Почти 15 лет

Слaвa [56]

Он не отходил от ноутбука целый час — переживал, что Лев не спит, а притворяется. И уточнить боялся: разбудит же, если всё-таки спит. А через разделяющие тысячи километров, через перебойную связь беспроводных сетей, он не слышал его дыхания, не чувствовал размеренного сердцебиения, и никакие радиоволны не могли вернуть им той настоящей близости. Он смотрел, как настольная лампа подсвечивает желто-оранжевым спокойное, чуть нахмуренное лицо, и думал: «Нужно выключить свет».

Обернулся, потянулся к своей лампе на тумбочке, и только тогда опомнился: это не тот свет. Тот свет в Новосибирске, а он — в Ванкувере. Он не может выключить лампу.

Вздохнув, Слава осторожно, стараясь не скрипеть пружинами матраса, поднялся и на цыпочках прошел к книжной полке, где рядом с «Прощай, оружием» лежал графический планшет. До вечера нужно было сдать пример локации для экшн-игры от третьего лица, а времени в сутках казалось непозволительно мало.

Он вернулся к кровати, осторожно полулег на покрывало, подложив подушку под спину, и, вооружившись стилусом, продолжил работу: вырисовывал бревенчатые стены фермерских домов, отстроенных на заре семнадцатого века. Время от времени он поглядывал на экран ноутбука — как там Лев — а тот спал, без единого шороха. На мгновение Славе почудилось, что всё, как раньше: два часа ночи, он, устроившись в кровати, доделывает проект; тускло светит настольная лампа, а рядом, с левой стороны, спит Лев — через четыре часа ему вставать на работу. Слава несколько раз скажет, что может уйти в гостиную, если мешает, а Лев несколько раз повторит: «Мне рядом с тобой спокойней». Раньше он не придавал значения этой фразе, считая её простой, умилительно-нежной, а потому без всяких подозрений расплывался в улыбке. Но что это значит «спокойней»? До всяких сонных параличей, до проблем с алкоголем, до бесконечных ссор, Льву уже было неспокойно? Почему?

Или, может, ему никогда не было по-настоящему спокойно?

Слава вздыхал: со Львом всегда вопросов больше, чем ответов.

В ту ночь — которая вообще-то была канадским днём, но Слава упорно называл её ночью — он отлучился от ноутбука всего несколько раз: на обед, в уборную и разнять дерущихся за пульт детей. С тех пор, как он перерубил вай-фай во всей квартире, лишив членов семьи Нетфликса и Ютуба, Мики и Ваня начали ругаться из-за канала Дискавери. Потом он возвращался в спальню, вновь брался за стилус и доделывал европейскую деревню, не отходя от Льва. Когда тело затекало от неудобной позы (всё-таки он привык рисовать за столом), он искал новые удобные позиции в пространстве, и к восьми часам, когда солнце в его спальне ушло за горизонт, а в спальне Льва забрезжило лучами на одеяле, Слава уже сидел на полу, уперев планшет в коленку. Услышав шорохи из динамиков ноутбука, Слава подобрался и запрыгнул обратно в кровать, запоздало спохватившись, что повёл себя слишком шумно.

Но Лев не спал. Он смотрел на него одним левым глазом (правый не было видно из-за подушки) и улыбался уголком рта. Слава, испытав непривычный, уже забытый по прошествии времени прилив нежности к супругу, невольно растянул губы в ответ.

Ему захотелось обнять Льва со спины, укутать в одеяло, и, прижавшись к уху, прошептать: «С добрым утром, мой хороший». Даже не верится, что когда-то их утро и правда начиналось так.

— С добрым утром… — проговорил Слава. «Мой хороший» сказать не решился.

— Ты всё ещё тут, — с некоторым удивлением отметил Лев.

— Ну да. Мы же договаривались.

Лев улыбнулся открыто, выныривая из-за подушки и отодвигая одеяло чуть вниз. Слава перевел взгляд на открывшийся сосок, сглотнул и снова посмотрел на лицо.

— Монстры сегодня не приходили, — сообщил Слава. — Я следил.

Лев, смутившись, фыркнул — будто посмеялся сам над собой. Он откинул в сторону одеяло, обнажая перед камерой голый торс, и Слава мученически подумал: «За что?..»

Глянув в камеру, Лев сказал:

— Спасибо, что побыл здесь. Можешь… можешь отключиться, если хочешь.

Слава прошелся глазами по широким мышцам груди и выпирающим ребрам, спустился взглядом ниже, к животу, где дорожка волос от пупка вела к широкой резинке трусов (а за ней — ничего, кадр обрывался), и произнес:

— Кажется, я пока не хочу отключаться.

Лев растерялся, снова забрался поглубже в одеяло и спросил:

— Понятно… Хочешь о чем-то поговорить?

Слава хотел. Но, прежде чем переходить к таким разговорам, было важно узнать другое.

— Почему ты ведешь себя сейчас… по-другому?

— Как? — нахмурился Лев.

— Не так, как перед отъездом. Ты мягкий и аккуратный. Готов говорить о чувствах. Не боишься быть уязвимым.

— Боюсь, — поправил Лев.

— Но всё равно открываешься. Тем ценнее.

Лев молчал, глядя перед собой, а Слава разглядывал его прямой профиль.

