Непростое наследство

Глава тридцать третья

Солнечные лучи почти добрались до резных ручек шкафа, а, значит, время давно перевалило за полдень. Ни музыка внизу, ни шум из приоткрытого окна сегодня не помешали уснуть. Если бы Кайра, заглянувшая проверить, случайно не зацепила стул, я б до позднего вечера глаз не открыла.

— Простите, госпожа, — зашептала служанка. — Вы спите-спите, ухожу.

— Погоди, — я перевернулась на спину и прикрыла лицо ладонью. — Все равно проснулась.

— Тогда, может, помочь чем?

Присаживаться рядом или что-нибудь делать Кайра не решалась. Стояла и смотрела, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

— Может, чаю принести? Или лекарство какое подать? Или есть хотите?

— Пока не хочу, — я медленно села. — Как внизу дела?

— Ох, госпожа Сорель, — цокнула языком Кайра. — Нет, не думайте, таверна открыта, чин по чину. Господин Анри в зале заправляет. Велел вас не трогать, даже если подводный бог заявится. Правда, забеспокоился, мол, долго спите, вдруг, плохо стало или еще чего там… Меня послал.

— Странно, что сам не явился.

— Он хотел. Но решил: к женщине в спальню вроде как неловко.

— Надо же! Анри такое слово знает? А посетителей много?

— Достаточно, госпожа. Спрашивают о вас, — Кайра выставила ладони. — Но, не подумайте, сплетен не разводим. Даже Тибо. Господин Анри строго велел рты на замке держать. И, знаете, господин Лэндри заходил — очень беспокоился. Обещал вечером быть.

Неужели вести и до магистрата дошли? Ноэль, конечно, из тех людей, кто узнает обо всем первым, но здесь вряд ли его личная заслуга. Сколькие видели меня с кровавой тряпкой у шеи? А сколькие плачущей у здания городской стражи? Надеюсь, люди не станут обходить таверну стороной.

— Как чувствуете себя? — Кайра принялась поправлять одеяло, что было ни к чему. — Может, обед принести? Марта суп сварила — язык проглотишь. Тибо две миски съел, пока с кухни не прогнали. А господин Анри пригрозил, мол, запретит туда соваться. И моряцкую песню опять сыграть не дал, представляете? Так как, госпожа Сорель, принести обед-то? Я мигом, если хотите.

Воспоминания прошедшей ночи вновь и вновь поднимались перед глазами. Мурашки бежали, когда представляла, что план Дамиена мог осуществиться, Реджис не успеть вовремя, а я навсегда остаться в тесном переулке и никогда не лечь в собственную постель. Оказывается, успела полюбить эту комнату со старомодной мебелью. И неважно, что раньше на кровати спала тетка Женива — нет ее, и никогда уже не будет. Ни к чему она здесь больше не прикоснется, ну, а вещи — им-то все равно, в чьей спальне стоять.

— К обеду сама спущусь, — проговорила, опуская ноги на коврик.

— Куда? — вскрикнула Кайра. — Господин Анри велел покой соблюдать.

— А он будто целитель? Дай-ка лучше воды — умыться. И платье приготовь какое-нибудь. Зеленое, которое Бенуа позавчера с перешивки вернул.

Пока Кайра, недоверчиво косясь, отправилась к шкафу, я присела у зеркала и осторожно сняла повязку. Провела пальцами по совершенно гладкой коже и улыбнулась. Все же напрасно Дайон Рени приехал в Леайт и в городскую стражу поступил. С такими умениями бы в столице богатых дамочек лечить. А в наше захолустье, если попадешь, не вырвешься.

Под бурчание Кайры я спустилась вниз. Посетители из местных с улыбками кивали, кое-кто решался заговаривать. Тибо оборвал грустную мелодию и забренчал резвый моряцкий припев, на что раздались одобрительные возгласы и стук кружек.

— Сорель, ну кто просил? — Анри выскочил навстречу. — Идите лежать. Спать. Что там больным делать полагается? Зря не доверяете, кстати. Я прекрасно справлялся.

— О, боги, Анри, как я соскучилась по вашей болтовне.

