Непростое наследство

Глава двадцать шестая

Как Люка Фабрис покинул город, я не узнала. В последнюю встречу он выглядел подавленным, коротко попрощался и сказал, что вряд ли вернется когда-нибудь в Леайт. Уверил, что не держит зла и напишет обо мне в дневнике. «Голубка» к тому времени давным-давно ушла из порта, но других кораблей было предостаточно, а по тракту до Крирейна каждый день выезжали экипажи.

Будь я совсем одна — без дел, слуг, подготовки к празднику — долго бы обдумывала историю Годарда Обена и ночной разговор с Реджисом. Но на следующее же утро появились сначала вездесущий Анри, отметивший удобство ночевок в таверне, потом почтальон с письмом от Элти, уже купившей свадебное платье и всерьез раздумывающей над приездом в Леайт. Дела увлекли так быстро, что вспоминала о случившемся я только перед сном и при встрече с дознавателем, не изменяющим привычке приходить в таверну.

Марта задолго до праздника решила, что подавать гостям — меню вышло не слишком большим. И она, и Анри твердили, что на маскарады люди не приходят поесть от пуза — как танцевать на полный желудок? Терк вспомнил о моряцкой жизни и рассказал, как однажды попал на бал к какой-то северной леди. Еды, по его словам, было чтоб только эль в брюхе не громко плескался — одни закуски. Я решила довериться чужому опыту.

Эри неожиданно предложила приготовить пирожные с яблочными дольками в карамели. Не знаю каким богам она молилась, но Марта позволила занять место у печи и почти не делала замечаний.

— Готово, прошу, — улыбалась Эри, подавая блюдо с полосочками сладкого теста, украшенными тоненькими яблочными дольками и ароматом корицы, заполнившим кухню и зал. — Госпожа Сорель. Господин Анри, попробуйте — обещаю, вам понравится.

— Что скажете? — неуверенно покосился бухгалтер.

— А что говорить? Я в сластях не разбираюсь и вообще готовить не умею.

— Ох, Сорель, — он цокнул и потянулся к блюду. — Вам бы все на мне проверять…

— Рецепт моей матушки, — защебетала Эри, гордо расправляя плечи. — Она готовила их на каждый день рождения. Да не бойтесь так! Вон, поглядите на госпожу Марту.

Повариха тем временем прикончила первое пирожное и потянулась за вторым.

— Недурно, девочка, недурно. Только в следующий раз сахару поменьше в тесто клади и раньше из печи вынимай — суховато чуть.

— Так и сделаю. Господин Равьен, нравится? Еще хотите?

Она едва ли не цыпочки встала, не сводя с Анри взгляда. На последнем кусочке тот не выдержал внимания — поперхнулся и закашлялся.

— Светлые боги! — Эри всплеснула руками и побледнела. — Выпейте-ка воды. Вот, держите. Права госпожа Марта — тесто передержала. Господин Анри, вы как?

Он шумно перевел дух, ополовинил кружку и с глубоким кивком произнес:

— Мне понравилось. Вкусно.

— Правда? — расцвела Эри. — Светлые боги, я очень старалась. Госпожа Сорель, можно на праздник приготовлю?

Во вкусах и видах сладостей я разбиралась из рук вон плохо. Покойная мама их готовила и покупала редко, боясь, что у меня испортятся зубы. В приюте давали печенье только по праздникам, а в школе наставницы говорили, что много сладкого вредно. В столице мы с Элти баловали себя вкусностями, но вникать в разнообразие и особенности приготовления я не собиралась.

У Эри получилось хорошо, но и впрямь немного приторно. Нежной яблочной кислинки не хватало, чтобы уравновесить карамель и сладкий коржик. После первого же кусочка захотелось выпить прохладной воды, а лучше освежающего чая из трав. Впрочем, какая разница, если на праздник придут моряки? Им хоть пирожное, хоть лежалая селедка — лишь бы элем запивать.

