Непростое наследство

Глава сорок первая

— Шли бы отдыхать, Сорель, — совершенно ненастойчиво предложил Анри. То ли утратил веру достучаться до моей сознательности, то ли попросту устал. — Будете здесь хромать, народ распугивать. Риза сказала: такие раны заживают болезненно.

— Нашли, чем удивить. У самого-то как дела?

— Получше вашего, но в зеркало смотреть боюсь. Вдруг седые волосы увижу.

Мы обменялись улыбками, а потом он потянул в сторону учетную книгу, за которую я только-только взялась.

— Оставьте это. Сам разберусь.

— Скажите честно, уйти еще не хочется?

— Ну, иногда бывает, — со вздохом произнес Анри и придвинулся ближе. — Но не из-за вашего дара притягивать все несчастья в городе. После «кота и лютни» любая работа тоской смертной покажется. Да и как вас одну оставишь, а? Пропадете.

— Еще бы! Без вашего-то присмотра…

Несколько минут назад на кухне я чувствовала себя куда более сильной, готовой горы свернуть. Но, когда злость и раздражение стихли, а нога отзывалась на каждый шаг, идея прислушаться к дружескому совету не показалась глупой. И, клянусь богами, я бы так и сделала, не откройся входная дверь и не появись на пороге Ноэль Лэндри собственной персоной в компании Пьера Равьена.

— Глядите-ка, Сорель, ваш ухажер из магистрата прибыл, — тихонько ухмыльнулся Анри. — Да еще с моим братом за компанию. Они в последнее время что-то слишком часто встречаются.

— Может, общие дела?

— Разумеется. Кто ж станет с Пьером без повода о чем-нибудь говорить?

— И не представляете, какие?

— В том-то и дело. За умение хранить тайны доверителей Пьеру с отцом и платят. Но, сдается, не спроста Ноэль в контору зачастил.

— Мало ли что.

— Вот именно, Сорель, вот именно, — пробормотал Анри, не сводя с гостей задумчиво-напряженного взгляда. Тайны, похоже, не только Равьены-старшие хранить умели. До сих пор я не узнала ничего о знакомстве с Ноэлем в столице. Стоило намекнуть, Анри принимался отшучиваться и переводил тему.

Одетый в до унылого строгий костюм, Пьер одарил меня чопорным приветствием, а брата легким кивком. Беседовать о ерунде вроде погоды, сплетен и моих приключений, явно не собирался, за что можно бы поблагодарить. Ноэль же как всегда задержался у стойки, чем заставил Анри испариться.

— Магистрат должен выплатить вознаграждение, верно? Как вы, Сорель? Капитан Жакри, когда отчитывался отцу, чуть не лопнул от гордости, мол, городская стража сработала быстро и храбро. Изрядно преувеличил, как по мне.

— Есть немного. За избавление от чудовища стоит благодарить Ризу Ниарис, а я по большей части мешалась под ногами.

— Не скромничайте — я читал отчеты. Надеюсь, расскажете обо всем лично?

Клянусь богами, отказывать не хотелось. Стоило Ноэлю Лэндри заговорить, улыбнуться, все произошедшее превращалось в миленькую сказку на ночь, раны затягивались, боль уходила, а подвыпившие матросы начинали петь, а не безобразно горлопанить. Покойный дядюшка Ларти, славившийся умением договориться с любым, и тот позавидовал бы такому обаянию.

— Боюсь, сегодня рассказчик из меня никакой.

— Вы выглядите такой бледной, что не настаиваю. Потом, позже. Вы ведь обещали мне встречу.

Ноэль осторожно коснулся моей руки и добавил:

— Готов спорить, если предложу помощь, сразу откажетесь.

Отвечать, что изо всех сил стараюсь не приниматься ничьей помощи вообще, не стала. Обычно после начинались уверения в чистоте и бескорыстии помыслов, искреннем желании поддержать и прочем, во что с трудом верилось.

