Непростое наследство

Глава шестнадцатая

Не знаю по какой божественной милости ночью дождь прекратился. Ветер все еще перегонял по небу серые тучи, но сегодня они не казались непроницаемыми, рвались на части и в светлых прожилках проглядывали солнечные лучи. Море, впрочем, все равно штормило, а потому моряки, уже отошедшие от праздника слонялись по городу и с самого утра заглядывали в заведения. Взглянув на зал, заполненный наполовину в ранний час, я успокоилась — выручка точно будет. Оставила за старшую Кайру, и вышла на крыльцо.

Анри был тут как тут. Поверх знакомого старого костюма он накинул плотный плащ, призванный защитить в случае дождя, туфли сменил на сапоги. Застегивая седельную сумку, он заметил меня не сразу.

— Доброе утро, Сорель! Вижу, готовы? Поглядите, каких красавцев нашел.

В лошадях я разбиралась плохо, но, судя по виду, они довольно молоды, достаточно упитанны, не кажутся запущенными или больными. Последнее, во всяком случае, не ощущается при прикосновении.

— О, нет, на этой красотке поеду я, — заявил Анри, заканчивая с сумкой. — Ее зовут Чара. Хороша, не правда ли? Господин Жевьен заверил, что более смирной и послушной лошади в его конюшне нет.

— Вы взяли их у Жевьена?

Он содержал постоялый двор на северной окраине Леайта и когда-то был приятелем покойного дядюшки. Я помню господина Жевьена как высокого худого мужчину с длинной с проседью бородой. Иногда он захаживал в «кота и лютню», пил эль и болтал о последних новостях. Потом случилась какая-то ссора, и он появлялся все реже и реже.

— Да. Старик все еще держит конюшню, и готов предоставить лошадь за вполне умеренную плату. Конечно, пришлось сменить подковы — прежние были никуда не годны.

— Может, пригласить Жевьена в таверну? Как считаете?

— Чем больше посетителей, тем лучше.

Я погладила Чару по бархатистой морде. Кобыла фыркнула и тряхнула головой.

— Для вас я взял Тюльпана, — Анри ласково потрепал по холке гнедого жеребца. — Хозяин предупредил быть аккуратнее — иногда кусается.

— Светлые боги. Предлагаете мне кусачую лошадь? Другого я не ожидала.

Анри развел руками.

— Поэтому вы друг другу и подходите. Да и видите ли, Сорель, я немного боюсь ездить верхом, а вы можете заговорить любое животное.

— Не любое, но могу. Анри, серьезно, боитесь?

— Увы, — смущенно склонил голову бухгалтер.

Не сомневаюсь, господин Равьен-старший стремился дать сыновьям прекрасное образование, и уроки верховой езды в него точно входили. Но вряд ли при учебе в академии и жизни в столице Анри часто садился на лошадь.

— А говорите: я трясусь от всего подряд. Что, кстати, прятали в седельной сумке?

— Попросил у Марты немного еды — вдруг задержимся.

— Не хотелось бы.

Тюльпан фыркнул и отвернулся, когда я под неясный возглас Анри потянулась к морде. Лошади всегда беспокоятся, почувствовав магию. При первых же словах заговора им становится страшно.

— Сорель-Сорель, вы что делаете?

— Тише, — прошептала я. Тюльпан вздрогнул, ударил копытом, а после повернулся и взглянул без малейшего испуга. — Вы правы, Анри, я найду подход.

— Уже заговорили?

— Этого пока не нужно — только успокоила. Некоторые лошади не любят чужих. Ему нужно привыкнуть.

— Мне бы ваши умения. Глядите-ка, вот и мастер дознаватель.

По рассказам Анри, Реджис Эрван жил в старом квартале в южной части города. В тех самых домах, что не подверглись сносу или ремонту по замыслу бургомистра, поскольку прекрасно сохранились. Помню, тетка Женива частенько туда захаживала и посещала лучшие лавки и мастерские. Она всегда брала открытый экипаж и, проезжая мимо домов приятельниц, принимала вид настоящей благородной дамы. Я всерьез начинала завидовать этому умению.

— Рад видеть, что вы готовы, — Реджис подъехал и спешился. — Надеюсь, не пришлось долго ждать?

— Не беспокойтесь. Мы с Сорель только-только собрались. У вас славная лошадь. Позвольте спросить, какая порода?

— Клерийская. Она популярна на моей родине.

