Почти 15 лет

Слaвa [48]

Мама не сказала ему, что делать.

Но мама сказала, что он молодец и что бы ни сделал дальше — это будет правильно.

— Потому что ты всегда стараешься, как лучше, — добавила она.

Слава, всхлипывая, отвечал:

— Я уже старался, как лучше, я читал книжки по воспитанию и отвечал ему фразами из этих книжек, и что толку? Может, я только хуже всё это время делал… Может, надо было его бить…

— Ты так на самом деле не думаешь, — отвечала мама.

— Я уже не знаю, что думаю.

Он выговаривался, а мама отвечала невпопад и совсем не то, что он хотел слышать (он хотел готовых формул, но кто их мог дать?), и всё равно становилось легче — хотя бы от того, что мама послушала. Обида на неё стала казаться ему глупой и ничего незначащий — зачем он бросил её, разве у него такая уж плохая мама?

Этот недолгий разговор дал ему сил взять себя в руки, вытереть слёзы и встретить младшего сына с улыбкой и готовностью слушать о майнкрафте, коте-сфинксе (такой жил у Джимми дома) и говорящем роботе, который делает руками-клешнями «клац-клац». От неудобного разговора уйти всё равно не получилось: усевшись за стол перед тарелкой оливье, Ваня спросил: — А что, Мики с нами праздновать не будет?

— Не думаю, — ответил Слава, потеряв улыбку.

— Почему?

Слава молчал, не зная, что сказать, а Ваня со знанием жизни вдруг спросил:

— Напился, да? — ещё и улыбнулся, с пониманием покивав.

— Если бы напился…

— Под кайфом?

— Ваня!

— Что? — непонимающе спросил сын. — У нас в детдоме колёса катали в обмен на мобильники. Дороже всего был мет.

Слава вздохнул: он и забыл, что жизненный опыт сына сполна переплюнул родительский. С надеждой посмотрел на мальчика:

— Ты хотя бы не пробовал?

Тот покачал головой:

— Не, у меня не было мобилы… Так что, Мики под кайфом?

— Вроде того.

Ваня опустил глаза в тарелку, наколол на вилку одну горошину и задумчиво её рассмотрел. Слава в своей тарелке делал то же самое: сортировал ингредиенты, отодвигал их друг от друга и ничего не ел. Тошно было.

Ваня поднял взгляд на Славу:

— А это плохо, да?

— Употреблять наркотики? Очень плохо.

— А курить?

— Тоже.

— Но ты куришь.

Стыд мурашками прошелся по позвоночнику: он же старался быть незаметным…

— Это обо мне плохо говорит, — вынужденно признал Слава.

— А что хуже курить: траву или сигареты?

Слава с подозрением глянул на сына:

— Ты почему спрашиваешь?

Ваня забегал глазами:

— Ну просто…

— Нет, не просто! Я же вижу.

— Просто спрашиваю!..

Если бы у Славы была лампа, как в кабинете следователя, он бы обязательно направил её сыну в глаза.

— Отвечай!

— Это Мики! — почти закричал Ваня. — Это Мики курит, не я!

— Откуда ты знаешь?

— Я видел! Еще летом видел! — Ваня сморщился, как будто сейчас заплачет. — Он сказал, ему подружка купила…

Слава попытался смягчить тон:

— Ты один раз видел?

— Да… Но иногда в комнате пахнет. Как тогда.

— Ясно, — выдохнул Слава. — Спасибо…

Он попытался улыбнуться сыну, но вышло совсем уж неестественно. Ваня закрыл лицо руками и заныл:

— Ну вот, я его выдал!..

— Ты всё правильно сделал. Мики нужна помощь.

Новый год встретили вдвоём. После полуночи устроились в гостиной на диване и включили «Клауса», Ваня завернулся в плед и лёг на Славины колени. Первый час сын активно комментировал происходящее на экране, а Слава кивал, угукал и отвечал: «Да ты что?», сам же мыслями был совсем не здесь: он думал, что теперь делать. Ко второй половине мультфильма Ваня заснул, и Слава осторожно переложил его со своих колен на диван, подложил подушку, сделал звук тише, а сам устроился за столом с ноутбуком. Открыв поисковую строку Гугла, он ввёл: «Rehab».

Изучив все частные и государственные центры для зависимых подростков, Слава понял, что часть из них ему не по карману, часть — содержит «лист ожидания», и ещё часть, бесплатная или почти бесплатная, находится у черта на рогах. В большинстве программ реабилитация проходила за городом и длилась около десяти недель — почти три месяца.

Слава задумчиво стучал пальцем по колесику мышки, представляя, через что ему придётся пройти, объясняя Мики, что он вывезет его за город, сдаст на несколько месяцев в лечебницу и будет навещать на выходных. В эти редкие визиты Мики будет молчать или огрызаться, потому что посчитает поступок отца предательством. Дома его будет ждать Ваня, раз в несколько дней стабильно впадающий в слезную истерику со словами: «Она опять мне не пише-е-е-ет!» и «Я хочу к не-е-е-й, домо-о-ой». Ему придётся оправдываться сначала перед одним ребёнком, потом перед вторым, самому время от времени прибывать на грани истерики, звонить маме — до тех пор, пока бедная старушка не умрёт от сердечного приступа из-за переживаний, которые он начнёт сваливать на неё (потому что больше будет не на кого), а в свободное время страдать от невозможности разлюбить Льва и невозможности быть с ним рядом.