— Да? — он внимательнее пригляделся к шее. — Соскучились, значит? Вы, Сорель, невыносимы. Я чуть не поседел, когда услышал, что Ошиля в городе нет. А потом среди ночи стражник явился и сказал: вас ножом порезали… Знаете, как Марта взвыла? К участку бежать рвалась, но Кайра с Терком остановили. Уговорили, мол, куда тебе, неученой, там ошиваться? Утихомирили кое-как. И что, позвольте спросить, я увидел, когда сбиваясь с ног примчался? Сидите окровавленная, вцепились в дознавателя и ревете в три ручья. Живая. А я чуть с ума не сошел. Не вздумайте опять подобное учинить, поняли?

Махнув рукой, он легонько обнял.

— Слава милости богов, Сорель. Нигде не болит? Теперь вы обязаны все-все рассказать. И как быстро зажила шея — целительская работа?

Ненадолго забыв о посетителях, все собрались на кухне. Марта несколько минут причитала и плакала, Терк ругался и проклинал Дамиена, Мод и Лизет наперебой расспрашивали, а Эри без слов обняла. В другой раз я бы злилась, но сейчас терпеливо выслушивала и благодарила Лорхану.

— Главное-то скажите, — проскрипел Терк, когда девушки вернулись в зал. — Раз Дамиен не сын Ларти, то кто такой?

— Да, Сорель, кто он? — вторил Анри.

— Преступник. Каторжанин. Какой-то родственник Лилли Хорсис. Идти было некуда, к ней и вернулся. Дальше пока толком не знаю.

— Слава богам! — Марта взмахнула ножом для овощей и тут же поспешно его отложила. — Как знала: от покойного господина такой паршивец уродиться не мог. И гляди ж — похож, а все одно — мерзавец. Разве б задумал хороший человек девицу убить, а? Ведь какой обман провернул! Место выбрал, подстерег, — в негодовании она хлопнула себя по бедру. — Я чуть к богам не отправилась, госпожа. Я ж вас вот такой маленькой помню. Как подумала, что наутро мертвой привезут…

— Да будет! — гаркнул Терк. — Хватит уж! Всю ночь ныла — в ушах звенит. Живы все, нечего тоску нагонять.

В повисшей тишине всхлипнула Эри и сразу отвернулась, когда Анри поднял взгляд от кружки с элем. Марта сдавленно ругнулась, обзывая Терка старым плесневелым сухарем. Кайра вскочила, вспомнив, что должна помочь одной гостье собрать вещи.

— Правильно, — сказала я, когда закрылась дверь. — От тоски никому не полегчает, а сделанного не воротишь. Анри, мы собирались на ярмарку, помните?

— Еще бы, Сорель. Только вы-то сможете?

Светлые боги! Только навязчивой заботы и не хватало.

— Смогу, не волнуйтесь. Терк, пойдешь с нами?

— Как велите, госпожа. Только, может, впрямь к господину Анри прислушаетесь? Ярмарка-то еще три дня никуда не денется.

— Глупости. Я цела и невредима.

Рана зажила, синяки скоро сойдут, а от болей есть прекрасное снадобье. Если позволить себе лишнее время на мысли, можно и выгодные цены упустить, и утонуть в слезах. Последние, как выяснилось, теперь могут литься безостановочно.

— Госпожа Сорель, а к вам гость, — заскочила на кухню Мод. — У стойки ждет. Оч-чень волнуется. Эри, перестань тереть глаза, дай лучше две миски супа, не то там матросы из Тибо обед сготовят.

— Тогда лучше не торопись, — хмыкнул Анри, и Мод хихикнула.

Выходя в зал, я оправила платье, волосы и мельком взглянула в натертый до блеска поднос на стене — отражение нисколько не помогло. Жаль. Ни посетителям, ни гостю не стоит показываться в неподобающем виде. Я надеялась увидеть другого, но в зале был Себастиан Мейкс. Он заметно нервничал, барабанил пальцами по кружке, а при моем появлении вежливо склонил голову и улыбнулся.

— Рад встрече, госпожа Сорель. Утром до меня дошли новости.

— Полагаю, как и до многих. Вас давно не было, господин Мейкс.

Наверное, Себастиан не рассчитывал на холодный прием, а потому на мгновение смешался. Я больше не собиралась делать вид будто флирт с ним хоть немного интересен. Любезничать, желая завести полезное знакомство, сейчас не нужно, выведывать информацию тоже, а возобновлять непонятно с чего оборванные ухаживания не хочется. Возможность выгодного и надежного замужества меня по-прежнему не интересует.