Разбирайся я немного больше, могла бы предположить, откуда Реджис приехал. Но название не говорило ровным счетом ни о чем. Ну лошадь и лошадь — вороной масти и, наверняка, стоящая целое состояние. Тюльпан тем временем ткнулся в плечо и нетерпеливо ударил копытом. Стоять у коновязи ему надоело. Как и мне впрочем. Скорей бы разделаться с поездкой и заняться делами, которых невпроворот.

— Господин Эрван, нам нужно дожидаться лейтенанта Лоупа? Или вы один? — спросила я.

— Для Лоупа есть другая работа. Можем ехать.

Пока я отвязывала Тюльпана, Реджис внимательно наблюдал, а затем спросил:

— На вас пояс со снадобьями, госпожа Ирмас?

— Да. Носила его в столице. Как вы знаете, там не слишком безопасно.

Дальнейших вопросов он не задал, поскольку уже подвергался угрозе едкого зелья на костях василиска. Более опасных составов у меня нет, как и разрывных шаров, которые пришлось покупать под заказ, но парочка изделий с весьма неприятным действием найдется. Носить их с собой совершенно законно.

— Где вы научились ездить верхом? — спросил Реджис, когда я вывела Тюльпана на дорогу.

— В школе. Не все выбирают работу с людьми — некоторые предпочитают животных. На территории небольшая ферма, которой занимаются ученики. Там держали тройку стареньких смирных лошадок.

Анри находился чуть поодаль, и я раздумывала, удобно ли спросить у Реджиса, как прошел вчерашний визит. В конце-концов, я дала снадобье и просто хочу узнать о его действии. Ничего странного. Разве что оно приготовлено по проверенному рецепту и грош цена травнику, задающему подобные вопросы.

— Ими занимался конюх — старый солдат, — продолжила я, поправляя поводья. — За пару монет он был не прочь дать урок желающим.

Лошадей я никогда не боялась, наставления припомнила без труда, а Тюльпана успокоила коротеньким заговором как настоящая деревенская ведьма. Оказавшись в седле, на мгновение почувствовала уже подзабытый восторг, а потом запоздало поняла, как глупо выглядела только что. Реджис Эрван стоял рядом не потому, что я приятный собеседник. Он собирался помочь, о чем я догадалась по удивлению на лице.

— А у вас неплохо выходит, — заметил он, что, надеюсь, относилось к умению держаться в седле.

Я пожала плечами.

— Ох, Сорель… — тихонько вздохнул поравнявшийся Анри, когда двинулись с места. Готова спорить, и головой покачал, сокрушаясь о моем невежестве.

Возвращаясь из столицы, я въезжала в Леайт по широкому и людному северному тракту. Дорога же, которую указал Анри уводила на восток, в горы, и была совершенно незнакомой. Предстояло свернуть в сторону леса, что меня совсем не радовало.

Вчера я сомневалась, стоит ли ехать из-за погоды. Но чем дальше мы отъезжали от города и чем выше поднимались, тем суше становилось. Конечно же, единственный подходящий для поездки наряд уже пострадал, поскольку из-под лошадиных копыт летели комья грязи. Глядя на спутников, я тихонько завидовала и сожалела, что не удалось найти ничего из дядюшкиных вещей. В мужском костюме было бы намного удобнее.

— Здесь не будем спешить, — попросил Анри, когда мы миновали участок леса и выехали на опушку.

— Вы забыли дорогу?

— Нет. Но место очень изменилось с тех пор, как я сюда приходил. Думаю, до дома старухи Розелл еще с полчаса пути.

Тюльпану, которому нравилась быстрая скачка, недовольно запрядал ушами и фыркнул.

— Уверены, что найдем нужное место? — спросил дознаватель.

— Абсолютно. Дайте приглядеться.

Анри проехал немного вперед по дорожке вдоль кромки леса. Свежих следов не было, а разросшаяся трава говорила, что путников здесь немного. Жители ближайших деревень предпочитали придерживаться оживленных мест, тем более в непогоду.

Привыкшая к жизни в городе, я чувствовала себя неуютно. Еще и история, рассказанная музыкантами, не выходила из головы. Те хотели поскорее добраться в Леайт и срезали путь по отдаленной тропке, где повстречались с шайкой грабителей. Конечно, в компании Реджиса бояться нечего, но все-таки подобные путешествия не по мне. Особенно, когда погода непредсказуема. Небо то прояснялось, то снова заволакивало тучами. Дождь мог хлынуть в любую минуту. Где прикажете укрываться в таком случае?

