Непростое наследство

Глава двенадцатая

Пока я делала вид, что крайне занята осмотром запасов и совершенно не замечаю Анри, тот кружил рядом и не собирался сдаваться. Уже зная привычку брать измором, на счастливый исход, а именно бухгалтер рассердится и сбежит, я не надеялась. Но изо всех сил старалась оттянуть неизбежный спор.

— Неужто в вас, Сорель нет ни грамма совести? — монотонно говорил Анри, прохаживаясь по кладовой. Иногда ему на глаза попадались неучтенные вчера предметы. Тогда Равьен-младший открывал книгу, которую притащил с собой, делал пометку и возвращался к прежнему и, как видно, любимому занятию. — Господин Гарланд давний приятель отца. Можете представить, какую отповедь предстоит выслушать в пятницу? Он непременно заявится к нам домой выпить рома, как заведено уже много лет. И чего стоило согласиться и не спорить?

Я молча взирала на мешки с крупами и прикидывала, сколько предстоит закупить к морскому празднику. Отмечать который все-таки придется, как ни старалась отвертеться. И ладно бы донимал только Анри, к нему присоединились остальные. Мод и Лизет визжали при одном упоминании, Эри хлопала в ладоши, Марта обещала испечь громадный пирог, а Терк украдкой смахивал слезу, повторяя, что дядюшка Ларти непременно улыбнется, наблюдая за мной с того света. Даже Тибо, на изгнание которого из таверны я окончательно утратила надежду, подхватывал общую радость и обещал написать пару-тройку новых песен, а еще найти лучших музыкантов в городе. Да и ладно работники, которых я бы придумала как угомонить (хозяйка, в конце-концов, или кто?), но посетители принялись каждый день, каждый час спрашивать, состоится ли праздник. С ними бороться не выходило.

— Неужели вы, Сорель, не могли быть чуточку поласковее? Улыбнулись бы, засмеялись. Вы ж девица, а не чиновник, взимающий налоги. Чего стоило? Теперь старый болван начнет трепаться по всему городу! Нужна вам накануне праздника дурная слава?

С дурной славой Анри запоздал на много лет. Тетка Женива давным-давно о ней позаботилась, а недавняя история с семейством Райнеров только подкрепила. К слову, таверна пережила этот шторм на удивление бодро.

— Почему всегда норовите все испортить? Гарланд бы сделал скидку, одари вы его хоть толикой надежды. Ну, Сорель, чего молчите? Нечего сказать? И правильно, с вашим характером лучше помалкивать, не то все предприятие загубите. Нет, ну что вам стоило? С нужными людьми стоит дружить. Когда наконец научитесь?

Причиной обвинения во всех известных грехах стал визит бытового мага. В Леайте их было несколько, но я не знала ни одного и положилась на выбор Анри. Тот пригласил благообразного и бесконечно важного приятеля своего отца, привыкшего работать по славным заветам предков, коим научился полстолетия назад.

— Чему здесь учиться, Анри? Платить деньги за то, что тебя водят за нос?

— Опять за свое? — покачал головой бухгалтер. — Сорель, ну с чего вы взяли?

— С того, что ваш господин Гарланд отказался исполнить мою просьбу за мои же деньги. А я всего-то попросила наложить отпугивающие чары на дом.

— Так они вышли бы дороже! Гарланд предложил более выгодный способ.

— Как же! Жухлые травы, в которых силы осталось с гулькин нос? Уж тут, Анри, меня не обманешь.

— Но ведь способ проверен годами.

— А толку-то? Да наведи он чары, ни единой мыши бы не показалось. Или хотите, чтоб посетители повсюду дохлые тушки находили? Те травы мыши на закуску могут есть и добавки просить. Ваш господин Гарланд счел меня недалекой дурой и хотел всучить плохой товар.

— Но с остальным он справился, так? Могли бы хоть за это поблагодарить.

— Будто я не поблагодарила? И заплатила, кстати, как положено.

Анри цокнул языком и уселся на край стола.

— Что с вами делать, Сорель? Теперь господин Гарланд больше не придет, радуйтесь.

— Будто он здесь один? Неужели в Леайте нет кого-нибудь… посовременней?

