, что номер спроектирован так, чтобы напоминать обычную квартиру, но при этом специально адаптирован для лунатиков и оснащён датчиками движения и камерами.

— Всем страшно интересно, что происходит вот здесь, — говорит Хьюго и стучит по собственной голове.

— Ближе всех к этому подходит, пожалуй, Эрик Мария Барк, — улыбается Ларс Грайнд.

— Извините, я понимаю, что вы приехали из Стокгольма, — говорит Хьюго. — Но должен признаться, я не уверен, что вообще верю в гипноз.

— Я часто это слышу, — спокойно отвечает Эрик. — Но, честно говоря, верить особенно не во что; это не магия и не духовность. Гипноз — всего лишь проверенный метод ввести человека в состояние физического расслабления и умственной концентрации. Представь, что ты сидишь в кино и настолько погружён в фильм, что забываешь о тёмном зале и проекторе… Гипноз немного похож на это только вместо того, чтобы погрузиться в фильм, ты используешь эту обострённую концентрацию, чтобы глубоко погрузиться в свою память.

Хьюго откидывается на спинку кресла. Решает, что и Йона, и Эрик кажутся приятными. Они явно многое ставят на эту попытку, и он думает, что сможет им помочь. Но напоминает себе: они не на его стороне. Этого забывать нельзя.

Он знает, что Йона до конца не исключил его из числа подозреваемых, а в Эрике будто дрожит нетерпение поскорее его загипнотизировать. Мужчина буквально пускает слюни.

— Как вы думаете, где лучше? — спрашивает Ларс.

— Вполне подойдёт здесь, если только мы чуть приглушим свет, — говорит Эрик.

— Мне разве не надо лечь? — спрашивает Хьюго.

— Только если хочешь. Любое удобное положение сгодится.

— Ладно… Только не расстраивайся слишком сильно, если ничего не выйдет.

Йона встаёт, выключает верхний свет, возвращается к зоне отдыха и приглушает торшер.

— Хочу только подчеркнуть, что сопротивление вполне возможно, это не анестезия, — начинает Эрик. — Гипноз требует от тебя определённого участия. Важно, чтобы ты шёл в это добровольно. Чтобы знал: из гипноза можно в любой момент выйти.

— Давайте попробуем, — говорит Хьюго с улыбкой и собирает длинные волосы в хвост.

— Я всё время буду рядом, помогая тебе расслабиться и глубоко сосредоточиться.

— Хорошо.

— Просто сядь удобно. Поставь обе ноги на пол, руки положи на подлокотники, — продолжает Эрик тёплым голосом. — Закрой глаза и дыши спокойно. Вдыхай через нос, выдыхай через рот… Ровно, ровно… Почувствуй вес своих ног, полностью расслабленных. Бёдра лежат на подушке кресла, спина опирается на спинку…

Хьюго вспоминает, как на уроке физкультуры приходилось делать нечто подобное. Замечает, как легко может переключать внимание с одной части тела на другую и при этом действительно расслабляться.

Он слегка ухмыляется, думая о том, насколько серьёзны трое мужчин вокруг него. О том, как свято они, верят в гипноз.

— Почувствуй, как веки с каждым вдохом становятся тяжелее.

Удивительно трудно не думать о том, каким смешным он, наверное, выглядит: сидит в кресле с закрытыми глазами и старается делать, что ему говорят.

Эрик незаметно ведёт его по телу, помогает расслабить лицо. Ни улыбки, ни сжатых зубов, ни нахмуренного лба.

— Просто слушай мой голос, — мягко говорит он. — Тебе ни о чём другом сейчас не нужно беспокоиться… Ты в состоянии глубокого расслабления. Если услышишь, что‑то, кроме моего голоса, просто отпусти это. Расслабься ещё чуть‑чуть и ещё. Сосредоточься на том, что я говорю.

Хьюго отмечает, что тёплый низкий голос Эрика ощущается как объятие. Ему нравится лёгкая сухость в нём. Может быть, он курил, думает Хьюго. Или, может, это просто возраст.

— Сейчас я буду считать в обратном порядке от ста. Тебе нужно только внимательно слушать каждую цифру. С каждым числом, которое ты слышишь, выдыхай и погружайся в расслабление ещё глубже… Девяносто девять, девяносто восемь…

Поначалу Хьюго думает, что, наверное, делает всё неправильно. Потом решает, что ему всё равно. Находит свой собственный темп и замечает, как его дыхание быстро подстраивается под обратный отсчёт доктора.

— Теперь тебе комфортно, — продолжает Эрик. — Ты сосредоточен на моём голосе, на убывающих числах. Представь, что спускаешься по длинной лестнице… С каждым числом ты делаешь ещё один шаг вниз. Становишься всё спокойнее и расслабленнее. Семьдесят семь, семьдесят шесть, семьдесят пять…

Хьюго старается как можно точнее следовать инструкциям. Сначала представляет лестницу в доме, потом — широкие марши в гранд‑отелях с красной ковровой дорожкой. Но вскоре понимает, что видит винтовую лестницу, которой раньше никогда не видел.

