Непростое наследство

Глава третья

С наступлением сумерек за окном Анри попросил зажечь свечи. Старинный тяжелый канделябр, доставшийся тетке едва ли не от прабабки, он счел крайне неудобным. Но возражать не стал. Шесть свечей давали довольно света, а бронзовая девичья фигурка, начищенная до блеска, вызвала улыбку.

— Неплохой вкус был у вашей тетушки. Могли бы за него недурную горсть монет выручить.

Я промолчала.

Как выяснялось из учетных книг, монет покойной Жениве иной раз недоставало. Анри, вероятно, собрав все терпение, каким только наградили боги, пояснял происхождение каждой из цифр. Конечно, кое-что я знала и сама, но тонкости сведения доходов и расходов до сего дня оставались тайной за семью печатями.

— Выходит, снова долг?

Я покосилась на лист, где Анри делал пометки. Равьен-старший не соврал, рекомендуя сына. Тот и впрямь на диво легко разбирался в бумагах, а также имел недурное представление о ценных вещах. Разве что на язык оказался не сдержан.

— Ваша тетушка, Сорель, была той еще старой грымзой. В городе говорили будто торговцы не любили давать ей долгих кредитов. А в последние годы — сам-то я уж не знаю, учиться уехал — и к посетителям госпожа Женива была не слишком добра. Гостей в таверне становилось все меньше.

— Светлые боги, — я со стоном уронила голову на руки. — И как тут быть, Анри?

Не нужно знать высокие науки, чтоб понять: выгодно продать успешное предприятие непросто, а уж проблемное и убыточное вовсе искусство. Да и кто купил бы «Кота и лютню» сейчас? За бесценок разве что. За жалкую кучку монет дело, которое дядюшка Ларти строил годами? Договориться об этом я и с собственной совестью не смогу, не говоря уж о покупателях.

— Отец прав, Сорель, продавать таверну в таком состоянии нельзя. Никакой выгоды не поимеете. Нужно поработать и выплатить долги. Для начала. Смотрите-ка, королевские налоги покойная госпожа платила исправно. Значит, проблем с городом можно не бояться. Земля, на которой стоит таверна, выкуплена — значит, вас не снесут.

— Вот спасибо — утешили.

Анри остался серьезным.

— Нужно открываться, Сорель. Скоро о вашем приезде прознают кредиторы и начнут обивать пороги. В Леайте новости расходятся быстро, а вас уже видели в конторе отца.

— Думаете, пора запирать дверь покрепче?

Анри пожал плечами и откинулся на спинку стула.

— Кстати, ваша тетка не хранила оружие? Арбалет бы вам пригодился.

— Зачем?

— Как это? Отстреливаться от желающих заполучить вас в жены. Скоро, Сорель, очень скоро к вам целая очередь из желающих потянется.

Я рассмеялась в ответ. В последний раз моей руки просил подвыпивший моряк, снимавший комнату прямо под нами с Элти. Он проводил на суше месяца три в году, не больше. Каждый раз беспробудно пил и мечтал, как его будет ждать жена с выводком ребятишек. Об особенностях появления последних, учитывая долгое отсутствие дома, он не слишком задумывался. Так вот мне довелось как-то сготовить ему зелье от похмельной дурноты перед рейсом. Моряк проникся такой искренней благодарностью, что сразу же повалился на колени и умолял совершить с ним обряд до того, как судно поднимет якорь. Элти долго смеялась и говорила, что стоило согласиться развлечения ради.

— Кому нужна невеста с долгами?

— Не такими уж большими, — напомнил Анри. — «Кот и лютня» — одно из лучших заведений в Леайте, Сорель. Была, во всяком случае, до выкрутасов вашей тетки. Заграбастать таверну желающие найдутся. А вы станете приятным дополнением. Даже мой отец не устоял.

Парень хитро улыбнулся и подмигнул.