— Как же! Ищите! Магов в городе раз-два и обчелся, а вы еще и ссориться с ними умудряетесь.

Стоило все-таки пожилому господину ответить помягче. Но как, если над моими словами о школе травниц он посмеялся, и предложил старые травы от мышей? Пусть в бытовой магии я не сильна, но знаю: в столице их почти не используют.

— Дались вам травы, Сорель, — не мог успокоиться Анри. — Не хотите травить мышей, кошку бы завели!

На этих словах дрогнуло сердце. Нет ничего странного, если в таверне «кот и лютня» появится настоящий кот. Только плохие воспоминания из детства никуда не денешь. В Леайте задерживаться надолго я не собираюсь, а что после истечения года делать с котом? Снова в порт и на корабль? Нет уж.

— Все молодые маги из Леайта уезжают. «Посовременней» никого не обещаю. Кстати, Сорель, всегда хотел спросить: вы сама-то как дар обнаружили?

Неловко дернув рукой, я успела придержать завязки мешка, чтобы остатки риса не разлетелись по кладовой. Анри будто нарочно остановился за спиной и говорил под руку.

— Удержите? Или помочь?

— Сама справлюсь.

— Ох и колючая же вы девица, Сорель. Давайте вместе.

Видя, как неуклюже я пытаюсь одновременно задвинуть мешок подальше на полку и затянуть бечевку, Анри потянулся помогать.

— Вдвоем ведь удобнее.

Досады от просыпанного риса было бы куда больше, чем ущерба. Мешок заполнен едва ли на половину, разве что стоял неудобно — на краю полки. Надо Терку сказать, чтобы так не оставлял, а то вдруг Эри неосторожно зацепит, когда за травами потянется, или, Тибо, вечно рвущийся принести пользу, заденет. Да и сама могу дел натворить, если мешают.

— И что с даром, Сорель? — мешок был надежно водружен на место, и Анри отряхнул руки. — Давно узнали, что можете зелья варить? И как вообще вас проверяли? Я, знаете ли, никогда экзамены в магические школы не видел. Да и друзей оттуда как-то не завел.

— Ваше счастье, что не завели. Какой-нибудь стихийник бы давно потерял терпение и сжег на месте.

— К вашему сожалению и моей радости, это запрещено. Сорель, расскажите, а? Никто в городе не знает, слухи всякие ходят.

— А вы, значит, пойдете их опровергать?

— Я? Ни в коем разе. Разве я когда-нибудь сплетничал за вашей спиной?

В таверне Анри Равьен-младший позволял многое. День за днем изводил меня, мог отчитать Марту за неэкономный расход продуктов, Терка уговаривал поискать, где солод продается подешевле, обижался, когда скрывали подробности расследования с семейкой Райнер, но ни разу не обсуждал дела с посторонними. Видно, господин Равьен-старший все же научил сына вести дела.

— Наверное, вы подожгли какой-нибудь наряд горячо любимой тетушки? Или подсыпали ей в еду слабительных трав? — Анри уселся на край стола и стал с азартом перечислять варианты, которые обычно рассказывают по праздникам, чтобы повеселить многочисленную родню. — Или же… Вы создатель, так? Вырастили в ее парике мох? Или…

— Едва не убила девчонку в приюте.

Слова на языке у Анри замерли. Когда я подошла и присела рядом, он чуть подался в сторону.

— Вы ведь слышали, что я попала в приют в двенадцать лет? Огромный, старый и холодный дом, больше напоминающий конюшню и существующий на деньги магистрата и пожертвований благородных господ аристократов. Воспитатели там считали, что проявление хоть капли милости к детям тех непременно испортит, а потому наказывали за любую провинность, кое-как учили и назначали работать в усадьбе. Хотели научить смирению, но выходило плохо. Тамошние девочки невзлюбили меня с первых дней. То ли за вещи, которые дарил дядюшка, пока был жив, то ли за то, что я не хотела их отдавать. Ну, или, за характер, который вы постоянно находите скверным.

Анри не пытался остановить или перебить. Он наблюдал, как казалось, с затаенным страхом и удивлением. Я же смотрела на пылинки, кружащиеся в тонком луче света из узенького окошка под потолком.