Так и не приняв никакого решения до рассвета, он поднялся, взял ключи от машины и вышел в прихожую. Совесть дернула его, как за ниточку: «Нельзя оставлять детей без присмотра». Он ответил совести: «Можно». Она напомнила: «Один из них накануне употреблял наркотики». Слава заметил: «Если я не приду в себя, я сам начну что-нибудь употреблять». Она промолчала. Стало быть, договорились.

Забравшись в салон, он открыл оба пассажирских окна, не обращая внимания на ноль градусов за бортом, и завел мотор. Не стал уезжать далеко — всё-таки совести удалось его встревожить — а проехался по району.

В голове скакали мысли, врезались друг в друга и путались между собой.

«Нужно найти деньги и отправить его в частный центр, где не нужно ждать очередь»

«Нет, нужно подождать очередь, потому что у нас нет столько денег»

«Пока вы будете ждать очередь, он сторчится нахрен»

«Нужно запереть его дома»

«Может, просто запереть его дома, всё запретить и ничего больше не делать?»

«Может, это пройдёт само?»

«Травка — это не так уж и страшно»

«Нет, вообще-то это очень страшно»

«Но не так страшно, как героин, да?»

«Боже…»

Намотав несколько кругов по прилегающим к дому улицам, Слава остановился у супермаркета — единственного, что открывался в восемь утра — и зашел купить леденцы. Леденцы заменяли ему сигареты, когда тех не было под рукой. Купить блок сигарет в Ванкувере было тем ещё испытанием: они продавались только в специализированных ларьках (открывающихся с десяти), а отпускались лишь в том случае, если покупатель назвал точное наименование. Табачная витрина была спрятана от глаз, выбирать нельзя, забыл название — остался без сигарет. Слава злился: при этом, его пятнадцатилетний сын свободно курил травку, отличные порядки…

В магазине было непривычно пусто: сонный парень за кассой пробивал какие-то штрихкоды, в отделе конфет стояли девушка и малыш, на вид лет пяти, и громко рассуждали, что бы выбрать. Больше никого.

Слава тоже прошел в отдел конфет, к леденцам. Когда малыш, сделав выбор, отправился за мамой в сторону кассы, Слава по-джентльменски пропустил их вперед. Там случилась задержка: кассир не мог найти новую чековую ленту и просил подождать.

Они ждали. Мальчик нудел под ухом:

— Мама, а конфеты уже можно?

— Нет, мы ещё не купили их.

— А ты открой и дай мне одну, никто не заметит.

— Джоди, успокойся.

Джоди успокоился на полсекунды.

— Мам, а Новый год уже наступил?

— Да, ты уже спрашивал.

— А в Австралии наступил?

— Да, в первую очередь.

— Первее всех на свете?

— Ну, не первее всех, но первее, чем у нас.

— А где еще первее?

— В Новой Зеландии, наверное.

— А ещё?

— В Англии.

— А ещё?

— В Германии, — терпеливо отвечала девушка.

— А ещё?

— В любой части планеты!

Парень с чековой лентой вернулся и пробил конфеты, выбранные Джоди. Тот не унимался:

— А что за страна в любой части планеты?

— Джоди…

— Россия, — подсказал Слава.

Мама Джоди обернулась на него и на всякий случай взяла сына за руку. Славу позабавили её опасения: должно быть, он неважно выглядел после прошедшей ночи.

— Простите, я сегодня не накрашен, — улыбнулся он.

Девушка забрала конфеты, нервно дернула сына за руку и хмуро сказала:

— Пойдём, Джоди.

Малыш потянулся за ней, спрашивая находу:

— А поехали в Россию?..

Шурша пакетиком леденцов, Слава вышел из супермаркета и направился к машине. Улица оживала после новогодней ночи: тут и там в утренних сумерках зажигались витрины магазинов. Слава сбил шаг: в доме напротив синим цветом высветилась вывеска международных авиалиний. Он смотрел на неё с минуту, не решаясь сесть в машину.

«А поехали», — решил Слава и, сев на водительское кресло, взял телефон с приборной панели и набрал номера Льва.

— Привет, — сказал ему Лев.

— Я хочу вернуться в Россию, — сказал ему Слава.

В трубке стало так тихо, что Слава подумал, не отключился ли вызов? Но на экране отсчитывались секунды исходящего звонка.

— Алло? — вопросительно позвал Слава.

— Я здесь, — глухо, как из глубины, ответил Лев.

— Я хочу вернуться в Россию, — повторил Слава, решив, что его не было слышно.

— Слава…

— Что?

В груди скрутился тревожный узел.

— Не надо сюда возвращаться.

— Ты серьёзно? — опешил Слава.

— Конечно.

— Блин, Лев! Как ты мне надоел…