— Готовь, если Марта не против. Только яблоки на рынок сама пойдешь выбирать. Анри, выдайте денег.

— Пойду, госпожа Сорель, обязательно пойду. Госпожа Марта, обещаю все советы выполнить. Господин Анри, в следующий раз вам точно понравится.

Бухгалтер кивнул и, пока Эри отвернулась, послал хмурый и не обещающий ничего, кроме долгой и нудной отповеди о тратах и потакании дурацким идеям, взгляд. Возможно, он бы начал ее прямо здесь, но открылась дверь и заглянул Тибо.

— Госпожа Сорель, а я вас везде ищу. О, боги, что за дивный аромат? Новый рецепт? Марта, я влюблен…

— Будет заливать-то, — хмыкнула повариха, смахивая с подола крошки. — Ты ж после каждого обеда чуть не жениться на мне собираешься. Не я это готовила, а вон, девочка.

— Эри? — удивленно поднял брови Тибо. — Помилуйте, боги… Восхищен твоими талантами. Попробовать можно?

Не дожидаясь ответа, он уселся за стол, взял пирожное и наткнулся на неприязненный взгляд Анри.

— Тебе бы только жрать. Лучше б музыкантов поскорее искал. Кто будет играть на празднике, а?

— Мои хорошие друзья. Приедут со дня на день, — с вызовом ответил Тибо. — Я госпоже Сорель уже говорил, она здесь хозяйка.

И, не оставляя запыхтевшему от негодования Анри шанса продолжить дальнейшие обвинения, произнес:

— Вас, госпожа, спрашивает мужчина — Ноэль Лэндри.

— Можешь съесть все пирожные до единого, — быстро улыбнулась я и направилась в зал.

Ноэль наравне со многими в городе знал о смерти Годарда Обена. Тот много раз бывал в магистрате, исправно платил налоги, тщательно вел документы и не доставлял чиновникам никаких проблем. О случившемся на самом деле и вдова, и ее деверь, рьяно взявшийся за дела, умолчали. Господин дознаватель вовсе не собирался раскрывать подробности расследования и мог утаивать их даже от самого бургомистра. Люди, конечно, шептались, мол, странно: здоровый и полный сил человек вдруг умер от болезни сердца. Кое-кто злословил о бедняжке Сесиль, но дальше тихих пересудов дело не пошло.

— Сорель, рад снова вас видеть, — Ноэль уже привычным жестом задержал руку в своей.

— Вижу, заехали по пути? — я кивнула на его наряд. — Куда направляетесь сегодня?

После ужина у леди Бланш Лэндри все чаще наведывался в таверну. Один или с кем-нибудь из знакомых. Он непременно заводил беседу, шутил, говорил комплименты и спрашивал о предстоящем празднике. Благо, дел было невпроворот у обоих — шел месяц взимания налогов — Ноэль многие дни проводил в разъездах, а я постоянно отвлекалась на хозяйственные проблемы. Бесед наедине, да и любых намеков на благодарность за быстро подписанное прошение пока удавалось избегать.

— В Альто — они тоже под управлением магистрата.

Его взгляд каждый раз заставлял сердце стучать чуточку быстрее. Становилось не все равно, как сегодня лежат волосы и по фигуре ли платье, не кажусь ли заспанной или помятой, не горблю ли спину. По утрам раздумывала, во что нарядиться и не завить ли локоны, ведь Ноэль непременно должен прийти и сказать, какая я сегодня красивая.

— Разве я мог проехать мимо таверны и не заглянуть?

— И славно, что не могли, — улыбнулась в ответ.

Однажды обмен любезностями закончится — либо в моей спальне, либо большими проблемами. Конечно, не все мужчины начинают мстить, получив отказ, но испытывать Ноэля не хочется. К тому же, да простят боги, я никак не могу принять решение. Хозяйке таверны даже полезно завести роман с местным чиновником, но зачем связывать себя с Леайтом еще сильнее?