О том, что Анри не собирается проявлять ко мне какой-либо интерес, я поняла, едва мы вошли в кабинет. Он вмиг превратился в собранного и серьезного бухгалтера, углубился в бумаги и выныривал лишь когда входила Кайра. Служанка краснела под довольно откровенными взглядами Анри, а тот, вероятно, прикидывал, когда сможет позвать ее на свидание.

— Клянусь богами, если поможете во всем этом разобраться, я готова подумать, — усмехнулась, делая глоток подостывшего чая.

— В таком случае, богам понравится мое бескорыстное желание справиться с вашим несчастьем.

Анри отсалютовал чашкой и залпом допил содержимое. От спиртного во время работы он категорически отказался. Даже странно, учитывая вопросы о похмельном снадобье.

— Уже поздно, Сорель. Думаю, нам пора завершать на сегодня.

— Это точно. Голова вот-вот лопнет от цифр. Не хотите задержаться на ужин?

— С удовольствием, но, в другой раз. Я должен спешить.

По каким таким делам Анри собирался убегать, я выяснять не стала. Под причитания Марты проводила парня до крыльца и сама задержалась на ступенях.

В детстве я так радовалась возможности посмотреть на вечерние улицы. Чаще всего тетка не позволяла долго глазеть в окна или стоять без дела. Я же не могла отвести взгляда от фонарей, погружающих улицу в какую-то особую магию, от неба, долго сохраняющего бледный, чуть оранжевый отблеск со стороны порта. Наблюдала за людьми, прогуливающимися по улице, за лавочниками, неспешно убирающими товар в надежде на поздних покупателей.

Кот на вывеске выглядел толстым и довольным. Его передние лапы лежали на лютне и будто наигрывали какую-то мелодию. Надо бы приказать Терку подновить краску. Раз уж выхода нет и таверну придется открывать, пускай хоть перед людьми не будет стыдно.

Я поежилась от прохладного ветерка, как всегда приходящего с моря. Весна в этом году не слишком-то дружна. Но, может, оно и к лучшему. Дядюшка часто говорил: чем крепче ветер, тем больше гостей в нашей таверне.

Возвращаться внутрь не хотелось. Я стояла на крыльце, дышала чистым воздухом и невольно давала поводы прохожим для любопытных взглядов. Отчего-то становилось грустно, когда вспоминала, сколько всего случилось за прошедшие годы. А сколько могло случиться? Нет, уж, хватит на сегодня тоски.

Я спустилась к фонарю, болтавшемуся на короткой цепочке над вывеской. Много лет, пока таверна работала, Терк зажигал его, как и положено в каждом приличном доме. После смерти тетки «Кот и лютня» оставалась без света.

Оглянувшись, я заметила всадника, чья лошадь мерно шагала по улице. Открыла створку фонаря и за неимением других инструментов зажгла свечу собственной магией. В теплых отблесках кот повеселел.

Стук лошадиный копыт вдруг стих.

— Эй, девица!

Я обернулась. Верхом на вороной лошади сидел молодой мужчина. Светлые волосы собраны на затылке, фигуру скрывает темный дорожный плащ, а к седлу пристегнуты сумки.

— Разве заведение открыто?

— Еще нет. Но через пару дней начнет работать.

Мужчина не сводил с меня глаз.

— И кто же станет вести дела? Наследница госпожи Ирмас?

Незнакомец, похоже, был приезжим. Или я просто его не помнила. Да и, судя по сумкам, отсутствовал в городе, раз не в курсе новостей.

— Да, господин, — то, что меня приняли за служанку показалось невероятно забавным. — Вчера утром и прибыла. Собирается открывать таверну заново.

Мужчина продолжал разглядывать.

— А ты стало быть новенькая? Раньше тебя здесь не видел.

Я не сдерживала улыбки.

— Новенькая, господин. Старые слуги почти все разбежались, а хозяйка новых нанимает. Вот меня взяла гостям эль подносить.

Губы мужчины изогнулись то ли насмешливо, то ли ехидно.