— Вы не бывали здесь раньше? — желая отвлечься от мрачных мыслей, я решилась начать совершенно бесполезный разговор.

— Нет, — Реджис посмотрел влево, где на горизонте виднелся краешек моря. — Нечасто приходилось покидать город. А вы?

Я покачала головой.

— Думал, вы выросли в Леайте.

— Боги, упасите. Я родилась в Прибрежной Мызе — глухая деревенька южнее, в одном дне пути. Несколько лет прожила в Леайте, после в Крирейне, а училась в столице. Местный из нас только Анри.

— Говорите так будто это плохо.

— А что ж хорошего? Вы, мастер дознаватель, сами откуда?

Реджис поравнялся со мной и не сводил взгляда с маячащего впереди Анри.

— Из Корентайна. Это в северных провинциях. Там тоже есть море, правда, холодное. Скалы и холмы, покрытые зелеными лугами. Зимой их засыпает снег.

В словах, произносимых спокойно и почти равнодушно, чудилась тщательно скрываемая грусть. Такая, которой я не понимала, ведь невозможно скучать по тому, чего не имеешь.

— Давно вы не были дома?

— Почти десять лет, — в прежней манере ответил Реджис.

— Как и я в Леайте. Но нисколько не тосковала.

Впереди показалась развилка. Одна дорожка, еще более заросшая травой, уходила влево, вторая, утоптанная — в лес. Анри развернулся и уверенно указал в правую сторону.

— Нам сюда. Я отлично помню.

— Несколько месяцев назад довелось побывать в Прибрежной Мызе, — произнес дознаватель, замедляя лошадь, чтобы пропустить меня вперед. — Показалось, там не такая уж и глушь. Небольшой поселок с площадью и постоялым двором. Возможно, за прошедшие годы все изменилось.

— Возможно. Мне это не интересно.

Сколько Мызу не переделывай, она так и останется зловонным болотом. Вряд ли люди, живущие там, изменились, стали хоть немного умнее и терпимее. Вернуться я могу разве что в самом ужасном кошмаре.

— Там никого не осталось?

— Понятия не имею. Может, какие-нибудь родственники со стороны матери.

— А со стороны отца?

Ума не приложу, зачем Реджису вопросы, на которые я последний раз при поступлении в школу травниц отвечала. При желании мог бы получить любые сведение и странно, если не сделал этого до сих пор.

— Отец погиб до моего рождения, господин Эрван. Я ношу фамилию матери, а о нем почти ничего не знаю. Только имя и что был одаренным. Конечно же, обращаться с магией отца не учили. Он служил лоцманом на корабле.

Мама толком не рассказывала, что именно умел отец. Создательская сила всегда была для моряка настоящей удачей. Было легче найти работу, получить высокое жалование, не приходилось перебиваться на старых рыболовных посудинах. Останься он жив, мы бы нужды не знали.

Я взглянула на Реджиса, надеясь уловить перемену в лице. Если он выяснял, кто я такая, не удивится. Если услышал новое, возможно, посмотрит свысока или даже отпустит пару колких замечаний. Леди Сибилл, к примеру, не скрывала высокомерного пренебрежения по отношению к обществу, собиравшемуся в таверне. Несмотря на место хозяйки, я со своим происхождением и рассчитывать не могла на уважение.

— И вам ничего не осталось на память? — только и спросил Реджис.

Я отвернулась, в который ощущая стыд за потерю единственной вещи, оставшейся от родителей, по собственной глупости. Наверное, до последнего дня буду себя проклинать.

— Мне жаль.

Совершенно сбитая с толку, я кивнула.

Реджис, к счастью, решил сменить тему и, когда мы въехали в лес, достал из кармана тканевый мешочек.

— Госпожа Ирмас, возьмите. Это амулет, найденный в вещах погибшего.

— И вы даете его только сейчас?

— Чтобы вы не спутали ощущения, когда окажетесь в доме старухи Розелл. Если амулет будет у вас слишком долго…

— Я поняла. Вряд ли деревенская ведьма использовала сложные формулы.

— Именно. Не хочу, чтобы вы путались.

Анри вел к лесной деревне, какие раскиданы по всему побережью. Покосившихся, но устоявших домов два-три от силы. Остальные давно завалились, поросли травой и молодыми деревьями. Дорога, тем не менее, была довольно заметной и утоптанной. Путешественники вроде моих ограбленных музыкантов предпочитают сокращать дорогу, не боятся рисковать.