— На отказы нет сил, а по-настоящему помочь мог бы только целитель.

— Впервые жалею, что боги обделили даром.

Как и меня способностью находить подходящие слова.

Пьер тем временем устроился за столом, с совершенно равнодушным видом поговорил с цветущей от улыбки Мод и стал недовольно поглядывать на Ноэля. Как последнему вообще удалось уболтать его прийти уму непостижимо.

Пожалуй, хватит на сегодня достойного и не очень общества. Самое время распрощаться, сославшись на дурное самочувствие и запереться в собственной комнате. Стоило подумать, и проклятая дверь, которую велю Терку заколотить, снова открылась и впустила господина дознавателя. Спасите, боги. Я ведь и сбежать не смогу.

— Доброго дня, господин Эрван, — улыбнулся Ноэль. — Не ждал увидеть вас здесь сегодня.

Реджис не казался измотанным. Скорее, наоборот. Побрился, переоделся — и не скажешь, что полночи выслеживал опасную тварь. Только по лицу было ясно: настроение совсем не улучшилось.

— Служебные дела и ужин никто не отменял, — прозвучало вполне миролюбиво, но надеяться, что он внезапно ослеп, оглох и ничего не понял, глупо.

— Где же ваша сестра? Очень жаль, что она не появилась утром в магистрате. Я бы послушал ее рассказ.

— Риза предпочла заниматься отправкой пойманного зверя в заповедник. Она собиралась навестить госпожу Сорель, и, возможно, у вас появится шанс.

— Надеюсь на это, — Ноэль поудобнее облокотился на стойку и мельком взглянул на Пьера, чьи губы поджимались все сильнее, выражая недовольство. В таверны он ходить не любил, а потому, какие бы дела не собирался обсуждать, беседа могла сорваться в два счета. — Что ж, меня ждут. И поскольку я не спешу, то, возможно дождусь и расспрошу вашу сестру. Поправляйтесь поскорее, Сорель. Не терпится услышать и вашу версию событий.

Реджис дождался, пока Ноэль на прощание склонил голову и неспешно отошел.

— Нужно поговорить, Сорель, — произнес он. — Прямо сейчас и наедине.

— О, боги. Ночью меня чуть не сожрали, я едва стою на ногах и собиралась отдохнуть.

— Это первый вопрос. Зачем было вставать?

— А остальные?

— Их много.

Я безнадежно развела руками.

— Тогда в кабинет.

Реджис не сказал ни слова, наблюдая, как я медленно поднимаюсь по лестнице. Несколько часов назад по ней же он нес меня на руках и, если бы не обстоятельства, можно было бы считать воспоминание приятным.

Наступил час, когда день оказался на исходе, не успев превратиться в вечер. В это время в кабинете уже не хватало предзакатного света, и приходилось зажигать первую свечу. Тонкая кружевная занавеска приобретала оттенок топленого молока и отбрасывала узорчатую тень. А поверхность стола, дерево для которого тетка Женива выбирала лично, становилась темнее и отливала красным. Все как в детстве, когда я заглядывала в приоткрытую дверь.

Реджис терпеливо ждал, пока зажгу свечи, не прибегая к магии, усядусь в кресло. Наблюдая, он конечно же заметил, как медленно я устраивала ногу и дважды поморщилась.

— Если собираетесь отчитать, начинайте быстрее.

— А поможет?

— Выбора-то нет. Но рана болит, а вы стоите в дверях — я точно не убегу.

Он неспешно передвинул стул, стоявший у стены, сел, и мы оказались друг напротив друга.

— Ну и зачем было подниматься с постели? Разве Риза не велела отдохнуть и дождаться ее прихода?

— Я должна была поговорить с Эри.

— И что она ответила?