— Видно у твоей хозяйки хорошо идут дела. Раз взяла магичку эль гостям подносить.

Он поправил поводья и проехал вперед, поравнявшись со мной.

— Доброй ночи, госпожа Ирмас.

Я кивнула и проводила мужчину взглядом. Его манеры не лучше моих, хоть и соображает неплохо. У благородных ведь принято представиться даме, даже если встреча вышла не слишком удачной. Хотя, с чего я взяла будто он из благородных?

Дядюшка Ларти часто занимал место за стойкой. Наполнял кружки свежим ароматным элем, никогда не жадничал и уж тем более не разводил водой. За это, а еще и за пивоваренные таланты Терка «Кота и лютню» в городе неизменно любили. Ставя очередную кружку, дядюшка не спешил. Всегда перебрасывался с гостем парой слов. Если тот был знакомым, мог завести беседу, выслушать или обсудить последние новости. Дядюшка любил таверну и работал не покладая рук. Он тщательно вел учетные книги, следил за каждой мелочью и спешил исправить недостатки, если те находились.

Думая о нем, я всегда вспоминала одну и ту же картину. Вот дядюшка Ларти за стойкой, в чистой рубахе с закатанными рукавами, в фартуке, которого ничуть не стеснялся. Он был высоким и широкоплечим, всегда носил аккуратную густую бороду, не отращивал длинных волос, Глаза у дядюшки были точь-в-точь как у мамы — светло-карие. С годами они не выцветали, а, казалось, становились только ярче.

— Госпожа, я дров добавлю, — заскрипел Терк, вырывая из приятных воспоминаний. — Снаружи что-то совсем погода испортилась. Того и гляди шторм начнется.

Он прохромал к камину и стал аккуратно складывать ровные поленья. Огонь занялся быстро. Не слишком-то разумно расходовать дрова, но дом быстро остывает, а нам этого не нужно.

— Вы, госпожа Сорель, на матушку похожи, — проговорил Терк, заканчивая с поленницей.

— Правда?

— Точно говорю. Я ведь помню ее хорошо. Молодая еще была. Ох, жалко, если таких людей боги слишком рано призывают.

Я была у стойки и внимательно изучала состояние деревянной столешницы, кружек, тарелок, столовых приборов. Тетка Женива любила чистоту. Даже через месяц после ее смерти таверна почище многих городских домов. Уж я-то знаю, какой кавардак бывает у простых горожан. Да что у простых? Благородные и те иной раз не умеют порядок соблюдать.

— И дядюшка ваш ее любил, — продолжил Терк, присаживаясь на лавку. С возрастом нога болела все чаще. Надо бы приготовить ему снадобье. — Красавицей была. Ох, простите, госпожа, лишнее говорю.

Как и Терк, дядюшка Ларти был моряком. Правда, пошел на судно не из большой любви к морю, а от нужды с ранних лет. За годы скопил денег, спустился на сушу и устроил вначале торговый лоток, затем мелкую лавку, а после дошел до целой таверны. Выгодно женился на девице из зажиточной семьи. Тетка Женива в молодости была чудо как хороша собой. Единственная дочь торговца, засидевшаяся в девках. Приданое за нее давали приличное, вот дядя и решил попытать счастья.

— Скажи-ка, Терк, — я облокотилась на стойку. — Что за слуги были в таверне?

— Так я один без помощника работал, с Мартой еще повариха и двое подмастерий. Двое подавальщиц в зале, парень за стойкой и двое горничных. Ваша тетка перед самой кончиной успела месячное жалованье выдать, а после всего-то два дня протянула. Вот все и разбежались. А мне идти некуда — стар уже, родне не нужен. Марта сама уходить не хотела — вас ждала. Всю жизнь у чужой плиты стояла, своей не нажила. А Кайра, — пивовар махнул рукой. — Той если не здесь, так только на улицу.

— Ясно, — протянула я, постукивая ногтями по столешнице. К слову, отлично отскобленной от жира. Любо дорого взглянуть.