— Анри, здесь кто-нибудь живет?

— Нет, Сорель, давным-давно никого.

— Я бы не сказал, — Реджис указал на дерево, на стволе которого висел амулет, сплетенный из тонких веточек, уже увядшей травы и лоскутков ткани.

— Это Розелл, мастер дознаватель — защищается от чужаков. Один наш сосед как-то отправился к ней за целебным зельем, но не сошелся в оплате. Рассказывал, старуха обиделась и до самой ночи не выпускала из лесу, водила кругами. Надеюсь, с нами она это проделывать не станет. Не будем ссориться.

Он оглянулся и бросил мне многозначительный взгляд.

— Не бойтесь, — ответил Реджис. — Кругами нас точно никто не поведет.

Тюльпан недоверчиво фыркал, шагая к месту, которое и мне не очень-то нравилось. Уж лучше трястись лишних пару часов на тракте, чем блуждать в глуши, не зная, кто выскочит из-за ближайшего куста.

— Вам страшно? — Реджис спросил неожиданно, и я невольно вздрогнула. Взлетевшая из зарослей птица заставила еще и резко обернуться.

— Не по себе. Не люблю такие места. Да и с ведьмами общаться не привыкла.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Особой опасности они не представляют, за редким исключением. Большинство могли бы стать травницами или бытовыми магами, если бы учились. А так пользуются доверчивостью крестьян, плетут амулеты и готовят простенькие зелья из трав.

— Еще будущее предсказывают, — добавил Анри.

— Я бы не доверял их словам. Провидческий дар встречается крайне редко. У деревенских ведьм не хватает на сил. Разве что они пьют какие-нибудь настои на травах или грибах и рассказывают неизвестно что.

— Серьезно? Никто не видит будущее по-настоящему? — Анри даже немного расстроился.

— Я таких не встречал.

О невеликих способностях одаренных деревенских женщин я осведомлена. Сама стала бы одной из них, сложись все по-другому. Но вот истории Реджиса, каких встречал он, послушала бы с удовольствием.

— Приехали, — сообщил Анри, обрывая надежду на дальнейший разговор.

Домик ведьмы стоял в стороне от заброшенного поселения. Низенький, но довольно бодрый, он расположился на поляне и был окружен плетеным забором. Ворота, представлявшие собой одну длинную створку, открыты. На деревьях и кустарниках вокруг развешаны амулеты, полоски ткани с защитными узорами.

— В детстве я видел здесь коровий череп, — Анри спешился, но не торопился. — Вон там висел на дереве.

— Кошмарное место, — я подняла глаза к верхушкам деревьев, в которых шумел ветер. — Не хотелось бы здесь поселиться.

— И не говорите, Сорель.

Дознаватель медленно прошел вперед, присел и провел ладонью над землей, отчего я вздрогнула.

— Когда живешь в лесу, появляется много любопытных. От них часто ставят ловушки, — пояснил он, поднимаясь и отряхивая штанину. — Здесь ничего. Идемте.

Не сомневаюсь, Реджис имел дело с людьми куда более опасными, чем старуха, раздающая бесполезные сувениры. Войти в лесной дом для него раз плюнуть, хотя я снова чувствую неприятный холодок чужой магии.

— Может, ее нет дома? — с надеждой предположил Анри.

— Вот и проверим.

На всякий случай я расстегнула на поясе кармашек с опасным зельем. Надумай ведьма устроить какую-нибудь пакость, просто сожгу ее хижину. Если успею раньше дознавателя.

Первым на крыльцо поднялся конечно же Реджис, следом Анри, а меня как беззащитную даму, оставили последней. Ступени под ногами скрипнули, зашелестела неплотно закрытая дверь.

— Госпожа Розелл, вы дома? — вполне вежливо поинтересовался Реджис, и, не дождавшись ответа, прошел внутрь.

Комната, куда мы попали, была совсем небольшой. С печью, старым шкафом, столом, скамьей и бесчисленными пучками трав, размешанных под потолком. От них так веяло свежей силой, что захотелось остановиться, прикрыть глаза и впитывать восхитительные ароматы. Анри напротив начал чихать.

Хозяйки, похоже, не было, и я не медля прошла к столу. На нем лежали несколько незавершенных амулетов, напоминающих найденный у погибшего.

