В царстве Ленина

ПРЕДИСЛОВИЕ

В силу некоторых семейных обстоятельств мне пришлось ехать из Константинополя на Новороссийск уже тогда, когда оттуда эвакуировались остатки армии ген. Деникина. В Новороссийск я прибыл на последнем дошедшем туда русском пароходе "Россия", на котором частным пассажиром был только один я. Мне пришлось видеть последние два дня существования армии ген. Деникина, переживать весь ужас южнорусской катастрофы: два дня анархии и полного безвластия, развала армии и кутежей, бессмысленного разбоя и грабежей. Это было начало пожаров многомиллионных железнодорожных и портовых складов, с оставленными колоссальными запасами военного снабжения, начало массовой гибели брошенных на произвол судьбы и измученных длинными переходами, некормленых коней русской кавалерии.

Но вот на третий день утром, на набережной в порту, появились первые отряды с красными флагами; последовал короткий обстрел с моря русскими миноносцами русского же города… А затем, вскоре, лишь расстилавшиеся на горизонте дымки кораблей уносили с собой вдаль разбитые мечты о разрушении большевизма и возрождении России — и Новороссийск стал советским городом. Мы, оставшиеся в нем, с нетерпением ждали, чем начнет проявлять себя советская власть, так как на основании рассказов людей, переживавших уже "прелести" советского режима, ожидали от него всего, чуть ли не до людоедства включительно.

К вечеру появились первые расклеенные по городу объявления по новой советской орфографии о занятии Новороссийска частями Красной армии и с требованием соблюдения населением полной тишины и спокойствия. На другое утро — новые распоряжения! Мужчинам явиться для личной регистрации; всему населению вменяется в обязанность ловить лошадей, брошенных деникинской армией, и чистить улицы и дороги, сделавшиеся непроходимыми от грязи. Приказы составлены были необычайно категорично с тягчайшими санкциями за неподчинение им. Вот она — "твердая власть", — решил я. Однако тут же мне пришлось ознакомиться и с обратной стороной медали этой "твердой власти", так как, благодаря взятым мною по совету сведущих лиц надлежащим удостоверениям, я на вполне законном основании уклонился и от чистки улиц, и от регистрации. В тот же вечер мне довелось ознакомиться впервые с коммунистическими приемами демагогической пропаганды на всенародном митинге, на котором уже выступали выпущенные из тюрьмы большевики, бывшие в заточении при белых. Еще через день в Новороссийске вышел первый номер газеты, состоявшей из официального отдела и телеграмм местной радиостанции, которая почему-то сразу возобновила свою работу, а затем посыпался, как из рога изобилия, целый ряд распоряжений, декретов, устанавливающих, регулирующих, предписывающих, ликвидирующих, угрожающих и т. п.

Сам город немедленно изменил свою внешнюю физиономию. Из кипевшего при белых лихорадочной жизнью — Новороссийск превратился в какое-то уснувшее кладбище. Пустые улицы, замершее движение, забитые окна магазинов, закрытые рестораны, тишина (Чеки еще не было; она не поспевала за Красной армией и приехала уже после моего отъезда из Новороссийска) — все это вместе взятое, совсем новое, столь необычайное, произвело на меня такое сильное впечатление, что у меня тогда же родилась мысль составлять беспристрастные заметки о том, чему мне придется быть свидетелем в Советской России.

Несмотря на категорический запрет выезда из Новороссийска кому бы то ни было, мне удалось поступить по совету опытных лиц так, что я очень быстро уехал в Ростов-на-Дону с первым воинским эшелоном, к которому я, разумеется, не имел ни малейшего отношения. В Ростов мы прибыли в первый день Пасхи рано утром. На улицах было тихо и пустынно. Я с удивлением смотрел на разрушенные здания и на улицы, заваленные таким количеством мусора и грязи, что по ним буквально нельзя было идти (а в Ростове в это время уже давно наступило тепло). При виде этой картины у меня окрепла мысль о необходимости так или иначе зафиксировать эти необычайные черты современной русской жизни, которые, неизбежно должны будут со временем исчезнуть и изгладиться из народной памяти, как тяжелый сон. Последующая моя служба, при которой мне приходилось сталкиваться с различными сторонами советского строительства и лично видеть все отрицательные его Туапс, окончательно побудила меня привести задуманное в исполнение.