— Надеюсь, мое отсутствие не огорчило?

— Нисколько. Как и вы, я была очень занята.

Взгляд Мейкса стал менее заинтересованным. Как ни крути, он старый лис, провернувший не одну успешную сделку. Конечно же, руководствуется не чувствами, а верным расчетом, да и не обделен умом, чтобы не задавать лишних вопросов.

— В таком случае, слава богам — все окончилось благополучно. Вы здоровы?

— Да, все хорошо.

— Мне жаль, что пришлось пропустить праздник в таверне. Говорили, он вышел прекрасным. Может быть, нам удастся поговорить о нем?

Боги, дайте ума правильно подобрать слова.

— Послушайте, Себастиан, — улыбнулась я. — Не хочу показаться грубой. Но вам лучше перестать пытаться за мной ухаживать.

Он удивленно приподнял брови.

— Давайте начистоту, — я подалась вперед и понизила голос: — Вас ведь интересует таверна?

Если Мейкс, сбитый с толку поворотом беседы, и колебался, то не долго.

— Не ожидал такой прямолинейности, госпожа Сорель. Раз хотите говорить по-деловому, то — да, «кот и лютня» стала бы удачным приобретением.

— Что ж, — мое сердце застучало чаще, поскольку ни разу в жизни не приходилось начинать важные беседы самостоятельно. — Буду честна: получить таверну в качестве приданого не выйдет. При всем уважении, я не хочу замуж. Простите, если дала повод думать по-другому.

— Пожалуй, переживу, но, признаться честно, немного разочарован.

Что крылось в улыбке Себастиана — искреннее сожаление из-за отказа или упущенной выгоды — неизвестно. Небольшие расходы, чтоб заполучить хорошее приданое и молодую жену, стали бы весьма удачным вложением. К тому же, я ему действительно нравлюсь. Или ничего не понимаю в мужчинах.

— Мне показалось, история с фальшивым братом вас отпугнула.

— Скажу иначе: заставила задуматься.

Да, господин Мейкс, вам палец в рот не клади, хоть с виду и казались очарованным и готовым на все. Хорошая бы получилась семейная жизнь, ничего не скажешь. Уж в чем, а в опасностях брака по расчет я имела несчастье убедиться совсем недавно, на примере ближайших родственников.

— Тогда вам будет интересно узнать, что теперь я — единственная наследница. Никто больше не сможет это оспорить. До вступления в законные права остается меньше года и, если к тому времени, никто не передумает, обсудим сделку.

Собственные слова звучали не по-настоящему. Как будто взяла одну из тех книжек, которые Элти постоянно приносила из библиотеки. Вечерами, плотно завернувшись в одеяло, она немилосердно расходовала запас свечей и не давала уснуть постоянными «Сорель, ну послушай!». Зачитывала вслух признания в любви и, неизменно следующие за ними, непристойные сцены. Выглядели те слишком надуманно и фальшиво — словно паршивый лжец пытается убедить в собственной правдивости. Точь-в-точь я сейчас.

Во тьму. Впереди достаточно времени все обдумать.

— Что ж, решили, — склонил голову Мейкс. — Конечно, я рассчитывал на другой разговор, но ценю вашу честность. Давайте договоримся. Раз впереди несколько месяцев, и у меня могут появиться конкуренты, вы не станете обсуждать продажу таверны с другими до вступления в наследство.

— Согласна, — я протянула руку, которую Себастиан даже не попытался поцеловать.

Интересно, тетка Женива чувствовала то же самое, когда вела деловые разговоры с мужчинами на равных? Опыта ей было не занимать, но для первого раза я справилась неплохо. Всего-то стоило выжить после нападения и понять, что все остальное не страшно.

— Шли бы спать, Сорель, — в третий раз повторил Анри, останавливаясь у двери.

Весь вечер напоминал, что больным девицам следует не расхаживать по таверне, не здороваться с моряками и не браться за документы, а лежать под одеялом, пить успокоительный чай и вздыхать, безропотно принимая помощь друзей и слуг. Я, разумеется, не соглашалась и требовала прекратить изображать наседку. Анри вроде прислушался и оставил в покое, но в таверне все равно засиделся до позднего вечера, хотя не было никакой важной работы.

