Непростое наследство

Глава восемнадцатая

— Что там у вас, Сорель? — Анри заглянул через плечо, пока я аккуратно раскладывала купленное в аптекарской лавке.

— Ради богов, не говорите под руку. Это разрывные шары — очень хрупкие и дорогие.

— Решили заняться боевыми зельями? Вы вообще умеете с ними обращаться?

— Представьте, да. Но вам даже пальцем трогать не советую.

Анри цокнул языком, поглядев на открытое окно. На этот раз оно раздражало не холодом, а шумом. Мне же, привыкшей к несмолкающему столичному гомону, Леайт казался чересчур тихим, особенно после заката. Здесь, чтобы окунуться в кипучую городскую жизнь, нужно было спуститься в припортовые кварталы, где находились десятки забегаловок, бордели, дешевые гостиницы и лавчонки, открытые сутки напролет. Район «кота и лютни» считался спокойный и пристойным.

— И зачем вам это здесь?

— Раз нет денег на охранников, нужно придумать что-нибудь другое, верно?

— Вам палец в рот не клади, Сорель. Еще скажите, что уже применяли подобное.

Я только хмыкнула.

Жгучее зелье на костях багряного василиска творит настоящие чудеса. Случается один-единственный разрывной шар разгоняет целую свору негодяев, подстерегающих беззащитную девушку в переулке. Иногда достаточно просто вынуть его из кармана, иногда посильнее швырнуть на дорогу или о стену. Правда, тогда можно кому-то навредить или проделать дыру в стене. Но если выбирать между риском и спасением собственной жизни, вторая существенно перевешивает.

— Мне казалось, это не совсем законно, — тихо добавил Анри.

— Вполне законно. До тех пор, пока нет пострадавших. А чем я занимаюсь в свободное время в собственном доме — готовлю зелье или вышиваю — никого не касается.

— Последнее занятие, за которым я бы мог вас представить — вышивание.

Я прикрыла дверцу шкафчика и вернулась за стол. Главенствующее место за ним снова захватил Анри. Мы только-только завершили подсчеты прибыли после морского праздника и собирались обсудить новую идею, невзначай подброшенную Тибо. Признаюсь, она мне пришлась по душе.

— Кстати, мастер дознаватель не приходил? — Анри потянулся к письмам, сложенным на краю стола. — Время вечернее. Ему пора ужинать.

— Беспокоитесь о его питании?

Захотелось добавить «прямо как леди Бланш Сибилл». Но о том разговоре Анри лучше не знать, иначе изведет, а на этот счет у меня совершенно иные планы.

— Всего лишь хочу узнать, что нового по делу несчастного Обена. Ведьма Розелл, знаете ли, не идет из головы, — он принялся перебирать письма. — Вы уже просмотрели? Позвольте-ка еще раз взгляну.

— У ведьмы слишком длинный язык и совсем коротенький дар. Надеюсь, на сей раз Реджис Эрван будет более благосклонен и что-нибудь расскажет.

— Сорель, — хитро сощурился Анри, отрываясь от конвертов, которые перебрал уже трижды. Их всего пять и ни единым больше. — Еще злитесь на милашку Розелл? Уверен, она не хотела раскрывать ваш скромный секрет.

— Заткнитесь, не то превращу в жабу.

— Это невозможно — сами говорили.

— А я поднапрягусь.

С улицы донесся зычный крик возницы, и Анри внезапно вздрогнул, ругнулся и поднялся закрыть окно. Письма, пересмотренные несколько раз, все также лежали посреди стола.

— Вы так мило злитесь, что прямо подмывает лишний раз подразнить.

— Анри, моя жизнь — не ваше дело. Я же не интересуюсь вашей. И подумайте, что я могу сделать одними только травами, без превращений в какое-нибудь неприятное существо. Отложите наконец бумаги. Они-то чем виноваты?

Равьен-младший с первой встречи удивлял умением сохранять невозмутимый и слегка беспечный вид. Но сейчас он заметно нервничал, злился и то и дело отбрасывал назад волосы.

— Сорель, больше ничего не приходило? Уверены, что это все письма?

Откинувшись на спинку кресла, я пожала плечами, возвела взгляд к потолку и скучающим тоном произнесла:

— По-моему, стало темновато. Достаньте-ка еще свечей, м?

Анри приподнялся и склонился над столом, подаваясь в мою сторону.

— Сорель, я серьезно. Это все письма?

— Все. Думаете, я их прячу? Все, что касается таверны, перед вашими глазами. Или ждали нечто особенное? Зачем вы вскочили? К чему так переживать?