— Осторожнее, госпожа Ирмас, — предупредил Реджис, когда я снимала перчатки. В кожаных работать невозможно — никакой чувствительности. Из тонкой шерсти или хлопка другое дело.

— Здесь не должно быть ядов, — я занесла ладонь над столом.

Во второй комнате, занавешенной выцветшей шторой, раздались шаги. Из-за бледно-красных цветов выскочила невысокая женщина и швырнула стул прямо в сторону моих спутников. Анри рванул к стене, я пригнулась, а Реджис не двинулся с места. Одним жестом он остановил летящую угрозу, направил в сторону и ударил о стену, разбивая на мелкие щепки. С абсолютно спокойным выражением лица — только глаза на мгновение потемнели.

— Спасите, боги… — выдохнул Анри.

— А, знаю, кто ты такой, — женщина вперилась глазами в Реджиса и сделала пару шагов назад. Разумная мера.

— Значит, можно не представляться. Всех гостей так встречаете?

Розелл оглядела нас по очереди, пригладила выбившиеся из пучка волосы и сложила руки на груди.

— Лишь тех, кто вламывается в дом.

— Мы стучали. И на вашем месте я бы запирался на замок посреди леса.

Хоть Анри и называл Розелл старухой, она таковой не казалась. Сохранившая стройность и гибкость фигуры, аккуратно одетая, с уложенными, пусть и очень просто, волосами. Черты лица говорили, что в юности она точно не была ведьмой из сказок с кривым носом, горбатой спиной и бородавками.

— Розелл Стеф, насколько понимаю?

— А ты тот новый, которого прислали недавно? Мне в деревне рассказывали. Арестовать пришел? Спутники твои на стражей не похожи.

Глаза сверкнули гневом, когда она поняла, что к амулетам на столе прикасались.

— Ты еще кто такая? Какого сшейда трогаешь чужие вещи, а?

Я отпрянула назад, опасаясь нападения. Но ведьма остановилась в паре шагов и хрипло усмехнулась, замечая пояс.

— Да ты такая ж как я. Может чуть сильнее будешь.

На Анри даже не взглянула, очевидно, посчитав недостойным внимания.

— Зачем пришли? Недоумки из соседней деревни жаловались? Так я не при чем. Я их скот не травила. Больно нужно! И в городе не была давно. Не за что меня ловить.

Реджис прошелся по комнате, разглядывая пучки трав, остановился напротив Розелл и та попятилась. Честно говоря, даже я подумывала сбежать.

— Госпожа Стеф, я не собираюсь вас ловить. И жалоб не поступало. Если появятся — к вам нагрянет городская стража, будьте уверены. Мне нужна помощь с одним делом.

Розелл жестко усмехнулась и покосилась на меня.

— С каким же? У тебя помощница есть. Травница, или, как их в городе называют?

— Недавно сюда приходил человек из города, — не стал пускаться в долгие словесные пируэты Реджис. — Просил защиту от проклятий.

— Ну? Ко мне столько разного люда ходит. Будто всех упомнишь, — махнула рукой Розелл. Она заметно нервничала и чуть покачивалась, стоя на одном месте.

— Человека звали Годард Обен. Он погиб от сильного проклятия.

— Светлые боги, — прошептала Розелл. — Я при чем? Я таким делами не промышляю.

— Не сомневаюсь. Раз уж экзамен в школу травниц провалили, куда за проклятия браться?

Анри в удивлении расширил глаза и подошел ближе, не желая ничего пропустить. Розелл снова усмехнулась, помотала головой и, похоже, была готова сдаться.

— Много ты знаешь?

— Достаточно для разговора. Ну что, госпожа Стеф, расскажете, зачем Обен приходил?

— А ты его сначала покажи, — Розелл протянула ладонь. — Вдруг спутаю с другим?

Реджис спокойно кивнул, достал из сумки карточку с портретом и протянул ведьме.

— Хитер, — протянула та и вгляделась в изображение. — Узнаю. Точно приходил. Раза три. Всю душу вымотал, неизвестно чего хотел. Будто я из воздуха чудеса творю?

Забитой дурочкой, оторванной от мира, Розелл точно не была. Она не бросилась взывать к духам, не швырялась пучками трав и знала, что происходит за пределами леса и ближайшей деревни. Кроме того, без труда определила, кто такой Реджис и явно была осведомлена о его способностях. Даже хотела устроить проверку и отчего-то решила, что идея сработает. Ни один маг в здравом уме не станет раскрывать сознание первому встречному и тем более передавать воспоминания. Такой дар слишком ценный и редкий, чтобы разбрасываться. До этого момента я точно не знала, обладает ли им Реджис.