— Но, госпожа, это ж в лучшие годы было, — продолжил Терк. — В последнее время гостей поубавилось. Хозяйка нас дармоедами честила и хотела половину уволить. Подавальщицы, бывало, без дела сидели, а поварихи вдвое-втрое меньше готовили.

Я поглядела на огонь, весело пляшущий в камине. Впору бы самой открыть новую бочку эля. Вдруг под хмельком в голову придут мысли повеселее? Как, скажите на милость, справляться? Тетка за всю жизнь привыкла командовать. Ей был бы человек, приказ найдется. Таверна ведь как корабль. Капитан нужен решительный и грамотный, команда слаженная, а корпус и трюмы тщательно подготовленные к непогоде.

Утром мы с Мартой и Анри составили список продуктов в кладовых. Часть придется выбросить, часть как следует осмотреть на наличие жучков и мышиной порчи. Но перед открытием обязательно отправиться на рынок и закупить нужное. Как, если таверна в долгах у части торговцев, а суммой я располагаю совсем скромной? Тетка в кабинете немного оставила. Как и раньше монеты с купюрами хранила в длинной лаковой шкатулке в нижнем ящике стола. Ключ держала в гардеробной. Этот секрет я еще в детстве подсмотрела и прекрасно помнила.

— Вот что сделаем, Терк, — проговорила, не веря самой себе. Боги верно сыграли очередную шутку. — Поварихой пока одну Марту оставим, а ей возьмем помощника. А вот подавальщицы нужны две. Кайра пусть комнатами займется, а девушек в зал найдем. Может, подскажешь кого?

Терк охотно кивнул.

— Тут по соседству кузнец живет, у него две дочери чуть моложе вас будут. Девки справные, с виду вроде ловкие. Я ему скажу, мол, пусть приходят.

— Да, пускай. Взгляну на них.

В тавернах я, по правде сказать, бывала нечасто. Денег лишних никогда не водилось. Разве что с Элти заходили по праздникам, или менестрелей послушать. Некоторые не соглашались выступать на улицах и приходилось тратиться в заведениях. Как же без музыки и песен прожить? С тоски подохнуть можно — никакой радости.

— Еще скажи, Терк, нет ли в городе сейчас музыкантов?

— Вот этого не знаю, госпожа. Но, сдается, должны быть. А вы разве пригласить хотите?

Я кивнула, размышляя во сколько это станет. Если уж открывать таверну заново, то только так, как делал дядюшка. Двадцать лет назад он распахнул двери «Кота и лютни», а закрылись они только с теткиной смертью. Женива была экономной, лишний раз на музыку не раскошеливалась. Зачем, если и так придут есть и пить? У меня же шансов не оставалось. Кораблей в порту пока немного, а моряки народ шумный, им веселья подавай. Местных в таверны разве что элем и музыкой заманишь — поесть и дома могут, дешевле выйдет.

— Надо бы пригласить. Не сидеть же в день открытия в тишине.

— Как прикажете, госпожа, — Терк улыбнулся. — Завтра в город выйду и разузнаю, есть ли кто на примете. Не печальтесь, придумаем что-нибудь.

Поздно уж печалиться. Я-то думала, что последний раз колени дрожали в первый день в приюте. Меня двенадцатилетнюю тогда оставили в общей спальне с другими девочками. Те были старше, сильнее и церемониться не собирались. Вещи, купленные еще матушкой, очень им по вкусу пришлись. Я даже слова против сказать не успела, как их принялись в разные стороны растаскивать. Кинулась, конечно, защищаться, а толку? Оказались битой и исцарапанной, а потом еще и в подвал на целый день угодила за плохое поведение.

— Скажи-ка, Терк, я вчера на крыльцо вышла постоять немного и встретила кого-то из горожан. — Высокий такой мужчина, светлые волосы, в черном плаще. Остановился и спросил, откроется ли таверна. Судя по всему, маг. Может, кто из постоянных посетителей?