— Скоро пойду, — я отставила опустевшую чашку. — И вам пора домой.

Анри кивнул, но с места не двинулся.

— Идите уже. Помощников здесь достаточно, а вам есть, что рассказать отцу. Анри, пожалуйста. Я цела и невредима, честное слово, и больше никуда не пойду ночью.

Одарив недоверчивым взглядом, бухгалтер все-таки ушел. Пару часов назад в кабинете он признался, что сделал большую глупость, отпуская меня одну к целителю. Анри сожалел, но не мог ничем помочь, а я с ужасом представляла нож Дамиена, приставленный к его шее. Пострадать самой куда ни шло, но допустить чтобы Анри погиб из-за чужого наследства… Наверное, теперь появятся кошмары.

Отправляясь спать, Терк аккуратно сложил дрова у камина и напомнил: если станет холодно, можно развести огонь, а лучше позвать его. Но ночь оказалась достаточно теплой и чистое небо не предвещало дождя. Лето на западном побережье никогда не бывало удушающе жарким. Днем еще можно загореть на открытом солнце, а ночью иногда приходится разжигать камин. Да и если начинался шторм, становилось сыро и промозгло.

Оставшись в одиночестве, я взяла до сих пор не допитую бутылку рома, села за стол и принялась разглядывать зал. Ничего нового с моего приезда не появилось, и вряд ли стоит добавлять. В «жестяной кружке» выше по улице хозяин надумал перекрасить стены, а госпожа Розин, намекнула, мол, неплохо бы завести живых цветов — ее заведение они чудно украшают. Терк как-то предложил повесить портреты дядюшки и тетки, которые хранились на чердаке. Но сначала я была слишком обижена и зла, а потом решила, что какой-нибудь пьяный матрос их попросту испортит. И к чему? «Кот и лютня» много лет пользовалась любовью горожан не из-за украшений. Лучше пусть зал остается пустоватым, но чистым и практичным. Менять ничего не хочу — все-таки у Ларти и Женивы был вкус. Сколько сил они вложили и скольким поплатились.

Сердце ухнуло, когда раздался удар в дверь.

— Открыто, — отозвалась и прикрыла глаза, ожидая, что именно так желание сбудется.

— Не боитесь держать дверь незапертой?

— Надеялась, что вы придете.

Реджис щелкнул железной задвижкой и прошел в зал.

— А я-то сомневался, думал — спите.

— Вы бы на моем месте спали?

Он покачал головой и присел напротив.

Прошедшие сутки потрепали обоих, но в чем сейчас можно быть уверенной, так это в несправедливости оценок наставницы Лимрас, до самого выпуска обзывающей мои снадобья помоями. Дознавателю вон прекрасно помогли — до сих пор держится на ногах и выглядит вполне бодро. В то, что после допроса он преспокойно направился домой отдыхать, не поверю, а, кроме меня, никто не мог подарить целый флакон лекарства.

— Все в порядке? — спросил Реджис.

— Видите — таверна не рухнула, а обломки не унесло в штормовое море.

— Какая удача, учитывая, что сегодня я передал бумаги, полностью отрицающие права Дамиена, Равьену-старшему. Не слишком разбираюсь в наследственных делах, но вам, возможно, стоит к нему зайти, поставить подписи.

— Да, я и сама собиралась. И, честно, уже не знаю, как вас благодарить.

— Бросьте, это по долгу службы.

На языке так и крутился вопрос, входит ли в служебные обязанности приход сюда. В конце-концов, я просто пострадавшая и потерпела бы до завтра. Извелась, измучилась, но потерпела. Реджису стоило отправиться домой — выспаться, побриться, поесть — а потом, когда появится время заглянуть в таверну, прийти. Но, спускаясь вниз вечером, я была почти уверена: мы встретимся сегодня.

— Хотите чего-нибудь? Поужинать или выпить эля? Или, — я указана на бутылку.

— Или.

— Неужели говорить со мной трезвым тяжело? — проговорила, возвращаясь к столу со второй кружкой. — Может, служба в Леайте кажется настолько невыносимой?