— Чего же Обен хотел?

— Ясное дело, защиты от врагов. Молол что-то о старых долгах, об ошибках, о счетах, по которым придется платить, о воспоминаниях. Чушь всякую нес, а по делу-то ничего и не сказал. Я спросила, а он: не твоя, мол, забота. Раз не моя, так проваливай!

— Значит, вы его прогнали?

Розелл хмыкнула.

— Прогонишь такого. В дверь будешь толкать — в окно полезет. Сначала обиделся, грозился городскую стражу напустить, сказать, мол, я вред людям делаю. А какой же вред, господин? Ты-то понимаешь, что вреда большого сделать не могу. Попугать только. Но этот твой Обен, тьма б его забрала, не унимался. Кружился тут все, толком говорить не хотел, а защиту сделать требовал. Пришел и во второй раз, и в третий. В четвертый я уж на порог не пустила. Взяла вон сушеной ромашки пучок, подожгла, да и вышла на крыльцо. Говорю, мол, сунешься ближе, в пепел сожгу. Он испугался. Побледнел, представляешь? Заикаться стал. Поверил будто я одним пучком ромашки могу… — Розелл захохотала и махнула рукой. В здравомыслии ей не откажешь. Бывало деревенские ведьмы считали себя чуть ли не спасительницами мира.

Анри тем временем отошел от стены, к которой прижимался, надеясь укрыться, и стал осматриваться. Особенно его заинтересовал шкаф со старыми склянками и кувшинами. Что в них хранилось, я и думать не хотела. Готова спорить, больше половины компонентов не имеют никакой силы.

— Вы ему все-таки помогли?

— А как же от него было избавиться? Остановился у ворот, зашатался. Я испугалась: вдруг помрет? Что потом делать, а? Куда его? Я ж ни имени, ни дома не знаю. А искать кинутся — Розелл виновата. Просить меня стал, в общем. В который уж раз. Чуть не плакал и на колени не падал. Говорил, мол, есть человек, который его больше всех ненавидит, мстить придет. Я спросила, кто. А он не ответил, головой замотал и сказал, мол, сам во всем виноват, допустил какую-то ошибку. И снова просить: защити, говорит, Розелл, от врагов. Защити да защити. Эй, ты чего там высматриваешь, а? Думаешь, значок гильдии нацепила и можешь в чужую работу нос совать?

Розелл заметила как я рассматриваю недоделки амулетов на столе, но двинуться с места под взглядом Реджиса не решилась.

— На вопросы отвечу, но ковыряться в своих делах не дам. И ты, парень, от шкафа-то отойди. Все равно ничего не смыслишь.

Она опять взглянула на меня.

— Руки убрала. Обожжешься, а я виновата?

— Нечем здесь обжигаться, — отозвалась я, проводя рукой над вещью, напоминающей гнездо. Сухие веточки орешника, цветки, отвар из которых вызывает сон, свежая шелковая трава и птичьи перья на нитке. — Сила только в траве есть, а толку от нее не будет.

— Ишь ты, «не будет», — насмешливо повторила Розелл. — Раз умная такая, может, знаешь, как исправить?

Под пылающим взглядом ведьмы я взяла бесполезное гнездо. Очень хотелось его разломать, ведь за подобную чепуху на рынке нещадно дерут деньги, но лучше не устраивать скандал.

— Знаю. Вытащить цветки, истолочь с сушеными ягодами, чтобы не противно было, заварить кипятком и дать настояться денек. Выпить на ночь. Тогда хоть какой-то толк от твоего рукоделия будет. Глядишь, деревенские в городскую стражу не пожалуются.

Розелл цокнула языком.

— Гонору у гильдейских, я смотрю… Только люди не к тебе идут. Мне лучше знать, что помогает.

— Дело твое. Только силы нужной в этом едва ли наберется.

Не знаю, чувствовала ли Розелл — компоненты амулета бесполезны. Цветы по большей части старые и пересохшие, ветки должно быть срезаны осенью, когда упали листья, а чего-то редкого и особенного вовсе нет. Все из леса.

— Что вы дали Обену? — спросил Реджис. — Рассказывайте.

