В царстве Ленина

Аграрная реформа и сельское хозяйство

В результате земельной революции, закрепленной советским законодательством, земельные отношения в России пережили полный переворот и до сих пор еще продолжают испытывать ряд изменений. Прежде всего совершенно уничтоженным оказалось на протяжении всей России помещичье и все вообще крупное и среднее землевладение. Кулацкое землевладение (по советской терминологии) выравнено со среднекрестьянским. С другой стороны, землепользование бедноты и самого малоземельного крестьянства, нажившего к тому же скот и инвентарь от грабежа более состоятельных крестьян и от разгрома частновладельческих имений, увеличилось до средней нормы душевого надела. Что же касается выравнивания земельных наделов по волостям, уездам и губерниям, то оно еще далеко не закончено и еще долго не может быть закончено. В настоящее время трудно еще подвести итоги коммунистической революции в земельных отношениях, но в общем и целом дело обстоит так: почти вся пахотная земля крупного и частного землевладения перешла в пользование крестьян. Из помещичьих земель, захваченных советской властью, ей удалось сохранить в своих руках лишь около 2 миллионов десятин земли советских хозяйств. Крестьяне запахали также часть городских земель; к ним же перешли все церковные, монастырские и частью удельные земли. Вообще в распоряжение крестьянства перешло около 40 млн. десятин одной частновладельческой земли.

3атем, в распоряжении советского государства, кроме площади советских имений и земель сахарных заводов, остались бывшие казенные земли почти целиком, а также национализированные леса частных землевладельцев. Таким образом, в силу фактически создавшегося положения, коммунистической партии приходится бороться за социализм в земледелии в самых неблагоприятных условиях. Подавляющая часть земельной площади, находящейся в фактическом распоряжении государства, негодна для обработки. Подавляющая же часть годной для обработки земли находится в распоряжении мелкого самостоятельного крестьянского хозяйства, с чисто собственническим уклоном.

Однако как бы ни были поэтому неблагоприятны условия для социализации сельского хозяйства в России, какое бы упорное сопротивление ни оказывало мелкобуржуазное хозяйство, а в крестьянской России Совнарком упорно старается привить крупное коммунистическое хозяйство. В газетах, на митингах, в агитационных брошюрах коммунисты неустанно трубят о преимуществах крупного земледелия перед мелким и о практической целесообразности совхозов, т. е. советских имений, составленных из захваченных советской властью крупных частновладельческих экономий. Однако дело это не клеится, и крестьяне крепко цепляются за захваченную землю. Большевики в программе своей партии обещают правоверным крестьянам за послушание широко проведенную систему мелиорации и планомерное снабжение через прокатные пункты инвентарем бедного и среднего крестьянства. Но вот тут-то, когда дело доходит до действий, и начинается подлинная трагедия крестьянства, ибо обещать для большевиков — еще не значит давать в действительности.

Что же мы видим в деле снабжения инвентарем? Чем может снабжать бедное коммунистическое правительство, когда у него самого нет ничего и нет средств для покупки этого инвентаря за границей. А дело это на практике сводится к тому, что крестьянин походит, походит по инстанциям, погоняют его с места на место, и в результате плюнет он на эту власть и сделает себе в конце концов самодельную соху, вместо плуга, который ему до зарезу нужен. То же и в отношении скота. Крестьянам скверно живется, скотоводство падает. Во многих местах коров всех съели, теперь принялись за лошадей. Цена на лошадь, которая еще держалась высоко зимой, к весне страшно упала, так как крестьянам нечем кормить животных ввиду сильного неурожая, и они предпочитают сбывать лошадей, чтобы только как-нибудь от них избавиться. Получилось значительное предложение крупных животных, и цена на них стала падать. О мелиорации, конечно, не приходится и говорить. Допустим, что ими бы и интересовались, и разрабатывали проекты отдельных мелиоративных работ. Фактически же такие работы нет возможности осуществить, так как для всякого рода мелиорации нужны, во-первых, деньги, которых сколько угодно; во-вторых, рабочие, которых трудно достать, и в-третьих, — что самое главное, — машины, которых нет совсем.