— В первый год меня часто наказывали за драки. Никто не разбирался и не искал виновных, а я была слабее и всегда попадалась. Элти, моя подруга, просила держать язык за зубами и смиряться, но я не могла. Всегда отвечала на насмешки, тычки и получала за это. Особенно от Гэйлы, девочки на три года старше. Она была заводилой, и другие слушались. Знаете, Анри, в приюте воспитанницы спят в большой комнате, и нет никаких секретов. Когда Гэйла узнала, что я тайком спрятала одно из старых платьев, она разозлилась. Одежду новеньких забирали воспитатели. Остатки отбирали уже воспитанники и делили между собой. Гэйла осматривала их первой. Она была выше и толще, платье бы все равно не налезло, но я была обречена.

— Вас избили?

— Да. Когда после занятий воспитатели отправили всех работать в огород, Гэйла и ее подружки затащили меня в сарай. Хотели оставить привязанной к столбу на ночь, чтобы подумала над своим поведением. Тогда я впервые услышала, как шумит кровь в человеческом сердце. Это не стук, а именно шум. Знаете, травнический и целительский дар очень близки. Кое-что мы чувствуем одинаково.

Анри сглотнул.

— И вы остановили ей сердце?

— Нет, — я усмехнулась. — Этому учиться долгие-долгие годы, и это бы меня убило. Я лишь немного замедлила работу сердца. Чуть-чуть сжала. Я не понимала, что делаю и почему, но видела искаженное лицо, слышала как грохочет в венах кровь, ощущала чужой ужас. Я защищалась. И возможно, была бы сильнее сейчас, не растратив тогда столько сил.

— И что дальше?

— Ничего. Гэйла с хрипами упала, ее подружки унеслись за помощью, а я избитая и обессиленная, провалилась в забытье. Очнулась запертой в крошечной холодной комнате, где провалялась почти трое суток. Приютская целительница решила я не выживу и не стала тратить лекарства и собственную магию. Когда увидела, что я все-таки очнулась, вызвала преподавательницу из Гавронской школы травниц. Та устроила проверку и велела приезжать учиться через несколько лет. Как догадываетесь, больше никто в приюте меня не трогал.

— Сшейдова нора… — прошептал Анри, оттягивая шейный платок. — На вашем месте я бы тоже ненавидел покойную тетушку.

Стоило ли рассказывать? Анри выглядел ошарашенным, но больше не пытался отодвинуться, или, хуже того, извиниться. Если в его умении держать язык за зубами я убедилась, то в способности понимать правильно нет. Надеюсь, не станет меня жалеть и встречать сочувствующим взглядом каждый раз.

— Я считал, обнаружить дар весело. Магия ведь облегчает жизнь, верно?

— Отчасти, Анри. Некоторым везет, и дар просыпает в подходящих обстоятельствах. Но веселого мало. Обычно это страшно, иногда больно, смертельно опасно.

Во взгляде Анри мелькнуло сожаление, затем он встал и улыбнулся.

— Умеете жути нагнать, Сорель! Пожалуй, постараюсь злить вас пореже, не то превратите в лягушку и скормите сшейду.

Я тихо проговорила в ответ:

— Сшейдов, Анри, осталось очень мало. Проще будет скормить вас обычному ежу.

Вспоминать, как согнулась на земле от удара носком в живот, а после Гэйла присела и схватила за волосы, я не собиралась. Рассказывать, как зажмурилась от боли и изо всех сил напряглась, пытаясь отбиться, а потом вдруг услышала оглушительный шум в ушах и стук чужого сердца, тоже. Даже по прошествии стольких лет воспоминание вызывало мурашки и желание до скрипа отмыться в горячей воде. Больше никогда я не ощущала такого восторга и ужаса от собственного дара. Конечно, откат не заставил себя ждать, но несколько мгновений я была бесконечно могущественной, обратившей врагов в бегство. Девчонка, измазанная в грязи и собственной крови, со сжимающимися пальцами вытянутой руки. Вряд ли дело в том, что Анри застал врасплох. Мне просто захотелось рассказать.

— Надеюсь, не сегодня, — Анри потянулся к книге. — Мы еще не спланировали закупки к празднику.