— Сорель, — Анри качнул головой, присел, не сводя взгляда. — Объясните, где остальные письма.

Тут мне надоело разыгрывать сцену.

— Нет уж, вы объясните. Какой тьмы на адрес таверны приходят ваши личные послания? Почему я ни сном ни духом? Если б не Кайра, ничего бы и не узнала. Признавайтесь, Анри, какие делишки справляете за моей спиной? Ну?

Пару мгновений бухгалтер просто молчал, плотно сжимая губы. Будто боялся, что неосторожное слово нет-нет да и вылетит наружу, разом перечеркивая все старания. Цвет его лица постепенно становился все бледнее и скоро сможет сравниться со страницей учетной книги.

— Допрос решили учинить, Сорель?

— Да катитесь вы во тьму, если собираетесь скрывать и дальше, — клянусь богами, самой стало страшно от вдруг появившейся в голосе жесткости. — Не скажете, в чем дело, можете проваливать из таверны и не возвращаться.

— Будто вы без меня справитесь?

Я покачала головой и выпрямилась, поскольку кресло вдруг стало чудовищно неудобным. Представлять этот кабинет, да и всю таверну без Анри не просто не хотелось, а было как-то страшновато.

— Признаюсь, будет непросто. Но уверена, что тот же господин Мейкс откликнется на просьбу и пришлет надежного человека, способного быстро взяться за дело и заменить вас. Анри, не молчите. Признайтесь, если затеяли что-то…

Он отвел глаза и бессильно взмахнул рукой в знак полного согласия.

— Письмо, которое вы куда-то спрятали, Сорель, способно меня погубить, — я не спешила, ожидая дальнейшего объяснения, и оно появилось. — В нем доказательство, что не так давно я принимал участие в одном весьма… рискованном предприятии.

— Рискованном?

Зная господина Равьена и его старшего сына Пьера я без труда представляла, насколько сильно от них отличается Анри. На послушного и степенного младшенького, покорно исполняющего наказы отца, он совершенно не похож. Иначе стоял бы сейчас на коленях, клянясь в любви и умоляя выйти за него замуж. Он бы ни за что не посмел даже заикнуться о подобных планах, не перечил и не говорил о моем дурном характере. Анри всем видом показывал, что слушать никого не собирается и уж тем более следовать запретам. Но ни вором, ни контрабандистом, ни убийцей я не могла его представить. Вернее, не хотела.

— Да, Сорель. В письме документы, составленные моей рукой. Отдайте, и я все расскажу.

— Обещаете?

— Разумеется. Когда я вас обманывал?

— Прямо сейчас, судя по всему.

Под напряженным взглядом я направилась к шкафчику с зельями. Спрятать конверт под собственной одеждой бы не вышло — слишком толстый. Под бумагами или в ящиках стола мог найти сам Анри. Полагаю, именно там он ринется рыться, когда поймет, в чем дело. Зато магии все в доме опасаются, кроме меня. Разрывные шары, о свойствах которых ходят легенды, никто тронуть не додумается. Под коробкой, в которой они хранятся переложенные мягкой тканью, письмо могло храниться пока не истлеет.

— Эй, нет! — я предостерегающе взмахнула указательным пальцем, когда Анри привстал и потянулся навстречу. — Сначала посмотрю сама.

Листы в конверте были сложены кое-как. Будто их запихнули наспех, не сильно заботясь о сохранности. Я пробежала глазами каждый и взглянула на Анри.

— И что такого? Это же просто завещание, дарственная, свидетельство о собственности на некую… Рени Корин. Кто это? Ваша любовница?

— Откуда в вас столько пошлости, Сорель? Рени Корин не существует. Все документы — подделка. И не надо так смотреть. Будто вы праведница!

— Торгуете фальшивками?

— Отдайте документы, прошу.

— Ни шагу с места, — я быстро подскочила к креслу и уселась на бумаги. — Пока не объясните толком, ничего не получите.

— Сорель?

— И не вздумайте хитрить. Не забывайте, я могу сжечь ваши фальшивки без огнива и особых усилий.

Анри сокрушенно покачал головой, пробормотал нечто, напоминающее то ли самые нелестные выражения в мой адрес, то ли просьбу о милости богов и смиренно подчинился. Надо заметить, таким серьезным и удрученным я его еще не видела.

— Уничтожив документы, вы окажете услугу. Но лишите меня удовольствия узнать, все ли они в этом конверте и не припрятано ли чего-нибудь еще.