Ныне, находясь уже за пределами Советской России, я вижу, что, несмотря на довольно подробное освещение ее современного положения в прессе, многие стороны жизни в ней отражаются неточно и неравномерно, что, что по ним нельзя составить себе той общей картины современной России, которая получается у постороннего зрителя от долговременного пребывания в ней и личных переживаний. Этой работой, составленной на основании упомянутых мною выше заметок, я и хотел бы восполнить имеющийся в этом отношении, насколько мне известно, пробел в зарубежной русской литературе.

Конечно, труд мой не претендует на всеобъемлемость. Для этого нужны годы и годы, и это серьезная задача будущего — шаг за шагом проследить и изучить развитие явлений государственной и общественной жизни в Советской России при большевиках. Тем менее может претендовать моя работа на признание за ней характера систематического исследования, хотя я и старался в ней привести имеющиеся в моем распоряжении материалы и факты в порядке известной последовательности, более или менее равномерно освещающем разные стороны жизни в РСФСР. Напрасно было бы искать в ней и большой научный материал статистико-экономического характера, ибо это не моя задача. В конце концов — это ряд живых очерков, в которых автор имел в виду дать общую картину, рисующую современную жизнь России, как она слагается в действительности.

Из сказанного видно, что предлагаемая работа также является далеко не полной и не законченной, но зато заключающиеся в ней очерки основаны на достоверных данных и в совокупности дают достаточный материал для составления себе верного представления о современной России и для суждения о различных сторонах производимого над ней социального опыта. Автор считает, что избранный им метод изложения, переходящий иногда даже в форму рассказа или разговора, должен оставить более яркий след в душе читателя, чем самым добросовестным образом выполненный научный трактат о сущности и формах развития коммунизма в России.

Момент для составления такого обзора как нельзя более назрел. Конец 1920 года и начало 1921 года являются несомненно кульминационной точкой в истории развития Советской власти в России. Это эпоха самого большого ее расцвета и время интенсивного коммунистического строительства русской жизни. Действительно, к этому времени гражданская война в широком масштабе уже окончена. Последний серьезный враг, армия генерала Врангеля, раздавлена. Из Западной Европы непрерывно поступают известия о происходящих там революционных выступлениях. Только что торжественно отпраздновано трехлетие укрепившейся власти. Добыть хлеб из отвоеванных южных губерний; также — нефть и уголь. Национализированные фабрики энергично развивают работу, превосходящую всякие ожидания. На Всероссийском съезде Советов председатель ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) Рыков заявляет, что новый 1921 год начинается при благоприятных симптомах надежд на восстановление транспорта и русской промышленности. Съезд этот дает новое направление советской политики — переход исключительно на фронт хозяйственного строительства России. Начинается 1921 год; появляются знаменитые коммунистические декреты Совнаркома о бесплатном питании и т. д.; носятся слухи о близком аннулировании денег и распределении всех хозяйственных благ между потребительскими коммунами. Одним словом — еще одно последнее усилие, и Россия должна была бы войти в царство подлинного коммунизма. И вдруг… все меняется. Неожиданно возникает необычайный перелом, всеобщая хозяйственная депрессия, столь сильная к тому же в своем поступательном движении, что она буквально сметает все расчеты и все предположения и заставляет тех же коммунистов на своем партийном съезде вплотную подойти к вопросу о том, как быть, чтобы задержать надвигающийся на страну голод и тем самым самим удержаться у власти. С этого момента начинается поворот назад к капитализму, причем движение это, в первое время еле заметное, чем дальше — тем делается все стремительнее и в своем конечном итоге неизбежно приведет или к полному отказу и сдаче всех коммунистических позиций и падению советской власти, или же революционным порядком это движение вспять будет задержано и приведет к углублению системы террора, усилению неслыханного нажима на население и закончится… также неизбежным крушением советского строя.