— Прошу прощения, — прервал подошедший посетитель. Он был на голову выше Ноэля, крупного телосложения и обладал жесткими, завивающимися на кончиках, волосами. — Где бы мне найти Сорель Ирмас?

— Это я. Чем могу служить?

Молодой человек приподнял брови и посмотрел словно вместо чистопородного скакуна обнаружил старую негодную клячу, затем нагловато улыбнулся и произнес:

— А мы ведь совсем непохожи, госпожа Сорель. Оно и понятно, но я надеялся, что кровь-то не вода.

— С чего нам похожими-то быть? Я вас вижу впервые.

Гость подался вперед и, облокотившись на стойку, гораздо тише произнес:

— Я Дамиен, сын покойного Ларти Ирмаса, ну и ваш брат стало быть.

Едва договорил, меня бросило в холод. Дышать стало тяжело, мысли разом смешались, колени дрогнули.

— Если так, вы дурной шутник, господин Дамиен, — постаралась проговорить как можно ровнее. — У дядюшки Ларти и его жены не было детей.

Анри Равьен-старший предупреждал. Год — долгий срок. Одним богам известно, сколько тайн и наследников может объявиться. Но этот, кем бы ни был, лжет. Будто я не знала, что тетка Женива иметь детей не могла, а дядюшка смирился?

— Верно сказали, — кивнул Дамиен. — От законной жены отец детей не заимел, а вот любовница родила сына. Вы не пугайтесь, а то с лица сменились. Я все бумаги показать могу. Прошу-прошу, смотрите.

Любовница? Быть того не может.

Пока Дамиен копался в сумке и вытаскивал кожаную папку, я лихорадочно перебирала в памяти моменты из детства. Вот дядюшка танцует с теткой на морском празднике, вот обнимает, нежно целует на прощание, хвалит новое платье, уговаривает меня, мол, она не плохая, просто мы друг друга не знаем. Мама же часто ссорилась с ней и спрашивала, отчего брат среди всех женщин выбрал злобного духа из самой тьмы. Дядя каждый раз жену защищал, не давал в обиду. Любил, несмотря ни на что. И изменять не мог. Он был честным, добрым и справедливым.

— Здесь бумаги, госпожа Сорель. Взгляните — не вру.

Плотные листы легли на столешницу, и я помедлила прежде, чем взять их в руки. Непрочтенные, на расстоянии, они безмолвно хранят тайны и безопасны.

— Позволите взглянуть? — предложил Ноэль, слышавший весь разговор.

— А вы кто такой? — возмутился Дамиен и хотел бумаги удержать, но был отстранен повелительным жестом.

— Моя фамилия Лэндри, и я служу в магистре. Можете справиться, если любопытно. Прошу не мешать — в документах я больше вашего смыслю.

Не иначе сама Лорхана надоумила его заглянуть перед поездкой. Пусть Ноэль и не занимался наследственными делами, но в тонкостях юридических формулировок разбирался наверняка. Мой собственный опыт ограничивался работой в таверне и разбором теткиных архивов, да и то, без помощи Арни бы не справилась.

Кстати, Анри.

— Мод, позови господина Равьена. Сейчас же.

Дамиен обернулся на служанку, затем обвел глазами зал.

— Славное место отец выстроил. Я-то думал, госпожа, что от какого заезжего матроса родился — матушка правды не говорила. Оказалось, позора женатому человеку не хотела.

Держался он то ли простодушно, то ли уверенно — сразу и не понять. С виду вроде бы рубаха-парень, да и на дядюшку покойного похож. Чем дольше рассматривала, тем больше сходств подмечала. Высокий, крепкий, с буйными темными волосами, прямым носом на широкоскулом загорелом лице и огромными ручищами. Добавить седины, щетины да морщин — не отличишь. По возрасту ровесник или несколькими годами старше — из документов узнаю.