— Ну, знаете, с вашим появлением она приобрела новые краски. Благодарю, — он сделал глоток и добавил: — Хм, достойный выбор.

— Этот ром покупал еще дядюшка Ларти.

— В городе хорошо о нем отзываются, Сорель. Я же могу так обращаться?

Я усмехнулась и на мгновение отвела взгляд, испытывая странное чувство неловкости.

— Сколько угодно. Весь Леайт так называет, кроме вас. Почему, кстати?

До сегодняшнего дня Реджис ни разу не произносил мое имя. Всегда положенное «госпожа Ирмас» и ничего больше.

— Не хотел задеть. Вы остро реагировали на любые мои слова.

— Простите.

— Уже не важно, — коротко улыбнулся дознаватель. — Хотите расскажу о Дамиене?

Несколько минут назад я не сомневалась. Разглядывала зал, делая крошечные глотки рома, наслаждалась тишиной и проклинала ожидание. Сейчас же, когда проклинать стало нечего, подобралась, оправляя подол на коленях, и нарочно медлила с ответом, будто это могло облегчить неизбежное. Реджис, конечно, все понял.

— Приятного мало. Но самое страшное вы пережили.

Нужно время, чтоб окончательно перестать думать о Дамиене и событиях, приведшим к его появлению. День, другой, неделя, месяц — однажды прошлая ночь покажется очень далекой, и я даже не вспомню о ней.

— Расскажите, кто он.

— Не ваш брат. И не мог им быть, несмотря на огромное желание. Он сын двоюродной сестры Лилли Хорсис. Та жила в Фори, севернее по побережью. Далековато от Леайта и Шарле, но Лилли перебралась туда, когда не смогла работать. В родном Шарле никто не ждал, дом был заброшен и развалился, родные давным-давно разъехались. Дамиен родился в семье рыбака, рос в бедности и рано ушел из дома. Вам он говорил, что работал то подмастерьем, то на строительстве — это правда. Но задерживаться на местах надолго Дамиен не умел. Брался за какое-нибудь дело, чтоб залечь на дно и пересидеть. Документальное подтверждение его похождений я скоро получу и, если пожелаете, дам ознакомиться. Но, могу сказать точно: следовать законам он не спешил никогда. Сбегая из деревни, предварительно обокрал отца и деревенского старосту. Поэтому не мог вернуться.

— И был схвачен?

— Нет. Поймали его намного позже, в северной провинции. Вы видели. Тогда Дамиен остался на мели, ослаб после драки, напоил и хотел обобрать заезжего гостя в придорожной таверне. Тот стал сопротивляться и получил ударил по голове. Закричал, прибежали слуги, потом городская стража. Первая то была неудача, или, нет — не выяснял. Меня интересовало другое.

Контрабандисты, Пати Райнер, ведьма Розелл, Годард Обен, теперь Дамиен — обо всех Реджис говорил с небрежным спокойствием, не награждая никакими особыми интонациями. Выражение лица почти не менялось ни в одном из моментов рассказа. Еще бы! Служебный долг, работа, ежедневная рутина. Никакой разницы между беседой, допросом и приказом не лгать.

— Аристократ, попавшийся Дамиену по пути? Вы не позволили увидеть.

— Извините, если вышло болезненно. Раскрывать личность того человека не желательно. Да и его дело не имеет к вам прямого отношения.

— Оно вас и интересовало?

— Да. И, к счастью, оказалось связано с вчерашним нападением.

— Вот как?

Зря воображала, Сорель, будто господин дознаватель установил слежку, храбро защищая тебя драгоценную.

— Давайте по порядку, — несколько глотков рома придали глазам Реджиса блеск и заметно улучшили настроение. А, может, вовсе не ему? — Весь список приключений Дамиена ни к чему. Он всю жизнь то изображал обычного человека, то занимался грабежами и разбоем. За что получил несколько лет на руднике. После, поскольку по-другому не умел, решил затаиться. Семья к тому времени переехала, но оставалась тетка Лилли, нежно любившая за схожесть с умершим возлюбленным. Ларти Ирмасом. Кое-какие монеты она скопить сумела и уже обосновалась в Фори. Дамиен рассчитывал немного отдохнуть и разжиться деньгами.

— Ограбить старуху?