Интерес к познанию современной России возрастает и у иностранцев. Постоянно приходится читать и слышать о различных предприимчивых иностранцах, испрашивающих разрешение советского правительства на въезд в Совдепию. Делегации тоже неоднократно посещали и продолжают посещать многострадальную Россию. Однако надо быть очень опытным в русских делах человеком и хорошо знать русскую действительность, чтобы на лету при таких кратковременных поездках, преимущественно в Москву, уловить все особенности, а также мелкие, но характерные детали, из которых ныне слагается эта грустная действительность. Поэтому-то те данные, которые приводились в заграничной прессе о впечатлениях как отдельных лиц, так и целых организаций, побывавших в Советроссии, обычно являлись слишком поверхностными и не давали общей картины современной русской жизни, оплетенной коммунистической паутиной. Настоящий труд, как указано выше, также не претендует на исчерпывающую полноту, однако, во всяком случае, в нем найдет себе отражение вся русская жизнь в разных ее областях в форме отдельных очерков на основании того, что автору, хорошо знакомому с ее условиями, пришлось на протяжении почти полутора лет лично переживать, видеть и слышать.

Имея подобную книгу под рукой, русские, сами не испытавшие советского строя, могут получить о нем вполне достаточное общее представление; иностранцы же, при поездке в Советскую Россию, смогут лучше разобраться в ценности того материала, который обычно преподносится властями для их ознакомления, ограничиваемого преимущественно посещением московских театров, Кремля и какого-нибудь образцового предприятия, заблаговременно подготовленного большевиками для того, чтобы произвести должное впечатление на иностранцев. Вместе с тем, она должна представить в должном свете возвещенный Лениным "новый курс", взятый Советской властью, и рассеять создаваемое известными органами зарубежной печати впечатление о том, что в России как будто бы произошел сдвиг, и что жизнь в ней течет теперь несравненно лучше, чем раньше. Что это, разумеется, совсем не так, читатель убедится из чтения настоящей книги. В Советской России все остается по-прежнему и даже хуже. Все опыты примирения основ капиталистического строя с коммунизмом, которые теперь делаются в Совдепии, являются лишь попытками паразитов устроиться на новых началах и на новом месте, когда предыдущее перестает уже их кормить. В первое время после установления советской власти коммунисты паразитировали за счет запасов хозяйственных благ, ранее произведенных русским народом. Во время гражданской войны они сумели паразитировать за счет русского офицерства, которое доставило им победу над белыми армиями. Теперь, когда все ресурсы страны приходят к концу, и нужно искать новые объекты для паразитирования, приходится создавать за границей благоприятное впечатление о том, якобы нарастающем, политическом сдвиге, которого на самом деле нет, и которого не будет до тех пор, пока стоящие ныне у власти не будут сброшены или иным путем не перейдут в небытие.

Автору может быть брошен упрек, что в описаниях краски слишком сгущены, что в его очерках нового по существу мало, и что им односторонне представлены лишь одни теневые стороны, хотя, несомненно, есть хоть какие-нибудь светлые стороны в самой Советской власти, если население так безропотно ей подчиняется. На это автор может спокойно ответить: да, в этих очерках есть, пожалуй, много и старого, так как они не придуманы автором, а взяты из действительной жизни, но кое-что можно найти в них и новое. Впрочем, ведь и о старом-то нужно кричать; будить мысль и чувства тех, которые это старое хотят забыть, потому только, что оно из лично не затрагивает. Настал момент для всех зарубежных русских сбросить с себя, наконец, маску холодности и равнодушия к тем тяжелым переживаниям, которые ежедневно и ежечасно принуждено испытывать, оказавшееся под ножом социальных экспериментаторов, население России, изверившееся в возможности получения откуда-нибудь помощи, махнувшее рукой на своих сытых и в спокойствии пребывающих за границей соотечественников и продолжающее нести на себе тяжелое ярмо безумных хозяев, воспитывающих его могучим и страшным оружием — голодом. Тех, которые хотят обязательно видеть какие-нибудь хорошие стороны советской жизни, автор отсылает к тому материалу, который большевики сообщают сами о себе. Лицам же, желающим убедиться в правдивости этих последних материалов, автор предлагает самим съездить в Советскую Россию, поступить на советскую службу, прослужить на ней год и, вернувшись обратно, попытаться правдиво написать очерки о светлых сторонах жизни в Совдепии.