В царстве Ленина

Коммунальное хозяйство

Забота о благоустройстве городов при советском строе перешла на местах от прежних органов самоуправления, — городских управ, — к компетенции вновь созданных отделов коммунального хозяйства (коммунхозов) из лиц по назначению. В деятельности этих учреждений интересными представляются следующие стороны.

Жилищный вопрос в городах советская власть разрешила необыкновенно просто: экспроприировала все дома, передала лучшие из них рабочим организациям, выбросила на окраины прежних квартировладельцев, по неопределенному и туманному признаку буржуазности последних, произвела массовое вселение рабочих в буржуазные дома, вывезла на склады мебель из частных квартир и полагала, что этим вопрос уже разрешается. Созданы были квартирные отделы, в задачи которых входило и входит выдача ордеров на занятие помещений, переселение из одной квартиры в другую; создавались необычайные, с диктаторскими полномочиями, "тройки" и "четверки" для регулирования этого вопроса, с непременным участием представителя от Чека в таких "тройках", очевидно, в качестве символа твердой власти. В Ростове-на-Дону, куда красные пришли позднее, национализировано много домов, но все-таки, меньше, чем в других городах. Впрочем, в связи с "новым курсом", решено начать возвращать за выкуп дома прежним их владельцам. Муниципализированные коммунхозом здания управляются лицами по назначению от коммунхоза. Волокита и обычная нелепость советских учреждений приводит к тому, что ремонт и другие необходимые работы производятся в них плохо или совсем не производятся, и потому муниципализированные здания приходят во все большее разрушение.

Затем в управлении того же учреждения находятся бывшие городские предприятия, как: электрическая станция, телефоны, водопроводы, канализация, ассенизационный обоз. Все городское хозяйство пребывает в состоянии полного развала. В Ростове-на-Дону, например, зимой водопровод почти не работал, электрическая станция постоянно останавливалась, свет подавался в частные квартиры лишь на какие-нибудь полчаса в сутки, канализационные трубы замерзали и лопались. Ассенизационный обоз был недостаточен за отсутствием лошадей и не хотел выполнять работу за то вознаграждение, которое могло быть предложено ему со стороны владельцев домов.

Коммунхозы ведали делом организации продовольственной карточной системы. Я уже отметил установленное проверкой личных карточек выдачи: благодаря плохой организации карточной системы в Ростове индивидуальных продовольственных карточек на 10% больше, чем имелось фактически населения. Действительно, беспорядок и хаос в карточной системе царит исключительный. Надо, впрочем, заметить, что в столицах этот вопрос более урегулирован, чем в провинции.

Далее, к компетенции коммунхозов по отделу управления относится также вопрос о регистрации актов гражданского состояния. При существующей в Советской России системе гражданского брака вся процедура сводится к брачной записи в актовой книге. С такой же легкостью, при обоюдном согласии, осуществляется и дело развода. Многие из бывших проституток использовали для себя проистекающие отсюда выгоды и сделались чьими-нибудь законными супругами. Упрощенный развод влечет за собою частые разрывы браков даже в старых семьях. Вопросы регистрации фактов рождения и смерти равным образом относятся к компетенции тех же бюро. Если вопрос о регистрации появления на свет новых граждан не имеет особой срочности, то наоборот — удостоверение факта смерти носит весьма срочный характер, так как без специального разрешения комунхоза никакое кладбище не возьмется хоронить кого бы то ни было. Если смерть произойдет в ночь на воскресенье или под какой-нибудь другой праздник, то ждать разрешения приходится до ближайшего буднего дня. Конечно, и тут не обходится без проволочек. Сначала со свидетельством врача нужно явиться в бюро, зарегистрировать его, затем перейти в самый коммунхоз, где по предъявлению удостоверения бюро выдается разрешение на похороны. Покончив с этим делом, приходится становиться в новую очередь на гробовые ордера и уже затем отправляться на кладбище для выбора места. Все места на кладбищах отводятся на бумаге бесплатно, но фактически приходится уплачивать взятку, если хочешь получить более приличное место и заказать рытье могилы. Крестов на кладбище теперь не принято ставить, так как их постоянно воруют на дрова. Все кладбища — ободранные, запущенные, разрушенные. Получив место на кладбище, приходится идти к гробовщику за простым гробом. Всегда оказывается, что готовых нет. Надо заказать, а это стоит и денег, и времени. Никаких, конечно, погребальных процессий не полагается. Каждый должен тащить как знает своего покойника на кладбище. Естественно, всем приходится чуть ли не закладывать свою душу, чтобы собрать деньги и устроить похороны. Такие расходы бедно-бедно составляли в начале 1921 года в Ростове не менее 50 тысяч рублей, а, как я уже отметил, на возмещение их Собес выдавал максимально до 1500 рублей.

В каждом коммунхозе находится отдел оборудования, к компетенции которого относится освобождение буржуазных квартир от излишней мебели и своз ее затем в склады для дальнейшего предоставления в пользование по усмотрению коммунхоза. Квартировладельцы не могут распоряжаться своей мебелью. Вся мебельная обстановка считается прикрепленной к квартире, а потому ни вывезти за пределы города, ни передвинуть из одной квартиры в другую ее нельзя без особых на то разрешений. Ясно, что вся эта процедура создает широкое поле деятельности предприимчивым руководителям — комиссарам такого учреждения по части вымогательства и набивания себе карманов.