— Госпожа, вы здесь? Славно! — в кладовую заглянула, а после вошла Кайра. — Только что я вернулась с рынка. По пути встретила господина Бенуа, портного. Он просил вас заглянуть для примерки платья. Говорит, если успеете сегодня, получите наряд к празднику. А еще я договорилась о цветах для украшений.

— Светлые боги, Кайра, неужели это так важно?

— А как же! Вы же не собираетесь появиться без цветов в волосах? — глаза Кайры расширились в искреннем ужасе будто на морском празднике я решила принести человеческую жертву подводному богу на глазах всего Леайта. — Это традиция, госпожа Сорель! Все девушки будут с цветами!

— Анри?

— Да-да, Сорель, так надо, — совершенно серьезно ответил бухгалтер.

— Помилуй, Лорхана. Надеюсь, не придется вплетать целый букет?

— О, нет, достаточно и одного. Но я бы не советовала — будет несолидно. Тем более вам. Вы же слышали легенду?

— Кто ж ее на побережье не слышал?

— Вот именно. Даже покойная госпожа Женива, несмотря на преклонные года, велела покупать побольше цветов. Правда, добавляла, что у меня кривые руки и большую часть просто испорчу.

В праздники тетка бывала особенно хороша. Ни капли не стесненная в средствах, выбирала любые ткани и фасоны, заказывала самые свежие цветы и готовилась с раннего утра. Выходить к гостям она обычно не спешила, давала тем время собраться, пропустить по кружечке-другой, а после купалась в комплиментах и всеобщем внимании. Накануне еще умудрялась изводить дядюшку Ларти, занятого приготовлениями. По мнению Женивы тот всегда щеголял в неподобающем наряде и должен был хотя бы на празднике выглядеть приличным человеком. Дядюшка не слишком-то радовался, но с женой не спорил. Даже мне перепадало новое платье. Исключительно из нежелания опозориться, а не из любви или, на крайний случай, жалости. Да и дядя бы не позволил оставить племянницу под замком, подальше от гостей.

— Будь по-вашему, — вздохнула я. — Раз здесь так принято. Надеюсь, цветочница пришлет хороший товар?

— О, не волнуйтесь, госпожа, — спешно заверила Кайра. — Обмануть не посмеет. Она была в таверне, когда вы усыпили Пати Райнер, так что цветы будут лучшими. Не сомневайтесь.

Клянусь Лорханой, я все чаще начинала скучать о временах, когда можно было оставаться незаметной и не производить на людей ровным счетом никакого впечатления. Жить в тесной каморке с подругой, работать в аптекарской лавке и растворяться в толпе не так уж плохо. Куда хуже поселиться на одной из центральный улиц маленького городка, где каждому известно твое имя, а слухи расходятся быстрее ветра. Если раньше люди в Леайте считали меня нищей авантюристкой с сомнительной репутацией, то теперь еще и опасной. Чудное сочетание.

— Анри, вы же справитесь без меня? — я поднялась и оправила платье.

— Что за непристойные вопросы, Сорель? Разумеется, — Кайра тихонько хихикнула за спиной. — А вы куда собираетесь? В магистрат? Лучше поторопиться. Могу сопроводить, если волнуетесь.

— Нет, не нужно, справлюсь сама.

Бухгалтер укоризненно покачал головой. Слава богам, после нашего разговора манеры Анри не изменились.

— Учтите, Сорель, в магистрате следует вести себя скромнее, чем с беднягой Гарландом. Чиновники, знаете ли, церемониться не станут. Если сказать хоть одно неудобное слово, ни за что разрешения не получите. Придется улыбаться, соглашаться и побольше молчать. В вашем случае, Сорель, это главное.

— Да перестаньте вы. Будто я не понимаю!

Анри поцокал языком.

— Ваша тетка хоть и была дамой непростой, но каждый год разрешение получала. Она к походу в магистрат чуть ли не дольше, чем к самому празднику готовилась. Наряжалась, брала извозчика, велела Марте угощение какое-нибудь собрать.

