В царстве Ленина

"Твердая власть" и бюрократизм

Так как при существующем положении вещей в Советской России власть законодательная соединяется с исполнительной, то абсолютизм правящей клики стал в ней безграничным. Обстоятельство это, сопровождающееся необычайной централизацией всего административного аппарата, опирающегося притом на штыки Красной Армии и на специальные карательные органы в виде чрезвычайных комиссий, создало в стране ту поистине "твердую власть", которой так настойчиво добивалась русская интеллигенция в 1915 — 1916 годах. Созданный большевиками аппарат "твердой власти" безусловно заслуживает особенного к себе внимания. В измученной советским режимом стране, действительно, никто не смеет громко поднять голоса протеста, несмотря на все творящиеся в ней вопиющие безобразия. Всякие же глухие проявления недовольства в виде брожения, даже попыток вооруженных выступлений, если только они, с точки зрения советской власти, признаются опасными, в самом зародыше радикально подавляются органами всероссийской Чеки. Гражданам же свободного государства не остается ничего другого делать, как следовать ходовой советской поговорке: "Не волнуйтесь, ешьте вашу картошку и не беспокойтесь". Благодаря крайнему централизму, настойчиво проводимому сверху донизу, несмотря на большое количество лиц, принимающих участие в работе государственного аппарата, фактически, как это подробно было указано выше, все эти лица являются третьестепенными агентами, машинально и безоговорочно исполняющими лишь указания, получаемые от небольшой группы лиц, являющихся вершителями дел во всей стране. Последние держат Россию в ежовых рукавицах, довольные тем, что благодаря проведенной ими системе народный ропот и стенания обычно до них не доходят и не портят им хорошего настроения. Система советского бюрократического аппарата возглавляется Советом Народных Комиссаров, состоящим из отдельных наркоматов, заменивших прежние министерства. В состав Совнаркома входили в 1921 году следующие лица: Председатель — Ленин; наркомвнудел — Дзержинский; наркомвоен — Троцкий; наркомфин — Крестинский[55]; наркоминдел — Чичерин; наркомпрод — Цюрупа[56]; наркомпрос — Луначарский; наркомпуть — Емшанов[57]; наркомздрав — Семашко[58]; наркомвнешторг — Красин (заместитель Лежава[59]); председатель ВСНХ Богданов; рабкрин — Аванесов[60]; наркомзем — Осинский[61]; наркомтруд — Шмидт; наркомсобес — Винокуров[62]; временно и. о. наркомпочтель — Николаев[63]; наркомюст — Курский[64]; наркомнац — Сталин; управдел Совнаркома — Горбунов[65], секретарь — Фотиева[66]. В состав президиума ВЦИК входили в то же время следующие лица: Калинин, Владимирский[67], Залуцкий[68], Каменев[69], Кутузов[70], Лутовинов[71], Петровский[72], Рыков, Смидович[73], Сапронов[74], Сталин, Томский и Енукидзе[75] (секретарь). Эти-то лица, действующие по ближайшим указаниям Центрального Комитета коммунистической партии, и являются ответственными за всю политику советской власти, осуществляемую ими в порядке "твердой власти".

Для борьбы с пышно расцветшим на почве централизации бюрократизмом, большевики выдвигают рецепты: 1) привлечения каждого партийного работника к управлению государством; 2) последовательной смены этих лиц для ознакомления всех и каждого из них со всеми частями государственной машины и постепенного вовлечения всего населения в государственное строительство. О последнем мы уже говорили, что же касается первых двух рецептов, то в действительности они сводятся к следующему.

Комиссарами в различные учреждения обыкновенно попадают лица, до того не имевшие по своей подготовке никакого отношения к данному учреждению. Примеров этого рода, как для центра, так и чисто местных, можно привести очень много. Вот несколько из них: приказчика Московской ситценабивной фабрики, никогда не видевшего моря, назначают одним из комиссаров водного транспорта; бывший мельник делается руководителем крупнейшего экономического органа; многие артисты без ангажемента превращаются в комиссаров и т. п. Второе условие имеет своим следствием то, что лицо, хотя и не подготовленное, но благодаря личному дарованию уже начавшее было приспособляться к делу, от него отрывается и перебрасывается на другое место, на новое незнакомое дело. Поэтому, например, упомянутый приказчик-комиссар водного транспорта, освоившийся, в конце концов, с грехом пополам с этим делом, попал через некоторое время в руководители сложнейшего дела составления плана железнодорожных перевозок, а в водном транспорте в качестве руководителя эксплуатации начал учиться вновь командированный партийной организацией комиссар-коммунист, по прежней профессии парикмахер. Все это вместе взятое ведет к тому, что подобного рода комиссары, по служебной, а иногда по общей своей неграмотности, вовсе не вмешиваются в дело и механически лишь подписывают доклады и деловые бумаги, составляемые более опытными специалистами, им подчиненными. От такой постановки дело еще страдает немного. Хуже бывает тогда, когда комиссары сами желают входить во все детали дела, при этом в них очевидно не разбираются, путают, тормозят дело и делают совершенно невозможной какую-либо совместную с ними работу. При смене партийных работников сызнова повторяется та же история, и так — аd infinitum. Разумеется, как в том, так и в другом случае, и рядовым служащим, и комиссарам влетает за неисполнение каких-либо циркуляров центра или за самостоятельное разрешение более сложных вопросов без предварительной санкции своего центрального учреждения. Таким образом, прописанные лекарства для лечения бюрократизма являются недействительными, и последний продолжает безраздельно царить в Советской России.