Последний король французов. Часть первая

XXXI

В первых числах февраля 1816 года был создан руководящий комитет; местом его заседаний стала улица Кассет; он состоял из семи комиссаров, а скорее, из семи странствующих апостолов: одним из этих комиссаров был Поль Дидье.

Поль Дидье родился в Юпи в 1758 году, так что в то время, к которому мы подошли, ему было примерно пятьдесят восемь лет.

Этот человек обладал предприимчивостью, целеустремленностью и мужеством; вырастил его сельский священник, и потому воспитание его было монархическим и религиозным. Тем не менее революционная волна увлекла его в 1788 и 1789 годах, однако 10 августа он остановился и бросился в ряды тех, кто утверждал, что революция в достаточной мере совершена и осталось лишь узаконить положение короля.

В итоге он оказался в Лионе среди роялистов, когда Лион восстал; Поль Дидье сражался с осаждающими и, когда после шестидесятидвухдневной осады город был взят, попал в кровавые списки, составленные Дюбуа Крансе и Колло д’Эрбуа, бежал под вымышленным именем, добрался до Марселя, присоединился к федератам Юга, а оттуда переехал в Швейцарию и Германию, где на протяжении пяти лет оставался одной из самых заметных фигур при небольшом дворе графа Прованского. Правительство Директории открыло Полю Дидье двери Франции; он вернулся в Париж, застал там своих друзей по эмиграции — господ де Жюинье, Дюбоскажа, дю Беллуа, Марсьё, Праконталя, Дрё-Брезе — и, верный своему роялистскому прошлому, опубликовал в 1799 году анонимную брошюру, носившую название «Дух и воля французов», а в 1802 году — другую брошюру, с заглавием «Возврат к религии».

Камбасерес, Фуше и г-н де Монталиве были теми, с кем Дидье состоял в ту эпоху на самой короткой ноге.

Примерно тогда же вышел указ об учреждении Школы права в Гренобле. Дидье был одним из первых внесен в список ее преподавателей, однако разногласия, которые у него с давних пор были с г-ном Палем, его коллегой, заставили его подать в отставку, когда тот стал ректором Академии.

В период с 1810 по 1814 год Дидье то и дело пускался в рискованные предприятия; понятно, что человек с таким характером мог занимался исключительно крупными делами; он с головой уходил в грандиозные махинации, которые неизменно заканчивались провалом и ко времени Второй реставрации оставили его почти разоренным.

Одно из таких рискованных предприятий состояло в замысле возвести на трон Луи Филиппа; он намеревался отправиться в Палермо, но как раз в это время Наполеон пал и герцог Орлеанский, вполне естественно, вернулся в Париж.

И тогда Дидье надумал потребовать у графа Прованского, ставшего королем, награду за свой давний роялизм; чтобы придать побольше веса этим притязаниям, он опубликовал свою третью брошюру, «Дух и воля французов», которая была не чем иным, как вторым изданием, исправленным и дополненным, его прежней брошюры, опубликованной за пятнадцать лет до этого.

Граф Прованский вспомнил о нем; Дидье был назначен докладчиком прошений в государственном совете и стал кавалером ордена Почетного легиона.

Дидье пожелал занять место в кассационном суде; он тщетно добивался его и, рассердившись на то, что называл неблагодарностью Бурбонов, одним из первых встал на сторону Наполеона, когда Наполеон покинул остров Эльбу и высадился в бухте Жуан.

Однако Наполеон пал так быстро, что у него не было времени по достоинству оценить Дидье; он покинул Францию, ничего не сделав для него, и ко времени возвращения Людовика XVIII невезучий Дидье оказался почти без средств.

Он оказался без средств тем более, что бросил на себя тень, связав свою судьбу с судьбой Наполеона.

Так что у Дидье оставалась лишь одна возможность: примкнуть к партии герцога Орлеанского; впрочем, присоединиться к этой партии означало для него вернуться к своим прежним замыслам.

Дидье нанес визит герцогу Орлеанскому сразу же по его прибытии, когда тот еще находился в гостинице на улице Гранж-Бательер, где он остановился, прежде чем вновь вступить во владение своим дворцом Пале-Роялем.

Затем, когда организовался руководящий комитет, заседавший на улице Кассет, Поль Дидье, как мы уже сказали, стал одним из главных деятелей «Общества национальной независимости» — такое расплывчатое название взял себе руководящий комитет.

Министерство Талейрана пало, и на смену ему пришло министерство Ришелье.