Выслушивала поучения я молча. Спорить с Анри бесполезно и незачем — он прав. Покойная Женива, чтоб ее боги крепко-накрепко на той стороне держали, знала, как найти общий язык с высокородными. Выросшая в далеко не бедной семье, она знала подход к людям из светского общества и научила дядюшку. Я же, проведшая большую часть жизни в бедных кварталах, имела дело с публикой низкого пошиба. А времени на подготовку всего ничего. Конечно, можно было доверить подачу прошения Анри. Он неплохо знал местные порядки. Но какая же я владелица таверны, если носа из-за вывески с котом не кажу? Раз уж по городу ходят слухи, они не минули магистрат, а, значит, стоит о себе заявить.

— Обойдутся и без угощения, — отрезала я. — Не волнуйтесь, Анри, с такой величиной налога голодными не останутся.

— Сорель… Вот о чем я толковал битый час?

— Да не бойтесь вы так. Я же не из леса вышла. Сумею как-нибудь соблюсти этикет.

— «Как-нибудь», — сокрушенно вздохнул бухгалтер.

— Госпожа, вам помочь? — очень вовремя вмешалась Кайра. — Переоденетесь, может?

Вопрос был задан так неловко и осторожно, что я поняла: придется сменить наряд. Учиться чему-то у покойной тетки Женивы хотелось меньше всего, но, похоже, она знала толк в правилах этикета.

Как следует отмечать морской праздник я знала разве что по детским воспоминаниям. Конечно, Анри, Марта и Терк наперебой давали советы, но равняться я могла лишь на дядюшку Ларти. Кто-кто, а он все знал и умел наверняка. Каждый год он говорил, что погода к празднику, как правило, налаживается, а, значит, нет резона загонять гостей, которых прибудет изрядно, в зал. Душно, тесно, не потанцевать, а лишнее движение может спровоцировать драку. Накануне дядюшка с Терком всегда доставали из сарая столы и ставили их прямо на улице, перед таверной. Тут же выкатывали пару бочонков эля, и разодетая в белые рюши и цветы служанка разносила гостям кружки. Вход в «кота и лютню» украшали гирлянды, а музыканты играли только веселую музыку.

Красиво. Да вот только, чтобы выставить столы на улице, требовалось разрешение магистрата. Его, как водится, проверяли патрульные из городской стражи, которых так и манило к заведениям в праздничные дни.

Прошение в магистрат дядюшка подавал сильно заранее и проблем с властями не имел. Я же написала всего-то неделю назад, как только отошла после истории с семейством Райнер, и очень удивилась, получив письмо с приглашением. То ли чиновники решили на меня поглазеть, то ли впрямь позволят устроить таверну под открытым небом.

Народ у городской ратуши в обычный дни был всегда. К серой мраморной лестнице подъезжали экипажи, иногда приходили нищие с протянутой рукой и, пока не видит стража, приставали к прохожим. Торговцы чуть ли не вереницей тянулись справить таможенные и налоговые дела, крестьяне, получившие в пользование земли вблизи Леайте обивали пороги кабинетов, желая все оформить и поскорее приступить к работе. Я же впервые в жизни, за исключением дня принятия в гильдию, отправлялась в присутственное место. Если честно, хотелось сбежать.

Как раз когда я замедлила шаг, стараясь отсрочить предстоящее посещение еще хоть на минуту, к крыльцу ратуши подкатила карета. Наружу вышла богато одетая и чрезвычайно важная пожилая дама. По всем окружающим она скользнула таким взглядом, что идти подавать прошение расхотелось. Вот как нужно идти к чиновникам, и покойная тетка Женива умела, а я что сделаю, зелье от запора предложу? Важным господам отчего-то оно было нужно чаще, чем работягам.

Пожилая дама чинно проследовала к двери, а я взглянула на шпиль, тень которого ложилась на площадь. Раз уж он не упал, и не придавил меня в эту минуту, стоит идти внутрь. Лорхана, помоги.

Миновав коротенький коридор, я оказалась в небольшом зале с добрым десятком дверей и лестницей, уводящей на второй этаж. Здесь тоже собрались люди, правда, гораздо меньше, и вели себя тише. Вполголоса переговаривались, держали наготове какие-то бумаги, неловко переминались с ноги на ногу.