— Вряд ли. Просто выклянчить. Дамиен испытывал что-то вроде, — Реджис чуть заметно поморщился, подбирая слова. — Снисходительного презрения. Считал глупой, бесполезной, ни на что особенно не годной, но охотно пользовался слабостью. Наверное, поэтому и умерла своей смертью. Согласитесь, редкая удача рядом с таким человеком.

— Светлые боги, — я представила какая участь могла ожидать бедняжку Лилли, не причинившую никому вреда.

— Возможно, Дамиен бы провел в Фори пару тихих лет, не высовывая носа из дому. Но рудник находился далеко на севере, добираться пришлось долго, а в пути нужно на что-то есть.

— Он ограбил аристократа?

Реджис кивнул.

— Действовал, как привык. Правда, не сразу понял, что делать со свалившейся на голову удачей.

Я подалась вперед, чтобы лучше расслышать Реджиса, понизившего голос. Он взглянул на лестницу, на кухонную дверь, на стойку и спросил:

— Слуги и постояльцы спят?

— Думаю, да.

— Все равно надежнее, если нас не подслушают.

Уже знакомый пас рукой, и я поежилась от холода.

— Как это выглядит со стороны? Мы просто открываем рты?

— Не совсем. Для посторонних слова прозвучат глухо и неразборчиво — как сонное бормотание. Проводится невидимая граница, за которой звуки будут искажаться. Я бы вас научил, но создателям это недоступно.

Не стоило напоминать. Тем более я больше сожалела не о величине собственного дара, а о вязаной шали, оставленной в комнате. Зеленое платье после перешивки неплохо село по фигуре, но все еще было летним, тонким и ни капли не согревающим. Чувствительность к чужой магии не притуплялась никаким количеством рома. Наоборот, развеивала хмель и становилась острее.

— Помните, сюда приезжал Венсан Грато?

— Человек, которому вы мечтаете свернуть шею?

Реджис с мрачно-одобрительной улыбкой кивнул.

— В общем-то, да. Он нечасто показывается в Леайте и обычно привозит плохие новости. Его визит я бы не связал с Дамиеном, не упомяни вы о проверке на истинном камне. Тот не выявил лжи. Это меня и насторожило.

— Я голову сломала. Камень невозможно обмануть.

— Уверены?

Реджис как-то нехорошо усмехнулся и плеснул в кружку еще немного рома.

— Умоляю, не говорите, что способы существуют. Чему тогда вообще верить?

— Благодаря погибшему господину Обену, мы с вами невольно столкнулись с наследием ариарнов. Они оставили множество загадок, например, истинные камни. Как их создавали, никто доподлинно не знает. А способ обмануть известен только один. Вы ведь изучали историю магии? Хотя бы краткий курс? Ариарны сначала проворачивали какой-нибудь эксперимент, потом искали способ вернуть все на места. Истинные камни им удались на славу, а с «противоядием» возникли проблемы. На создание обманных камней ушло почти три столетия. Потом ариарнам стало не до того, и удачных образцов осталось очень мало. В Главикусе научились делить их на маленькие части, оправлять в золото или серебро и носить как обереги. Стоят они баснословных денег. За один дают цену герцогского поместья, не меньше. И, думаю, понимаете, насколько они опасны. Обманные камни подлежат строгому учету королевской полиции, содержатся в тайне и передаются по наследству. Их нельзя подарить, купить, обменять.

— Тогда как его заполучил Дамиен?

— Аристократ, которого я не позволил вам увидеть, недалекий наследник одного недавно почившего лорда. Оказавшись совершенно свободным от папочкиной власти, надумал путешествовать с компанией друзей и взял с собой оберег, рассчитывая поразвлечься. В предместьях Крирейна они вусмерть напились, и наследник поклялся встать из-за стола последним. Пари он выиграл, но очутился один на один с Дамиеном. Через несколько часов пришел в себя в канаве за сараем — без кошелька, серебряных пуговиц и обманного камня на шее. Мгновенно протрезвел и бросился искать помощи у Грато.

— Сшейдов же хвост, — я выстроила в голове цепочку событий, произошедшую из-за легкомыслия богатенького придурка. — Но откуда Дамиен мог знать, чем завладел? Он едва читает.

