Лунатик

Глава 73.

Двор перед зданием заполняют машины скорой помощи. Бойцы тактического подразделения выводят задержанного.

Йона замечает, что седовласый мужчина оставил ботинок в коридоре. Он наклоняется, поднимает его и следует за ними на холод.

Синие лучи мелькают в падающем снегу над кирпичным зданием, контейнером, деревьями и кустами.

Тактический командир застегнул ушанку под подбородком. Кончик носа покраснел, руки глубоко засунуты в карманы.

— Хорошая работа, — говорит он.

— Спасибо… хотя трудно поверить, что он — «Вдова», — отвечает Йона и стряхивает кровь с руки.

У одной из «скорых» мужчину уже привязали к каталке, его руки прикованы наручниками к боковым перилам.

— Где «Лейка»? У кого‑нибудь есть «Лейка»? — хрипит он.

Парамедик наклоняется, чтобы осмотреть его уши.

Синий свет пульсирует на бетонной стене силоса.

Йоне обрабатывают и перевязывают порез на руке, когда к нему подходит один из местных офицеров.

— Не знаю, что всё это значит… но похоже, вы взяли не того, — говорит он.

— Его разыскивают в Стокгольме, — отвечает тактический командир.

— Верно. Но Борис никогда не уезжает из Гриллби. В этом, с нашей точки зрения, вся и проблема.

— Продолжайте, — говорит Йона.

— Это был просто дурацкий слух… Никто не знает, что произошло, но он начал деградировать и в итоге потерял работу в школьной библиотеке. Его жизнь развалилась. Он стал избегать людей. Просто сидел дома весь день, не платил по счетам и в конце концов лишился дома.

— Тогда это может быть даже не та машина, — говорит командир.

Йона подходит к криминалистам и спрашивает, есть ли у них «Блюстар». Ждёт, пока они откроют бутылку и прикрутят распылитель.

— Спасибо, — говорит он и несёт её к старому «Опелю», припаркованному у силоса.

Окно со стороны водителя приоткрыто. Заглянув внутрь, Йона чувствует сосновый запах освежителя воздуха.

Салон явно видел лучшие времена, но его, похоже, недавно тщательно вычистили. В ногах пассажирского сиденья лежит рулон бумажных полотенец и какие‑то моющие средства.

Стараясь ничего не задеть, Йона поднимает бутылку «Блюстара» и несколько раз распыляет раствор.

Ледяное голубое свечение почти сразу вспыхивает по швам и окантовке водительского сиденья, на коврике, на рифлёных резиновых педалях.

Похоже, кровь капала с рычага переключения передач. Обратная сторона рулевого колеса буквально дрожит от голубоватого света.

На лобовом стекле два ярких пятна свидетельствуют о том, что кто‑то пытался отмыть стекло тряпкой.

Вся машина выглядит как флуоресцентный подводный мир.

До этого она, должно быть, была полностью залита кровью.

— Чёрт, — бормочет командир тактической группы.

Йона возвращает бутылку экспертам и просит как можно быстрее найти идентификационный номер автомобиля. Его соскоблили со стекла, но он должен быть выбит и на металле под пассажирским сиденьем.

Потом он подходит к седовласому мужчине на каталке. Глаза у того налиты кровью, лицо красное от слезоточивого газа.

— Извини, типа, — хрипит мужчина.

— Мне нужно задать тебе пару вопросов, прежде чем тебя увезут, — говорит Йона.

— А? — Мужчина наклоняет голову, чтобы лучше слышать.

— Ты знаешь, чья это машина?

— «Опель»? Не‑а. Она уже много лет тут стоит. Наверное, снята с учёта.

— Как часто ты сюда приходишь?

— Раз в две недели, наверное. Я нигде надолго не задерживаюсь, — отвечает он, скалясь гнилыми зубами. — Гриллби — мой посёлок. Всё это место моё.

— Ты видел здесь кого‑нибудь ещё? — спрашивает Йона. — Кроме детей, которые пытаются залезть в силос или гоняют тут на кроссовых мотоциклах?

— Да.

— Расскажи.

— Один раз стиральная машина работала. Другой раз свет в контейнере горел… Когда я вчера пришёл, ключа не было в электрическом шкафу, а потом опять дверь сломали.

Йона подходит к фургону тактического подразделения, берёт тёмно‑красный баллон с ацетиленом и серебристый — с кислородом, несёт их к контейнеру и подключает резак.

Над тяжёлым навесным замком контейнера установлена стальная пластина, чтобы защитить его от ножовки и болтореза.

Йона надевает толстые перчатки и поджигает резак зажигалкой.

Он направляет ревущее пламя на край пластины, разогревая металл до температуры свыше 2000 градусов, затем включает струю чистого кислорода.