В письме, полученном вчера, говорилось, к какому часу следует прибыть, но ни слова к кому именно и в какой кабинет. Чтобы выяснить, я направилась к двум секретарям, сидящим в конце зала на небольшом возвышении. Стол и полки за их спинами были заполнены бумагами.

— Простите, госпожа, но вас не примут, — ответил один, когда я показала письмо.

— Как это, позвольте узнать? Ведь мне назначено.

— Верно. Но бургомистр вас не примет.

— Сам бургомистр?

— Да, госпожа. Прошения, подобные вашему, он утверждает лично. А сегодня его милость отсутствует.

— Вот как? И когда он вернется? Я могу подождать?

Секретарь бросил скучающий взгляд и, кажется, подавил зевок. Спокойно макнул перо в чернила, сделал какую-то запись и произнес:

— Его милость вернется в Леайт через неделю. Вряд ли вы заходите столько ждать, госпожа. Отправляйтесь-ка домой, вам придет новое письмо.

— Но как же…

Через неделю разрешение бургомистра будет как корове седло. Праздник пройдет. Можно, конечно, выставить столы незаконно, но тогда придется уплатить штраф, поскольку таверна на одной из главных улиц города. За монеты, что придется выложить, Анри съест меня крошечными кусочками, и неизвестно, кто хуже — он или городские стражники.

— Разве бургомистр уехал и не передал никому дела? Не могли же вы написать письмо, не предусмотрев это?

— Госпожа, я не уполномочен объяснять поступки его милости. Ничем не могу помочь. Ждите нового вызова — запись о вашем визите сделана.

— А ну посторонись, девица, — прогремел высоченный мужик, как видно крестьянин, отодвигая меня в сторону. — Господа хорошие, позвольте-ка узнать…

Выбитая из колеи, я не сумела ответить и решила обратиться ко второму секретарю, но тот был увлечен беседой с важной дамой и даже не повернул головы. Дождавшись, пока крестьянин узнает, что хотел, я снова подошла к первому.

— Сейчас моя очередь. Вы уже спрашивали! — визгливо заметила дама с мелкой собачонкой на руках.

— Меня бессовестно прервал вон тот господин, разве вы не видели? Еще один вопрос. Последний.

Под недовольное цоканье я вплотную подошла к секретарскому столу.

— Прошу прощения, но не можете же вы отсылать всех подряд? Бургомистр обязан подписывать сотню бумаг. Каждую откладываете до его возвращения? Должен быть кто-то еще, способный помочь.

Секретарь все тем же скучающим тоном произнес:

— Ваше прошение, госпожа, не относится к срочным вопросам, поэтому вам надлежит явиться позже. Не задерживайте очередь.

Видят боги, я старалась следовать указаниям Анри.

— Как это не относится? В прошении оговорены точные сроки. Или читать не умеете? Какого сшейда я должна ждать, если назначено на сегодня? Прошу прощения, но пока не найдется способ разрешить вопрос, я не уйду.

Секретаря не тронули ни повышенный голос, ни то, что я привстала на носочки и уперлась ладонями в край стола, ни знак магической гильдии, надетый специально.

— Госпожа, отойдите, или, позову стражу.

— Лучше позовите того, кто способен помочь!

Секретарь поднялся и почти махнул рукой, как его вдруг остановили.

— Не нужно, господин Жеан, полагаю, госпожа не представляет опасности. Верно?

На меня с улыбкой смотрел невысокий молодой человек, небрежно державший в руках кожаную папку.

— У вас какое-то дело к бургомистру? Вижу, срочное? Быть может, господин Леонс, которому его милость доверяет решение важных вопросов в свое отсутствие, поможет?

— Может и так. Откуда мне знать, если не пускают и ничего не говорят? — я кивнула в сторону секретаря.

— Очевидно, господин Жеан счел дело не слишком важным.

— Но так и есть, — ответил секретарь. — Использование уличной территории для таверны не срочное дело.

— Для таверны? — молодой человек подошел ближе. — Позвольте узнать ваше имя, госпожа?

— Сорель Ирмас, владелица «кота и лютни». А вы?

— Ноэль Лэндри к вашим услугам. Позволите помочь?