— Сорель, пьяный в стельку аристократ себя не помнил. Стоило подлить немного вина, все выболтал первому встречному. Дамиен слышал байки о таких вещах — особенно не верил, но поддался соблазну. Рассчитывал продать, а потом провел несколько дней с Лилли и придумал новый план. Торговать обманными камнями опаснее, чем получать чужое наследство.

Реджис замолчал, ожидая ответа.

Я же задержалась взглядом на трещине, тянущейся через весь стол, и медленно произнесла:

— Не будь вас, убийство сошло бы ему с рук?

— Дамиен никогда не был в Леайте. Если и узнал обо мне, то слишком поздно. А я без визита Венсана Грато не связал бы нападение на аристократа с неожиданным появлением вашего лжебрата. Тем более юный наследник смутно помнил внешность преступника. С описанием, что он дал, я б по округе искал до старости.

Перед сном произнесу молитву и сожгу пучок трав в честь Лорханы. Только ее милостью цела и невредима, не иначе.

— Если Дамиен с легкостью решился убить меня, почему пощадил аристократа?

— Он же не совсем дурак, Сорель. Громкая фамилия, большие связи, много сил на поиски.

— А письмо — единственное доказательство родства? Оно откуда?

— Лилли его не писала. Дамиен нашел старый документ с ее подписью, заплатил какому-то проходимцу с постоялого двора, а тот состряпал подделку. Думаю, сама Лилли на подлог бы не пошла.

Вы правы, господин дознаватель. Лилли, которая до конца дней вспоминала любимого Ларти, мирилась со скромной ролью в его жизни, прощала и унизительную откровенность, и женитьбу на другой, и необходимость находиться в тени, не посмела бы причинить вред его племяннице. В отличии от тетки Женивы, она довольствовалась малым и ушла в сторону ради счастья близкого человека. Повезло же дядюшке заполучить обеих без остатка.

— Еще одного не понимаю, Реджис. Зачем избавляться от меня раз все козыри на руках?

— Не хватило выдержки. Дамиен не знал правил наследования и настроился на скорую победу, а когда дело затянулось, решил вернуться к привычным методам. Ему хотелось денег и побыстрее, Сорель, а не годами ютиться в скверной комнатушке возле порта, изображать чьего-то сына и, возможно, остаться ни с чем. Да и с обманным камнем, Дамиен почувствовал власть, решил — все сойдет с рук. И сошло бы, будем честны.

Наставницы в школе твердили о ценности чужой жизни. Зудели и зудели, раз за разом доводя до раздражения. Начинали лекции об опаснейших ядах со слов об ответственности и последствиях, что наступят, когда крошечная капля или щепотка порошка коснутся чужих губ. На старшем курсе каждый ученик тянул жребий, а после выпивал положенную дозу настойки, название которой было написано на лоскутке бумаги, вынутом из широкого глиняного кувшина. Противоядие всегда давали прежде, чем отрава успевала причинить вред, но несколько мучительных минут как ничто другое подстегивали задуматься, прежде, чем принять роковое решение. Конечно, чувства меркли, притуплялись, а клятвы Лорхане не защищали от бедности или ненависти. Но, позже, натыкаясь в книжках Элти на девиц, лихо добавляющих смертельные снадобья в кружки неугодным мужьям, а после живущих долго и счастливо, я бросала чтение.

Дамиен точно не утруждался подобными размышлениями.

— Что будет дальше?

— Не могу знать. Кража ценной магической вещи — тяжкое преступления. Я передам Дамиена королевской полиции, пусть разбираются. Живым на волю он не выйдет, будьте уверены.

Жалости и сочувствия я не испытывала, но, наверное, не будь в желудке рома, захотелось бы заплакать.

— Поэтому вы используете собственный истинный камень?

Реджис улыбнулся.

— Даже не представляете, на что способны некоторые умельцы. Несколько лет назад в нижнем городе я арестовал парня, мастерившего подделки. На вид, на ощупь — настоящий истинный камень, а на деле — булыжник, всегда указывавший правду и рано или поздно прекращавший светиться.

— Не может быть.

— Он брал большие деньги и соблазнил дочь какого-то мелкого лорда. Но девица хранить секреты не умела — испугалась, рассказала сестре, а дальше…

— Тайны должны оставаться тайнами?

Реджис в знак согласия поднял кружку.