— Бумаги в порядке. Сорель, прошу, ознакомьтесь, — Ноэль передал папку мне. — Только в них ни слова о родстве с семьей Ирмас. Нет никакого свидетельства, что покойный Ларти ваш отец.

— Как же нет? — развел руками Дамиен. — До конца смотрели? Госпожа Сорель, там письмо матери с признанием: именно он, а не кто-то иной мой отец. Почитайте-почитайте. Она незадолго до смерти написала.

Я с тревогой взглянула на Ноэля, а тот чуть заметно улыбнулся.

— Видите ли, господин, это всего лишь письмо, не заверенное ни единым должностным лицом, имеющим на то право. Я сам десяток таких за полчаса нарисую. Другие доказательства есть?

На лице Дамиена появилось напряжение. Он сжал губы в тонкую полоску и со злостью уставился на Ноэля, снисходительно улыбающегося и глядящего свысока, несмотря на разницу в росте.

— Сорель, что случилось? — из кухни появился Анри. — Мод сказала: вы бледнее стены. Откуда документы? Доброе утро, господин Лэндри.

Ноэль кивнул, и на этом, полагаю, их общение окончится, как случалось всегда.

— Анри, мне срочно нужно встретиться с вашим отцом, — проговорила я, возвращая папку Дамиену. Тот выхватил ее с крайне оскорбленным видом. — Этот человек назвался моим двоюродным братом.

— П-постойте, как… что? — Анри непонимающе развел руками, поглядел на меня, на Дамиена, снова на меня.

— Он утверждает, что покойный дядюшка Ларти — его отец.

— Так и есть. Да взгляните — матушка говорила, мы похожи.

К горлу подкатила дурнота, и я ухватилась за край столешницы, чтобы не покачнуться, если закружится голова. Лишиться чувств вряд ли доведется, но и показывать собственную слабость не хочется.

— Проводите нас к отцу, Анри.

— При чем здесь отец, госпожа Сорель? — спросил Дамиен.

— Господин Равьен — нотариус. Ведет дела семьи Ирмас несколько десятков лет, и, поверьте, ни о каком сыне не слышал, — запальчиво произнес Анри. — Идемте скорее — он точно разберется.

Обиженный и разозленный недоверием Дамиен все же не стал спорить. Плохой знак. Если уверен, значит, прав. А, если прав, я могу собирать вещи и шагать на все четыре стороны, ведь в очереди наследования сын стоит выше племянницы.

Ноэлю нужно было уходить, но перед этим он попросил на два слова. Выходя из таверны, я чувствовала пристальный взгляд Дамиена.

— С радостью бы отправился разбираться в этом деле с вами, — сказал Ноэль уже на крыльце, поглаживая мою ладонь. — Зайду вечером, когда вернусь.

— Если еще найдете меня здесь, — жестко усмехнулась в ответ.

— Не торопитесь паниковать. Наследственные дела — самые сложные. Тяжбы по ним могут длиться годами. Даже если этот человек говорит правду, доказать будет крайне сложно. Не волнуйтесь и не бойтесь.

Ноэль бережно коснулся моей щеки, заводя за ухо прядь волос.

— Обещаю любую помощь, какая потребуется.

Приемные часы Анри Равьена-старшего, как обычно, были расписаны. Стоило войти, секретарь подскочил с места и принялся протестовать против вторжения. Но Анри-младший послал его во тьму и нырнул в отцовский кабинет, делая знак ждать. Через минуту вернулся и передал, что нас примут прямо сейчас, после какого-то купца со сложной фамилией. Просители в очереди было завозмущались, но я заявила, что дело не терпит отлагательств и будь на их месте сам подводный бог, это не поможет.

Браво, Сорель, еще одна чудная сплетня о твоих похождениях. Впрочем, скоро людям будет что обсудить.

Спустя несколько минут Равьен-старший пораженно разглядывал нисколько не смутившегося Дамиена и пытался подобрать правильные слова.

— Вы, молодой человек, значит, прибыли из, — он обратился к документам на столе. — Из Шарле? Это в двух часах от Прибрежной Мызы, верно?