Я села поудобнее и расправила юбку, пряча бумажный краешек. Какая бы тайна не скрывалась сейчас между мной и слегка полинявшим креслом, Анри не посмеет отнимать ее силой. Хотя бы потому что до дрожи боится магии и знает, насколько сильный отпор я могу дать, пусть и однократно.

— Анри-и-и?

— Погодите вы! Что за нетерпение, Сорель? Откуда это полное отсутствие такта и хоть малейшего сочувствия?

Взывать к последнему совершенно бесполезно. За время проведенное бок о бок можно было убедиться не раз. Но Равьен-младший все-таки пытался воспользоваться хоть малейшей лазейкой.

— Если не расскажете, мне придется обратиться за помощью к кому-то более способному в делах такого рода. Мастер дознаватель, например, мог бы помочь.

— Сорель, вы угрожаете? Какая подлость. Я считал вас другом.

— Друзья друг другу не врут.

Анри вздохнул, в последний раз оглянулся по сторонам, и, не найдя никакого пути к спасению, заговорил.

— Примерно полгода назад я влип в крайне скверное дело. В королевской академии, как вы знаете, полным-полно всяких высокородных ублюдков, мнящих себя пупами земли. К несчастью, столкнувшись с одним из них, я был вынужден защищаться.

— Анри, вы что, участвовали в дуэли? Вы?

— Это звучит более оскорбительно, чем сказанное премерзким младшим сыном лорда Блезо, — Анри закатил глаза. — Считаете меня слабаком? Впрочем, чего я ожидал?

— О моих личных недостатках вы давно осведомлены. Не переводите тему. Зачем вы сцепились с тем Блезо? Из-за девушки?

— Сорель, где ваша фантазия? Я обыграл его в карты и поскольку был крайне нетрезв, оскорбил самыми непристойными словами. Конечно, он полный болван — не так уж я и ошибся. Но лордовский сынок подобного не стерпел.

— Могли бы сказать, что ничего не помните.

— Увы, не мог. На дуэль мы отправились сразу из-за игорного стола.

— Боги светлые! И после этого даете советы? Вы хоть шпагу держать умеете?

— В тот вечер я был в этом твердо уверен.

Никогда прежде Анри не показывал признаков стыда или совести. Он мог нести любую чушь с уверенностью будто читает новый закон, подписанный лично рукой короля. Не смущался, не терялся в случае затруднений и всегда находился с ответом. Сейчас же его щеки слегка порозовели, а взгляд то и дело отрывался от моего.

— Но хуже всего, Сорель, что нашелся еще больший ублюдок из дружков Блезо, доложивший в академию. Незамедлительно. Начать дуэль мы не успели, поскольку явилась городская стража. А на следующее утро, когда я едва стоял на ногах и был бы готов жениться на вас за глоток живительного отвара, пришлось отправиться прямиком к ректору.

— Только не говорите…

— Меня отчислили, Сорель, — Анри покаянно склонил голову и развел руками. — Да, вот так, из-за пьяной выходки. Можете насмехаться. Проклятому Блезо ничего не сделалось — получил нагоняй от отца и был восстановлен. А я…

Он шумно выдохнул, потер лицо и запустил пальцы в волосы.

— Возвращаться в Леайт я не собирался.

— И говорить отцу, разумеется, тоже?

— Вы же видели. Как тут скажешь? Сначала нашел работу в магазинчике одного скряги-ювелира, потом в увеселительном заведении. Там платили лучше, да и девицы иной раз были не прочь развлечься за бесплатно. Ну а потом я встретил одного приятеля, который и предложил провернуть дельце, на котором вы сейчас так очаровательно сидите.

Пока я ждала, а Анри решался продолжить рассказ, сквозь повисшую тишину прорывались звуки лютни, надрывный детский плач и грохот экипажа. Если живешь на улице, выходящей к тракту, от последнего не избавиться. Пламя на оплывшем огарке свечи дрожало и отбрасывало блики на бумаги, стол и самого Анри. В неровном тускнеющем свете тот казался непривычно удрученным и будто повзрослевшим. Во второй половине дня он всегда жаловался на недостаток света, а я предпочитала не ввязываться в спор, грозящий занять долгие десятки минут. Анри редко молчал, если что-то не устраивало, и затянувшаяся пауза сейчас настораживала.

— Жаль, вы не умеете заглушать звуки как мастер дознаватель, — грустно усмехнулся он. — Сорель, прошу, поклянитесь, что об этом разговоре никто не узнает.

— Можете мне доверять. Клянусь Лорханой и собственным дипломом травницы.