К сожалению, ни одна из уловок, к которым бы посоветовала прибегнуть Элти, не возымеет действия. Реджис не забудет, зачем пришел, если изобразить дурное самочувствие, слезы или улыбку, с которой можно приблизиться, провести рукой по его волосам, обнять, сесть на колени. Раскусит в два счета.

— Пообещала не делать глупостей.

— Жаль, я не услышу того же.

— Я не могла оставаться на месте и ждать.

— Можно было найти стражников. Меня. Ризу.

— И потерять время? Эри могла угодить в пасть чудовищу.

— Куда лучше угодить туда самой, верно?

О, боги. Матушка умерла, когда мне было десять, в двенадцать я попала в приют, в пятнадцать в Гавронскую школу, где никто за пределами занятий не указывал, как себя вести. И тем более не тыкал носом в собственные ошибки.

— Реджис, я поступила опрометчиво — признаю. Может, на этом закончим?

— Сорель, это не шутки.

До ссоры с криками и оскорблениями он не опустится, или я ничего не понимаю в людях. Но злость и раздражение никуда не делись и проскальзывали в точных чеканных фразах, прямой спине, переплетенных в замок пальцах, плотно сжатых губах.

— Уже ничего не поделать.

— Достаточно хотя бы иногда слушать, что я говорю. И не спорить, — добавил, опережая возражение. — Я не смогу оказываться рядом постоянно, а везение не вечно.

— Знаю. И Анри, и вы с Ризой появились вовремя. А я почти справилась.

— А если бы нет? Если бы не вышло?

В его взгляде появилось то, из-за чего пульс бился быстрее и несколько часов назад, и во время ночного разговора. Выдумать в ответ какую-нибудь колкость или отшутиться было бы грешно перед богами. Реджис злился не потому, что я не послушала совета.

— Тогда, пожалуй, мы бы здесь сейчас не сидели.

Он мотнул головой, отвернулся к окну и, вероятно, хотел сказать гораздо больше, чем собирался.

— Нельзя было так глупо рисковать, Сорель. Что в словах «оставаться дома» непонятного? Или на все, что я говорю, можно наплевать? Эри бы все равно нашли. Раньше или позже. Я уж молчу, как это могло помешать Ризе.

— Мешать я не хотела. Но и оставлять Эри неизвестно где тоже. И, если помните, это вы оставили ее в таверне как важного свидетеля.

— Наивно рассчитывал на благоразумие.

— Я всего лишь пыталась помочь.

— Наплевав на запрет выходить.

— Вы не можете мне запрещать.

— Вообще-то могу.

Мы возвращались к тому, с чего начали несколько месяцев назад. Установившаяся связь трещала по швам. Если не прекратить, она будет безнадежно утрачена.

— За последние пару часов, — я понизила голос. — Только немой не сказал, что «нельзя глупо рисковать». Думаете, я не понимаю? Или не испытываю страха или сожаления? И Эри тоже? Моя нога будет напоминать о прошлой ночи до конца дней. Если повторять упреки по сотне раз, легче не станет.

— Я не пытаюсь упрекнуть, Сорель, — гораздо мягче произнес Реджис. — Но слишком хорошо представляю, что могло случиться. И хотел помочь. Но как, если ты не позволяешь?

Прямота, с которой сказаны слова, его взгляд, обращение лишили способности ответить. Реджис не прибегал к магии, но как обычно умудрился попасть в самую точку. Принять помощь, не ожидая, что рано или поздно спросят долг? Поверить, что такое вообще возможно? Доверять кому-то полностью?

— Стараюсь, не выходит. Откуда было знать, что Эри на улице одна? Я не могла ее бросить, Реджис…

— Хватило бы сказать мне или Ризе.

— … потому что меня в ее возрасте бы бросили. Сшейдов хвост! Знаю, не стоило говорить вслух. Какая разница, почему, если нарушила правила и виновата? Обещаю в следующий раз в точности исполнять приказы.

В носу защипало и пришло сделать глубокий вдох.