Несложно понять, к чему вопрос. Дядюшка родился и провел детство в Мызе. В романе с женщиной из соседнего поселка нет ничего необычного. Разве только в четырнадцать лет он нанялся юнгой на проходивший вдоль побережья корабль, и в следующий раз вернулся в Мызу, когда узнал о гибели отца. Мама рассказывала, он их и познакомил в Леайте.

— Верно, господин Равьен, — кивнул Дамиен. — Да только я там не жил почти — уехал работать. Вернулся, когда мать захворала.

— И где работали?

— По-разному было, господин. Грамоте-то я почти не обучен, даром магическим боги не наградили, зато силы хоть отбавляй. И на торговых судах ходил, и у плотника в подмастерьях, и рабочим на строительстве усадьбы у одного лорда в северной провинции. Много где побывал, ни от чего не отказывался. Если б знал, что отец есть…

Дамиен махнул рукой и отвернулся, очевидно, желая спрятать обиду.

— А сейчас вы зачем явились?

— Как зачем, господин Равьен? Я-то жил, думал: один совсем. А, оказывается, и отец есть, и сестра, — он вполне миролюбиво поглядел на меня. — Жаль только, с живым с ним не встретился. Но по закону ведь мне наследство полагается?

Я сжала кулаки и промолчала лишь потому, что Анри, сидевший рядом, положил руку на плечо и сделал знак глазами.

— Наследство полагается лицам, указанным в завещании, или же, наследникам в порядке очереди, чье родство доказано и подтверждено. Сейчас только госпожа Сорель Ирмас имеет право наследовать ныне покойным Ларти и Жениве. В ее происхождении нет никаких сомнений, а вот ваше является большим вопросом.

Нотариус снова пробежал глазами по письму и добавил:

— Поскольку я лично знал Ларти долгие годы и, боги тому свидетели, слышал имя вашей матери, допускаю, что дело обстоит так, как вы говорите. Но для доказательства родства предстоит провести расследование.

— Проводите, господин Равьен, — Дамиен равнодушно пожал плечами.

Анри-старший сощурился и жестом подозвал его ближе.

— Начнем с проверки. Прошу, подойдите.

На столе появилась уже знакомая шкатулка из красного рахмальского дерева. Но на этот раз черный с синими прожилками истинный камень показался угрожающим. Как и все остальные, Дамиен был знаком с процедурой и без промедления протянул ладонь.

— Назовите ваше имя, — велел Равьен-старший.

— Дамиен Хорсис, господин.

Камень засветился синим.

— Назовите имя вашей матери.

— Лилли Хорсис.

Снова синий.

— Кого госпожа Лилли Хорсис называла вашим отцом?

— Ларти Ирмаса из Леайта.

Синий цвет.

Я беспомощно раскрыла рот и обернулась к Анри, сжимающему мою ладонь. Он покачал головой, призывая не мешать и не встревать в разговор. Ругань ничего не решит, раз проклятый камень говорит о правоте Дамиена. Он не лжет, спаси Лорхана! Неужели, все правда?

— Что ж, — помедлив произнес нотариус. — Госпожа Сорель, признаете законными притязания Дамиена Хорсиса?

— Нет! Не признаю, пока не будет настоящих доказательств. Дядя Ларти не имел детей ни от каких любовниц. Да и любовниц, полагаю, не имел. Если господин Хорсис желает получить наследство, пусть докажет права по закону.

Дамиен нахмурился, но отвечать не стал. Недоверие его явно оскорбило, и скрывать этого он не собирался.

— В таком случае, господа, понадобится время на выяснение всех обстоятельств дела, — заключил Равьен. — Вам, Дамиен, лучше никуда не уезжать из Леайта в это время.

— Куда ж мне идти? Быть может, госпожа Сорель будет любезна и позволит остаться в таверне?

— Не позволю, — выпалила я, и Анри снова сжал ладонь. — Если только не оплатите проживание. Вы еще не имеете никаких прав.