Любому законопослушному и совестливому подданному его величества следовало сообщать в городскую стражу о совершенных преступлениях. Будь то убийство, кража кошелька или умыкнутый со стойки пирожок. Иные вовсе предпочитали заявлять обо всем, более-менее напоминающем преступление. Как-то раз, к примеру, по соседству поселилась скверная старуха, заявившая будто мы с Элти слишком громко смеемся вечерами и не даем спать. Чтоб карге и том свете икалось, ведь на объяснения со стражниками я потратила битый час, из-за чего опоздала на работу и получила штраф.

Будь во мне хоть на чуточку больше любви к справедливости, я бы и выяснять не стала, что за письма такие. Отдала бы городской страже, а лучше самому мастеру дознавателю. Уж они бы занялись проделками Анри, сообщили господину Равьену-старшему и поставили жирную точку на дальнейшей жизни моего бухгалтера. Заявлять о том, что узнаю дальше, я не спешила, да и вряд ли надумаю. Находиться по ту сторону решетки самой не слишком понравилось, и вряд ли придется по вкусу Анри.

— И это достаточная клятва?

— Разумеется. До недавнего времени у меня больше ничего и не было.

Анри со вздохом кивнул и заговорил:

— Приятель, имя которого, как впрочем и других, я не назову. Простите, Сорель, но кое-чего лучше не знать. Так вот тот приятель был знаком не по академии, а по каморке в нижнем городе, где я ютился, начисто лишившись денег отца после очередной ссоры. Занимался делами, требующими немало осторожности и смекалки. В незаурядном уме ему, кстати, не откажешь. Надумай поступить в академию, окончил бы с высшими оценками. Но такой путь был абсолютно неинтересен. Второй раз мы встретились в заведении, где я вел учет, а мой приятель заглянул переночевать и поразвлечься. За разговором он терпеливо выслушал всю историю злоключений, ободрил и предложил работу. По словам выходило, что я получу столько денег, сколько хватит на безбедную жизнь до следующего года, когда можно будет восстановиться. А то и зачем возвращаться к учебе, если понравится?

Анри закашлялся и отпил из чашки давным-давно остывший чай.

— Работа, Сорель, заключалась в изготовлении документов для некой девицы, надумавшей получить наследство после смерти ее одинокого и очень состоятельного дядюшки.

— Та самая Рени Корин? Вы сказали будто ее не существует.

— Уже не существует, Сорель. Настоящая Рени Корин осталась сиротой и была отдана дядюшке на попечение. Тот, как выяснилось, держал ее в строгости. Рени взбунтовалась, сбежала с офицером и окончила жизнь в каком-то борделе в северной провинции во время пожара. Но, увы, об этом я узнал уже после того, как выполнил большую часть работы.

— Светлые боги… Анри, вас же подставили.

— Приятель представил мне девушку крайне скромного вида. Одета она была будто всю жизнь просидела в храмовой обители, исполняя указания жрецов. Говорила так, что не осталось ни единого сомнения в происхождении и воспитании. Ну и назвалась наследницей, которую считали погибшей. Дядюшка Корин, недавно почивший, о судьбе племянницы не знал ничего, кроме неприятных слухов, да и знать не слишком-то хотел. Как вы знаете, имущество умершего, если нет наследников, нельзя сразу принять в городскую казну. Закон дает ровно год на поиски. Удивляюсь, правда, почему удалось это правило соблюсти. Неужели не нашлось желающих прикарманить шикарный особняк и поместье в пригороде столицы? Приятель имел нужные знакомства в магистрате. От меня требовались бумаги.

— Постойте-ка, Анри, — голова шла кругом от мысли, какую работу проделал сидящий напротив юноша. Я и представить не могла, на что этот ворчун способен. — Подделка документов такого рода требует особой информации, средств, гербовых бланков, в конце-концов. Как вы это провернули? И как та девица собиралась пройти магическую проверку? Истинный камень бы выдал с потрохами.

— Сорель, позволите умолчать о технических деталях? Вот и славно. Не то придется объяснять до утра. Да и погорело наше предприятие по сущей случайности. Из Гриоля вернулся растяпа, которого подставная Рени облапошила на кругленькую сумму. Оказалось, притворяться благородной она умеет куда лучше вашего. Желая мести тот тип принялся ее разыскивать и вполне успешно. Но ничего не вышло. Как только приблизился к разгадке, мы решили остановить дело и разбежались в разные стороны.

— Поэтому вы вернулись в Леайт со сказочкой про сданные заранее экзамены?