— Господин де Ришелье, — позлословил Талейран, — это француз, который лучше всего знает Крым.

И в самом деле, г-н де Ришелье занимал пост губернатора Крыма все те годы, какие он провел вне Франции, и потому Франция, а главное, французское общественное мнение, г-ну де Ришелье, призванному направлять французское общественное мнение и управлять Францией, были незнакомы в такой же степени, как если бы он родился в дальних странах, где прошла значительная часть его жизни.

Его коллегами по министерству были господа Кларк, Корветто, Дюбушаж, Деказ и Воблан.

Свой первый удар руководящий комитет попытался нанести по Лиону.

Заговорщиками были:

наверху иерархической лестницы — Талейран и Фуше;

посередине — Поль Дидье; Жакме, полковник, временно находившийся за штатом; Лавалетт, бывший генеральный сборщик налогов в департаменте Нижние Альпы; Монтен, доктор медицины, и Россе, фабрикант бумажных обоев;

и, наконец, ее нижние ступени занимали люди никому не известные, среди которых выделялся некий Роза́, сержант легиона департамента Рона.

Вот каков был план заговорщиков.

Несколько уволенных со службы ночных дозорных должны были явиться в ратушу, якобы сопровождая арестованного злоумышленника. Благодаря этой военной хитрости им удалось бы беспрепятственно подойти к часовому и разоружить его. Одновременно, по условному сигналу, Россе с сотней преданных делу сообщников должен был выйти из соседней улицы, разоружить сторожевой пост, притащить пушки из ратуши на площадь Людовика Великого и тем самым подать сигнал к восстанию.

Осуществление заговора было назначено на 21 января 1816 года.

Однако 19 января генерал Маренгоне, командующий войсками департамента Рона, получил два письма, в которых ему сообщалось о замыслах заговорщиков.

Симон, Жакме, Лавалетт, Монтен, Роза́ и Россе были арестованы, а Поль Дидье сумел бежать.

Уже во второй раз, с перерывом в двадцать лет, Поль Дидье в качестве беглеца покидал Лион; в первый раз это был роялист, ускользнувший от якобинцев, во второй раз — либерал, ускользнувший от роялистов.

Спустя полгода обвиняемые предстали перед судом присяжных; Жакме, Роза́ и Симон были оправданы,

Россе и Лавалетт — приговорены к десяти годам изгнания, Монтен — к пяти годам тюремного заключения.

Этот первый заговор был раскрыт благодаря одному из тех странных стечений случайностей, какие неожиданно срывают лучше всего подготовленные и лучше всего руководимые операции.

В число второстепенных заговорщиков входил бедный ткач — худой, бледный, болезненный, страдающий чахоткой; вступив заговор, он, чтобы быть свободнее в своих действиях, поменял жилье и поселился на седьмом этаже в квартале, находившемся далеко от того, где был его прежний дом.

В мансарде, примыкавшей к той, где он поселился, жила молодая девушка по имени Полетта, красивая и целомудренная. Она устояла перед всеми чарами, исходившими от юности и роскоши, но уступила чарам, исходившим от страдания.

Андре — так звали рабочего шелкоткацкой мануфактуры — страдал, как уже было сказано, чахоткой; Полетта слышала, как он прерывисто дышал, стонал и кашлял, поднявшись на седьмой этаж и войдя в свою комнату; она поняла, что он одинок, и предложила ему заботы сестры, сделавшиеся вскоре заботами любовницы.

Однажды вечером, когда Полетта рукодельничала, сидя подле уснувшего Андре, в дверь неожиданно постучали и послышались незнакомые голоса. Стыдясь быть застигнутой в такое позднее время возле постели молодого человека, Полетта бросилась в каморку, смежную со спальней; стук в дверь продолжался.

Андре проснулся, решил, что Полетта вернулась к себе, пока он спал, и пошел открывать.

У дверей стояли Дидье и еще один заговорщик.

— Чтобы сбить со следа полицейских ищеек, — промолвил Дидье, — я назначил встречу с посланцем парижского комитета в вашей квартире.

Андре впустил их в свою бедную комнату, и там, откровенно беседуя, оба заговорщика обменялись мнениями об образе правления во Франции, о низвержении Людовика XVIII с трона, о восхождении на него герцога Орлеанского и о том, чтобы, заменив католицизм кальвинизмом, сделать его господствующей религией.