— Мы ведь, возможно, родня…

Еще бы! Родня, как же! Да только он получит доказательства — если получит — вышвырнет меня на улицу как плешивого кота. Не вспомнит о кровных связях, любезности и милосердии. Нет уж, я так легко не сдамся, буду биться до конца. И никакая чушь вроде смутного родства не перевесит стоящей на кону выгоды. Да от этого наследства вся моя жизнь зависит!

— Госпожа Сорель права, — мягко проговорил Равьен. — Вы не можете жить в ее доме, пока не докажете свои притязания.

— Тогда, — Дамиен поник. — Дам знать, где сможете меня найти в случае чего.

— Вот и чудно. Не смею задерживать. Анри, тебя тоже. А вот вы, госпожа Сорель, задержитесь.

Уходить Дамиен не хотел. Медленно укладывал бумаги в папку, затем папку в сумку, топтался на месте. Возможно, постарался бы задержаться еще, если б не Анри, нетерпеливо глядящий в спину и с поспешной любезностью предлагающий проводить и показать дорогу.

— Господин Равьен, — проговорила я, едва дверь закрылась. — Это не может быть правдой. Не могу поверить.

Нотариус подался вперед и, сцепив кисти в замок, со вздохом произнес:

— Вы нравитесь мне, Сорель, поэтому не стану вводить в заблуждение утешительными речами. Ларти я знал еще с юных лет. Помню, каким оборванцем он приехал в Леайт, спрашивал совета, куда вложить заработанные на флоте деньги, просил подучить его грамоте. Ваш дядюшка был славным и умным человеком. Но разбогатеть ему удалось только после женитьбы. Женива была очень красива, несмотря на разницу в возрасте, и, допускаю, Ларти мог испытывать к ней чувства. Но…

— Только не говорите, что дядя заводил любовниц!

Равьен помолчал.

— Их союз был браком по расчету, Сорель. Ларти не хватало денег, а Женива мечтала избавиться от родительской опеки и наконец зажить собственным умом. Она была уже не так молода, своенравна и устала сидеть в девках. Ума не приложу, как Ларти нашел подход.

— Он любил ее, — я еще надеялась не услышать очевидного.

— Скорее уж, она его. Ларти смотрел на жизнь практично, Сорель. Не скрывал, что женится ради приданого и радовался выпавшему шансу.

— Нет, не верю, — я помотала головой, с трудом подавляя желание заткнуть уши. — Дядюшка души не чаял, хоть тетка и была старой грымзой. Он просто не мог…

— Мог, Сорель. Встречался с Лилли Хортис до брака и какое-то время после. Она работала швеей в лавке Бастиана возле магистрата. Лилли была хороша собой, всегда улыбалась и никогда не спорила. Ларти даже обмолвился, будто тем и нравилась. Потом они расстались и больше не сошлись. Но ни о каком сыне я не слышал.

На плечи опустилась каменная тяжесть — ни вздохнуть, ни заплакать, ни заговорить. Уставившись на собственные руки, я не решалась встретиться взглядом с нотариусом. Разве мог человек, учивший честности, так поступать? Рассказывать вечерами сказки о героях, чьи бескорыстие и правдивость творили чудеса, а после говорить: «судьба подарила шанс разбогатеть». Неужели, дядюшка Ларти был таким?

— А если родство Дамиена подтвердится?

— Закон будет на его стороне. Но не спешите отчаиваться, Сорель. Поскольку Ларти нет в живых, а завещания в свое время он не оставил, невозможно узнать его волю касательно наследника. Сына не признавал, а вас любил и хотел воспитывать. Можете не согласиться и начать тяжбу. Скажу сразу, уйдет очень много времени и, боюсь, целиком таверну за собой не сохраните. Но можете добиться раздела или выплаты своей доли. Такие случаи не редкость.

— А если ничего не выйдет? Придется несколько лет ждать, пока не выкинут пинками за порог?