Терк задумчиво пожевал губами.

— Кто ж знает, госпожа Сорель? Я с магами знакомств особенно не вожу, да гостей редко вижу. Вы у Кайры узнайте — она в зале с посетителями встречалась. Покойная госпожа Женива часто прислуживать посылала.

Незнакомец почему-то никак не шел из головы. То ли потому, что заметил дар, то ли повеселил своей ошибкой. Нехорошо выйдет, если он один из городских начальников или каких благородных господ. Как бы я своей насмешкой проблем не нажила. Хотя разве важные люди в одиночку по дорогам разъезжают? Обычно охрану и свиту с собой берут. Надо бы у Кайры спросить.

— Ты на кухню, Терк? Передай Марте, пусть ужин накрывает. Поздно уже.

При мысли о завтрашнем дне становилось дурно. Хотелось закрыться в спальне, спрятаться под кровать как в детстве и не выходить, пока не истечет положенный год. Таверна станет моей, я ее продам и не пойду с самого утра на рынок просить милости торговцев, которым тетка изрядно задолжала.

Снаружи прогрохотала карета и громко залаяла собака. После шумной столицы Леайт казался вымершим. Любой звук здесь становился различимым. Я нарочно велела Кайре зажечь в зале побольше свечей, хотя стоило бы экономить. Оставаться одной в просторной комнате не по себе. Слуги занимались своими делами и заходить не спешили. Только огонь гоготал в камине, набросившись на свежие дрова.

Когда я вытащила очередную учетную книгу, что хранилась за стойкой и велась с целью подсчета запасов спиртного, в дверь постучали. Железное кольцо ударило так громко и глухо, что я подскочила, схватилась за сердце и помянула темных богов в их подземном обиталище. Кого принесло вечером в закрытую таверну?

Кроме меня открыть некому. Да и разве не хозяйка дома должна это делать? За прошедшие три дня я чувствовала себя кем угодно(чаще всего непроходимой тупицей), но не владелицей «Кота и лютни».

— Добрый вечер, госпожа.

Мужчина, стоявший у порога, был одет в дорожный плащ. Грязный и порядком изношенный, насколько я могла разглядеть. Рядом с ним совсем юная девица. Кажется, она замерзла, а потому дрожала.

— Добрый вечер, — ответила, кутаясь в длинную теткину шаль. Гордость гордостью, а мерзнуть без собственных теплых вещей не хотелось. — Что угодно?

— Мы с дочерью едем из Крирейна. Нам нужны стол и ночлег.

Я окинула нежданных гостей взглядом и постаралась сохранить важный вид. Хозяйка таверны должна выглядеть серьезной и строгой, а не девчонкой, которой от страха хочется хлопнуть дверью и убежать.

— Прошу прощения, господин, но мы закрыты. Ниже по улице вы найдете постоялый двор. Доброй вам ночи.

— Нет уж, — проскрипел мужчина, не позволяя закрыть дверь. — Послушай, милочка, я только оттуда. На постоялом дворе ни единого места.

— Так идите в порт — там есть гостиницы.

— Вот что, — повысил голос гость. — Я тебе не пес паршивый, чтоб прогонять пинком под зад. Моя дочь нездорова и едва на ногах стоит. Зови хозяина, не то сам позову!

Влажные от мелкого дождя волосы налипли мужчине на лоб. Глаза горели неподдельной решимостью. Он и шага не сделает, пока не получит, что хочет. На миг я оробела и готова была отступить назад, пропуская в зал.

— Я здесь хозяйка, — постаралась, чтоб звучало ровно и не пискляво. — Таверна закрыта. Но раз говорите, что дочь больна.

Наставницы учили оказывать помощь нуждающимся. Травницы — не лекари, но также поклоняются Лорхане, богине милосердия и целительства. Именно ей была принесена первая клятва после зачисления на начальный курс.

— Вот как? — хмыкнул мужчина. — Хозяйка, значит?