Полетта слышала все; испуганная тем, что ей довелось услышать, она дождалась ухода незнакомцев и, когда более ровное дыхание Андре дало ей знать, что он снова уснул, выбралась из своего укрытия, вернулась к себе и, упав на колени, попросила совета у Господа; возмущенная особенно этим заговором против католической религии, она решила во всем признаться на другой день своему исповеднику, позволив ему все сообщить властям, лишь бы он спас Андре жизнь и свободу.

Исповедник донес о заговоре, однако обещания данные ему в отношении Андре, выполнены не были. Полетта с прискорбием увидела, как арестовали любовника, на которого она донесла, и, поскольку суровость тюремного заключения, продолжавшегося полгода, ускорила развитие его болезни, Андре умер в тюрьме, не дождавшись суда.

Полетта, пребывавшая в отчаянии, опередила своего любовника и умерла за неделю до него.

Дидье был бы арестован, как и все другие, если бы жандарм, которому поручили задержать его, не состоял в заговоре; через свою любовницу жандарм предупредил Дидье и явился к нему лишь тогда, когда обрел полную уверенность, что не застанет его дома.

Поль Дидье бежал, как мы уже сказали, и добрался до границы Савойи.

Однако заговорщики не считали себя побежденными. Было решено удовлетвориться департаментом Изер, одним из самых передовых наших департаментов: то, что потерпело неудачу в Лионе, должно было получиться в Гренобле.

Префектом департамента Изер был граф де Монливо, человек испытанного мужества и неподкупной честности.

Командующим войсками в этом департаменте был генерал Доннадьё, храбрый солдат, бурбонист с головы до пят, хотя и кальвинист по вере.

Дидье потратил три месяца на то, чтобы организовать мятежи в различных точках департамента; прежде всего он изучил здешнюю скудную почву и понял, что на ней могут прорасти лишь те семена бунта, что связаны с именем Наполеона.

Так что напоказ, для простонародья, он действовал во имя императора, а вот для Талейрана, Фуше — короче, высших руководителей заговора — в пользу герцога Орлеанского.

Свой главный штаб Поль Дидье устроил в Ке, небольшом городке к северу от Гренобля, в доме наполеоновского офицера по имени Брён и прозвищу Дромадер, которое ему дали потому, что он участвовал в Египетском походе и служил в созданном Бонапартом кавалерийском отряде, где лошадей заменили дромадеры.

Первое собрание заговорщиков происходило в Ла-Бюиссерате, деревне у ворот Гренобля, на дороге в Лион; Дидье ораторствовал там со всей пылкостью своего характера, однако как в его речи, так и в зачитанном им воззвании ни слова не было сказано ни об императоре, ни о Наполеоне II.

— Да что вы тут нам плетете?! — воскликнул Брён. — В вашем воззвании и слова нет об императоре; мы готовы действовать во имя Наполеона, а иначе, предупреждаю вас, лично я ничего делать не буду.

Вследствие этого возражения встреча в Ла-Бюиссерате оказалась, по существу говоря, бесплодной.

Самые живучие корни восстание пустило в горах Уазана; два человека сделались его главарями, подчиняясь при этом Дидье: Дюссер, бывший проводник Альпийской армии, отставной мэр Альмона, и Дюриф, бывший мэр Вожани; оба они были отстранены от должности, и отсюда проистекала их ненависть к Бурбонам.

Будучи уверен в этих пособниках, Дидье переместился в сторону Ла-Мюра — Ла-Мюр еще был полон восторженных воспоминаний о Наполеоне, который от силы за год до этого всего лишь одним словом заставил здесь примкнуть к нему войска, посланные из Гренобля для того, чтобы сражаться с ним. И потому здесь Дидье удалось навербовать много новых приспешников; список заговорщиков пополнился именами Древе, бывшего солдата-гвардейца; братьев Бюиссонов, один из которых был аптекарем, а другой бакалейщиком; земледельцем Женевуа, двумя братьями Гийо, а также Дюфреном и Дюмуленом, отставными офицерами на половинном жалованье.

В Ла-Мюре, как и в горах Уазана, Поль Дидье оставил двух вожаков: Бьоле, отставного батальонного командира, и капитана Пелисье. Благодаря им всего лишь за полтора месяца к заговору примкнули более трехсот офицеров и унтер-офицеров.

Подложное письмо г-на де Меттерниха обещало поддержку Наполеону II со стороны Австрии. Что же касается Англии, то, дабы она вела себя спокойно, ей, по словам руководителей восстания, было позволено верить, что оно произойдет в пользу герцога Орлеанского.