— Возможно, сумеете договориться и заключите соглашение. Сорель, вы не первая, кто сидит в этом кабинете с подобными вопросами. Я отлично понимаю и злость, и обиду, но ничего не поделать. Послушайтесь совета: не устраивайте ссор, даже если Дамиен станет приходить в таверну — это плохо скажется в случае тяжбы. Сделайте вид, будто он обычный посетитель или его вовсе нет.

Кого сейчас нет, господин Равьен, это меня самой.

Я должна была задуматься раньше — слишком уж гладко все выходило. Не стоило позволять себе привыкать к дому, слугам, к небольшим успехам, к городу, чтоб он во тьму провалился. С моим везением самая долгая тяжба закончится полным крахом. Боги, ну неужели я не заслуживаю немного покоя и нормальной жизни? Неужели придется вернуться в каморку под чердаком и месяцами откладывать на зимнее платье?

Анри-младший ждал на улице — топтался под окнами отцовского кабинета, щурясь от солнца и нетерпеливо поглядывая в сторону крыльца.

— Ну как, Сорель?

— Сшейд его знает. А где Дамиен?

— Ушел ваш новоиспеченный братец, — невесело хмыкнул бухгалтер. — Пытался поговорить, расспрашивал. Но вы меня знаете: покрутился минут десять и зашагал вон туда, в сторону порта — жилье, видно, искать.

Не сговариваясь, мы медленно направились в сторону таверны.

— Что делать будем?

— «Будем»?

— Не прикидывайтесь, — Анри предложил опереться на его руку. — В качестве хозяйки вы меня устраиваете более чем. Есть, конечно, личные недостатки, но можно бороться. Работать на этого верзилу не собираюсь — двух слов не свяжет и сразу предприятие загубит. Учтите, Сорель, отдадите «кота и лютню» — ноги моей там не будет.

Вопреки дурному настроению захотелось улыбнуться.

— Светлые боги, Анри… Страшнее угрозы в жизни не слышала.

— Вот бойтесь и не вздумайте опускать руки. Знаете, сколько всяких проходимцев и охотников за чужим добром? Уж поверьте. Сам одному помогал. И еще, Сорель, прямо сейчас надо поговорить с Мартой и Терком — вдруг, что-то знают? И обязательно подумайте, что отвечать людям — скоро слухи пойдут. Держите лучше язык за зубами.

Он взглянул на меня и тише добавил:

— И плакать не вздумайте. Глаза вон покраснели.

Я на мгновение прислонилась головой к его плечу, а Анри в ответ легонько сжал ладонь. Нанять его на работу, пожалуй, было лучшим их всего, что успела сделать в таверне.

— Так что делать будем?

— Спрашиваете? К празднику готовиться. Вы денег Эри выдать обещали.

— Я обещал?

— Ну не я же учетные записи веду.

— Ладно, — нахмурился Анри. — Но если потратит хоть одну лишнюю монету…

— О, боги, да что ж вы за скряга?

Утром, глядя на отражение в зеркале, я по-настоящему радовалась празднику. Размышляла, не слишком ли смелый наряд придумает Ламар Бенуа и оценит ли его старания местная публика. Тот не поддавался ни на какие посулы, твердо стоял на своем и не показывал эскиз. Пока в Леайте не торопились отдавать должное модным экспериментам, и Ламар предложил взять плату только за ткани при условии, что я не буду знать, каким выйдет платье.

Я представляла себя в маскарадной маске, с блестящими нитями в волосах и в костюме, которому даже Бланш Сибилл позавидует. Хотела услышать новые баллады Тибо и, возможно, станцевать с кем-нибудь. Хотела увидеть как можно больше людей, чтобы о таверне заговорили и на следующий день каждый спрашивал соседа: «а вы разве не были в «коте и лютне?». Я надеялась на успех, которым можно гордиться. И надо же было появиться Дамиену, чтобы все испортить!