Никому другому признаться не посмела бы. И дело не в том, что самыми страшными тайнами мы уже обменялись. Реджис не произнес ни единого обвинения, хоть я и пыталась найти их, как и причину ему не доверять.

— Думаешь, я не понимаю? Здесь у каждого полным-полно причин совершать глупости. Но рисковать, зная об опасности и собственной уязвимости, нельзя.

С каждой минутой огоньки свечей оттесняли угасающий дневной свет, и кружевная тень, покачивающаяся от ветерка, постепенно тускнела. Когда она окончательно растает, небо над морской гладью окрасится в красно-оранжевые тона. И я бы хотела посмотреть на это вместе с Реджисом. Хоть раз попробовать поговорить о чем-нибудь, не касающемся таверны, преступлений, чудовищ и беспокойных постояльцев. Я бы хотела встретиться с ним по-другому, как удавалось Бланш. Но, к сожалению, мы сидели друг напротив друга и едва могли договориться.

Он первым нарушил молчание.

— Насколько могу судить, защитные заклинания были применены безукоризненно.

Я хмыкнула.

— Наставница бы гордилась — я даже не потеряла сознание.

— И не побоялась, зная, что так может случиться. Меня всегда учили: лучший бой тот, которого удалось избежать.

— Мне повезло меньше.

— Есть еще кое-что важное, Сорель. Пока мы с Ризой выясняем, откуда взялся иммер, пусть сплетни остаются сплетнями. Не нужно раскрывать подробностей посторонним. Даже Ноэлю Лэндри.

— Разве магистрат не получает отчеты от капитана Жакри?

— Получает. Но отчет от должностного лица не равен рассказу во время частной встречи.

Ах, вот оно что, господин дознаватель.

— В «частной встрече» вся проблема?

Кажется, Реджис не просто не испытывал неудобств, а даже не пытался прикинуться. Из нас двоих отвести взгляд хотелось точно не ему.

— Разумеется, мне это не нравится, Сорель. Разве не понятно? — и тут же вернувшись к привычному деловому тону продолжил: — Но самое главное: сообщили, что «Аванти» идет вдоль побережья. Неделю назад стоял в Лазури, а, значит, через пару-тройку дней может оказаться в Леайте. Конечно, о точных планах капитана Рентье не известно, но, если судно войдет в порт, он, скорее всего, наведается в таверну. Кеннет все еще в городской тюрьме, Эри здесь, а денег Рентье до сих пор не получил.

Леайт — самый крупный порт побережья, южнее только мелкие деревушки. Если «Аванти» идет от Дюмоновых островов, то везет ценные грузы, которые не сбудешь в захолустье. Да и капитан вряд ли забыл об обещании в следующий раз познакомиться поближе

— А если побоится?

— Не думаю. Из того, что удалось вытащить из Кеннета ясно: напрямую дел с Рентье он не вел. Только с Далином, который теперь побережье десятой дорогой обходит. Рентье их познакомил, дал в долг, когда Кеннет Ярсон оказался в затруднительном положении из-за гибели груза. Он хитрый лис, но за это на каторгу не отправляют.

— Эри опять грозит опасность?

— Не получив денег от Кеннета, Далин и Рентье возьмутся за нее.

— Но у нее ничего нет.

— Им это не известно. Чтобы извернуться от выплаты долга, Кеннет солгал и подсунул фальшивую бумагу будто имуществом покойной жены может воспользоваться только Эри. Поверили или нет — большой вопрос. Но, если кто-нибудь из двоих объявится, Эри первая окажется под ударом.

— В шестнадцать лет она все равно не сможет воспользоваться наследством.

— Верно. Но оставшееся до семнадцатого дня рождения время вполне способна отрабатывать долг другими способами.

— Светлые боги. Вот о чем вы с ней говорили, да?

Реджис кивнул.