У девушки рядом с ним мелко дрожали губы, а лицо было белее стены.

— Дайте вашу руку, — попросила я.

— Э, нет, — остановил мужчина. — Это что за фокусы? Хозяйка или нет, сначала гостей бы нужно впустить.

— Впущу, если не врете, — твердо проговорила я. — Давайте руку, госпожа. Я знаю, что делаю, не бойтесь.

Узкая ладонь, меньше моей собственной, оказалась горячей. Есть сотня причин, отчего поднимается температура тела. Но сейчас я сразу ощутила присутствие болезни. Пока еще слабое, но способное усилиться, если не оказать помощь.

— Магичка что ли? — недоверчиво произнес мужчина.

— Травница. Что ж, входите. Комнату и ужин для вас найдем.

— Благодарю, госпожа.

Мужчина неприязненно покосился и вошел. Его дочь прошагала следом и бросила какой-то странный взгляд. Болезненный и затравленный, будто загодя просила прощения.

В зале Марта уже начала накрывать на стол. Увидев гостей, она обрадовалась и принялась хлопотать о еде. Терк осведомился, нужна ли помощь с лошадьми. Конюшня при таверне имелась, но весьма тесная. Раньше ею пользовался только дядюшка, а тетка Женива, не державшая лошадей, придумала сдавать гостям за дополнительную плату.

Пока Кайра отправилась готовить комнату для гостей, я поднялась наверх. Наставницы Гавронской школы прочно вбили в голову, что всегда следует иметь небольшой набор снадобий на случай болезни. От проблем с животом, от бессонницы, головной боли, нежданной беременности и простуды. Готовились они несложно, хранились долго, места занимали немного. У Марты на кухне среди запасов трав найдутся полезные, если понадобится. Пока же я сумею дать девушке нужное лекарство, чтобы наутро она была как новенькая и отправилась с отцом дальше. Оставлять их в таверне дольше не хотелось, а прогнать рука не поднялась. Все же клятва Лорхане кое-что для меня значила.

Спустившись вниз, я застала гостей за едой. Девушка вяло ковыряла вилкой в тарелке и пила мятный чай. В освещенном зале сразу стало ясно, что на отца она не похожа. Тоненькая, хрупкая, светловолосая, на вид не больше пятнадцати. Мужчина же довольно крепкий, хоть и невысокий, черные с проседью волосы, грубое лицо и крючковатый нос.

— Комната для вас скоро будет готова, — сообщила, подходя к столу. Оторопь прошла. В конце-концов дом достался мне по наследству, и я имею полное право вести себя здесь свободно. — Таверна откроется только через два дня, поэтому не можем предложить более богатого ужина.

— И так сойдет, — буркнул мужчина. — Спасибо, что не прогнали.

Он смерил меня недоверчивым взглядом. Магия хоть и добавила немного уважения, но все же стоит посетить лавку, которую советовала Кайра. Приодеться лишним не будет.

— Ужинайте, а после отправляйтесь наверх, — добавила, обращаясь уже к девушке. — Я дам лекарство, которое снимет жар.

— Благодарю, — тихонько ответила она. — Вы очень добры, госпожа. Простите, не знаю имени.

— Сорель Ирмас.

Девушка взглянула на отца.

— Кеннет Ярсон. Моя дочь — Эри.

— Что же, господин Ярсон, не буду мешать. Приятного аппетита.

Признаться честно, от этой парочки мороз по коже. Мужчина отчего-то казался жутко неприятным, а девушка едва ли слово могла сказать, чтобы на него не оглянуться. Светлые боги, и что мне не нравится? Гости и гости. Деньги заплатят и хорошо. Если пускать за порог лишь тех, кто пришелся по нраву, впереди ждет целый год безденежья и нужды. Но не такими, совсем не такими я представляла первых постояльцев. Все из-за дядюшки. Его-то сразу, с первого взгляда уважали, старались доброе слово сказать, иногда откровенно лебезили. На меня же только взглянуть — девчонка.