Розелл в который раз покосилась в мою сторону и продолжила:

— Дала амулет от злого глаза. Не было ничего другого, а он все не уходил. Любые деньги предлагал, а я что? Сам видишь — не дано сильных вещей создавать. Так, по мелочи: животину заговорить, мышей из амбара прогнать, жар снять или кашель успокоить.

— И все? — Анри подошел ближе. — А слухи будто вы разбойников кого убили, а кого до безумия довели?

Розелл рассмеялась.

— Слухи то, парень, слухи. Сам же сказал. Разбойники те небольшого ума, да пьянее любого моряка были. Откуда ж знать, от чего померли? Напугала немного — убежали. А в лесу всякое встретить можно.

— Значит, больше ничего об Обене не знаете?

— Не знаю, господин. Все б рассказала, да не знаю.

— Правду скажите.

После слов Реджиса кожу захолодило. Я едва не выронила амулет, похожий на тот, что он передал в лесу. Розелл застыла и, не отводя взгляда, выговорила как заученную скороговорку безжизненным голосом.

— Не знаю ничего больше, господин. Тот амулет дала, чтоб отвязался. Деньги взяла, но как без денег-то? Одна живу, помочь некому. А за серьезные дела, про которые он говорил, не берусь. Не моего ума дело.

Реджис качнул головой. Розелл тем временем очнулась, сдавленно охнула и опасливо подалась назад, потирая ладонями плечи.

— Госпожа Ирмас, что скажете?

— Похожий амулет вы дали Обену?

Ведьма кивнула.

— Это он, господин дознаватель. Совсем небольшой силы. Сработает разве что против слабенького приворотного зелья.

— А против большего и не просят. Ко мне знаешь сколько девиц вроде тебя приходит? У каждой то соперница, то подруга злая, то любимый бросил. К тебе б тоже в очередь встали.

— Обойдусь как-нибудь.

— Да вижу. Коли не дело, на порог бы не ступила. Про замужество и спрашивать не станешь. Не из таких.

— Плевать мне на замужество. А если и спрашивать, так не у тебя.

Розелл едко ухмыльнулась и исподлобья взглянула на Реджиса.

— Ты, господин, если что узнать хотел, говори. Лгать не стану. Сам видишь. Только стражникам ни слова. Эти жалобу услышать, явятся да еще дом сожгут. Бывало грозились.

— Вреда не делайте — не явятся, — не проникся мольбой Реджис. — Скажите лучше, нет ли в округе еще кого-нибудь вроде вас? Мог Обен пойти к другому человеку?

— Нет никого. В городе, может, кто и живет. Но тех не знаю. Здесь до самого Крирейна ни единого одаренного на найдешь.

— А себя вы, значит, одаренной считаете?

— Разве ж нет? — Розелл сощурилась. — Только сила моя не в зельях как у спутницы твоей. Рядом вон стоит да не слышит, как от тебя кровью чужой несет.

На лице Реджиса не дрогнула ни единая жилка, а вот взгляд стал недобрым. Таким, что Розелл попятилась и быстро заговорила:

— Не делаю никому вреда, господин, и делать не буду. Ядов в доме не держу, с проклятиями не связываюсь. Травы сушу да настои делаю. Ты в деревню зайди спроси — никто от Розелл не пострадал. Ну разве дурака какого заставила по хозяйству подсобить за приворотное зелье. Его-то много кто готовит. Травница твоя видно не брезгует.

На любовные зелья у меня с некоторых пор развилась жестокая аллергия. Стоило только название услышать, как захотелось ненароком зацепить шкаф и к сшейдову хвосту разбить все ведьмины склянки.

— Так уж никому? Совсем без вреда? А что тогда деревенские в городскую стражу с жалобами идут?

— Да кто ж их знает, господин? Такие как этот Обен лезут, в ноги падают, сами не знают чего хотят. Как что не по нраву — сразу жаловаться или грозить. Я-то одна совсем, а одинокую женщину легко запугать. Верно ж говорю? — она оглянулась, ища поддержки, но я не отреагировала, и Розелл продолжила оправдываться: — На прошлой неделе вон приходил один, зажиточный такой, из деревни к северу отсюда. Просил молодость и силу вернуть. Жениться решил на старости, кобель плешивый. Мешок монет предлагал, чтоб зелье сварила с кровью невинной девицы. Где только услышал, в разум не возьму?

— И сварили? — усмехнулся даже Анри.

— Да нет же! Где видано, чтоб зелье из сказок помогало?