Бесплатный сыр, как известно, встречался только в мышеловках, имеющих неприятное свойство захлопываться, отправляя несчастную мышь на погибель. Нежданная помощь обычно оборачивалась похожей проблемой — за нее непременно требовали расплаты. Ноэль Лэндри не соизволил добавить к имени должность или титул, а, значит, мог оказаться кем угодно — чиновником, заезжим ревизором, сборщиком налогов, аферистом, да хоть пиратским королем. Будь я в менее отчаянном положении, непременно бы выяснила это, но вдруг иного шанса не выпадет?

— С удовольствием позволю, если на то у вас есть полномочия.

— Но, господин Лэндри, прошение этой дамы не относится к…

— Прошение этой дамы будет удовлетворено. Следуйте за мной, госпожа Ирмас.

Будь он хоть сыном самого подводного бога, победу над которым, кстати, и предстоит отмечать на празднике, помощь приму. Даже недовольное шипение дамы с собачонкой за спиной не заставит передумать. Анри говорил, что успеха в делах следует добиваться всеми возможными способами, тем более когда удача сама плывет в руки.

— Рад слышать, что вы решились не прерывать традицию и устроить праздник, — сказал Ноэль, пока мы медленно поднимались на второй этаж. — Раньше в «коте и лютне» было очень весело.

— Поверьте и сейчас не соскучишься, — украдкой я старалась разглядеть собеседника. Раз уж господин решил помочь, не нужно таращиться и показывать отсутствие манер.

— Надеюсь в скором времени убедиться лично. Я же в списке приглашенных?

— За спасение от секретарей вы почетный гость.

Ноэль усмехнулся.

— Из ваших уст звучит особенно приятно. Вы ведь недавно приехали? Как находите Леайт?

Отвратительный, грязный, тесный городишко, погрязший в старинных традициях, где меня ни во что не ставят и постоянно осуждают.

— Рано судить. Я только обживаюсь. Привыкаю к новой роли.

На вершине лестницы Ноэль остановился и кивнул на знак гильдии.

— Вы травница?

— Да. Гавронская школа, слышали?

— Разумеется. Считается одной из лучших.

— А вы хорошо разбираетесь в гильдиях?

— Служба обязывает.

— Какая же, позвольте узнать?

Ноэль Лэндри не носит знаков отличия. Одет весьма недурно — дорого, но без вычурности. На мага не похож. На военного или полицейского тоже. У тех на лицах всегда какое-то мрачное выражение. Взять хоть Реджиса Эрвана. Вроде бы привлекательный мужчина, а как посмотрит, сразу начинаешь припоминать все прегрешения и гадать, за которое тебя арестуют.

— Как и вы, я в Леайте недавно, — улыбнулся Ноэль. — А раньше служил в столице, в налоговом ведомстве.

Слава Лорхане, покойная тетка исправно платила магистрату, а, значит, господин Лэндри не появится на пороге с известием о взыскании или передаче дела в суд. Да и мирные отношения с налоговыми чиновниками не помешают.

— Значит, мы оба новички, — я старалась быть очаровательной как могла. Элти бы живот надорвала. — Еще раз благодарю за помощь.

Ноэль жестом указал на коридор.

— Господин Моджер Леонс прожил в Леайте всю жизнь и почти столько же служит в магистрате. Бургомистр доверяет ему должность заместителя на время отсутствия. Думаю, он примет вас вне очереди.

— Я была бы рада, но почему?

— Я попрошу. Да и он был дружен с вашей покойной тетушкой.

Пожалуй, сейчас стоило бы поблагодарить, развернуться и уйти. Если чиновник знал тетку Жениву, ничего не светит. Дружить со старой грымзой мог лишь подобный ей самой. Слишком хорошо все начиналось, Сорель.

— Господин Леонс, позволите? — Ноэль постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь.

Заместитель бургомистра поднял голову, медленно отложил перо. Поправил очки на носу, затем оглядел молодого чиновника и меня.

— Чего вам, мой дорогой?