— Я предупредил, что прибытие «Аванти» возможно. И на борту не Пати Райнер, которой можно повыдергать волосы. Эри должна понимать, чем может обернуться дурость прежде, чем выкинуть ее с обиды.

— Сшейдов же хвост, — я потерла ноющие виски. — К концу этого проклятого года я поседею либо сойду с ума. Как тетка Женива справлялась?

— При ней посетителей было поменьше, — усмехнулся Реджис.

— Может, перестать платить Тибо, и они разбегутся от скуки?

— Тогда заодно и Марте.

— Не выйдет — она останется за просто так.

Действие обезболивающего порошка подходило к концу, и нога ныла сильнее. Да и голова постепенно тяжелела. Последствия магического сна Ризы ненадолго разогнать удалось, но без новой порции лекарств не обойтись.

— Больше плохих новостей, надеюсь, нет? И нотации, если остались, лучше отложим на потом.

В попытке уйти как можно скорее я переоценила собственные силы — поднялась слишком быстро и оттого оступилась. Реджис среагировал мгновенно.

— Как обычно, — прошептала, стараясь улыбнуться и свести к шутке. Уж в отсутствии у меня грации успели убедиться все.

— Согласен, к нотациям вернемся позже.

Тепло руки Реджиса не уравновешивало воздействия перстня с грифоном, холодившего сквозь ткань. Пожалуй, еще немного, и я задрожу.

— Спасите, светлые боги.

— Здесь они не помощники, Сорель.

— Какая жалость. Даже боги не помогут.

Клянусь Лорханой, входя в кабинет, я собиралась до последнего стоять на своем. Не уступать, не показывать слабость, хоть это бы и случилось не впервые. Я и сейчас продолжала считать, что не упала бы и справилась сама. Убрала бы ладонь с талии, разжала хватку на чужом запястье, но не хотела, если быть честной.

— Прости, — проговорил Реджис, когда я охнула и поежилась. — Привык его носить и не замечаю.

Слишком разные, даже в досадных мелочах.

Разве у мужчины, чей дар каждый раз отзывается обжигающим холодом могут быть такие теплые и нежные прикосновения? Разве он должен возиться со мной, выслушивать, беспокоиться? Разве можно вообще в это поверить?

— Вчера я не заметила.

— Было не до того. Сорель, пора отдохнуть, иначе ты свалишься без чувств.

— Ну, не страшно, раз есть кому уберечь от падения и отнести в спальню.

— Звучит заманчиво, — Реджис дотронулся до моего лица одними кончиками пальцев. — Хоть я бы предпочел другие обстоятельства.

Усталость, боль в ноге и висках развязывали язык, и в попытках отвлечься возвращали к тщательно изгоняемым мыслям. К примеру, о том, насколько проще бы все сложилось, держи каждый тайны при себе, не выясняя подолгу, кто кого не послушал, не вдаваясь в излишние подробности.

— Зря. Бесчувственная, я точно не доставлю неприятностей.

Сознание, если и было неясным, то не настолько, чтобы продолжать спор или сопротивляться собственным чувствам. Стоило Реджису обнять чуть крепче, я прикрыла глаза, подалась вперед и ощутила его губы на своих. И это не напоминало прошлое мимолетное касание, предоставлявшее выбор. Сказанное несколько минут назад утратило значение. Граница между нами была стерта окончательно.

— Сорель, послушай, — тихо произнес он, отстранившись. — Я не хочу поучать или указывать, что делать. Мне важно, чтобы с тобой больше ничего не случилось, понимаешь? Я не собираюсь читать нотации, повторять одно и то же сотню раз. Но невозможно защитить того, кто сам бросается на острие клинка. Хоть я и пытаюсь.

Если бы доводилось слышать подобные слова раньше, я нашлась бы с ответом. Но обещаний и уверений в раскаянии не было.

— Постараюсь избегать клинков. Обещаю, — проговорила, обнимая его за шею.

— Сделаю вид, что поверил.