— Деньги упустила? — не поверила я.

— Сшейд с деньгами, — махнула рукой Розелл. — Толку от них, если потом он с городской стражей заявится? Я вреда не делаю, людей не обманываю. Думаешь, один он приходил? Сказок наслушался и думает будто чудо случится. Ты сама стала б за такое деньги брать? Знаю, не стала б, — она пригляделась внимательнее. — Да и кровь твоя не подходит.

Анри с глуповатой усмешкой и широко раскрытыми глазами уставился на меня. А я была готова поплатиться собственными силами и лишить дурную ведьму голоса, чтоб не болтала все подряд.

— Так что знайте, зла я никому не делаю, — Розелл не умолкала. — И погибшего вашего не проклинала. Я и не умею. Могу хворь какую почуять, или дурное что было, а за большее не берусь.

— Вот и не берись. И дрянь эту выброси, не то деревенские дом жечь придут, — я швырнула на стол непонятное гнездо и нарочно смахнула еще парочку на пол.

— Будьте осторожны, госпожа Стеф, — произнес на прощание дознаватель.

Розелл не посмела и пикнуть вслед. Хотя столько проклятий, прозвучавших шепотом, ее жилище вряд ли когда-нибудь слышало.

Покинув домик, я как никогда обрадовалась свежему воздуху и скорому возвращению в город. Ума не приложу, как Розелл годами жила в полумраке, темноте и густом запахе трав. Особенно жутко представлять на ее месте себя. Именно такая судьба бы ждала одаренную девочку, не обученную пользоваться собственными ощущениями. Люди слишком боятся непохожих. Предпочитают отвернуться, сделать вид будто таких не существует и мир прежний. А уж меня, незаконнорожденную, давным-давно бы вынудили покинуть деревню.

— Нужно возвращаться поскорее, — проговорил Реджис, взглянув на небо. Оно заметно нахмурилось, а кроны деревьев сильнее склонялись от ветра.

Разговор с ведьмой не дал особых результатов, и большего не добиться. Разумеется, за годы одиночества и постоянной необходимости защищать собственную жизнь, Розелл привыкла изворачиваться и лгать. С самого начала я подготовилась не верить ни единому слову. Это знал и Реджис. Он до последнего терпеливо задавал вопрос за вопросом, и когда наконец не выдержал, применил дар. До сих пор мурашки по телу.

— Жуткое местечко, — когда мы подошли к забору, где оставили лошадей, Анри огляделся. — И почему в детстве оно казалось интересным?

— Может, тогда вы не боялись?

— Может. Кстати, Сорель, поездка прошла не зря. С каждым днем я узнаю вас все лучше.

— Не ваше дело, — бросила я, поправляя поводья Тюльпана. Жеребец был недоволен долгим ожиданием и нетерпеливо топтался на месте.

— Поверьте, я прекрасно понимаю, — с язвительной улыбкой продолжил бухгалтер. — Признаться, сам далеко не праведник и могу припомнить некоторые случаи…

— Анри, заткнитесь. Не то вычту из жалования за длинный язык.

— Я нем как рыба, — ехидная ухмылка с лица, впрочем, не исчезла.

— А вы чего улыбаетесь? — я взглянула на дознавателя, слишком старательно не обращающего на нас внимания. — Находите это забавным?

— Я не сказал ни слова.

— Вот и не стоит.

Проклятая Розелл! Чтоб ее клоповник сшейды сожрали! Дара с гулькин нос, а норовит в чужие дела влезть. Силу в травах не чует, а вот невинная перед ней девица или нет — пожалуйста. В школе о таких рассказывали. Мизерной крупицы дара не хватает, чтобы стать хотя бы бытовым магом. Все, что доступно — смутные ощущения, зачастую расплывчатые и неточные. Обычно на подобное и внимания не обращают, списывая на житейскую мудрость. Но Розелл видно не собиралась сдаваться после того, как провалила экзамен — стала деревенской ведьмой.

Анри не преминет вспомнить об этой досадной мелочи разок-другой — в конце-концов, быть посланным во тьму ему не привыкать. А вот Реджис, в чьих глазах я и без того выгляжу не слишком достойно, что угодно может подумать. Конечно же это и останется тайной. Сам глазом не моргнул, когда ведьма сказала о каких-то кровавых событиях в прошлом. Неужели слухи правдивы, и Реджис совершил страшное преступление? Хотелось бы узнать.