Я привстала и бросила на стол документы.

— Забирайте. Надеюсь, больше конвертов не будет?

— Этот должен быть последним, — Анри принялся торопливо переворачивать и просматривать бумаги. Дойдя до последнего листа, выдохнул и плотно их свернул. — Здесь все. Светлые боги, здесь все. Я спасен.

— А я? Откуда мне знать, что завтра в дверь не вломятся стражники или кто-нибудь похуже?

— Сорель, не беспокойтесь. Я никому не говорил, что работаю на вас. Только дал адрес. Постояльцы частенько получают письмо на адрес заведений.

— Разве? Что-то я такого не видела. Как документы вообще оказались здесь? Почему вы их не уничтожили?

— Потому что фальшивая Рени слишком поспешно залегла на дно. А я не мог доверять ей.

После разговора не на шутку разболелась голова. К длинному списку того, что я сделаю, когда покину Леайт, добавилось «никогда в жизни не связываться с Анри Равьеном». Хоть младшим, хоть старшим. Будто мне мало неприятностей? А ведь нужно собраться, выпить лекарство и возвращаться к работе.

— Простите, Сорель, втягивать вас было нечестно.

— Да неужели? Все в этом городе пытаются втянуть меня в какое-то дерьмо. И вы заодно. Анри, я ведь вам доверяла с первого дня. Думала, сработаемся надолго. Да вы почти живете в моем доме.

Слов вдруг стало отчаянно не хватать.

Обида от обмана всегда ярче остальных. Можно досадовать на сломанный каблук или телегу, окатившую из лужи, можно плакать от бессилия, когда очень стараешься приготовить отвар и ничего не получается, можно отвернуться и не разговаривать в ответ на оскорбительное слово. Но если обманывает тот, кому доверяешь настолько, что можешь раскрыть не только кошелек, но и секреты, это особенно ранит.

— И дальше собирались молчать? Шила в мешке не утаишь.

— Сорель, — выглядел Анри совершенно серьезным и крайне несчастным. — Клянусь, эта история вам не навредит. Если хотите, упаду на колени. Простите меня. И делайте все, что считаете нужным.

Я отвернулась. Ну и как дальше? Бежать в городскую стражу или к дознавателю? Вытолкать Анри пинками? Заставить принести клятву на крови? Зачем? Кому станет легче? Сшейды бы сожрали таверну! Я-то думала, владеть ею это только следить за порядком в зале и успевать закупать продукты. Никто не говорил, что придется отвечать за других людей. Тетка Женива, какой бы старой грымзой ни была, умела.

— Уволите меня? — спросил Анри. — Что ж, я зла не держу. Вы в своем праве, да и сам заслужил.

— Катитесь же вы во тьму, — сквозь зубы протянула я, а затем резко поднялась, от чего бухгалтер отпрянул назад.

На средней полке в шкафу стояло широкое цветное блюдо. Долго стояло — видно с самого открытия таверны. В детстве я частенько заглядывала в него и находила мелкие монетки. Сегодня же оно было чистым, пустым и как нельзя лучше подходящим для задуманного.

— Что вы за…

— Кладите документы. Кладите-кладите, таращиться после будете.

Анри сообразил, что к чему, и на губах появилась чуть заметная улыбка.

— Спасибо, Сорель.

— Сверните получше — края свисают.

Когда листы были уложены как следует, я коснулась уголка пальцем. Тот немного обуглился, затем от него потянулась стремительно чернеющая полоса, а через несколько мгновений вспыхнул огонь.

— Вы не лишитесь чувств? — пробормотал Анри, завороженно глядя на пламя.

— Не дождетесь. Это единственное из стихийной магии, что не вызывает отката.

— Значит, вы способны управлять огнем?

— Зажечь свечу — не больше. И прекратите задавать глупые вопросы. Уму непостижимо, как вам доверили опасное дело, Анри.

Документы, подтверждающие, что несчастная Рени Корин наследует солидное состояние, превратились в пепел. Кабинет заполнился запахом горелой бумаги, и придется как следует проветрить. А еще заставить Анри вымыть блюдо. Пусть поработает.

— Все-таки вы та еще злыдня, Сорель, — он глядел с довольной улыбкой. — Но работать с вами особое удовольствие. Ни на что бы не променял.

— Раз так, наведите здесь порядок — займитесь чем-то полезным. И держите язык за зубами, договорились?

— По рукам. Я ваш должник?

— Боги, упасите, — я засмеялась и покинула кабинет, не собираясь растягивать дальнейшие расшаркивания.