— Так что? Что-то случилось?

Он пожал плечами и, не глядя в камеру, ответил:

— Я хочу быть с тобой.

— Хочешь показать мне, что ты хороший партнер? — уточнил Слава.

— Да. Наверное.

— Но показать — это не быть.

Лев наконец-то повернул голову и устало произнес:

— Слава, я очень стараюсь.

Ему не хотелось обижать Льва и снова выводить разговор к конфликту, но нужно было разбираться. Соглашаться на прошлых условиях Слава был не готов.

— Но что, если ты устанешь стараться? Или решишь, что достаточно постарался?

— В смысле?

— Я просто боюсь, что со временем всё опять станет как раньше и мы опять начнем ругаться.

— Не начнём…

— Но почему? — перебил его Слава. — Ведь мы такие же, как раньше. Почему всё не будет, как раньше, если мы — прежние?

Лев, выдержав долгую паузу, такую долгую, что Слава уже было решил, что тот вообще не собирается отвечать, ответил:

— Потому что теперь я знаю, как это — потерять тебя. И я буду бояться потерять тебя снова.

Слава выдохнул, не в силах ничего возразить. Не потому, что нечего было, а потому, что не хотелось обесценивать его слова. Не хотелось доказывать, что на самом деле всё, что говорит Лев — ничего не значит. Но именно об этом Слава думал: это просто слова. Когда-нибудь он снова привыкнет, что Слава рядом. Когда-нибудь он забудет о том, что Слава может уйти. Когда-нибудь…

— Слава, — Лев перебил его мысли. Он поднял взгляд на мужа. — Ты был прав.

— В чём?..

— Ты был прав, что нужно эмигрировать. Ты был прав, когда говорил об этом десять лет назад. Ты был прав.

Слава молчал, не зная, что ответить. Что-то такое Лев уже говорил по телефону неделю назад, но… какая теперь разница? Они всё равно оказались там, где оказались: по разные стороны океана, на разных концах планеты. И этому не поможешь сожалениями о чьей бы то ни было правоте.

— Но вернуться в Канаду я не готов.

Слава усмехнулся. Что и требовалось доказать.

— Но, если ты захочешь быть со мной, — продолжил Лев, — я готов найти компромисс. По-настоящему, а не как раньше.

— И… какой это может быть компромисс?

Лев вздохнул:

— Я знаю, как ты хотел в Канаду. Я помню, как ты говорил о ней еще тогда… В наш первый год. Просто… это очень сложно для меня. Но есть ведь и другие варианты…

Слава напрягся от внезапной догадки.

— Лев, — очень серьезно произнёс он. — Ты что, пытаешься уговорить меня на другую страну?

— Ну… да.

Слава выдохнул с облегчением — как гора с плеч.

— Если это не Монголия, я согласен!

— Я имел в виду какую-нибудь страну в Европе. Там проще подтвердить диплом и…

— Да! — перебил Слава. — Я согласен на любую страну в Европе!.. Нет, стой, в Албанию я не хочу, но…

Лев засмеялся:

— Я тоже туда не хочу. Мы можем вместе посмотреть варианты, когда ты… приедешь.

Вместе!

Славе вспомнилось, каким одиноким он чувствовал себя, пока готовился к эмиграции: скролил юридические сайты, собирая пакеты документов, и, всякий раз, как наталкивался на затруднения, слышал от Льва: «Разбирайся в этом сам. Это же нужно тебе». Он просматривал города, районы и улицы на гугл-карте, спрашивал мужа: «Как тебе здесь?», а тот отвечал: «Мне всё равно».

Неужели теперь всё будет иначе?

Они оба замялись, вспомнив, что вообще-то решили не быть вместе. А теперь, получается, надо было перерешивать обратно…

Лев первым задал этот вопрос:

— Значит, ты согласен? Попробовать ещё раз.

Слава не сразу, но кивнул:

— Согласен.

Лев улыбнулся — было видно, как он пытался справиться с этой улыбкой, сделать её не такой довольной и явной, но у него ничего не получалось.

— Ты тоже хочешь уехать? — осторожно уточнил Слава.

— Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности, — сразу же ответил Лев. — Особенно мой муж.

В том, как он сказал «мой муж», было что-то настолько игриво-флиртующее, что Слава снова посмотрел на сосок, наполовину скрытый одеялом. Он вдруг подумал, что они ни одного дня не просуществовали в своём новом статусе, как пара. Они даже никогда не занимались сексом в браке. Более того: заключив брак, они занимались сексом с другими людьми — какой абсурд.

— Ты можешь убрать с себя одеяло? — попросил Слава.

— Зачем?

— Оно мешает мне любоваться.

Лев помедлил, но выполнил просьбу, снова обнажая тело. На бледных щеках появился румянец, заметив который, Слава умилился:

— Ты что, стесняешься?

— Да нет, просто…

— Хочешь, я тоже разденусь?

— Зачем? — спросил Лев, будто испугался.

— Займемся сексом, — просто ответил Слава.

Лев испугался ещё больше:

— Я так не умею.

— Как раз научимся.

Лев молчал, не сводя взгляда со Славы. Тот напомнил:

— Ты можешь отказаться.

Но супруг покачал головой:

— Раздевайся.