Беспорядочная советская система взимания продовольственного налога, всевозможные налеты на деревню для отобрания якобы имеющихся продовольственных избытков, вместе с тем заставляли крестьянство в 1921 году принять меры, в целях охранения личного хозяйства от дезорганизации, к упрятыванию от зоркого ока власти своих прежних скудных запасов, которые на севере к этому времени уже иссякли. И ограничить посевы размерами голодной нормы для собственного пропитания. Присоединившиеся к этому крайне неблагоприятные атмосферические явления поставили всю восточную и отчасти южную полосу Европейской России перед фактом неурожая. Положение создалось сразу грозное. Хотя продотряды с оружием в руках и отобрали почти все, что полагалось по ведомственным заданиям, но они лишили крестьян почти повсеместно семенного запаса и таким образом обрекли народ в голодных местностях на вымирание. Беда разразилась еще зимой 1921 года. Несмотря на стужу, вьюгу и невероятные условия, частью пешком, частью на буферах потянулись крестьяне из пораженных недородом местностей центральной России на привольные степи Кубани, не знающие неурожая. Сколько погибло этих неведомых страдальцев, разоренных и выброшенных на голодную смерть после того, как из них высосаны были все соки! Ростов-на-Дону являлся этапным пунктом следования этих стихийных переселенцев. Сколько брело их, изможденных, кожа да кости, в изодранных зипунах, сермягах, с прорванными лаптями, с бабами и с голодающими и пухнущими от голода ребятами. Какую жалость вызывали к себе эти люди, которым население, как могло, оказывало помощь хлебом, слыша от них стереотипный ответ: "Мы курские (или рязанские, тамбовские), вот видишь ты, на Кубань бредем. Дома хлебушка нетути". Что мы видели, проживавшие в Ростове, зимой и весной этого года — не поддается описанию! Лето 1921 года принесло новую засуху в Поволжье и некоторых других районах, захватив территорию по количеству проживающего в ней населения, уже значительно расширенную, чем недород 1920 года. В результате стало повторяться в еще большем масштабе переселение масс.

Весь земельный вопрос, как видно из этого, сводится в конце концов к вопросу о посевах вообще и о размерах посевной площади в частности. Самим распределением земель большевики в последнее время занимаются мало, и деревня для них интересна постольку, поскольку из нее можно выкачивать какими бы то ни было способами продовольствие. В особенности это стало заметно после провала свердловской попытки расслоения деревни на верную коммунистическим заветам деревенскую бедноту и прочее крестьянство (по советской терминологии — середняки и кулачество).

Махнув рукой на принцип обобществления мелкого землевладения, Ленин уже признает мелкую крестьянскую собственность, и целый ряд экономических мероприятий его в 1921 году именно направлен на укрепление этих собственнических инстинктов, вопреки коммунистической доктрине. Любезная сердцу коммунистов общественная запашка земли в земледельческом сезоне 1921 года велась уже в значительно меньшем масштабе, чем в предыдущий период. Некоторые большие общества делились на десятки и обрабатывали сообща земли. Сельскохозяйственная кооперация, бывшая у коммунистов под большим подозрением в причастности ее к попыткам мелкого капитала окопаться в сельских артелях для борьбы с советской властью и крупным социалистическим хозяйством, правительственной поддержкой до самого последнего времени, когда стал намечаться сдвиг по отношению к кооперации вообще, не пользовалась, а наоборот — развитию деятельности всевозможных сельскохозяйственных товариществ ставились препятствия.

Для борьбы с недосевами, как результатом войны и неудачной агрономической политики коммунистов, власть семян населению все же не дала, но в утешение голодающей деревне создала в конце 1920 года посевкомы, — губернские, уездные и волостные, — новый вид бюрократических учреждений, построенных по типу обычных советских учреждений. Посевкомы начали работу с разговоров о том, что площадь засева на 1921 год должна быть не ниже площади засева 1916 года, что средствами для достижения этого являются общественные запашки, снабжение топливом мастерских по ремонту сельскохозяйственного инвентаря, привлечение для общественных запашек в порядке повинности всего гражданского населения и т. п. меры, чрезвычайно практичные в условиях нормальной агрономической жизни в обыкновенном государстве, где не производится социалистических опытов. По посевному плану 1921 г. должно было быть засеяно по 43 губерниям Республики 26 миллионов десятин, т. е. больше площади засева 1920 года на 25% и менее 1916 года на 10%. В результате этих мероприятий запашка на 1921 год оказалась значительно большей, чем в предшествующие годы, но дело стало за отсутствием семенного материала и сельско­хозяйственного инвентаря.