Перед глазами предстала картина: тётка Женива, разодетая в пух и прах, свободно входит в кабинет, садится напротив, улыбается и совершенно невинным тоном начинает излагать просьбу, не забывая вздыхать о тяжкой судьбе и невыносимой неродной племяннице. Беззащитной и убедительной она выглядеть куда как умела. Управляющая приютом сразу же поверила будто я невыносимая дрянная девчонка, склонная к воровству и лени. После теткиной речи и слова сказать не позволила, заверив, что найдет способы научить меня смирению.

Ноэль уселся в кресло напротив чиновника и жестом пригласил сделать то же самое.

— Простите за беспокойство, господин Леонс, но эта очаровательная девушка — племянница покойной Женивы Ирмас. Она унаследовала таверну и собирается следовать традиции устраивать морской праздник прямо на улице. Кажется, вы посещали его каждый год.

Леонс подался вперед, желая получше меня разглядеть.

— Вот как? Племянница, значит? Что ж, — он недоверчиво поджал губы. — Вы впрямь очень милы. Но, если желаете устроить праздник, необходимо разрешение. Ваша покойная тетушка, да будут милостивы боги к ее светлой душе, всегда подавала прошение заранее.

— Верно, господин Леонс, — я улыбнулась, силясь подобрать нужные слова. — Но, к сожалению, я прибыла в город недавно. Времени оставалось не так уж много, и прошение подано несколько дней назад. К сожалению, я не знала, что его светлости нет в городе, и…

— Я хорошо знал Жениву, — проскрипел Моджер Леонс. — В последние годы она очень сокрушалась, что вы не соизволили приехать, как следует обучиться ведению дел и скрасить ее старость. Это знак гильдии, верно? Целитель или травница? Впрочем, неважно. Вы бы могли облегчить ее болезни, но отчего-то не соизволили. Жаль, оч-чень жаль.

Он разочарованно покачал головой, а Ноэль, очевидно, не ожидавший такого поворота событий, поспешно заговорил:

— Прошение госпожи Ирмас может пролежать до возвращения бургомистра. Надеюсь, она может рассчитывать на ваше одобрение?

Леонс скривился и бросил недовольный взгляд в мою сторону.

— Вряд ли покойная Женива Ирмас хотела, чтобы таверна теряла посетителей в столь важный день. Чем еще почтить память, как не продлением старой традиции? Вы ведь горевали о ее кончине, господин Леонс. Разве не священный долг почтить память друга?

С каждым словом Ноэля старый чиновник все сильнее хмурился, жевал губами, то и дело поглядывая на меня.

— Значит, вы, милая, одумались и решились взяться за семейное дело?

— Именно так.

— Славно-славно… Жаль, Женива не дождалась этого дня. Как она тосковала по вам, как тосковала…

Даже вспоминать не хочу.

— К несчастью, некоторые вещи мы не в силах изменить, — сумела выдавить я.

— Что ж, — Леонс протяжно вздохнул, и это навело на не самые приятные мысли об отношениях с покойной теткой. — Молодости позволено ошибаться. Давайте прошение. В память о Жениве я подпишу. Надеюсь, через год вы достигнете тех же успехов, что и она.

— Благодарю, господин Леонс. Вы очень добры.

Через год меня и след простынет.

Когда чиновничье перо с царапаньем оставило на бумаге нужную фразу, а государственная печать была поставлена, я почувствовала, как с плеч спадает огромная тяжесть. Дело сделано, слава Лорхане и Ноэлю Лэндри, кем бы он ни был. Велю Марте испечь пирог в благодарность.

— Еще раз спасибо, господин Леонс, — я с улыбкой забирая бумагу. — Хорошего дня.

— Дождитесь меня у кабинета, госпожа Ирмас, — попросил Ноэль.

— Мой дорогой, вы были внизу? — проскрипел Леонс, когда я направилась к выходу. — Много ли собралось просителей? Признаться честно, я хотел уйти домой — с самого утра ломит спину. Ваш отец не присылал вестей? Быть может, он прибудет раньше?

Я чуть было не споткнулась и чересчур громко хлопнула дверью. Везение никогда не было моей отличительной чертой, а теперь еще и сыграло злую шутку. Если услышанное понято верно, Ноэль Лэндри — сын бургомистра. А я нажила проблемы, от которых все предприятие может пойти прахом.