Она сделана из бледно‑серого металла и уходит прямо под землю.

Двигаясь в такт дыханию и словам доктора, он начинает спускаться. Делает осторожные шаги. Вся конструкция при этом слегка подрагивает.

— Ты продолжаешь спускаться по лестнице, шаг за шагом. Шестьдесят четыре, шестьдесят три…

Он опирается рукой на перила и старается сосредоточиться на голосе. Представляет, что винтовая лестница начала вращаться, будто бур в преисподнюю.

— Пятьдесят восемь, пятьдесят семь…

Он видит на перилах грязный отпечаток ладони и ускоряет шаг. Его дыхание, напротив, становится всё более ровным. Кажется, что его буквально всасывает вниз. Металлические ступени лязгают под ногами, звук эхом отзывается, где‑то в глубине.

— Ты всё ещё спускаешься, и с каждым шагом немного больше расслабляешься, немного сильнее сосредотачиваешься на моём голосе… Сорок три, сорок два…

Хьюго переходит на бег, держась за перила. Чувствует центробежную силу, отбрасывающую от центрального столба. Кронштейны вибрируют, и он видит, как по шахте сыплется песок — ровной струйкой, как в песочных часах.

Счёт Эрика замедляется, а он несётся вниз всё стремительнее. Кажется, этому спуску не будет конца.

— Четырнадцать… тринадцать, — монотонно произносит голос доктора. — Когда я дойду до нуля, двадцать шестое ноября… Ты расслаблен и спокойно наблюдаешь за всем, что видишь. Здесь нет ничего опасного. Двенадцать, одиннадцать…

Хьюго сосредотачивается на голосе Эрика и теряет связь с телом, бросаясь по ступеням, перепрыгивая сразу по четыре.

— Три, два… один… ноль. Ты лежишь в своей постели двадцать шестого ноября.

Хьюго замирает на винтовой лестнице и закрывает глаза.

— Около часа ночи. Ты спишь, но что‑то заставляет тебя открыть глаза.

Он делает, как сказано, и смотрит в темноту своей бледно‑голубой комнаты. Шторы задвинуты, на них знакомый узор со звёздным небом.

Сердце бьётся часто.

Хьюго лежит совершенно неподвижно, прижимая ладони ко рту. Он изо всех сил старается остаться незамеченным. Но стрельба уже смолкла, и крики тоже стихли.

Банда покинула дом.

Грохоча автоматами и выкрикивая команды, они скатились по лестнице и побежали обратно к своим чёрным внедорожникам.

Только предводитель всё ещё здесь. И Хьюго знает, что им нужно бежать.

Мама и папа опустошили все счета и перевели им все сбережения.

Хьюго тихо соскальзывает с кровати, на дрожащих ногах на цыпочках подходит к двери и выглядывает в коридор. Он видит отца на коленях. Тот, со слезами на глазах, пытается объяснить, что отдал всё, что у него было, но скелет не слушает. Ему нужно больше.

— В шкафу на чердаке есть немного денег и золота, — говорит мама. — Немного, но…

Скелет бьёт отца лопатой по голове. Мама кричит, и голос ломается. Удары следуют один за другим, становятся всё более вялыми, звук — всё более влажным.

— Он бьёт его снова и снова, — едва слышно говорит Хьюго. — Так много крови.

— Кто это? — спрашивает Эрик.

— Ске‑ле‑т…

Хьюго отступает, когда «Скелет» выходит из спальни родителей, волоча за собой лопату, и поднимается по лестнице на чердак. Лезвие глухо лязгает о каждую ступеньку.

Хьюго бросается из своей комнаты в коридор и встречает взгляд матери через стекло в промежуточной двери.

Сверху доносится резкий треск: человек-скелет лопатой вышибает дверь старого деревянного шкафа на чердаке.

Мать машет ему рукой, подзывая.

— Где ты сейчас? — тихо спрашивает Эрик.

— Я… я не хочу, — отвечает Хьюго и облизывает губы.

Мать растерянна. Всё её лицо в крови. Он хватает её за руку и тянет к лестнице, ведущей в библиотеку.

— Ты всё ещё дома? — спрашивает Эрик.

— Мама не может открыть входную дверь, — шепчет Хьюго. — Я не хочу умирать. Нам нужно выбраться… Нам нужно бежать, спрятаться и…

— Хьюго, слышишь мой голос? — говорит Эрик. — Слушай меня внимательно. Это только сон. Сон, которым ты можешь управлять… Ты стоишь в коридоре и хочешь выбежать, но вместо этого остаёшься на месте. Снова найди свой ровный вдох. Вдох через нос, выдох через рот… Здесь нет настоящей опасности. Ты в полной безопасности и можешь повернуться, не боясь.

— Я слышу, как лопата стучит по плитке позади меня.

— Повернись.

— Мама открывает дверь и бежит…