Вот некоторые данные, относящиеся к современному положению сельского хозяйства в Советской России. Посевная площадь 1920 года уменьшилась на 24% площади довоенного времени, а урожай 1920 года дал вместо прежних 4,5 миллиардов пудов только 2.165 миллионов пуд. против ожидавшихся 2.940 миллионов пудов, т. е. дал дефицит в 875 миллионов пудов. Таким образом, недобор хлебного производства выразился в 48%. Домашний скот в России в 1921 году равнялся 30% прежнего количества. Характерны и цифры уменьшения числа лошадей в России. В 1918 году — 24 миллиона голов, в 1919 году — 9,5 миллионов голов, в 1921 году — 3,3 миллиона голов. В районе неурожая 1921 года количество скота по сравнению с 1902 годом представилось в следующих цифрах: лошадей — 20%; крупного рогатого скота — 25%; свиней и овец — 30% прежнего их количества.

Что касается вопроса о проведении посевной кампании, то советская власть официально признала свою неспособность в этом отношении что-нибудь предпринять. На Всероссийском съезде по проведению посевной кампании в марте 1921 года Наркомзем Осинский заявил, что обеспечение семенами зависит от энергии мест и отчасти от успеха перевозки семян. В результате крестьяне, видя, что приходится рассчитывать только на себя, продолжали, у кого остались еще запасы, на Юге и Юго-востоке, прятать таковые. Рекомендовавшаяся советской прессой система насилий, — "разрыть ямы, перетряхнуть овины, поменьше церемоний", — привела к противоположным результатам и вызвала необходимость, в связи с выяснившейся весной грозной картиной продовольственной катастрофы, издания декрета о праве пользования крестьянством результатами своих сельскохозяйственных трудов и о замене продразверстки сельскохозяйственным налогом. К сожалению, эти меры были приняты и стали проводиться в жизнь лишь в самом конце марта 1921 года, когда во многих местах уже приступили к полевым работам. Печальные результаты сельско­хозяйственной кампании 1921 года, как уже известно, определенно обрисовались в середине лета.

Ввиду недостатка сельскохозяйственного инвентаря крестьянам пришлось самим выходить из беды, ибо прокатные пункты и опытные сельскохозяйственные станции в этом отношении, при всем желании что-нибудь, сами ничем не могли помочь. Я лично посетил одну известную опытную станцию под Ростовом-на-Дону. Заведующий ею, весьма известный на Юге агроном (кстати сказать, не избегший отсидки в Чеке и тюрьме, без предъявления ему какого-либо обвинения), не особенно жаловался на отношение к станции местного окружного земотдела. Станция работает, поскольку в ней раньше были заведены известные порядки, которых она и продолжает держаться по инерции. Чтобы избежать вредного вмешательства начальства, приходится посылать ему в дар молоко с фермы. Помещения станции требуют расширения и ремонта; на это, однако, не дают ни денег, ни материалов. На станцию попало много сельскохозяйственного инвентаря, добытого в порядке национализации по соседним помещичьим хуторам; починить их негде. Корма недостаточно, рабочие и служащие тоже живут впроголодь. Окрестное население, особенно молодежь, под влиянием революции развратилось донельзя, рвет и топчет культурные опытные насаждения. Караульщики из рук вон плохи, сами спят. Было уже несколько случаев увода конокрадами принадлежащих станции лошадей.

— Вообще, раньше, чем помогать населению, — закончил свою беседу агроном, — надо, чтобы нам самим помогли, а на это рассчитывать, по-видимому не приходится.

Вот печальная картина Ростовской агрономической станции, которая по общим отзывам находится еще в относительно лучшем положении, чем другие сельскохозяйственные станции.

Соприкасающиеся с сельским хозяйством области животноводства и коневодства находятся в ужасном состоянии. Для того, чтобы восстановить их, придется России, из страны ранее экспортировавшей, сделаться страной ввоза. В центральной полосе России особенно гибельными оказались последствия неурожая и недостатка корма в 1920 году. Вопрос этот служил предметом неоднократных обсуждений на различных конференциях, начиная от сельских и кончая центральными. Правительство не в состоянии было справиться с тяжелыми последствиями бескормицы, и результаты оказались самыми плачевными. Я уже указал на сильное понижение цен на скот и особенно на лошадей в связи с желанием владельцев скорее, хотя бы за бесценок, их продать, чтобы освободиться от них ранее, чем они падут с голода.

Хотя лошадей делается все меньше и меньше, а кровная лошадь почти совсем погибла при разграблении помещичьих экономий, а также как результат ремонта буденновской кавалерии преимущественно кровными лошадьми, тем не менее, недавно создано новое учреждение "Гукон", которому присвоены функции бывшего управления Государственного коннозаводства; появились новые командировки, новые виды спекуляции, но, что касается лошадей, то, как сказано в одном старом сатирическом листке небезызвестного Степанова: "Нет ли икры?" — "Икры нет, но есть хорошее сочинение об икре, не хотите ли попробовать с блинами?"