Этой стройной системе советского городского строительства соответствует и организация домового самоуправления в виде домовых комитетов (домкомов) и квартальных хозяйств (квартхозов). Первое учреждение, состоящее из выборных от всех жильцов, проживающих в доме, выдает всякие удостоверения, присутствует в лице своего президиума при производстве обысков и выемок. Однако все выданные им документы не имеют силы без скрепы их подписью и печатью председателя квартхоза. Последнее учреждение играет какую-то среднюю роль между домовым самоуправлением и прежним участком. Многие функции участка отошли к квартхозу, и председатель приемлет, обычно, такие же приношения, как раньше околоточный надзиратель или пристав. Только масштаб взяток шире. Надо сказать, что институт домовых комитетов, возникший еще во времена Керенского, действительно, во многих случаях оказывается полезным учреждением и очевидно долго еще будет существовать, так как в целом ряде вопросов он, действительно, разгружает милицию, будучи при этом близким к обывателю и его мелким повседневным интересам.

С управлением домами дело обстоит хуже. Теперь деньги за квартиру взыскиваются в домовые комитеты и идут на поддержание дома в исправности и на содержание его администрации. Деньги эти поступают крайне неаккуратно и, кроме того, размер квартирной платы мало изменился с 1917-1918 года, а стоимость содержания домов, и в особенности — ремонта, возросла во много раз. Поэтому-то о капитальном ремонте домов не думают, а на мелкий текущий ремонт денег также не хватает. Действительно, и снаружи, и внутри, дома в России производят неприятное впечатление своей запущенностью и грязью. В связи с этим домовладельцы сплошь и рядом отказываются от своих домов, передавая их домовому комитету, а это обстоятельство в свою очередь заставило в последнее время советскую власть сильно отклониться от политики национализации домов, предоставляя возможность прежним владельцам как они хотят выкарабкиваться из создающегося положения. Владельцы, уверенные в том, что советская власть когда-нибудь прекратится, действительно, насколько могут, стараются поддержать свои дома, так что в этом отношении расчет большевиков оказался правильным.

В связи с этим и по сейчас производятся частные запродажи и переход домов от одного владельца к другому с исполнением сделки окончательно на другой день после падения советской власти. К этому нужно лишь добавить, что ввиду обесценивания денег комиссары и сами не прочь приобретать дома, обращая в запродажные награбленные деньги.

Домовые и квартальные комитеты привлечены и к делу отвода помещений, однако, как я указал, это есть вместе с тем одно из самых главных занятий коммунхозов. В этом отношении положение всей интеллигенции чрезвычайно безысходное. Непрерывно происходят уплотнения, хотя и без того теснота квартир дошла уже до крайних пределов. Отстоять свою квартиру легко тому, у кого есть сильная рука в коммунхозе, или много денег в кармане. Другим же способом помещения не отстоять, и все рядовые обыватели в этом отношении совершенно бесправны. В связи с непрерывным разрастанием советских учреждений необходимо все время реквизировать для них новые жилые дома, выбрасывая на улицу их жильцов. В Ростове в 1921 году положение с квартирным вопросом стояло очень остро. В квартиры постоянно приходили какие-то комиссии и уплотняли, перемещали и изгоняли жильцов, доведя в конце концов площадь пространства, допускаемого для занятия одним человеком, до 5 квадратных аршин. Служащие советских учреждений пытались защищаться какими-нибудь охранными грамотами, но и это не помогало. Являлись лица с ордерами на комнату, и прежних жильцов, даже с охранными грамотами, выбрасывали на улицу. Зато, если кому-нибудь нужно было получить комнату, и он не в состоянии был уплатить обычной взятки, то неоднократное и бесплодное посещение жилищных отделов (жилотделов) ничего не могло ему дать, кроме ознакомления с грубым отношением в них к публике. В Москве дело с помещениями обстояло не лучше. Когда я в апреле и мае 1921 года проживал в Москве, то все обыватели беспокоились за судьбу своих квартир, ибо московский совдеп перед новыми выборами из кожи лез вон, чтобы понравиться рабочим, и потому предназначил обитателей более 200 буржуазных по виду домов к выселению и к вселению в них рабочих. Несмотря на то, что почти все квартиры в таких домах оказались занятыми не капиталистами, а трудовой интеллигенцией, состоящей на службе в советских учреждениях, московскому совету угодно было признать их за буржуев, и выселение началось, пока сами же верхи из-за тысяч посыпавшихся к ним жалоб, и притом иногда от лиц довольно значительных, не приостановили частично уже осуществленного переселения. Эта циничная фраза, столь обычная для советской прессы, — "выбросить буржуазию из квартир", — и невозможность никогда быть спокойным за то, что каждого квартиронанимателя действительно не выбросят из годами насиженного угла, забрав попутно весь его домашний скарб, создает чрезвычайно угнетающее впечатление на интеллигенцию, справедливо видящую в этом непрерывное издевательство над собой со стороны большевиков.

Большевики не могут не признать, что жилая площадь сократилась в городах наполовину. Однако выселения и вселения являются повседневными методами разрешения жилищного кризиса, затягивая его еще туже. Такова гибельная деятельность заменивших бывшие городские управы советских коммунхозов, в каких-нибудь два года поставивших городское хозяйство на край гибели. Коммунистов это, однако, мало тревожит. "Задача коммунистической партии, — гордо заявляют они, — состоит в том, чтобы продолжать и дальше эту политику усовершенствования домового хозяйства".