Пламя сжимается в ослепительно белое лезвие и прорезает толстый металл, как масло.

Искры сыплются на землю, и пластина с глухим стуком падает, шипя в снегу.

Йона проделывает то же самое с полированным стальным замком, потом перекрывает газ и открывает дверь.

Внутри морского контейнера старая мебель.

Йона снимает перчатки, включает фонарик и направляет луч на застеклённые шкафы, пятнистые зеркала, книжные полки, стулья, торшеры.

Глубже громоздятся комоды и лакированные шкафы, сложенные почти до крыши.

Перед ними на крюках висят две люстры.

Пыльный хрусталь, свечи пожелтели от времени.

Сзади Йона слышит, как Джамал говорит командиру, что нужно собираться и уезжать до начала полноценного шторма. Ветер усиливается с каждой минутой.

Луч фонарика выхватывает секретер, буфет и открытый ящик с потускневшим серебряным столовым набором.

Впереди, на персидском ковре, стоит пыльный обеденный стол.

Несколько панелей из того же тёмного дерева прислонены к боковой стенке рядом с золотыми маятниковыми часами.

Йона направляет фонарик на ковёр и замечает несколько вмятин.

Похоже, тяжёлый предмет мебели недавно сдвинули на несколько сантиметров.

Он ставит фонарь, приподнимает край стола и ногой отодвигает ковёр, затем опускает стол обратно.

По контейнеру раздаётся глухой лязг.

Йона наклоняется и сворачивает ковёр, открывая квадратный лист ДВП.

Он поднимает плиту и нащупывает фонарик.

Под доской — отверстие в полу контейнера, а в нём узкая винтовая лестница, уходящая прямо вниз, в какой‑то колодец.

Луч фонарика дрожит.

Спёртый воздух забивает нос.

Снизу не доносится ни звука.

Йона разворачивается, заползает под стол и опускается в отверстие, ступая ногами вперёд.

Голоса коллег наверху стихают, пока он спускается по лестнице.

Каждая ступенька заставляет конструкцию дрожать, и он обеими руками крепко держится за холодные перила.

Лестница прикреплена к стенкам колодца, что‑то отрывается и с грохотом падает в глубину шахты.

Свет фонаря у Йоны мерцает.

Примерно в четырёх метрах ниже колодец, похоже, переходит в бетонированное помещение — возможно, бывший резервуар.

Йона только успевает ступить на дно и обернуться, как фонарик гаснет.

Тяжёлый воздух пропитан сыростью, хлором и запахом гниющего мяса.

Он замирает, встряхивает фонарь, и свет снова вспыхивает.

Под ногами хрустит гравий. Он делает шаг вперёд и слышит, как за спиной скрипит лестница.

Акустика странно ровная.

Всё кажется очень близким, почти интимным.

Луч фонаря скользит по влажной стене, по густой паутине в углу, вспыхивает, когда попадает на пару стеклянных банок на грубой деревянной полке.

Йона медленно поворачивает свет и замирает.

На полке пять пыльных банок, все наполнены жидкостью, напоминающей формальдегид.

В первой он видит серое ухо с золотой серёжкой. Рваная плоть, отрезанная от владельца, всё ещё чуть розовая.

В следующей банке он различает только пару монет в бледной мути.

В третьей — жемчужное ожерелье лежит на двух позвонках, пропитанных розовым костным мозгом.

Отражённый свет пляшет по низкому потолку, где из‑за арматуры ржавчина проступила сквозь бетон.

Йона слышит наверху пару звонких металлических ударов и двигается дальше, поворачивая фонарик в другую сторону. Там, на стене, коричневато‑красной краской нарисована стрелка.

Она указывает вниз — на большой пластиковый барабан.

Свет снова слабеет. Йона встряхивает фонарь, приседает и направляет луч на барабан.

Тот доверху набит вакуумными упаковками с ожерельями, окровавленными серёжками, гнилым пальцем с бриллиантовым кольцом, перепачканными купюрами и часами.

Сверху доносится тяжёлый металлический лязг.

Йона оборачивается и замечает в углу грязный матрас, раздутый мусорный мешок в луже пожелтевшей воды и несколько синих пластиковых бутылок из‑под хлора.

У самого уха жужжит муха.

Высоко наверху со скрипом открывается дверца контейнера.

Кто‑то зовёт Йону по имени. Он откликается, выбирается обратно, вылезает из‑под стола и встаёт на ноги.

Тактический командир ждёт его под падающим снегом, держа рацию в руке. Облако бледного пара висит у его рта.

— И снятая с учёта машина, и недвижимость оформлены на одного и того же человека, — говорит он напряжённо.

— На кого?

— Ларс Ялмар Грайнд.